Евгений Лисицин
Ружемант 2
Глава 1
Торжественная музыка, отрепетированные улыбки, куча журналистов.
На церемонии награждения каждый хотел оторвать от меня кусочек. Вопросом, предложением, намеком – Бейка ни разу не солгала. Предлагали много, предлагали всякое.
Саму церемонию помнил смутно. Человек в белом мундире и красных лампасах – император? Верховный вождь? Президент? Звать можно на свое усмотрение. Пожал руку, подержал за плечо, кивнул, вручая обитую бархатом коробку. Орден за Особые Заслуги.
Ловил на себе заинтересованные взгляды. Теребя подбородки, носы и уши, местная элита приглядывалась. Как будто слышал их шепот – да, из этого парня может выйти толк. В правильных руках. Руки, считавшие себя правильными, разве что не росли из стен…
Тесный, неудобный костюм, петля галстука, по-деревенски приколотая бутоньерка. Чувствовал себя шутом на представлении. Чуть было не ляпнул, что им на потеху могу прыгнуть через огненное кольцо или проглотить шпагу. Они бы оценили, уверен.
Камердинера звали… как-то, не запомнил. Годился мне в отцы, был учтив, услужлив до отвращения. Но это был единственный человек, кто в состоянии протащить мою тушу сквозь жаждущую крови толпу. Он ловко вывел меня из зала в собственный кабинет и начал торжественную речь:
– Гражданин Потапов, родина гордится такими сынами, как вы.
Усмехнулся: знает ли он, что прежде, чем оказаться в воинской части, я надавал пинков графскому сыночку?
Он продолжил:
– А потому, Максим Алексеевич, вынужден вам сообщить, что денежное поощрение будет выплачено вам в ближайшее время…
– Сколько?
Спросил суховато и без обиняков, камердинер поднял на меня осуждающий взгляд. Выдохнул.
– Около десяти миллионов рублей премии.
Будь младше лет на десять, я бы присвистнул. На такое можно сразу купить жилье.
– Это не считая того, что вам положено за уничтоженную технику.
Кивнул. Танков с шагоходами наколотил немало.
– Так как вам был вживлен нейрочип, в скором времени вы получите через него уведомление об изменении состояния счета. Помимо прочего царь-император решил осенить вашу непокорную голову дланью своей милости. Учитывая заслуги вашего благородного отца, им было принято решение восстановить ваш род в правах.
Не успел спросить, как Ириска выскочила с объяснениями. ИИ-ассистент, которой я придал образ заучки из своего детства, поправила очки.
– Это означает повышение гражданского ранга. Если род восстанавливают в правах, он попадает в категорию граждан четвертого класса. – Она умолкла, поймала за хвост неозвученный мной вопрос: – Род Вербицких считается приближенным к императору. Несмотря на свои политические взгляды, имеет рейтинг и влияние, превышающие тех, кто является гражданином первого класса. Помимо прочего…
Попросил ее помолчать. Вербицкие мне пока не по зубам, остальное – неважно. Ничего, сумею добраться и до них!
– Можете быть свободны, Максим Алексеевич. Вас проводить или…
– Выход найду сам, – перебил, успокаивающе выставил перед собой ладонь.
Большей ошибки за сегодняшний день совершить оказалось невозможно.
Хотелось как можно скорее оказаться на улице. Инна, наверно, заждалась. Оказывается, внутрь со зверолюдами нельзя. Возмущенный, хотел не идти вовсе, но кошкодевочка убедила, что сегодня следовать принципам – не лучший выход. Сунул ей денег на мороженое и перекусить – кто знает, сколько эта бодяга с награждением будет длиться?
Длилась она три часа, и представить что-то скучней затруднительно.
Едва выскользнул из кабинета камердинера, как знать потянулась ко мне стайками кровожадных акул. Хотел развернуться и все же попросить довести до дверей, но понял – буду выглядеть жалко. Что ж, назвался груздем – кузов ждет!
– Максим Алексеевич! Какая приятная встреча!
Пухлого мужичка перед собой я видел первый раз в жизни. Спасибо Ириске – без нее бы сегодня точно не обошелся. Роман Викторович из рода Щебекиных. Владелец авиационных заводов Подмосковья, крупный промышленник.
