Евгений Лисицин
Ружемант
Потому-то оно и выглядело все, как привычная гречневая каша, только вываренная в смеси китовьего молока и белого вина. Под банановым соусом…
Ружемант.
Повторял написанное в моем документе снова и снова, пытаясь представить, кто же я теперь такой.
Некромантов знаю, про астромантов слышал. Некоторые онлайн-игры извращались, выдумывая всяких иных «мантов», но вот кого-то похожего на ружеманта мне не попадалось.
Да чего же я мозг канифолю? В документе же сказано, что все можно вызнать на третьей странице. И про способности, и вообще…
Только потянулся за серым прямоугольником, как скрипнула дверь. Я приподнялся, увидел лишь любопытную, заглядывающую мордочку Инны. Смешно шевелились кошачьи ушки, она будто сомневалась в своем решении.
– Что-то случилось?
Она не ответила, набралась духу и вошла.
Исчезло платье горничной, остался только небольшой передник. Кружевное белое нижнее белье шло ей как никому другому. Попадись Инна на глаза какому-нибудь папику – и быть ей на всех рекламных билбордах.
– Мяу… я со своего жалованья купила… ждала, когда вы наконец прикажете… помочь вам… расслабиться.
Кошка испытывала свойственное стеснение, я же – лишь возбуждение.
Красивые очертания груди прятались за кружевом бюстгальтера, а уж какое сокровище ждало меня под тонкой полоской трусиков, я и вообразить себе не мог.
– Я уже совсем-совсем взрослая. Да, хозяин?
Инна нырнула ко мне под одеяло, словно призрак, вмиг оказалась в моих объятиях.
Влажные губы чмокнули прямо в шею, заставили расслабиться и отдаться распаляющейся где-то внутри страсти.
– Мяу, – тихонечко мурлыкнула она, когда я крепко обнял ее за талию и провел ладонью по нежной коже. Пальцы спешили расправиться с мерзкими, скрывавшими от меня прекрасное, застежками на ее спине.
– Мяу. Пусть завтра не наступит никогда. Да, хозяин?
Я не ответил. Пусть руки говорят за меня…
Полная 18+ сцена – https://author.today/reader/294409/2675759
Глава 3
Все вчерашнее не оказалось сном. Я понял это сразу же, как только ушастая головка показалась из-под одеяла.
Инна смешно и забавно сопела во сне, ее маленькие ручки не желали меня отпускать ни на миг. Вспомнилась вчерашняя горячая ночь. Да уж, не зря все задроты мира мечтают о кошкодевочках…
Дверной звонок разве что не заставил меня подпрыгнуть. Встал с неохотой, сунул ноги в тапочки. Здравый смысл все еще не желал мириться, что мир вокруг меня отныне совершенно иной. В голове гудело, голос СанСаныча стыдил за слишком наплевательское отношение к своей дальнейшей судьбе.
«Ты хоть знаешь, что такое война, сопляк? Дадут автомат, скажут – воюй»…
Хех, знал бы он, кто я на самом деле…
За дверью стояли трое. Они мало чем отличались от судебного распорядителя, разве что были ниже ростом да не имели острых ушей. А в остальном – все те же серые шинели, квадратные плечи, морда кирпичом. Меня подмывало ляпнуть, что их рожи будут смотреться на том самом «передке» куда уместней моей, но промолчал. Ветку развития они себе выбрали удачнее, я бы с удовольствием махнулся с ними местами.
Полуобнаженная Инна, вставшая за мной следом, прижимала к себе платье – сейчас ей было плевать на стыд.
– Хозяин… мяу… – Ушки на ее голове припали к волосам, девчонка пригорюнилась. Мне казалось, что после того как, изможденные, мы повалились на кровать, я слышал, как она просила у бога, чтобы сегодняшний день никогда не наступил.
Бог был суров к ее просьбам.
– Максим Потапов? – Пришедшие смотрели на меня, словно на старый, вытащенный со дна запасников инструмент. Казенно, без особого интереса, с какой-то даже усталостью. Равнодушия все же в их взгляде было больше.
– Одевайтесь. У вас есть пять минут на прощание.
