Евгения Сафонова
Риджийский гамбит. Интегрировать свет
– Хорошо, что эмер Айкатт не таит на тебя зла, – вырвалось у меня. – За Артэйза.
– А, так вы всё-таки видели совет.
– Да, и… вы с Альей казнили Артэйза из-за меня, а меньше всего я хотела…
– Ты тут ни при чём. – Он не успокаивал меня, просто излагал положение дел. – Артэйз нарушил закон и запятнал честь своего дома. Честь для дроу имеет огромное значение. Все понимают решение, которое принял Алья, и уважают выбор, который сделал эмер Айкатт.
– Кроме Лундвинэла, видимо.
– Он тоже понимает, что Артэйз сам вырыл себе могилу. И не таит злобы ни на отца, ни на своего Повелителя.
– А на тебя?
Лод помолчал. И ещё помолчал, выдерживая странную, удивившую меня паузу.
Но всё-таки ответил.
– После того как я убил его младшего брата… да. – Лод пожал плечами. – У будущего супруга Морти определённо осталось ещё меньше причин меня любить.
* * *
Повелитель дроу вошёл в комнату пленных без стука, лёгкой неслышной походкой, и светлые не сразу заметили его появление.
Алья обвёл взором кровать, где принцы о чём-то переговаривались с Восхтом, и камин, у которого сидела Криста; когда та увидела дроу и испуганно выдохнула, тот уже непреклонно, без оглядки двинулся к окну, подле которого восседала Навиния. Принцесса вяло наблюдала за бегавшим по столешнице паппеем, и её не насторожила даже внезапно повисшая в комнате тишина. Она повернулась к двери, лишь когда тень Повелителя дроу упала на стол, и медленно подняла глаза, встречая его взгляд.
На пару секунд в комнате застыли все и всё, кроме паппея, настороженно шевелившего усами.
Следом Алья поклонился, изящно и низко изогнув стан.
– Принцесса, я прошу у вас прощения за своё… неподобающее поведение ранее, – произнёс он ещё прежде, чем выпрямиться: мягко, но без всякого заискивания. – Чтобы сгладить то напряжение, что возникло между нами, вы отобедаете со мной.
– Я? С вами? – тонкие ноздри Навинии дрогнули. – После того, что вы сделали, вы ещё смеете…
Она вдруг замолчала – и, подчиняясь движению руки Альи, покорно поднялась на ноги.
– Это было не приглашение, а приказ, – уточнил Повелитель дроу, галантно подхватывая принцессу под руку.
– Если она не хочет никуда идти, – гневно выпрямился Дэнимон, – ты не…
Он осёкся, получив тычок под рёбра от брата, а также неожиданно неодобрительный взгляд Навинии, повернувшей голову в сторону бывшего жениха. Судя по этому движению, на ментальном поводке её уже никто не держал.
– Возражения исчерпаны? – осведомился Алья прохладно. – Чудно.
Он чинно повёл принцессу к двери, оставляя светлых смотреть им вслед: Кристу – с сочувствием, Восхта – с опаской, Дэнимона – с непониманием и Фаника – со странной насмешкой в коричных глазах.
– Я решил, что лишние церемонии ни к чему, – изрёк Алья, пока они с Навинией спускались по винтовой лестнице, – а потому обедать будем в моей башне.
Принцесса ничем не показала, что услышала его, и дальше оба шли безмолвно, гладя мрамор мягкими туфлями, безупречно попадая в ритм шагов друг друга.
В тёмно-фиолетовых покоях башни Повелителя ждал накрытый овальный стол; отражения свечей светлячками мерцали в серебре приборов. Любезно отодвинув перед принцессой кресло, Алья дождался, пока та опустится на бархатное сидение, и прошёл к другому концу стола, чтобы занять место напротив.
– Какое ауменье [5] предпочитаете? Фиалковое, розовое, липовое?
Навиния хранила молчание, глядя на свою тарелку, накрытую серебряным колпаком.
– Думаю, розовое придётся вам по вкусу, – заключил дроу. – Йон, ты слышал.