Протянул мне руку, я ответил крепким рукопожатием. Щебекин готов льстить и ластиться – нехорошо. Такие люди редко бывают хорошими, разве что манипуляторами.
– Чем обязан?
Он не обманулся моим сухим тоном, лыбился ухмылкой буржуа с советских плакатов.
– Я слышал, ваш род восстановили в правах. Хочу заверить, что юному аристократу не пристало ютиться в тесной квартирке. Могу помочь вам на первое время с деньгами и жильем…
– Нет нужды, я до сих пор нахожусь на службе.
– Пустое, мальчик. Вы ведь в военной части той безумицы Бейки? Хлопотная, проблемная девчонка! Одно слово – и я вытащу вас оттуда!
– Полно, Щебекин. Не раздувай щеки, будто всесилен, – голос заставил обернуться.
Первым мы увидели шикарнейший бюст, уже затем – не менее шикарную фигуру светской львицы. Мундштук, неспешно дымила раскуренная сигара. Взгляд полуприкрытых глаз, алые губы на бледном лице.
– Анастасия Дмитриевна. Воронина, – одним словом устало выдохнула Ириска. Актриса, вдова, содержательница и покровительница младших родов. За их счет живет и кормится. И, судя по лощеному виду, преуспевает. Вампир, как и Влада.
– Не слушайте его, Максим, – она выше меня на две головы. Сам Скарлуччи на ее фоне мог показаться карликом.
Жаждала обнять, чудом ускользнул из женственной хватки. Анастасия не унималась.
– Не ходите за ним, он научит вас плохому. Воровать, красть, манипулировать, брать непомерные взятки.
На миг мне показалось, что в скрежете зубов Щебекина я услышал пожелание усохнуть ей прямо здесь и на месте.
Великанша ответила мелодичным, приятным уху смехом.
– Полноте, Роман. Вы же знаете, что я просто шучу. Но взгляните правде в глаза – род Потаповых не вашего полета птица. – Она обернулась ко мне: – Не сочтите за грубость, Максим, но у вас слабый, беззащитный, едва поднимающий голову род. Вы же знаете, Роман, такие ютятся под моим и только под моим крылом…
Дама встрепенулась, заслышав звук хлопков. Аплодисментами нас одаривал казавшийся здесь неуместным орк. Кто после него будет кидать на меня свои сети? Гном Григорий?
Захотелось прикусить язык – один раз я уже так пошутил…
– Исповедь отчаявшейся! Синий чулок в поисках новой игрушки для утех! Настенька, сгиньте в туман, сделайте одолжение.
Орк во фраке смотрелся солидно, трость дополняла образ. Не хватало цилиндра на голове.
Иван Макмамбетов, темный делец, торговец смертью, продавец уникального оружия. Почти что наш человек.
– Что вы можете предложить юному ружеманту, господа? У вас в наличии одни проблемы, а у меня то, к чему привыкли его руки.
Он попытался обойти меня со спины, по-дружески приобнял, собираясь увести прочь.
– Каждый из них будет предлагать тебе покровительство, парень. Нет лучшего вложения в будущее, чем молодой, перспективный аристократ. Но подумай сам, ты хочешь быть хозяином судьбы или собачонкой на привязи у никчемностей?
– Возмутительно!
– Хам, да как ты смеешь! – вампир обнажила огромные клыки.
Зеленошкурый Иван их не слушал, как будто был на своей волне. Чую, встреться он с Бейкой – поладили бы.
– Я же могу предложить тебе то, что нужно всем!
– Деньги?
– Оружие, брат! Большое, малое, способное стирать с лица земли города и отстреливать яйца у комаров!
– Лукавит, – подсказала Ириска. – Преувеличивает.
– А еще у меня есть для тебя работа!
Вот оно, значит, как. Ищет наемника. Должен признать, он его нашел, но я откажу.
– У меня уже есть работа. Не хочу менять ее на свистелки с перделками.
Легкая обида тенью проскочила по лицу орка: чтоб его товар, да так обзывали! Прыснули в кулак оставшиеся позади оппоненты.
Будет нагонять, кричать злоклятие в спину, уговаривать. Зеленошкурый предпочел просто ухмыльнуться. Резная трость со стуком опустилась на пол, он навалился на нее всей тушей.
– Она сказала, что ты ответишь именно так. Хотел проверить.
– Она?