Мы с Инной управились за три. Я совершенно ничего не знал об этой кошкодевочке, а вот она как будто знала меня всю свою жизнь. Помогла одеться, достала из шкафа новые ботинки и вручила небольшой чемоданчик.
Ткнулась мне лицом в грудь, заскребла маленькими пальцами.
– Хозяин вернется, мяу?
Я не любил давать надежд, но в этот раз кивнул. Ожидавшие меня мордовороты молчали. Сколько за день они видят подобных сцен?
– Конечно. Ты ведь меня знаешь… и не из таких передряг выбирался.
И ведь не врал, действительно. В прошлом мире довелось поучаствовать в настоящей войне и вернуться оттуда, откуда никто не возвращался.
На секунду в голове скользнула шальная мысль. Что, если выхватить из короба револьвер, перестрелять этих доходяг и никуда не ехать?
Бежать в новом для себя мире без оглядки…
Здравый смысл тут же отвесил дерзости затрещину, велев той знать свое место. Наверняка не я первый, кому приходят в голову подобные глупости. И под шинелями может прятаться все что угодно.
У машины внизу был бесконечно длинный капот. Я, как ни старался, так и не смог разобрать, какой она была марки. Жизнь во дворе замерла. И ведь не лень им было вставать в пять утра. Или они не ложились?
Бабуськи-сплетницы сверлили меня глазами, жадно потирая ручонки, словно я лично испортил их лучшие годы. Кто-то из нечаянных зрителей смотрел на меня с жалостью, кто-то тихо радовался, что не оказался на моем месте.
Вязкая тишина начинала действовать на нервы.
Мордовороты сели спереди, их же офицеру и мне была отведена роль пассажиров. Защелкнулись блокирующие замки, лишая меня всякой возможности сбежать.
Думал, что пленители скажут хоть слово. Усмешка, издевка, сочувствие, хоть что-то, что есть в людях. Тщетно. Они молчали, как партизаны.
Корпус машины тяжко выехал со двора. Вчера мне было не до того, чтобы пялиться по сторонам, сейчас же стало попросту любопытно, благо рассвело достаточно, да и ночные огни никто не выключал.
Длинноухие эльфы, перекачанные орки, смешно переваливающиеся с ноги на ногу карлики-гномы. Чудесный мир сказок щедро плеснул своего содержимого в привычную мне Москву.
Едва ли не с каждого билборда на нас взирали бесконечно улыбчивые лица. Эльфийские красавицы рекламировали газировку, от которой не поправишься. Гномы закусывали пиво мясными чипсами, орки били друг другу морды за шоколадки – рекламные плакаты торопили и без того нищий народ свободно расставаться с деньгами.
Политические плакаты были честней. В открытую призывали голосовать не за того, так за этого. Род Гурцких, род Норильских, род Астафьевых и Вербицких – сплошь графья, князья и прочие представители благородных родов спешили заделаться членами Государственной Думы.
Видать, не лучшего пошиба личности. Мне вспомнилось, как радовалась вчера моим успехам Васятка. И еще ни одной зеленой или остроухой рожи, исключительно люди.
Ничего не говорило о том, что мы с кем-то воюем. Никакой пропаганды с призывами записываться в армию или бронетранспортеров на дорожных развязках. Смотри я из окна автобуса, а не воронка, никогда бы не поверил, что людей здесь забирают на фронт.
Когда офицер заговорил, я вздрогнул от неожиданности. Стальной, почти механический голос мог кого угодно заставить испугаться.
– Мы привезем вас на сборный пункт, гражданин Потапов. Если вы окажете сопротивление…
– Я не окажу сопротивление, – резко и сухо отозвался. – И что там на сборном пункте?
– Сначала попадете на распределительную линейку. Там решат, в зависимости от ваших навыков и умений, в какой конкретно части вы будете полезней.
– Я ружемант.
– Очень вам сочувствую.
Я удивился, но виду решил не подавать. С каких это пор ребята, способные управлять оружием, стали отсосными? Впрочем, в тот миг, когда я вчера хотел глянуть на свои умения, пришла Инна, и мы занялись совершенно иными делами.
– И много там… на пункте магов, колдунов, экстрасенсов?
Офицер посмотрел на меня с каким-то плохо скрываемым неодобрением, но промолчал.