Иллюранди вынырнул из теней с откупоренной бутылью спустя несколько секунд – брат-близнец Акке, только волосы чуть короче. Ловко, не пролив ни капли, слуга Повелителя наполнил бокал принцессы; снял с тарелки колпак, под которым обнаружилась золотистая рассыпчатая крупа и запечённая с травами птичья ножка; мгновенно переместившись к Алье, повторил предыдущие действия и исчез так же быстро, как появился.
– Ешьте, – сказал дроу, когда они с Навинией вновь остались одни.
Та подняла глаза, пристально глядя на хозяина башни, и не думая притрагиваться к приборам.
– Не заставляйте меня принуждать вас даже к таким простым вещам, – Алья проговорил это почти ласково. – Чем моя трапеза хуже той, что ждала бы вас в комнатушке, которую вы вынуждены делить со своими друзьями?
Опустив голову, принцесса коснулась костяной рукояти трезубой вилки, и Повелитель дроу удовлетворённо взялся за нож.
– Думаю, вам будет любопытно услышать, – отрезая кусок мяса, заметил он невзначай, – что ваш Совет, стоило ему узнать о вашем пленении, обратился к Первому Советнику… бывшему, конечно, – тому, которому вы в своё время устроили отставку… с просьбой взять на себя управление страной в это тяжёлое и горестное время. И тот, недолго думая, согласился.
Навиния ела неторопливо и аккуратно, уставившись в тарелку, ничем не проявляя, что слышит сотрапезника – и что он в принципе существует.
– Первый Советник целиком и полностью одобрил решение, принятое за вашей спиной ещё несколько месяцев назад: в грядущей войне предоставить эльфам всевозможную помощь. Войска – в первую очередь. Людей ведь теперь всё это касается не меньше, чем Детей Солнца. – Алья отправил в рот порцию крупы и тщательно прожевал, прежде чем заговорить дальше. – Армию поведёт лично Хьовфин, и людей отдадут под его командование. Конечно, у них будут свои военачальники, но главнокомандующим назначен Повелитель эльфов. Подозреваю, что ваш народ пойдёт в авангарде – на убой. Обезвреживать собой наши ловушки, чтобы эльфы могли пройти следом, по их телам. Жертвуют обычно наименее ценным материалом, а людей куда больше эльфов, несмотря на все старания Тэйранта, приложенные в своё время. – Отложив вилку, дроу сомкнул пепельные пальцы на своём бокале. – Вы ведь, не в обиду будет сказано, плодитесь, как кролики.
Принцесса молчала, и эмоции её выдавало лишь то, как упорно она продолжала пилить уже давно разрезанный кусок.
– Конечно, сразу коронацию вашему преемнику, которого подыскал Совет, не устроят. – Откинувшись на спинку кресла, Алья покачал бокал в ладони, так, что ауменье достало почти до кромки; оно отливало земляникой, тонкие всплески напоминали прозрачные розовые лепестки. – Наверное, сперва дождутся конца этой «войны», как они её называют. Я склонен именовать то, что они собираются сделать, бойней. И наверняка ваши советники предполагают, что вы либо уже мертвы, либо скоро умрёте… либо погибнете, когда светлые будут штурмовать наши города. Совершенно случайно, конечно же. – Дроу поднял бокал на уровень глаз, насмешливо салютуя принцессе. – Должен вас поздравить: требовалось приложить массу усилий, чтобы советники признали – вас проще убрать, чем усмирить. Достойно уважения. Полагаю, сейчас ваш Совет дружно благодарит богов за наше своевременное вмешательство.
Выпавшая из руки Навинии вилка ударилась о тарелку с глухим звяканьем.
– Вы говорите о моих советниках так, будто чем-то лучше их. А вы… вы ещё хуже. – Она наконец вскинула голову, без страха встретив взгляд дроу; голос её леденило презрение. – Все мужчины одинаковы. Все вы не воспринимаете нас всерьёз. Мы для вас любимые постельные игрушки, утробы для ваших детей, но не более. Даже если вы подчиняетесь нам, то лишь формально: не потому, что уважаете, а потому, что так надо. И даже подчиняясь, на деле пытаетесь нами управлять.