– Ты знаешь, о ком я, – он вмиг оказался подле моего плеча. – Иди за мной, парень. Эти шавки из высшего общества должны увидеть, что тебя уже заинтересовали. Не остановит, но поумерит пыл…
Не думал, что я настолько ценная игрушка, чтобы Бейка выставляла за мной слежку. Да еще такую…
Я ждал пакостей, но их не случилось.
Знать шептала проклятия на голову торговца смертью, тот отвечал каждому приветливой улыбкой жадного орка.
– Тебе понравилась та игруш-шка, что она выбрала для тебя?
– «Янтарь»?
– Он самый, брат! Ты бы знал, сколько шкур я содрал с нее за него! Чуть ли не до трусов раздел!
Внутри застыл неприятный ком – не нравилось, как про командующую говорит Макмамбетов. От его взгляда это не укрылось, но вместо оправданий он предпочел богатство ухмылки.
Вышли на улицу. Орк решил откланяться.
– Не бери в рот, брат. Лучше в голову. Понадобятся пуш-шки – найдешь меня через ИИ-ассистента. Классные ты ей сиськи нарисовал. Завидую, брат!
Ириска тотчас же покрылась румянцем на щечках, но промолчала. Сообщение о попытке взлома ютилось в правом нижнем углу, будто надеясь, что я его не замечу.
Глянул орку в спину – когда он успел? Он что же, как Ната – инфо-фея? Никак не мог представить его себе с крыльями. Вопросы остались без ответа, а мучить Ириску не стал.
Маленький, хвостатый комок необузданной радости врезался в меня всем своим бараньим весом. Инна повисла у меня на спине, словно маленькая девочка. Уткнулась носом в рубашку, сладко зажмурилась.
– Хоз-зяин! Хозяин! – кошкодевочка мурлыкала от счастья быть рядом со мной. Пушистый хвост, проказливо выглядывающий из-под голубого платья, раскачивался.
– Не кричи. Слезь.
Она неохотно послушалась, приуныла лишь на мгновение. Но тотчас же подняла блестящие щенячьим восторгом глаза.
– Мяу, наградили, хозяин? Наградили, мр-р-р? Коробочку дали? А медальку? А еще?
Ответов она не ждала. Скопившаяся внутри нее скука попросту обратилась градом вопросов.
– Инна, сходишь со мной в парк Восьми?
Кошкодевочка кивнула.
* * *
В голову ударило – вспомнилась почти такая же прогулка с Белкой. Девчачье счастье в стаканчике мороженого, дешевые шмотки, торговый центр. Три хабалки, что жаждали докопаться до несчастной – вон, даже бутылка из-под пива на месте.
Мудрые боги в этот раз распорядились иначе. Не было дроидов с оружейной чумой, вместо мороженого Инка отдала предпочтение шаурме, бутик напротив мог похвастать лишь запредельными ценами на сомнительного качества тряпье.
Трем девицам до нас не было дела – обсуждали последний фильм про Человека-Богатыря.
Пиво обратилось безалкогольным сидром…
– Вот! Вот! А это – Молчунья!
Инна прыгала, размахивая руками перед монументальным изваянием. Задирался подол короткого платья, обнажая то бедра, то краешек тоненьких белых трусиков.
Кошкодевочка вызвалась быть мне гидом и жаждала внимания.
Смотрели на нее все, кому не лень. Дети, старики, подростки-в-том-самом-возрасте, пускающие слюни на красоту ее тела. Экскурсоводы бросали недовольные взгляды – Инка отбирала их работу.
– Из нее было не вытянуть и словечка. Говорят, она еще в школе дала обет молчания. Врут, наверно – как на уроках-то отвечать?
Подростки прыснули в кулак, экскурсоводы попунцовели от злости. Не знаю, какие официальные байки травят они, а вот версия Инны мне нравилась больше.
Ничего не говоря, окинул взглядом четырехметровую фигуру. Скульптор спешил запечатлеть в мраморе все: грусть в глазах, плотно сжатые губы, пышную девичью косу.
У Восьми не было имен – злодейка-история жаждала одиозных героев. Что строят Империи, разрушают города и покоряют нации. Иные обойдутся и кличками…
Одна из причин, по которой Бейка раздает прозвища? Очень может быть.