– Я имею в виду, неужели всякий огненный маг или чародей земли, получив повестку, не устраивает огненный ад на улице, не призывает землетрясений?
Он все еще молчал, кажется, начал подозревать, что я сумасшедший. Может быть, сумасшедших на войну не отправляют? Если так, то самое время им прикинуться…
Здравый смысл тотчас же отвесил мне еще одну оплеуху. Думаешь, ты один тут такой хитрый? Они возят народ изо дня в день. Месяцами, если не годами. Попытаешься сыграть с ними пару шуток – и как знать, где окажешься. Здесь тебе не ДМБ с армией мирного времени. Дальше войны отправляют только на расстрел… Видел много раз.
Приехали где-то через час. По привычке я потянулся в карман за мобилой, глянуть время. Забыл, что в этом мире их попросту нет. Обидно.
На сборном пункте было людно. Впору было присвистнуть. Если столько народу накосячило только за вчера, то остается удивляться, как в Москве еще хоть кто-то живет. Представить страшно, как оно там, в регионах…
Соображения я держал при себе. Чем больше молчишь, слушаешь и не лезешь на рожон там, где не надо – тем лучше будет твоя жизнь.
Мысли, что я еду на войну, никак не укладывались в голове. Слово казалось до боли знакомым, но таким далеким. Война – она где-то там, очень далеко, в прошлом, а здесь родимый диван, микроволновка и поиск новой девчонки на место Лизоньки…
– О, глядите-ка, какая важная птица тут объявилась!
Черноволосый парнишка сразу же встал, вытирая руки о штаны, стоило мне зайти внутрь общей казармы. Взгляд сотен глаз был в тот же миг прикован ко мне. Я всмотрелся в лицо идущего ко мне доходяги, пытаясь понять, что за птица передо мной.
Не друг.
Осматриваясь по сторонам, будто ища поддержки, он навис надо мной, словно дамоклов меч. Кулак врезался в жестяной шкафчик, загремел. Дедушка-сторож, сидевший на стуле где-то вдалеке, бросил на нас взгляд, но решил не связываться. Он тут лишь галочки ради и протокола…
– Сам Максим Потапов! Че, зов Родины услышал, сученыш?
Он ждал, что я испуганно сожмусь, но никак не того, что спокойно буду смотреть прямо ему в глаза.
– Ты че за хрен?
– Шутишь, сука? Я из-за тебя здесь оказался, паскуда! Ты меня вчера сдал ментярам. А крысятничать нехорошо!
Он старался зайти мне за спину. Подобные ему по-другому попросту не умеют.
– Крысятничать ой как нехорошо. Но есть боженька на свете! Не Прошка, видит немножко! Знаешь, что случается с теми, кто закладывает других? Иногда их мертвыми находят там, где стреляют. А мы ой-ой-ой как близко к тому месту будем, где стреляют. Что, Максик, молчишь? Обделался?
Я видел на лицах остальных, скорее, ухмылки и смешки. Никто не собирался ввязываться в случае чего. Уж точно не за меня.
За него тоже…
– Что будем делать, Максик, а? Драться будем? Кусаться, царапаться, друг дружке глотки рвать? Или ты, как девочка, в штанишки уже напрудил?
У всякого терпения должен быть край. У моего он точно был.
– Чего ты передо мной, словно Арлекин, выплясываешь?
Здоровяк остановился, с него будто мигом слетел налет прежней наглости. На ее место спешила самая обычная злость.
Следом будет агрессия, но уж для порядка пускай это чучело на меня первым замахнется.
– Тебе где-то приснилось, что ты в цирке клоуном был, все никак не отойдешь теперь?
Он качнул головой, затряс у меня перед лицом указательным пальцем. С губ летела противная слюна.
– Ты поосторожней со словечками, Максик. А то ведь я могу и не дождаться, когда мы доедем. Чего мне теперь терять? Я здесь второй день, хоть напоследок тебя за собой заберу…
Я как будто его не слушал. Этот чмырь хочет играть на публику? Ну так сыграем по его же правилам!
– Не будем мы ни драться, ни царапаться, ни кусаться. У тебя ведь в арсенале только ужимки и прыжки, больше-то удивить нечем. У тебя даже сейчас в глазках пробегает взгляд маленькой, испуганной, всеми забитой девочки.