– Я лучше ваших советников хотя бы потому, что мне дорог каждый мой подданный. Каждый. То, что иногда мне приходится осуждать кого-то из них на смерть, этого не отменяет. – Алья облокотился на ручку кресла, подперев голову свободной ладонью; не сводя глаз с лица принцессы, пригубил сладкий цветочный напиток. – Позвольте угадать… Вы считаете, что мужчины и женщины абсолютно равны, и то, что в мире властвуют мужчины, а женщин допускают к правлению лишь в исключительных случаях, ужасно несправедливо.
– Вы ничем не лучше нас. Как правило, вы сильнее, но ум не имеет никакого отношения к силе. – Губы принцессы изогнулись в пренебрежительной улыбке. – И страсти затмевают вам разум куда успешнее, чем нам.
– Многие мужчины не в силах устоять перед женскими чарами, не спорю. Но я знавал и не одну девушку, для которой желания перевешивали все доводы разума.
Ответная улыбка Альи граничила с усмешкой, и Навиния всё же опустила глаза.
– Вы мыслите так же узко, как все мужчины, которых я знала, – предпочла сменить тему она. – К примеру, меня вы, как и Совет, считаете никудышной правительницей.
– Откровенно говоря, да, – легко согласился Алья. – Но не потому, что вы женщина, а потому, что вы объективно отвратительно управляли страной. Будь на вашем месте мужчина, я сказал бы ровно то же про него. Впрочем, я читал о великом множестве дрянных правителей, и вы далеко не худший пример. Вы хотя бы искренне желали блага для своего народа: эта милостыня, визиты в лечебницы, борьба с разбойниками… прекрасные устремления. – подобная похвала из его уст почему-то не звучала похвалой. – Вы делали лучшее, на что способны, и не ваша вина, что вы не способны на большее. В конце концов, грешно было бы забивать столь очаровательную головку скучными политическими соображениями.
Последнее он произнёс без насмешки, без укоризны, абсолютно серьёзно.
– Так вы считаете, что я глупа.
– Необязательно быть глупым, чтобы не годиться в правители. Без Лода мне бы тоже пришлось тяжело. – Алья сделал ещё один маленький глоток. – Я признаю, что женщины могут соперничать с мужчинами очень во многом, если не во всём. Моя сестра, помимо того, что она бесконечно лучше, чище и добрее меня, владеет мечом несравненно искуснее. Та девочка, что помогла нам пленить Дэнимона, столь же умна, как Лод, а его ум не сравнить с моим. Но хороший правитель – не тот, кто хорош во всём, а тот, кому хватает мудрости понять, что он не в силах в одиночку разобраться со всем; и, разглядев тех, кто сможет помочь ему наилучшим образом, поставить их на нужные места, пусть даже вопреки правилам и предрассудкам. Самодурство ни к чему хорошему не приводит, ведь нужно думать не только о настоящем, но и о будущем. Все мы смертны рано или поздно, а если всё держится на одном элементе, пусть даже исправно работая… что будет, когда этот элемент исчезнет? – Повелитель дроу рассеянно махнул рукой. – Мы с вами чем-то похожи. Волей богов нам пришлось сесть на престол, и сделать это очень рано. Но вы так и не признали, что нуждаетесь в помощи кого-то, кто мудрее и взрослее вас, и в том ваша главная ошибка. Вы решили всё взвалить на себя, и на себя одну, и тут редкий мужчина выдержал бы. Не говоря уж о юной девушке, одарённой многими талантами, но не теми, что идеальны для Повелителя.
– Мы с вами… – Навиния гневно тряхнула головой, и волосы её всплеснулись тёмной волной. – Да что вы обо мне знаете?!
– Многое. Вы даже не подозреваете, насколько. – Дроу смотрел на принцессу поверх кромки бокала; в полумраке золотые глаза его казались матово-бархатистыми. – Хотите, расскажу?
– Извольте. Хоть посмеюсь.
– Что ж, – Алья лениво опустил веки, – не буду пересказывать скучные факты, о которых я осведомлён прекрасно. Думаю, вам любопытнее будет услышать иное. Видите ли, я всегда считал, что лучший способ убедительно обмануть – сказать правду, приправив её толикой лжи. И то, что вы говорили Лоду про «сладких придворных мальчиков», когда пытались соблазнить его… вот вам, к слову, пример мужчины, который в любой ситуации думает верхней головой… заставило меня сделать некоторые выводы. Позже они подтвердились теми вашими беседами с друзьями, что я слышал, и вашей реакцией на меня.