– А это Влюбленная! У нее писем было много. От мальчиков, – в голосе девчонки прозвучала зависть. – Говорят, если потереть ей нос, то она удачу в любви дарует. Враки, конечно же…
Она кивнула на другую, более выпуклую часть тела.
То ли природа, то ли скульптор, то ли каждый от себя, щедро наградили ее грудью. Влада могла позавидовать. Оба полушария блестели, истертые миллионами касаний.
Напротив соседней фигуры Инна застыла, чуть опустила ушки.
– Остроглазая, – выдохнула кошкодевочка. Подошел к ней, коснулся головы.
– Что-то не так?
Инка зябко поежилась, покачала головой.
– Нет, все хорошо, хозяин. Просто она была снайпером…
О последнем можно было не сообщать: оптика прицела на мраморной винтовке не оставляла сомнений.
Глянул ей в лицо, прищурился, на миг прошибло холодным потом. В ней было что-то от Бейки. Настырность взгляда? Чопорно вздернутый носик? Не знаю, что-то другое. За пределами таких простых вещей.
– Вам тоже от нее не по себе? – Инна обхватила руку, прижалась лицом к плечу.
Через миг я понял, в чем беда. С винтовки на меня смотрела сама Война…
– Хоз-зяин? Мяу? Вы куда? – кошкодевочка напряглась, когда я сделал шаг ближе к изваянию.
Повинуясь наваждению, коснулся смотрящего вниз мраморного ствола винтовки.
По сознанию ударило. Мир передо мной схлопнулся в точку, вытянулся в струну, выталкивая душу в бесконечную мглу безвременья…
* * *
Зрение вернулось не сразу. Глядел сквозь оптику прицела за скачущими фигурками. Перекрестие спешило выловить бронированное тулово того, кто плетется последним.
Ощутил касание мозолистого, привыкшего к спусковому крюку пальца. Девичий, чуть отросший ноготок, нежная кожа, плавный ход…
Затвор чуть слышно зашуршал, все тело обожгло приятным огнем. Плюнул вонючей сигарой гильзы. Потянулся всеми силами за следующим снарядом, загоняя его в ствол.
Я не прав. Не гляжу сквозь прицел ружья. Я и есть ружье в ее руках…
Фигурка бойца, прошитая насквозь, нелепо вскинув руки, повалилась наземь. Его товарищи совершили ошибку. Первым делом надо было рухнуть наземь, откатиться, огрызнуться туда, откуда прилетело очередью… Они же обернулись. Пулемет Молчуньи заговорил за двоих разом.
Откуда знаю, ее ведь даже нет рядом? Не знаю…
Пулемет загрохотал тяжким басом. Затянул заунывную песнь чужой погибели – отряд противника признаков жизни не подавал.
Это наш последний день. За спиной остатки сил самообороны эвакуируют гражданских. Мы – последний заслон на пути у чумы, которая уничтожит всех. Восточная армия далеко, дай бог через пять дней доберутся. Никто не мог предугадать, что коварный враг так быстро уничтожит западную…
Каждый выстрел – лишь попытка оттянуть неизбежное. Бой идет уже двенадцать часов. Она хочет пить. Хозяйка. Чувствовал ее жажду, как свою собственную. Сонливость, усталость, бурчит в животе. В ушах гремит данное самой себе обещание – держаться до конца! За нами Москва!
В голове сумбур воспоминаний: делим с ней одну голову на двоих. Школа, белые гетры, черная юбка формы, выпускной. Натруженные пальцы держат смычок, высекая из скрипки один плавный звук за другим. Аплодисменты, слезы на щеках родителей, поздравления друзей. Счастливые улыбки, гордый учитель пророчит блестящее будущее.
Восстание ружемантов. Добровольцем на фронт. У нее хорошо получается. Случайно попала в отряд, состоявший из самых разных девушек. Давали неделю жизни. Вместе больше года. За голову каждой объявлена награда.
Так распорядилась война. Чувствовал в ней родственную душу: я – оружие, она – оружие…
У нее острый, наметанный глаз: замечает неровно качнувшийся куст в двух километрах отсюда. Человек на такое не способен, но ей не обязательно быть человеком.
Новый вражий отряд у речной заводи. Ту часть сектора контролировала Веселушка, но ее орудие молчит. Значит, теперь это наш сектор обстрела.