– Ты труп, Потапов! – Он взбеленился. Кровь ударила ему прямо в мозг, заставила действовать. Здоровяк схватил меня за грудки, рванул, в надежде с силой приложить о стену.
Врезался лбом прямо ему в нос, и тут же, отпустив меня, бывший смельчак заскулил обиженным псом, держась за лицо. Двое его дружков, до того смирно сидевших, рванули ко мне. Ребята помельче, чем этот, но тоже заслуживали внимания.
– Мы тебя на ленты порежем, Потапов! – хрипло прошипел долговязый, мосластый, стриженный под хипаря парнишка.
Он наскочил на меня, метя ногой прямо в живот. Я поймал его за лодыжку, крутанул, выворачивая, заставляя шумно рухнуть наземь. Второй, удивленный моей прытью, но не растерявший желания мне втащить, нелепо размахивал кулаками. Больше похож на тихоню, связавшегося с не самой лучшей компанией.
Ну да, жалеть бы он, в случае чего, меня не стал.
Я отвесил ему зуботычину, чуть не свернул челюсть. Ударом под дых лишил возможности дышать. Нелепо, словно выброшенная на берег рыба, он отчаянно ловил ртом воздух.
Фанфар не было.
Восторженных криков тоже.
Собранные на пункте будущие бойцы лишь испуганно жались теперь по углам. Надеялись, что творящаяся дикость не затронет их.
Я прищурился – это же домашние мальчики. Их как будто только сегодня вырвали из теплых кроваток, а теперь везут невесть куда и зачем. Ожидал увидеть здесь отпетых хулиганов, матерых волков, впрочем, трое сейчас ныли от боли и пачкали кровью пол.
На меня наскочили сзади. Не разобравшись, я двинул локтем назад, но руку мне тут же заломили.
– Успокоились, шавки! Тихо! – Здоровенный, как шкаф, орк скрутил меня в бараний рог.
Его побратим с резиновой дубиной был готов наподдать и троице бунтовщиков, несмотря на их протесты. Напавшему на меня первым здоровяку тут же прилетело дубиной прямо в зубы – видимо, на передовой они ему не очень пригодятся.
– Еще буйные будут? Кому тут неймется? Тебе? Может быть тебе, острорылый сморчок?
Иных смельчаков не нашлось.
* * *
Мне дали воды.
Алюминиевая, казенная, словно вернувшаяся из тюрьмы кружка. Не знаю, как буду из нее пить. Два орка притащили меня в отдельный кабинет, сказав, что таким, как я, не место с нормальными людьми. Защелкнули на запястьях наручники.
Я сверкал взглядом на вошедшую в комнату женщину. Форма была ей к лицу: подчеркивала грудь, красиво облегала фигуру. Черная фуражка шикарно смотрелась на белых волосах. Настоящая арийка.
На поясе, в кобуре, ждал своего часа пистолет. Нутром чуял, что знаю, какой он марки.
На руках у нее механические, дышащие паром перчатки, такие разве что в фантастическом кино увидеть можно.
Я глянул на верхний лист бумаги, лежавший поверх розовой прозрачной папки, тут же понял, что это мое личное дело.
Кратенькое, маленькое, непримечательное.
– Потапов, значит. – Она улыбнулась мне, сев напротив и закинув ногу на ногу. – Что ж, товарищ Потапов. Вижу, что вы чрезвычайно талантливый молодой человек.
– Да? И в чем же?
– В поиске приключений на свою тощую задницу.
Она игриво подмигнула, словно на что-то намекая. От нее разило уверенностью и насмешкой. А еще силой. Вздумай я вскочить, перевернуть стол, замахнуться на нее – это станет последней ошибкой, которую совершу в своей новой жизни.
– Сильный, красивый, вот только чуточку несдержанный. Не пади твой род на самое социальное дно, из тебя вышел бы отличный аристократ.
– Много знаете про мой род?
Она встала, подошла ко мне. Коснулась ладонью моего лица, заставила посмотреть ей прямо в глаза.
– Может быть, Потапов. Может, много, а может, и совсем ничего. Ты знаешь, почему оказался в этой комнате?
Отрицать было глупо, и я кивнул.
