Евгений Греков
Женская карта
Глава седьмая
Согласно своим вчерашним намерениям лейтенант Непримеров прямо с утра направился на свинарник к «коллегам». Дунаев и Усковец по-дружески встретили Викентия Антоновича и через пару минут уже на троих разливали водку. После принятия порции инспектор, захлёбываясь словами, поведал комитетчикам об истории, которая произошла, как он выразился, с его любимой подругой.
– Очень ценное донесение! – веско изрёк Дунаев и, переглянувшись с Усковцом, заявил: – Сегодня Витязь пообещал обеспечить нас всех личным оружием, и сегодня же в ночь мы отправляемся в Москву. Но всё равно, давай мне приметы и адрес своей Марианны; и по возвращению назад я лично с ней побеседую. Насчёт её безопасности не беспокойся – я сегодня же свяжусь с нашими людьми, и они подстрахуют твою даму.
Вскоре после ухода Непримерова на свинарник наведался командир роты.
– Билеты взяты на всех! – исчерпывающе, как и подобает военному, доложил капитан. – Поезд отходит в 22:40, а в 21:00 ожидайте меня со стволами.
– Молодец! – первым не удержался от похвалы Усковец и тут же хлопнул по плечу Глеба Романовича, от чего, на сей раз, того закачало; а Дунаев налил в это время полстакана водки и поднёс её капитану.
– За успех государственного дела! – сказал он.
На том комитетчики с командиром роты и распрощались до 21:00, а приблизительно в семь вечера на свинарник нежданчиком заявился лупоглазый и предъявил Олегу претензии относительно денег.
– Ты что же, сука кумовская, зажухал сто тысяч, что я передавал для кента?! – здесь же с порога завопил он своим бабьим голосом.
– Чаво-чаво?! – Дунаев оторопел от такого нахрапа, медленно багровея от сказанных в его адрес слов. – Да я тебя, гнида тухлая, за такой базар… – и он, не договорив, протянул руку в сторону пучеглазого, однако в тот же миг получил молниеносный удар ногой в грудь и, отлетев назад метров на пять, перевалился за низенькую загородку, где мирно всхрюкивая, отдыхали свиньи. Сверзнувшись таким образом на какого-то всерьёз задремавшего поросёнка, который от испуга громко взвизгнул и, несмотря на сладкий сон, пробудился мгновенно, а потому и чрезмерно резво вскочил, Дунаев столь же мгновенно свалился на смрадные и скользкие доски.
Однако Демьян, стоявший поблизости, проявил похвальную реакцию и, сграбастав чересчур прыткого незнакомца, ударил его об стену. Оседая на пол, тот тем не менее так просто не сдался громиле-зэку и сумел его двинуть ногой в бедро, отчего Усковец, громко охнув и перегнувшись почти пополам, выпустил из рук свою жертву. Но тут на помощь Демьяну подоспел Дунаев с солидным берёзовым поленом в руках – с размаху он обрушил его на лупоглазого. Потом вдвоём они связали писклявого и забросили за перегородку к свиньям в самый дальний и тёмный угол.
– Вот козлина! – переодеваясь в чистую спецовку, ругался Олег. – Не иначе как самбист какой-то… Ну пускай теперь с кабанами воюет! Чушек больше кормить не станем: сами вечером уедем, а к утру они его здесь сожрут!
– Ты бы отогнал куда подальше его УАЗик, чтобы он ментам и солдатам глаза не мозолил, – вместо ответа посоветовал Дунаеву Усковец, потирая ушибленное бедро.
«Бизон-то, оказывается соображает!» – раздражённо подумал Олег, но отозвался миролюбиво:
– Верно. Сейчас за стройку поставлю, а вечером на нём и махнём отсюда.
А ровно в 21:00, как и было условлено, капитан Витязь приволок на свинарник два автомата с полными боекомплектами, а ещё через полчаса три пистолета.
– Это всё, что возможно! – отирая со лба выступившую испарину, объяснил Дунаеву командир роты.
– Ну и добро! – согласился «майор КГБ». – Машину для нас мой связник уже подогнал. Заправлена, полный бак, так что готовимся к сбору.
В 21:50 вся компания расселась в салоне автомобиля, экспроприированного у лупоглазого. Для успеха предстоящей операции быстро распили на пятерых литр водки. За руль сел комроты, рядом с ним Залихванов, позади разместились Дунаев, Усковец и оперативник Непримеров. До вокзала они добрались, когда до отхода поезда оставалось всего три минуты, и то лишь благодаря Дунаеву, который всю дорогу поторапливал и попугивал офицеров: пока, мол, мафиозная структура ничего не пронюхала и не устроила на пути засаду!