Догадка мерзким бесом скачет перед глазами, лезет злыми слезами на щеки. Не время расклеиваться, время стрелять. За нее, за себя, за других. За всех.
Старался слабее бить ей отдачей в плечо. «Жалко?» – спросил сам у себя. Вспомнил, что оружие безжалостно.
Первому мы продырявили голову, второму грудь. Третий успел юркнуть за деревянный пень. Наивный. Мой калибр может пронзить стальную рельсу, а уж с деревяшкой-то… В доказательство моих слов, тело вывалилось в траву.
Четвертый стрелял. Орал, выл, безумно озираясь по сторонам – страх лишил его рассудка, превратил в легкую добычу.
Раздавшийся через мгновение щелчок был лишним. Хозяйка вздрогнула, реагируя на опасность, но слишком поздно. Та подобралась слишком близко. Вражий пистолет виделся мне противной игрушкой в руках гадкого мальчишки.
Офицерская форма, знаки отличий. Его собратья явили себя из кустов спецназом.
Остроглазая успела направить мой ствол в грудь поганцу, и я всадил в того последний патрон еще до того, как она спустила курок. Мимо. В ее руках я не ведал промаха, но сейчас стрелял сам. Мимо…
Ответный выстрел выбил меня из ее рук. Хотел кусаться, но нечем. Полетел в кусты, упал в грязь. Не смогу ее спасти, если не выстрелю, если…
Глава 2
Толпа, врач, слезы.
Машина амбулаторной помощи с синими мигалками, какой-то здоровяк отчаянно пытался удержать Остроглазую. Хотелось разукрасить его и без того красную морду.
В лицо прыснули холодным, потряс головой, пытаясь прийти в себя. Здоровяк держал не Остроглазую, а Инну. Желание разбить хлебало не пропало, лишь запоздало понял, что ее просто не пускали ко мне. Чтобы не мешала врачу.
Белый халат, в возрасте, врачебная шапка-повязка на голове скрывала волосы.
– Солнечный удар, – констатирует недовольным голосом. – Жара. Почему ходите с непокрытой головой?
Оправдаться нечем, я и не пытался. Обернулся, посмотрел на монумент Остроглазой. Все еще бежали мурашки по коже при взгляде на снайперскую винтовку.
– Вода у вас есть?
Покачал головой в ответ, но невесть откуда появилась бутыль теплой, еще шипящей газами минералки.
– Холодной нет, – словно оправдываясь, но все так же недовольно пробурчала дежурный врач. Кивнула на машину: – Холодильник сломался. Домой сами доедете?
– Да.
Попытался встать на ноги, почему-то увидел вместо них разложенные сошки. Моргнул, наваждение исчезло.
Инна готова схватить меня и тащить на своих хрупких плечах. Не позволил ей, почти силой высвобождаясь из хватки кошкодевочки.
Врач, словно меня тут больше нет, привязалась к ней, давая тысячу и одну рекомендацию. Холодные компрессы, вентилятор – есть у вас в доме вентилятор? Инна кивнула.
Народ свое зрелище получил, начал расходиться. Волнительное изошло на нет, осталось обыденное – больше не на что глядеть.
– Хозяин? Мяу?
– В порядке. Лучше пойдем домой.
– Вас не тошнит?
Потряс головой в ответ. Мысленно вызвал Ириску – будем разбираться, что это за нахрен такое было?
– Повышение кровяного давления, аритмия, перегрев тела вплоть до 39 градусов, кратковременная потеря сознания…
– Все? – ответом недоволен. Ириска мялась, будто раздумывая, стоит ли говорить дальше.
Мысленно намекнул, что могу очистить ее личностную матрицу, сменить на кого посговорчивей. Сработало.
– Монумент излучал руж-волны седьмого порядка.
– Руж-волны? Седьмого порядка?
Идущая рядом Инна не вмешивалась – знала, что говорю с кем-то через нейрочип. Ириска поспешила вывалить передо мной тучу ссылок на статьи.
– Вкратце, – потребовал я. ИИ-ассистент устало вздохнула.
– Считается, что ружеманты прошлого умели вкладывать информацию в оружие, как в носитель. Обычные люди чувствуют тревогу: заложенный сигнал резонирует на недоступном им уровне.
– Инка, со мной уже такое раньше случалось? В парке Восьми?