– Ну да, вам ведь есть с чем сравнить мою реакцию, – Навиния заметила это со странной бесстрастностью. – Это доставляет вам удовольствие, вспоминать всех, кого вы мучили? Их крики и мольбы?
Алья не вздрогнул. Даже глаз не открыл. Лишь голос стал чуть глуше, когда он ответил:
– Нет. Что угодно, но не удовольствие. И потому я стараюсь о них не вспоминать. – Когда Повелитель дроу всё же посмотрел на принцессу, взгляд его огладил её лицо невидимыми цепкими пальцами. – Но все боялись меня… кроме вас. В вас не было страха. Ни капли. Ни разу при взгляде на меня.
Ему не удалось скрыть уважения, скользнувшего в этих словах, и собеседница улыбнулась ему в ответ с лёгким снисхождением:
– Я – Повелительница Навиния из рода Сигюр. Я одолела шайку Кровавого Роба, сгубившую сотни невинных жизней, и Жестокого Эйна, который убил на своём алтаре две дюжины детей. Поверьте, вы – далеко не самое страшное, что я видела в жизни.
– Я никогда не сомневался, что многое в этом мире куда страшнее меня. И никогда не стремился пугать… больше, чем нужно, по крайней мере. Страх – хороший рычаг управления, но, когда твой трон держится лишь на нём, в какой-то миг он начнёт шататься. Страх, уважение и любовь – они должны идти рука об руку.
– И поэтому вы пощадили меня, в отличие от остальных? Потому что я вас не боялась?
Принцесса сказала это всё с той же улыбкой, так небрежно, будто все эти дни не искала подсказки в его лице. И не мучилась вопросом, почему наследник Тэйранта, тёмная тварь, безжалостная и бездушная, в последний момент отпрянула от неё и ушла – не воспользовавшись абсолютной властью над ней, не отомстив всему её народу и виду, не свершив возмездие за сестру, которое и многие светлые сочли бы вполне справедливым.
Даже сама Навиния.
– Поэтому тоже. Но в первую очередь потому, что в последнее время слишком многое напоминает мне: я вплотную подошёл к черте, из-за которой не будет возврата. За которой я действительно превращусь в наследника Тэйранта – как вы тогда и сказали. А подле меня были и есть те, ради кого я не должен её переступать. И когда Лод делает всё, чтобы выстроить заново сожжённые между нашими народами мосты… я был бы ублюдком, если бы перечеркнул все его усилия, сотворив с вами то, чего вы никогда нам не простите. – Алья смотрел перед собой, не замечая, как в зелени глаз Навинии плеснулось изумление его неожиданной откровенности. Повелитель дроу исповедовался не столько ей, сколько себе. – Я никогда больше не причиню вам боль. Ни вам, ни другим, таким же, как вы. Я почти поплатился за то, что делал, и расплата моя была бы страшной. Я никогда не понимал, что мои гвардейцы… для них я не просто правитель, не просто тот, кого они должны защищать. Их оторвали от дома слишком рано, и я должен был заменить им отца и братьев. Я был их объектом восхищения, примером для подражания. Так бывало с гвардией Повелителя обычно. А я так долго не мог этого понять, потому что сам был мальчишкой… и подал им пример, который оказался ужасен. И мало того, что потерял себя – чуть не потерял одного из тех, ради кого сам отдал бы жизнь.
Когда он вновь взглянул на принцессу, взор его уже утратил странную, непривычную, какую-то растерянную мягкость.
– Повелительница Навиния из рода Сигюр, – повторил Алья затем, точно стараясь распробовать каждое слово на вкус. – Да, это то, что вы есть. И в том ваша беда.
– Моя беда?.. – улыбка не сошла с губ Навинии, лишь ощутимо выцвела.