Впятером собравшись в одном купе, они всю ночь напролёт резались в карты и звенели стаканами и только под утро уснули. Непримеров был не в силах возвратиться в своё купе, но поскольку мест в купе, как известно, четыре, а их было пятеро, дабы не отрываться от коллектива, завалился прямо на полу, головой к двери.
А примерно в это же время, в исправительно-трудовом учреждении события разворачивались следующим образом. Утром, ещё задолго до подъёма, на свинарник нагрянул начальник ЧИС, начисто потерявший и сон, и покой с тех самых пор, как не досчитался одного порося. Отсутствие на рабочем месте и сторожа, и свинаря его только обрадовало: «Сегодня же доложу заму по общим вопросам, как эти подлые зэки охраняют вверенное добро!» Идти теперь к подполковнику по свиному вопросу интендант и думать боялся. Так, пересчитывая пока визжавшее от голода поголовье, начальник ЧИС и наткнулся на связанного человека, сплошь вывалянного в навозе и свежих поросячьих экскрементах. Вначале интендант растерялся и хотел уже кликнуть солдат, но, когда странный незнакомец захрипел, сам забрался за загородку и при помощи перочинного ножа освободил того от верёвок.
Избавившись от пут, пленник молча сидел какое-то время просто привалившись спиной к стене, потом наконец потряс кистями рук и осторожно ощупал разбитую голову, словно и вовсе забыл о своём освободителе. С трудом отплёвываясь липко кровянистой слюной, он всё-таки произнёс неожиданно тонким голосом:
– Дайте напиться, чёрт возьми! Это всё ваши проклятые зэки, в рот их и в нос!
Осушив алюминиевую кружку воды, незнакомец поднялся и пару минут топтался на месте, разминая ноги и одновременно вздёргивая плечами.
– Сейчас я солдат и прапорщиков позову, мы живо установим виновных! – зашебутился начальник ЧИС.
Но только он завершил свою фразу, как заполучил мастерский удар ногою в грудь.
Лишь минут через двадцать очухался незадачливый интендант от «благодарности» незнакомца да и то лишь при помощи невыносимого поросячьего визга. Испуганный, весь в навозе и прочей мерзости, без фуражки примчался в штаб начальник ЧИС. Тогда-то срочно и началась проверка всего состава осуждённых. Вначале пересчитывали подряд все отряды. Когда всё-таки убедились, что нет лишь двоих бесконвойников, зам по РОР принялся изучать документы исчезнувших и при этом никак не мог взять в толк, как их расконвоировали с такими сроками! Затем ещё три часа кряду разыскивали хозяина и командира роты, и только после бесплодных попыток хотя бы найти их следы зам по режимно-оперативной работе осмелился позвонить в управление исправительных дел. И лишь тогда в воинской части внутренних войск и в отделении милиции объявили полную боевую тревогу.
Ну а пока в Татьяновске дым валил коромыслом, вся бравая пятёрка благополучно высадилась в Москве. Приказав Залихванову, Витязю и Непримерову ожидать их возвращения у арки дома № 10 по Большой Садовой, что почти что напротив гостиницы «Пекин», Дунаев и Усковец юркнули в упомянутую арку и скрылись в одном из подъездов большого и мрачного дома. Когда прошло два часа ожидания, первым, как ни странно, забеспокоился лейтенант Непримеров. Ещё часа два пролетели в пустых хождениях по подъездам и прилегающим к дому дворам. Только к вечеру одураченная тройка решилась обратиться в управление исправительных дел Российской Федерации, где, сбиваясь и перебивая друг друга, офицеры всё-таки втолковали суть дела дежурившему там подполковнику. Ещё в начале рассказа сей троицы дежурный принялся нервно потеребливать мочку своего уха; в его середине он уже то и дело скрёб затылок всей пятернёй; а когда те завершили повествование, его по-настоящему заколотила нервная дрожь. В конце концов подполковник пообещал всё выяснить, оставив рассказчиков на попечение какого-то майора; а когда вернулся назад, то был уже не один, а с тремя лейтенантами, которые сразу и арестовали своих коллег с периферии.