– Не стану спрашивать, кто первым затеял драку, но ты в одиночку раскатал троих. Я просмотрела твое личное дело. Ружемант, средний по всем характеристикам. Ты был довольно дерзок, пару раз попался на воровстве в местных магазинах. Перебивался случайными заработками, в основном проигрывал былое состояние родителей. Пустой банковский счет, проблемы.
– И что вы хотите этим сказать?
Она выдохнула, словно ожидала от меня услышать что угодно, только не этот вопрос.
– Замухрышка. Серость. Сплошная головная боль для общества и города. Удивляюсь, как твоя служка не решилась сбежать от тебя. Эта кошкодевочка, как там ее… Даже у зверолюдов должно быть хоть какое-то достоинство. Многие бы на ее месте ушли, не желая перенимать на себя статус хозяина. Как думаешь, она сейчас жалеет о своем выборе? Ведь ничем другим твои приключения закончиться попросту не могли…
Мне было совершенно нечего ответить на этот выпад. Ее руки переместились мне на плечи, но я чуял, что легкий расслабляющий массаж в мгновение ока может обратиться в перелом ключицы.
– Лишился дара речи? Как это мило! Можешь звать меня товарищем Бейкой, я не обижусь. Это не моя фамилия и даже не имя, но какая разница?
Коготь перчатки вдруг лег на цепь наручников и перекусил ее, словно нитку.
– Здесь же карцер. Вы ведь пришли сюда не для того, чтобы виться вокруг меня, словно змея?
– Словно змея? Какое… смелое сравнение, товарищ Потапов. На первый раз я прощу вам вашу дерзость. Но вы правы, я здесь не для того, чтобы мило болтать о прошлом. Ты не зачинщик драки, но вышел из нее победителем. Жизнь крайне несправедлива к сильным людям, скорее всего, тебя запишут в виновные. Запись, конечно, тщательно отсмотрят, но какой вывод сделают командиры? Что ты легко прибегаешь к насилию. Добавим указанную в бумагах крайнюю неблагонадежность и получим неспособного выполнять приказы бойца. Кто захочет брать такого к себе? А ведь если в течение трех дней на тебя так никто и не обратит внимание, то… пуф. Стенка.
Я прищурился. Мне вспомнилось, что сказал здоровяк. Второй день для него был практически приговором. Вот тебе дальше расстрела не ушлют.
– Так, значит…
– Да-да, малыш. Правильно думаешь. Напавшая на тебя троица оболтусов – отказные. У них характеристика не лучше твоей, и они здесь уже второй день. Думается мне, никто их так и не приберет даже на пушечное мясо.
Про такое мне СанСаныч не рассказывал. Да и Инна помалкивала. Провожала, будто верила, что я в скором времени вернусь домой: не сегодня, так через неделю…
– На твое счастье, товарищ Бейка решила проверить, есть ли кто хороший в столичных сборных пунктах.
Она ловко взгромоздилась на стол. Тянущийся со спины хвостик красной молнии казался неуместным атрибутом на ее форме.
– У меня есть для тебя предложение, от которого ты можешь отказаться и отправиться кормить червей ровным счетом через три дня. Или ты умнее, чем кажешься, и я заберу тебя с собой. В батальон охраны.
– Батальон охраны?
Она принялась рассматривать свои механические ногти, даже не глядя на меня.
– Да, слышал когда-нибудь о таком? Думаешь, Москва и прочие города у самой линии фронта просто так стоят себе? Враг милосерден и не трогает их лишь потому, что «ценит человеческую жизнь превыше военных амбиций»?
Я не слышал вражеской пропаганды, но мог с точностью сказать, что именно такими лозунгами она и манипулировала.
– Мы уничтожаем те отряды противника, что умудрились просочиться за линию обороны. Кто-то из них прошмыгнул, прорвавшись через стройные ряды наших бойцов, ну а кто-то умудрился облететь их поверху и не привлечь внимание радаров ПВО. Такая ли в самом деле большая разница, откуда они берутся?
Лично для меня – никакой, но я все еще сохранял молчание.