– Всю жизнь вам подчинялись. Не потому, что считали ваши приказы, ваши желания верными, а потому, что вы были той, кому надо подчиняться. И вы позволяли себе всё больше и больше в надежде, что рано или поздно найдётся тот, кто сумеет сказать вам «нет». – Алья смочил губы ауменье. – С детства вас ненавязчиво пытались оттеснить от престола, по праву принадлежавшего вам. Для вашего же блага. Власть, да тем более в такое нелёгкое время, – бремя, которое делает с людьми страшные вещи, и опекавший вас Советник прекрасно видел, что вы для него непригодны. Он хотел, чтобы вы прожили счастливую жизнь, занимаясь лишь тем, в чём вы действительно преуспеете и что вам действительно по сердцу. Но вы видели в этом козни и интриги и вбили себе в голову, что во имя светлой памяти родителей обязаны править самостоятельно. Объясняли снисхождение окружающих лишь тем, что вы не родились мальчиком, и в какой-то момент поняли, что можете обратить свой недостаток в оружие. – Речь Повелителя дроу была размеренной и совершенно отстранённой. – Постель для вас была не столько удовольствием, сколько средством достижения цели. Согласен: при должном умении это хороший способ управлять мужчинами. Вы пользовались любовниками для своих нужд, в глубине души презирая за то, что они играют по вашим правилам. А когда острая надобность в их услугах отпала, вы принялись придумывать им новые правила, поднимать планку, испытывать их гордость… и постоянно искали что-то, чего никак не могли найти. Поэтому вы ухватились за Дэнимона, ведь он был первым, кто посмел взбунтоваться. Пусть не открыто осечь вас, а просто сбежать – воистину мужской поступок, ничего не скажешь, – но для вас то было проявлением похвального своеволия. Бедный мальчик так и не осознал, что побегом лишь разжёг ваш интерес… его брат, похоже, понимает вас куда лучше. А сами вы мните себя такой взрослой, такой мудрой, но вам всего девятнадцать, и в глубине души вы несчастная романтичная девочка, живущая в сказке, которую вы сами себе придумали. Про злобного интригана Советника, про бедную венценосную сиротку, выросшую в храбрую воительницу, защитницу слабых и убогих… и про прекрасного принца, который никак не может прийти и спасти её от всех, кто её окружает, но с кем она чувствует себя в ловушке.
Алья смолк. По взгляду его видно было, что он ждёт ответа, однако Навиния не торопилась этим воспользоваться. И больше не улыбалась.
Она взяла в руки бокал, всё это время ждавший своего часа, и кошачьи глаза дроу проследили, как хрусталь касается девичьих губ, отчего-то пересохших.
– Как я и думала. – Сделав пару глотков, Навиния вернула бокал на парчовую скатерть. Аккуратно промокнула рот шёлковой салфеткой. – Ничего вы обо мне не знаете. – Уронив салфетку обратно на стол, она с достоинством встала. – Я насытилась. Не будете ли так добры сопроводить меня обратно?
Алья безмолвно поднялся на ноги и, вновь подхватив девушку под руку, повлёк её к лестнице. Сопротивления он не встретил.
Обратно они тоже шли в молчании, не глядя друг на друга. Глаза обоих туманила непроницаемая пелена сумрачных дум.
– Дальше я сама, – бросила Навиния, когда Алья открыл дверь в башню колдуна.
– Как пожелаете, – равнодушно ответил тот. – Я всё равно узнаю, если вы не дойдёте до своих покоев.
Фыркнув, она встала на первую ступеньку – и остановилась, замерев в полутьме витого лестничного колодца.
– В одном Дэнимон был прав. Когда я вернусь в своё королевство… если вернусь… я найду тех, кто сделал это с вашей сестрой, – проговорила Навиния, не оборачиваясь. Слова заметались между гулкими стенами, чтобы эхом осыпаться на принцессу людей и Повелителя дроу за её спиной. – Я боролась с монстрами всю свою жизнь. Я не позволю, чтобы монстры жили среди моего народа. Ни один ребёнок, дроу он или нет, не должен пережить то, на что её обрекли.
– Она и не пережила, – произнёс Алья мягко. Когда Навиния, вздрогнув, оглянулась через плечо, отступил на шаг – и отвесил церемонный поклон. – Благодарю, принцесса. До скорой встречи.
Когда Алья закрыл дверь, оставляя девушку наедине с окружающим сумраком, та ещё пару мгновений смотрела на чёрное дерево. Потом поднялась вверх на две ступеньки – и опустилась на третью так резко, будто ей в один миг отказали ноги.