На первом же допросе у следователя инспектор Непримеров, дрожащим голосом и чуть не плача, поведал тому всё от и до, в том числе и о том, как какая-то мафия требовала у его любовницы золотые монеты. И всё причитал: «Гипноз, какой-то гипноз!..» Вначале следователь военной прокуратуры так и решил, что это такой же бред сивой кобылы, как и вся история, что приключилась с идиотами в офицерских погонах; но поразмыслив, надумал всё-таки позвонить в Татьяновск. Через считанные минуты об этом звонке знал Яснов и тогда же решил связаться по телефону с женой, однако ему ответили, что Елена Владимировна где-то отсутствует.
А Дунаев и Усковец, сумевшие беспрепятственно скрыться от горе-блюстителей закона, покинув дом № 10 на Большой Садовой через чёрный ход одного из подъездов, вновь прибыли на вокзал, забрали из камеры хранения оставленный там саквояж с оружием и вскоре вновь вернулись в милый их сердцу Татьяновск. Жизнь Дунаева была достаточно тесно связана с этим городом; что же касалось его напарника, то тому было совершенно без разницы, куда ехать, и тащился он теперь за Олегом, как нитка за иголкой.
Не мешкая, по прибытии в город путешественники наняли частника, которого Дунаев попросил отвезти их в деревню Подгорново. В общем-то Олег случайно вспомнил об этой деревне; хотя, с другой стороны, не совсем уж случайно пришла ему в голову мысль устремиться в Подгорново: ведь именно там он обрёл себе пристанище, когда сбежал от конвоя при посадке в столыпин. Там же судьба свела его с Наташкой, которая прочно засела в его голове; и теперь, когда он ехал в Подгорново, он надеялся на новую встречу с ней, прикидывая заодно и саму возможность отсидеться нужное время в домике её бабки.
Глава восьмая
Елена была крайне удивлена, когда, открыв дверь, увидела братову жену.
– По глазам вижу, не ожидала, Елена Владимировна, прихода родственницы! – зашумела сразу же гостья, – Пройти-то можно?.. – она улыбнулась, потом небрежно повесила свою сумку в прихожей на первый свободный крючок.
– Ясное дело, не ожидала, – призналась Лена. – Кофе будешь?
– А почему бы и нет! Хоть кофе, хоть какао, чем угостишь! – Марианна скинула с ног кроссовки, не развязывая шнурков.
– Андрей-то где, на работе? – не задумываясь спросила Лена с единственной целью что-то спросить, когда они уселись с Марианной на кухне.
– Без понятия, – беззаботно и коротко отозвалась та. – Ты не догадываешься, зачем я припёрлась?
– ?! …
– До меня слухи дошли, что ты роман сочиняешь, а я в жизни не встречала тех, кто их пишет…
– Ну со мной ты уже встречалась, – полушутя отозвалась Елена.
– Я решила предложить тебе свою помощь, ведь я профессиональная машинистка! Что дашь – я тебе враз отпечатаю, а заодно и почитаю! Наверное, детективы? Страсть как люблю! – выложила Залихванова всё зараз.
– Около того, – сдержанно улыбнулась Яснова от её напористости, однако подумала, что такая неожиданная подмога и впрямь оказалась бы в пору.
– Ты конфеты-то и печенье бери, – заметила она родственнице и поближе подвинула ей и то, и другое.
– За помощь, что ты предлагаешь, спасибо. Мне, действительно, желательно завершить повесть в этом году, а рукописи потребуются в трёх экземплярах. Короче, я буду лишь благодарна. Кстати, тебе кто про книгу сказал?
– Андрей…– смутилась Марианна и тут же ляпнула: – А там, в твоей книге ничего нет про этого старикашку, ну который недавно повесился? Говорят, что у него какие-то драгоценности пропали…
– Кто же пишет такие вещи, если расследование только-только началось? – бросив на гостью быстрый взгляд, проговорила Лена. «Или совсем инфантильная, или зачем-то строит из себя дурочку». – У тебя-то из какого источника эти сведения? Опять Андрей рассказал?
Марианна поперхнулась кофе и долго кашляла, пока хозяйка не похлопала её по спине, однако в этот момент и сочла самым благоразумным утвердительно кивнуть головой на её вопрос.
– Трепач он значит, Андрей наш! – грубовато и резко резюмировала Яснова. – Следствие само толком не знает, были ли в действительности там драгоценности! – однако тут же взяла себя в руки и вернула разговор к прежней теме. – Нам нужно договориться, когда поудобней встретиться вечерком, а то ведь мне и сейчас пора на работу, – Лена смущённо глянула на свои часики и сразу же предложила: – Может, тебя куда подвезти?