– Понимаю, Потапов. Не так просто принять то, что я предлагаю. В прошлом – благородный род. Твой отец герой, больше скажу: он был моим кумиром. Мы зачитывались в детстве рассказами о его подвигах, хоть сейчас и понимаем, что не меньше половины из них – выдумка. И вместо того чтобы предложить тебе биться бок о бок с элитными частями, мы хотим пихнуть тебя в самый позорный угол. Но ты подумай сам: ты гражданин девятого класса. Конечно, есть бездомыши. Их зовут десятым неприкасаемым, но ты же не хочешь совсем опуститься до их уровня? Может быть, если ты откажешь мне, кто-нибудь из командиров и в самом деле рассмотрит в тебе что-то стоящее и заберет на фронт, но я чувствую, что… нет.
Она печально покачала головой и тут же обернулась ко мне.
– Ну как? Согласен?
Блефует, понял я. Врет и не краснеет. Не угрожает, но запугивает.
С другой стороны, откуда мне знать? Я в другом мире. По закону жанра на меня должны падать ништяки прямо с неба, но… здесь все как-то по другому. И не факт, что оно изменится к лучшему.
Стенка и расстрел через три дня заполонили собой разум, предлагая соглашаться сейчас и не ждать. Судьба улыбается лишь однажды…
Вспомнилась строчка из песни: «у судьбы характер лисий и глаза невинной серны, то не выловишь шальную, то вдруг ластится сама».
Глава 4
Товарищ Бейка выбрала меня и только меня.
С ней пытались спорить: я видел, как толстомордый капитан что-то втирал ей, размахивая руками в мою сторону, но у нее при себе оказался волшебный документ. Едва глаза капитана пробежались по написанному, как он тут же покрылся холодным потом. Побледнел и отступил.
Хороший мальчик.
Я с подозрением смотрел на тяжелый, вонючий грузовик. Командующая Бейка, прежде чем запрыгнуть в салон на пассажирское место, загнала меня в будку кузова и захлопнула дверь.
Я почесал затылок. Пара нар-лавочек и больше ничего. Ни одного окошка, словно конструктор этого чуда боялся, что призывники увидят, куда их везут. И убегут даже сквозь запертые на ключ двери.
Пожал плечами, угрюмо сел. Заняться больше было нечем, так не самое ли время хорошенько рассмотреть, чем так богато меня одарила природа? В конце концов, ружемантами не каждый день называют…
Прямоугольник документа шустро оказался в руках. Я бросил взгляд на короб своего пистолета, на увесистую печать пломбы, поставленную еще на въезде в пункт.
Ружемант – звучит гордо. И почему все так отчаянно жаждут доказать обратное?
Как перелистывать, я сообразил сразу же: лакированная плашка мало чем отличалась от привычного смартфона, лишь звонить не могла. Ну и заказ еды не помешал бы.
Повел пальцем в сторону – изображение сменилось. Не хватало разве что шуршания страниц.
Ружемант, гласило описание, является магом низшего уровня. Особенности магической структуры построены таким образом, что человек черпает свои силы непосредственно из оружия, что приводит к его полному уничтожению через несколько дней.
Я закусил губу: мироздание решило ткнуть мне в лицо минусами моего положения едва ли не с самого начала. Ну да живут же в этом мире как ружеманты, не скидывают же их со скалы…
Я перешел к описанию способностей:
Однолюб
Пассивное, врожденное.
Ружемант, взяв в руки стрелковое оружие, в тот же миг привязывает его к себе. Данное оружие становится избранным до тех пор, пока не будет окончательно поглощено. До того момента любое не избранное оружие в руках ружеманта теряет до 80 % своих характеристик.
Ружеед
Пассивное, врожденное.
Данная способность заставляет ружеманта поглощать привязанное к нему оружие. На протяжении пяти дней оружие, являющееся избранным, теряет по 5 % своих характеристик, но заполняет шкалу «особенности» на одну пятую часть.
Через пять дней являющееся избранным оружие будет полностью поглощено.
Ого. Ого… Вот оно, значит, как. Теперь-то стало понятно, почему Инна не хотела мне давать наградной револьвер. Уж лучше пускай он послужит мне в бою, если доведется в такой попасть, чем развалится, пока я три дня буду торчать в сборном пункте. Ну, по крайней мере, хмыкнул я себе под нос, меня не расстреляли. Посмотрим, что у нас там дальше…
Свинцовый дождь Пассивное, 1 уровень. Оружие под влиянием ружеманта обретает возможность стрелять на 15 % быстрее.