Она долго сидела, прикрыв лицо ладонями, зарыв кончики пальцев в волосы, и компанию ей составляла лишь не нарушаемая ничем тишина. По прошествии нескольких тягучих минут медленно опустила руки, чтобы сказать пустоте, завершая долгий диспут с кем-то невидимым:
– Всё равно он тот ещё сигсонур.
И стёрла призрак улыбки, мелькнувшей на губах от мыслей о чём-то, чему определённо стоило остаться в этом сумраке.
* * *
Лод смотрел на меня, а я смотрела на него – во все глаза, вспоминая, как в школе мне периодически напоминали, что у меня их четыре.
…так вот почему Морти защищала Артэйза. Принцессе действительно уготована блестящая партия в виде дроу из славного древнего дома; только вот я не ожидала, что личность этого дроу уже всем известна.
– И… как давно?..
– Морти и Лу обручены с семи лет. – Лод присел на ручку кресла. Голос его был спокойным. – Эта помолвка оказалась последним, что успел сделать покойный Повелитель дроу, прежде чем отбыл на переговоры со светлыми.
– Так давно? Но почему тогда они до сих пор не…
– Дроу редко вступают в брак раньше тридцати. Как мужчины, так и девушки. На Детей Луны не давят ограничения короткой человеческой жизни, а дроу, как я уже говорил, ценят опытных женщин. Мать Альи вышла замуж, когда ей было всего девятнадцать, но они с Повелителем искренне любили друг друга и не видели смысла ждать. К тому же королевство нуждалось в наследнике.
– А в случае Морти торопиться некуда, и о любви, как я понимаю, речь не идёт.
– По крайней мере, с одной стороны. Насколько могу судить, для Лу это не только расчёт.
…поразительно, как невозмутимо он рассуждает о будущем браке любимой женщины.
– И почему именно Лу?
– А почему нет? Дом Рауфгата – славный и древний род. К тому же покойный Повелитель был очень дружен с главой дома, дядей Лу и Артэйза. Он хотел, чтобы Бллойвуги и Рауфгата породнились.
Ах да, Морти же говорила, что Артэйз потерял в резне любимого дядю. Видимо, того самого.
– Эмер Айкатт стал во главе дома, когда его старший брат погиб на переговорах, – продолжил Лод, отвечая на не заданный мною вопрос. – Тот любил Айкатта всем сердцем, и его детей – как собственных. Сам он когда-то разорвал помолвку со своей суженой, другую заключать не торопился, а потому считал Лу своим будущим наследником. Вот и решил обручить Морти именно с ним.
– Как интересно. А почему он разорвал помолвку?
– Понял, что его невесте больше по сердцу его друг. И что её чувства взаимны. А поскольку он искренне любил обоих, то решил не мешать их счастью.
Внезапная догадка заставила меня подозрительно сощуриться:
– А этим другом, случайно, не был отец Альи и Морти?..
Лод в ответ только кивнул.
– И поэтому Повелитель хотел, чтобы его дочь стала частью дома Рауфгата? Потому что испытывал чувство вины?
Ещё один кивок.
– А Алья не разрывает помолвку, потому что уважает, можно сказать, последнюю волю отца?
– И матери. Когда Повелительница лежала на смертном одре, Лу поклялся, что будет беречь её дочь больше, чем себя самого. Ему тогда только исполнилось десять, но он всегда был серьёзным молодым человеком, – Лод сказал это без всякой насмешки. – Последнее, что Морти слышала от своей матери, – что с Лу та спокойна хотя бы за её будущее.
…как же часто родители ломают наши жизни. Даже самые любящие. Чем больше они любят нас, чем больше мы любим их – тем больше давит на нас груз обязательств, желания соответствовать ожиданиям и чувства вины, если не соответствуешь; тем больше ты превращаешь в нерушимую заповедь последнее, что родитель успел сказать или сделать, прежде чем бросить тебя навсегда…
– Значит, когда-нибудь Морти выйдет замуж за Лу… а ты останешься её хальдсом?
– Если мы все доживём до этого момента, – безыскусно проговорил Лод. – Я знал, на что иду. Мы все знали. И мы не первые, кто будет жить так. Мужем её мне в любом случае стать было не суждено: то, что Алья сделал меня Первым Советником – уже нонсенс, с которым дроу смирились, признавая мои дарования. Но выдать за меня принцессу – за человека, своего вассала… почти то же, как если бы Навиния обручилась с конюхом.