Кошкодевочка отрицательно замотала головой. Ладно, послушаем, что нового нам расскажет Ириска.
– Так считается или умели?
– Свидетельств этому не осталось, а все артефакты ружемантов, в коих содержались аналогичного порядка волны, не произвели на оставшихся ружемантов никакого эффекта.
Ага, или они не захотели делиться тайнами.
Допустим.
«Охолощили вас, паря! Смекаешь?»
Сейрас же рассказывала: ружейных чародеев лишили большей части возможностей. А я, выходит, не просто последний ружемант, так еще и прорвался сквозь выставленный заслон… Или набрал уровень потолще. Вспомнил, что так и не распределил очки умений. Приду домой – сразу же займусь.
– Погоди, но ведь изваяния целиком и полностью мраморные! А другие тоже излучали?
На этот раз головой уже трясла Ириска:
– Только статуя Остроглазой.
– Хозяин, я вспомнила, – Инна сказала не с первого раза: боялась, что огрызнусь, прикажу умолкнуть.
Не огрызнулся, не приказал, она продолжила:
– Нам в школе говорили, что в основу этих изваяний закладывали некоторые вещи девочек, мяу. У Остроглазой в винтовке… настоящая винтовка… мяу.
Ее уверенность гасла, я же погладил ее по голове меж ушек.
– Умница! Будет тебе за такое гостинец!
– Мяу! – она разве что не размурлыкалась от радости.
Но всего этого недостаточно для объяснений.
– Остроглазая была ружемантом?
– Согласно имеющейся информации, нет, – тут же отозвалась Ириска. Поспешила подобрать кучу ссылок-доказательств, но я отмахнулся – гляну позже.
– Передаваемые сообщения этими волнами… как их читали?
– Есть минимум семь вариантов, каждый из которых считается одинаково верным.
Намек Ириски понял. Все семь – лишь чья-то болтология, пространные гипотезы. Ни кусочка достоверных фактов…
Отчаянно пожалел, что рядом не было ни Наты, ни Бейки. Вот уж у кого можно было бы спросить… Позвоню им сегодня же вечером.
* * *
Телевизор бубнил, с кухни доносился аромат чего-то дивного и аппетитного. Инка разве что не с боем гнала меня с кухни – говорила, что хочет сделать сюрприз. Не стал настаивать…
Трижды подходил к телефону, набирал номер части. Военный диспетчер запрашивала идентификационный номер документа и лишь потом подсоединяла к линии, но тщетно. Гудки…
Новости, как назло, шли одна хуже другой.
Победные реляции пропаганды сместились жутью поражений. Царенат усилил наступательные действия по ряду фронтовых направлений, уничтожены десятки заградительных пунктов. Прифронтовые селения спешно эвакуируют. Новые Легионеры шагали в поисках тех, кого обратят в свои вещи.
В четвертый раз едва сдержался, чтобы не швырнуть трубку на рычаг, вышел на балкон.
Солнце еще только шло за горизонт, но жара спала. Летний ветер принес долгожданную прохладу. Пахло дешевым куревом, откуда-то сверху бросили догорающий бычок.
Отсюда открывался неплохой вид на новую для меня Москву. Не центр, но хоромы аристократов видны. Интересно, переселили бы меня туда, прими я предложение Щебекина?
Можно было надеяться, что наградных денег хватит на покупку жилья в престижном районе, но что-то мне подсказывало – астрономические цены на недвижимость в столице сохранились и в этом мире.
Вздохнул, позвал Ириску. ИИ-ассистент явилась голограммой из небытия.
– Можешь связаться отсюда с воинской частью?
Она не ответила, но в мерцающих зрачках отразилась попытка провернуть подобное. Удрученно покачала головой в ответ. И от этих поганок не строчки!
Попытался себя успокоить, в самом деле, приехал только вчера. Что они тебе будут писать, да и как? Почтой России? Легче уж дождаться, когда я вернусь сам…
Ладно, я обещал самому себе разобраться со способностями. Очков, как и уровней, скопилось немало. В основной графе горела гордая цифра тридцать восемь.
Не знаю, кто отвечает в этом мире за систему, но в этот раз он пожадился. За Скарлуччи могли бы дать и побольше…
Кивнул Ириске.
– Посоветуешь? Как в прошлый раз?
Она была рада мне помочь.