Безжалостный выстрелАктивное, 1 уровень. Ружемант способен истратить одно деление шкалы «особенности», но произвести выстрел, способный игнорировать броню противника (уровень брони противника должен быть ниже третьего).
Печаль солдата Активное, 1 уровень. Ружемант выпускает из себя волну в радиусе десяти метров, способную нанести вред оружию противника (до 3 уровня, не уникальное или легендарное). Действует и на оружие в руках союзников.
Ружеклятье Активное, 3 уровень. Ружемант способен влиять на оружие в руках противника, превращая его из полезного в самый настоящий хлам. Способность портит оружие противника на 100 единиц, а также имеет шанс в 15 % наложить одно из состояний:– осечка;– заклинивание;– ускоренный износ.
Патронный лекарь Активное, 2 уровень. Восстанавливает 200 + 300 % единиц прочности выбранного оружия. Не работает на оружии, признанное избранным ружеманта или других ружемантов.
Абсорбер Пассивное, врожденное.
Ружемант поглощает по 10 % характеристик оружия окружающих его бойцов в день, но накапливает один заряд шкалы «особенности». Поглощение происходит во время сна.
Дальше шли только характеристики. На миг я ощутил себя револьвером, на который выделен паспорт, разве что без коробочки с поролоном…
Машину тряхнуло, я чуть не выронил документ.
Ешки, сколько времени прошло? Зачитавшись и провалившись в размышления, потерял счет времени.
Грузовик точно остановился, чтобы вновь двинуться, как только я встал с лавки. Не удержался на ногах, подбородок вспыхнул болью. Удачно я приложился…
Словно назло, двери моей темницы отворились, естественный мягкий солнечный свет ударил по глазам, заставил зажмуриться.
– Вижу, ты уже вовсю развлекаешься. Одобряю. – Она сразу же догадалась в чем дело, не стала прятать улыбку. – Давай, на выход! Новая жизнь ждет, долг родине сам себя не отдаст.
Я выпрыгнул, чуть не подвернул ногу. Вытащил следом свой нехитрый скарб, огляделся по сторонам.
Военная часть, не лучшая из тех, что я видел, но ничем не хуже. Разделенные корпусами, рядом друг с дружкой возносились двухэтажные нехитрые бараки. Мешки с песком служили скорее декорацией, нежели в самом деле для защиты чего-то. Каскад УАЗиков, настолько старых, что, скорее всего, уже не на ходу. Особняком стоял грузовик, точно такой же, в каком только что привезли меня самого.
На моей памяти в армии происходило все не так, но иной мир горазд был удивлять и удивляться.
– Что ж, гражданин Потапов, позвольте вас поздравить. Отныне вы не гражданин, а самый что ни на есть рядовой. Я буду находиться в управлении. Передаю тебя в руки моей заместительницы. Она покажет тебе, где ты теперь будешь спать, есть… и прочее. Развлекайтесь! – Она обернулась ко мне буквально через пару шагов, погрозила пальцем. – Будь с ней помягче, ковбой!
Девушка – курносая, маленькая, мне по плечо – испуганно жалась, кусая губы. Я и заметить не успел, как и откуда она появилась, разве что из-под машины вынырнула. Боялась поднять на меня взгляд, будто я вот-вот должен ее съесть.
– З-з-здравствуйте. – мягко и тихо сказала она. Замешкалась, лишь мгновение спустя подала мне руку.
У них что, среди девушек принято жать руки при встрече? Сначала Васятка, теперь вот эта.
– М-меня з-зовут… Айя. Пройдем-мте… Пож-жалуйста.
Рукой указала на ближайшую казарму, но, вспомнив, что это она должна меня вести, выдохнула, пошла впереди.
Я ловил на себе ее взгляды всю дорогу: она оборачивалась, прижимала руки к груди, норовила провалиться в собственные мысли. И это здесь такие заместители у командующей? Да она же наложит в штаны в случае любой опасности.
Зачехленный дробовик, рукоять с прикладом которого торчала из сумки, велел мне помалкивать и не наговаривать на его хозяйку. Или, по крайней мере, не делать поспешных выводов.