– Давай, я в пятницу тебе позвоню. А раз уж ты на машине, то до площади Труда я с тобой прокачусь, – в душе Марианна была даже рада, что на этом прерывается их беседа.
Высадив жену брата на площади, Лена развернула машину в противоположное направление – ей нужно было в Западный микрорайон, где проживал пострадавший водитель «Запорожца». Пенсионер Иванов оказался дома, но красивую следовательшу с зелёными глазами встретил не очень приветливо.
– А что толку воду в ступе толочь! – не скрывая своего раздражения, заявил он усаживающейся перед ним Ясновой. – Я дважды писал заявления, чтобы привлекли этих прощелыг к ответственности; да только отдашь их в милиции, а дальше молчок. Это при Сталине мигом бы разобрались!
– А кому вы вручали свои заявления?
– В 34-ом кабинете, ну да, на первом этаже, сидел какой-то сотрудник в штатском.
– Конкретнее сказать можете, как он выглядел?
– Да как… Обыкновенно! Молодой такой, приветливый… Столько нервов везде, запомнишь разве ж? А эти-то дельцы приходили ко мне в больницу… Коньяк привезли, «Сникерса» этого поганого целую коробку!.. Я и по телевизору-то его смотреть не могу! Как вспомню, так и воротит с души!
– От тех, которые приходили, воротит, или от «Сникерса»? – улыбнулась собеседница.
– А от того и другого вместе! – поддержал её юмор пенсионер. – Так вот, послал я их вместе с подачками к чёртовой матери! С прохвостами этими и размалёванная краля приволоклась – вроде она тоже находилась в «Волге» во время аварии. Мне всё «дедушка, дедушка…» А я ей – иди-ка ты, бабушка… Честное слово, противно о них вспоминать! А тот-то, тот, что за рулём сидел, как первое слово вымолвил, так я и понять не мог, он ли открывал рот или какая ещё девка из-за евонной спины…
– Если мы соберём работников милиции, вы узнаете среди них того, кому отдавали заявления?
– Да бросьте вы, девушка, такую затею! Надоела мне пустая возня! А если вы чего и добьётесь, так потом меня ещё и по судам года два будут таскать!
– Ну нет уж! – принялась урезонивать потерпевшего Елена Владимировна. – Вы честный человек, ветеран труда, вы просто не имеете права махнуть на это дело рукой. Правонарушители обязаны быть наказанными, а в том числе и сотрудник милиции, проявивший безалаберность, если не что-то худшее.
Но доводы следовательши действия не возымели – пенсионер почему-то упёрся. Так не солоно хлебавши она и ушла от Иванова, попросив напоследок всё же подумать, а с тем и пообещав наведаться к нему ещё раз.
Её следующий визит был к Костромской Н.П.
Дверь Ясновой открыла сама хозяйка, которая со времени их последней встречи на удивление мало изменилась. Правда сейчас она была облачена в шикарный халат. Судя по секундному замешательству, отразившемуся на лице Ясновой, Елену Владимировну она тоже сразу узнала, хотя в последнее время та совершенно изменила причёску.
– Нам необходимо побеседовать, – проговорила Лена, даже не пытаясь доставать своё удостоверение.
– Проходи, чего уж… – хозяйка обречённо вздохнула. – Спешу высказать догадку по поводу нежданной аудиенции… Небось старый хрыч не успокоится?.. И угощение ему приносили, и деньги предлагали для ремонта его сраного драндулета! Как ты думаешь, чего вообще этот мерин хочет? – она разговаривала со следовательшей в прежней манере, как будто бы та доводилась ей подружкой.
Стоило Ясновой пройти вслед за Костромской в комнату, как ей бросилась в глаза белая видеокамера, лежавшая на журнальном столике.
«Очень похоже, что именно эта самая штуковина как раз и исчезла из квартиры покойного… – подумала Лена. – Обстоятельство, короче, более, чем настораживающее, но ещё никакой не факт, потому что между Габулаевым и Костромской существовала определённая связь; и тот мог запросто подарить смазливой даме свою видеокамеру, с его-то достатком. И то, что подарок мог быть вручён накануне смерти – скорее всего, только бы подтверждало, что Габулаев собирался ТУДА добровольно».
Присев на предложенный стул, Яснова спросила:
– Как давно вы знакомы с Сотовым?