Места на полу балкона было ничтожно мало. А вот остекленная стена подходила как нельзя лучше.
Ириска вновь предпочла кукольность размеров. Феей мудрости воспарила у рисующегося голографического древа умений. Разве что крылышек не хватало.
Безжалостный выстрел тут же прокачался до максимума.
Я миновал поздравления в достижении высшего уровня. В этот раз на выбор предлагали три умения, что заменят выстрел.
– Оставить, как есть?
Ириска протестующе затрясла миниатюрной головкой.
Скользнула к правой иконке, спешно вывела описание.
Беспощадный огонь
Пассивное, не изучено.
Ружемант сохраняет способность использовать «Безжалостный выстрел», и приобретает трехпроцентный шанс (+1 % за каждые 10 ед. интеллекта, +1 % за каждые 10 ед. удачи) обратить в оный любой выстрел. Безжалостный выстрел, произведенный таким образом, всегда будет 1 уровня.
Две других заменяли способность: либо убирая возможность пробивать вражью броню, но наносить невероятно огромный критический урон, либо наоборот, убирали возможность наносить урон, но каждое попадание обращало сталь вражеских бронеделов в решето, понижая ее уровень.
Ну с уроном у меня и так был порядок: вспомнилась судьба первого подбитого «дракона», так что первая – точно мимо. Вторая поинтересней, но вот отсутствие урона…
Ириска права. В конце концов, не для того просил совета, чтобы ему не последовать.
Оставшиеся очки вложил в «ярость ружеманта», дополнил «список друзей»: вписал туда Инку. Была и пара новинок, но моего внимания им привлечь не удалось.
Последних очков хватило на то, чтобы купить пассивку «Мастер мутаций» – повышала шанс на создание не мусора, а конфетки. Вспомнилась первая блинно-комная попытка, ухмыльнулся. Надеюсь, в следующий раз выйдет попристойней…
Ладно, с этим разобрались, теперь пришло время обсудить другое.
– Что думаешь по поводу истории винтовки, вживленной в изваяние?
– В самом деле, байки подобного рода – не редкость в сети. Однако статуя выполнена из цельного куска мрамора. Он был привезен из Хакасии через…
Жестом велел ей уняться, оставить без лишних подробностей.
– Почему сразу ничего не сказала?
– Боялась разрушить ваши представления об умственных способностях Инны.
Боялась она, вот чего. Ухмыльнулся: может, еще и живой себя возомнила?
– Тогда что бы это могло быть?
– Не знаю. В моей базе данных нет ничего на этот счет, а аналитические блоки указывают на вероятную ошибочность показателей. Ранее данная скульптура не была замечена в испускании подобных волн. Может…
Может, кивнул ей в такт, все что угодно может, но это точно связано со скульптурой Остроглазой. Ее ж память видел, не чужую. Или ее винтовки, если быть точнее…
– Может, проверим еще раз?
Предложение звучало естественно и безумно. Здравый смысл, уже было поверивший в неделю безделья, встревоженно и с надрывом вопрошал: «Куда? Сейчас?»
Ночью? А почему бы и не ночью?
Инна позвала с кухни, вот почему. Здравый смысл выдохнул с заметным облегчением. Напомнил, что обещал кошкодевочке гостинец…
* * *
Сюрпризом оказался сырный омлет.
Шелестела пожелтевшими страницами книга бабушкиных рецептов. Фотографии торчали языками закладок. Бутылка вина больше походила на снаряд. Полежавшая в холодильнике, со слезой. Нутро желало праздника, душа рвалась от волнения.
Пока я здесь подчинял непослушность пробки штопору, там без меня в бесконечной череде бежали шагоходы. И Вит Скарлуччи на них верхом – ехал вернуть руку и забрать мою голову, сея ужас, смерть и разорение.
– Мяу? Хозяин? У вас бледный вид. Не нравится?
Она кивнула на содержимое тарелки, к которому я даже не притронулся.
Прогнал наваждение, взялся за вилку – то ли правда хотел есть, то ли как Ириска не желал расстраивать кошкодевочку.
– Прекрасно на вкус, Инна. Ты молодец.
Она расцветала от каждого слова. Прежний Потапов был скуп на похвалу.