Казарма оказалась больше похожа на общежитие. Я ожидал увидеть армейский порядок, стоящего на стреме дневального, швабры с гирей.
Всего этого как будто никогда и не существовало. Вылизанный до блеска линолеум, торговый автомат с газировкой и вкусняшками, рядом такой же с патронами и гранатами, широкие окна, выходящие прямо на плац. Где-то вдалеке, за стенами, слышались глухие хлопки выстрелов – не иначе как там находилось стрельбище.
Прямо за поворотом нас ждала пара девчонок. Чумазые, но довольные, они отчаянно боролись швабрами с грязью. Двойняшки. Третья, страшно на них похожая, но меньше и младше, пыхтела от усилия, таща ведро с водой.
Неужели все так плохо, что и детей на войну отправляют?
– … – проговорила Айя. По крайней мере, я видел, как шевелились ее губы, но ровным счетом ничего не услышал. Она кашлянула в кулачок в надежде прочистить горло, закрыла глаза и заговорила вновь.
Так тихо, что я едва сумел ее расслышать.
– У н-нас нет для тебя отдел-льной комнаты. Тов-варищ Бейка сказ-зала, что… ты будешь жить со всем-ми. По дням.
– Со всеми? По дням? Это как?
– Пр-ростите! – Девчонка сжалась, будто я вот-вот должен был ее ударить. Поняв, что наказания не последовало, она немного осмелела. – По рас-споряжению командующей Бейки в-вы будете проводить каждую пос-следующую ночь в разных… ком-мнатах, вот. Р-распорядок он-на вам предоставит… л-лично.
– Ну а сегодня-то мне где спать?
– Здесь. – Она опустила голову, густо покраснела, ткнула в белую дверь. Как будто это была ее личная комната.
Я надавил на ручку, та легко поддалась. Девчонка, сидевшая в кресле в одном лишь белье, листала книгу, запрокинув ногу на ногу.
Мой визит стал для нас обоих неожиданностью. Широко раскрыв рот, она застыла, будто впервые в жизни увидела мужчину.
– Эт-то комната Н-н-наты, – так тихо, что я чуть не принял это за шелест ветра, проговорила Айя. Она попыталась выйти вперед, смущенно коснулась меня руками, пытаясь отодвинуть, тут же сжалась.
Да не буду я ее бить, чего она так дрожит?
Ната выдохнула, недоуменно подняла бровь.
– Руж-жемант. Новый. Т-только привез-зли. К-командующая, вот…
В руках заместителя Бейки невесть откуда взялся платочек. Она трепала его меж рук, пытаясь справиться с волнением. Получалось так себе.
Ната выдохнула.
– Верхняя койка – моя. Душевая там. Где столовая, тебе уже показали или проводить? – Пожав плечами, девчонка пришла к внутреннему выводу, что ей ровным счетом все равно, кто будет ее соседом по комнате.
– Я должна в-вам показ-зать где стол-ловая… Пройдем… те…
Айя снова подала голос, но я махнул на нее рукой. Швырнул сумки на пол рядом со шкафчиком. Разберу потом. Сейчас мне страсть как хотелось поговорить с командующей Бейкой о том, что здесь вообще происходит.
* * *
В армии правила строгость. А еще дисциплина. Без этого любое сборище организованных бойцов в скором времени обращалось в развратный, бухающий шалман.
Если солдату нечего делать, ему нужно выдумать работу, и неважно, насколько она бессмысленна. Ведь сам смысл в ее исполнении, а не конечном результате. Словосочетание «свободное время» в армии отсутствует в принципе. Здесь оно существовало вопреки и назло всем моим представлениям.
Девчата выходили из своих комнат, спешили по мелким делам, бросали на меня заинтересованные взгляды, но и только.
Женщины.
Я был окружен ими со всех сторон. В глаза начинали бросаться детали, которых я не замечал прежде: в каждом углу чувствовалась старательная, любящая порядок на свой лад, женская рука.
Дверь командующей была передо мной. Поднимаясь на второй этаж, я терялся в догадках, какие же именно чувства меня сейчас одолевают. Я взбешен? Спокоен? А может быть, попросту обескуражен?