– Первый раз о таком слышу! – Наташка выудила из кармашка халата конфету и, освободив от обёртки, бесцеремонно забросила её в рот.
– Несерьёзное начало, Наталья! – Яснова поморщилась и, отделяя каждое слово, напомнила: – Он сидел за рулём «Волги», когда вы попали в аварию.
– А-а-а! Так бы и сказала, что это фамилия того шоферюги-идиота! – воскликнула Костромская, по-прежнему продолжая придуриваться и закидывая в таких случаях ногу на ногу по своей неизменной привычке.
– Значит, не знаешь Сотова? И Габулаева тоже не знаешь?! – вкрадчиво, с ударением на последней фамилии и постепенно повышая голос, задала Елена второй вопрос.
– Ясное дело, не знаю. Живые с покойниками не общаются!
– Исключительно остроумно, – Яснова вздохнула. – Ну ладно, будем считать, что ты не отрицаешь знакомства с Эдуардом Перфильевичем, – подытожила она. – Далее, в отношении Сотова… С чего это вдруг ты с незнакомым шоферюгой потащилась к Иванову в больницу? Ответь без ёрничества, по существу.
– Я женщина компанейская, кому трудно – всегда становлюсь солидарной!
Решив и здесь не тратить пока понапрасну времени, следовательша что-то пометила в своём блокнотике и покинула квартиру Костромской. Лихо поддавая газу своей «восьмёрке», она не прекращала терзаться сомнениями: «Почему соседка покойного об исчезновении видеокамеры заявила сразу, а вот о главном – о пропаже коллекции уникальных золотых монет – вспомнила лишь на следующий день?! Правда она по собственной инициативе пришла в милицию с этой новостью. Надеялась каким-то путём стать самой обладательницей коллекции? А такое случается, когда не самые лучшие помыслы вдруг просыпаются в добропорядочных людях! Человек зачат во грехе… Впрочем, это уже больше из области психологии, а то и вовсе психиатрии. Сейчас первейшая задача – разыскать Сотова, но ещё, прежде того, подсобрать на него досье: кто он и что он!»
Основные справки о Валерии Емельяновиче Сотове Елена навела достаточно быстро: холост; однажды судим, но условно; кандидат в мастера спорта по каратэ; последние полгода трудится сторожем в морге; исключён с третьего курса мединститута за драку, в которой, как утверждали свидетели, вовсе не виноват. Соседи по дому (сведения от участкового) характеризовали его как трезвенника: «ни разу не видели, чтобы тот валялся»; характеристика, конечно, вне критики, но её можно оставить на совести тех соседей. Что ещё? Ежегодно подвергает профилактике свой организм – ездит на Усть-Кедровый курорт. Женщина его посещает одна и та же: по описаниям похожая на Костромскую.
«Итак, каратист… Это обстоятельство для самой серьёзной проверки личности Сотова, особенно учитывая то загадочное повреждение внутренних тканей на шее покойника…» – успела подумать Яснова прежде, чем сняла трубку разбушевавшегося телефона.
– Ленушка, привет! Из колонии передали свежие новости… – и муж поведал ей об истории, приключившейся с интендантом. Потом, помолчав, посетовал, что так и не может найти концы, кто принимал заявления от потерпевшего водителя «Запорожца».
– Плохо, – коротко констатировала жена. – А насчёт нового происшествия в зоне, то вероятно там Сотов шалил, потому что все, кто бы о нём не упоминал, сразу отмечают особенность его голоса – чрезвычайно тонкий, фальцетный. Притом я узнала, что он спортсмен-каратист. Я сейчас попробую обратиться к Андрюхе: чем чёрт не шутит, а вдруг они занимались с ним в одном клубе?!
– Попробуй! Помощь нужна? Могу послать мужиков на квартиру писклявого…
– Попытай счастья! Всё, целую тебя! Пока!
С братом Яснова созвонилась только под вечер.
– Андрюха, здорово! – поприветствовала она его по-мальчишески. – Ты что так дышишь, будто за тобой гналась свора гончих?
– С вызова возвратился вот-вот! – отдуваясь, отозвались на том конце провода. – Сначала по лестницам там набегался и тут уже, возле милиции, за пацаном погнался: у бабки какой-то сумку вырвал из рук, ну та и закудахтала. А сопляка поймал – тогда выяснилось, что бабка не какая-то, а своя, и внучок свой, родной.