Ели молча, не решаясь нарушить вязкую, томную тишину. Вино ударило в голову почти сразу же. Захотелось узнать, какой цвет белья припасла на сегодняшний вечер кошкодевочка. И как приятно будет его с нее сорвать.
Она улыбалась, благодарная как никогда. За возможность есть, спать и учиться. Сколько подобных ей котятами ютятся на улице? Инна умела ценить свое счастье…
– Хозяин, у меня к вам просьба.
Я захмелел после четвертого бокала. Был щедр на весь мир: попросит подарить квартиру – ведь не откажу. Хитрая, хвостатая чертовка!
– Возьмите меня с собой.
Не знаю, что случилось раньше: поперхнулся или протрезвел. Поспешил залить новость остатками вина.
Не дождавшись ответа, Инна принялась рисовать пальцем круги на скатерти.
– Вы ведь снова уедете туда, мяу? Оставите меня одну…
Утер рот салфеткой.
– Инна, ты ведь понимаешь…
Кошачьи глаза смотрели прямо мне в душу. Понимала. Не простит, если оставлю ее здесь.
Набрал побольше воздуха в грудь, вот, значит, для чего устроила этот маленький праздник. Опоить, одурманить, заполучить желаемое. Видят Боги, почему она не жаждет шубу, айфон и мерседес? Вопрос таился в глубине зеленых глаз.
– Возьмете, хозяин? Ну пожалуйста! Я буду очень послушной девочкой! Я вас буду слушаться, ничего не испорчу, мяу!
Она вновь боялась. Заведомо, заранее. Ее не обмануть парой дней маленького счастья. Потому что затем все равно вернется одиночество.
Я молчал. Маленький ужас заставил держать язык за зубами.
Выдохнула, тяжко, словно отправил ее на каторгу.
– Помните вашего друга? Олега? Его привезли с фронта хоронить. На Зинтеева пришла похоронка. От Лабанина – пустой гроб…
– Хочешь вернуться в одном из них?
Отчаянно гнал из себя прочь хмель. Насмешливым пьяницей он выплясывал в голове, заставляя то согласиться, то просто нахлестать ей по щекам за глупость. Не хотел ни того, ни другого.
Она испугалась моего тона. Лучше пусть боится моего гнева, чем грохота снарядов. Такой девчонке, как она, там нечего делать! Да что я, в самом деле, несу? Никакой девчонке там не место!
Я бросил взгляд в сторону, на глаза попался распахнутый газетный лист. Из-под него торчал красочный флаер на лакированной бумаге.
Улыбчивая девчонка в камуфляже с коровьими рожками из-под пилотки зазывала лозунгами и кричалками.
«Зверолюд – веди царенатца на народный суд!»
«Есть уши, лапы и хвост – врага отправь ты на погост!»
Все встало на свои места.
– Какой же ты еще… ребенок, Инка.
Сильнее оскорбить было сложно. Прижала ушки к голове, задрожал потешный хвостик. Слова отчаяния комом застряли в горле.
Ее купили на новости о победах. Она никогда не имела того же опыта, что тройняшки или Белка.
«Ты правда думаешь, что она украла на десять лет пребывания здесь? Хотя бы на неделю?»
Покачал головой, Инка выкатила последние аргументы.
– Я драться умею, я могу, хозяин! Мяу! А вдруг вас ранят, а вдруг вас…
Мысль о последнем показалась ей недостойной даже прозвучать.
– Какая ты молодец. А что делать мне, если тебя убьют?
– М-меня? – будто подобная мысль даже не посещала ее милую головку.
– Инка, я был там, где стреляют. Там страшно.
– Я смелая, хозяин. Знаете, какая смелая?
– Знаю. Но не возьму, даже не проси. Представь, что я попросил бы тебя пережить все твои ужасы. Хотела бы?
Несогласно трясет головой.
– Вот то-то и оно. И знаешь что? Я хочу вернуться домой. Не к еще одной могиле на семейном погосте, а к той, что приготовит мне вкусный ужин. К той, что счастлива тому, что я жив. Которая будет ждать, даже когда другие уже не ждут.
Выдохнул, увидел бороздки слез на ее щеках. Нет ничего действенней для девичьих ушей, чем хорошо выверенная речь…
– Понимаешь?
– Хоз… Хозяин! – она бросилась мне на грудь, опрокинув грязную посуду на пол. Разбилась тарелка – наверное, к счастью.