И снова в словах – ни досады, ни печали, ни горечи.
Пожалуй, иногда я понимала, почему Лу сомневался в наличии у него сердца.
– При её взбалмошности, пожалуй, могла бы, – пробормотала я, решаясь на вопрос, который терзал меня уже давно. – А Алья… всё-таки… Навинию…
Я всё-таки запнулась, и под внимательным взглядом Лода меня потянуло пригладить чёлку.
– Просто… они как-то странно смотрят друг на друга после этого, и я… мне кажется, что они друг другу нравятся, но я не понимаю…
– Нет. – Лод отстранённо сжал двумя пальцами воротник своей рубашки. – Алья не смог этого сделать. Не с ней.
Я сдержала облегчённый выдох в горле.
…что ни говори, надеяться, что ты не служишь венценосному садисту – одно, а получить подтверждение этого – другое.
– И что, они правда…
– Правда. Потому что Навинии нужен тот, кто возьмёт над ней верх, тот, кто не станет под неё подстилаться. А Алье нужна та, кто сможет быть с ним на равных, та, кто примет его таким, какой он есть. Его худшие стороны Навинии известны, и всё же они её не отпугнули. В сравнении с омерзительным чудовищем, которого она воображала, когда представляла наследника Тэйранта… реальный Алья, даже со всеми своими демонами, просто обречён был приятно её поразить, – голос Лода звучал иронично. – Он достаточно силён, чтобы иметь над ней власть – даже без ошейника. Что бы она ни говорила, ей это нравится. Она достаточно сильна, чтобы не бояться его тьмы и не смотреть на него снизу вверх, как придворные дамы. И ему, в свою очередь, это нравится. Когда принимают даже твоего дракона… это высшая степень близости.
– Поэтому ты тогда не стал препятствовать ему? – тихо спросила я, когда Лод замолчал, задумавшись. Тоже запоздало заметил в собственных словах резонанс с нашей историей?.. – Потому что знал, что он не сделает этого?
– Предполагал. И надеялся. А если бы всё-таки сделал… мне пришлось бы признать: возможно, я зря пытаюсь убедить светлых, что мы не такие, какими они нас считают. – Он выдержал длинную паузу, и я прекрасно понимала причины как её длины, так и её тяжести. – Если ты проголодалась, можем пообедать вместе.
…да, моё дорогое отражение из зазеркалья. Всё-таки ты ничего и никогда не делаешь просто так.
– С удовольствием.
Вызвав Акке, Лод принялся отдавать ему распоряжения насчёт обеда, – а я, мысленно вернувшись к началу разговора, невидящим взглядом уставилась на рунные цепочки.
…не знаю, почему Морти так любезна со мной. Даже узнав всё, что я теперь знаю, я не могу верить ей. Но я поверю тебе, Лод. Хотя бы потому, что у меня слишком мало точек опоры, помогающих мне жить и сохранять здравомыслие, и ты – главная из них.
Я поверю, что ты мой друг. Я даже поверю, что моё чувство не безответно. Ты не обещал не лгать мне, но ложь входит в моё представление о предательстве, а ты обещал не предавать меня. И если ты обманешь моё доверие, если все твои слова были ложью – мне не придётся беспокоиться, что будет со мной после того, как вся эта история окончится. Потому что твоё предательство меня уничтожит. Потому что я впустила тебя в свою душу, мысли и сердце так глубоко, как не пускала никого. Потому что удар от тебя будет последним ударом, который я смогу вынести. И то, что останется от меня после него, уже не будет мной.
Да, то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Но не обязательно убивать тело, чтобы убить душу. Если после контрольного выстрела судьбы ты не умираешь, твоё место просто занимает кто-то другой: очень похожий на тебя, но куда более сильный. А ещё куда более циничный, равнодушный и злой.
И не хочу даже думать, во что в таком случае превращусь я.
Лод сел рядом – улыбчивый, близкий, надёжный. Улыбнувшись в ответ, я захлопнула книгу, которую по-прежнему держала в руках.
…а теперь, зная всё это…
…я просто постараюсь об этом не думать.