– Не огорчайся, ноги не только дураков кормят! – хихикнула сестра. – А я вообще-то по делу… Да, пока не забыла, что ты там наболтал Марианне про золотые монеты?
– Что-что?! – на несколько секунд дыхание в трубке замерло. – Какие ещё монеты?..
– Чего прикидываешься? Соседка покойника в милицию к вам приходила, уже после обыска, на следующий день, и сделала заявление.
– Заявление-то такое действительно поступало, а вот у жены моей прогрессирует шизофрения! Не разговаривал я с этой дурой на подобные темы, поняла?!
– Хм… Извини. Но твои слова в адрес любимой женщины меня шокировали. Хотя ладно об этом. Скажи, тебе что-нибудь говорить фамилия Сотов?
Брат помолчал в раздумье, затем повторил два раза в явном сомнении:
– Фотов, Фотов…
– Да не Фотов, а Сотов! – рассердилась сестра и добавила: – Уши мыть надо! Не от слова «фото», а от слова «соты», которые в ульях!
– А-а-а… Да вроде слышал когда-то в «Динамо» … а как зовут?
– Валерий Емельянович. Голос у него тонкий, звучит, как у женщины.
– Ну-ну, что-то смутно припоминаю…
– Ежели смутно, тогда и припоминать ничего не надо! – безапелляционно перебила Лена. – Расскажи лучше, на какой вызов-то выезжали?
– Да там пенсионер один с балкона свалился. Пятый этаж… Вверх, вниз. Чердак и крышу для порядка осматривали.
– А где это?
– На Некрасовской.
– Тебя что сегодня надо бесконечно тянуть за язык?! Номер дома, фамилия потерпевшего! – сердито приказала она.
– Фамилия Иванов. Дом № 38. Никакого криминала там нет. Старикан верёвки бельевые на балконе натягивал, стоя на табурете; и зазевался, видно, на какую-нибудь бабку, да так и кувыркнулся за перила. Что-то любопытная ты стала, – ворчливо заметил Андрей.
– Профессия обязывает! – наставительно отозвалась она. И тут же смягчилась: – Ты не дуешься? Ладно, пока! Целую в макушку!
Где-то через полчаса после этого разговора Ясновой позвонил оперативный дежурный по городу и сообщил, что в квартире у Сотова тишина, да и соседи не видели его уже несколько дней.
Поблагодарив дежурного за информацию, Елена тут же покинула кабинет и, усевшись за руль заскучавшей «восьмёрки», помчалась в спортобщество «Динамо». Сведения она там почерпнула следующие: что Сотов аккуратно занимался в клубе четыре года подряд; но в последнее время, начиная с ноября месяца, куда-то исчез. Является кандидатом в мастера спорта; по своей натуре выдержан, но не слишком контактен с людьми; а дружил здесь разве что с Андреем Обручевым.
Последняя фраза тренера чуть не сразила Елену наповал: ведь брат только что говорил, что всего-навсего смутно припоминает Сотова, да ещё и придуривался, выходит, когда исковеркал фамилию. И здесь выясняется, что они друзья! Негодование охватило Лену, но длилось оно недолго: на смену ему в голову поползли тревожные и непонятные мысли.
«Почему Андрей мне соврал, что не знает Сотова, да ещё и так притворялся? В том, что он разболтал Марианне о золотых монетах, тоже ведь не признался! А иначе, откуда ей было знать про такое? Теперь вот его недавний подарок – шутка ли, шапка и воротник из песца – это в теперешнее-то время! Профессиональный удар по шее «самоубийце»; пропажа заявлений от водителя «Запорожца»; а стоило начальнику милиции начать трясти своих подчинённых по данному поводу, как их податель моментально выпал с балкона!»
От рассуждений подобного рода Лену охватил настоящий озноб, а следом разболелась голова, причём самым серьёзным образом. Но мысли продолжали лихорадочно работать: «Предположим, что Сотов убийца, а Андрей его покрывает, хотя бы как друга – совсем бескорыстно, то брат уже в любом случае его соучастник! Мне лишь остаётся до вечера проявить терпение, а там мы обо всём объяснимся с ним начистоту!»
И поскольку голова не прекращала болеть, Лена, придя к такому решению, поехала домой с одним лишь желанием и надеждой отлежаться в постели до вечера. Однако отлежаться в своём одиночестве ей помешали: в дверь постучали.
«Звонок не работает, что ли?!» – поднимаясь, подумала она.
