Евгения Сафонова
Риджийский гамбит. Интегрировать свет
…если бы я стала такой, то, может быть, Лод…
Я стукнула кулаком по ручке кресла – от отвращения к собственным мыслям. И ещё раз. Сильно, до боли в отбитом мизинце.
Нет. Нет никакого «может-быть-Лод». Тебе никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не соперничать с Морти. Заруби это на своём приплюснутом носу, заносчивая зараза: то, что у тебя нет никакого права даже думать об этом.
И хватит себя жалеть. Упиваться собственными страдашками – самое контрпродуктивное занятие из всех возможных.
Высчитав девятую степень шестёрки, я усмехнулась.
…не нужны мне чит-коды [2]в виде магических плюшек. До сего дня обходилась без них, обойдусь и дальше. Правда, аномальный Дар Мари может доставить нам серьёзные неприятности, но нужно лишь придумать способ, как её обезвредить.
В конце концов, у тёмных как раз водились занятные безделушки для нежных шей строптивых девочек-волшебниц.
Я посмотрела на стол, где на доске для скаука замерли чёрно-белые фигуры, ожидая продолжения заброшенной партии. Взяв в руки белую принцессу, повертела её в пальцах, вглядываясь в крохотное деревянное личико.
…судя по всему, моя теория, что попаданцев одаривают ещё и сверхъестественной удачей, всё же верна. Какова была вероятность того, что из всех обитателей Риджии на Мари положит глаз брат Повелителя эльфов? Такая же, как у Кристы, – что от насильников её спасёт эльфийский принц. Такая же, как у меня, – что Алья и Лод пойдут мимо дворцового пруда именно в тот момент, когда там всплывёт моё тело. И что незадолго до моего прибытия Кристу понесёт в горы дроу.
Да, мне повезло меньше других. Весьма специфическим образом. Но всё же повезло. А значит, повода для страдашек у меня ещё меньше, чем кажется.
Повеселев, я подкинула фигурку на ладони.
…одного не пойму: как трёхсотлетний эльф мог влюбиться в двадцатилетнюю девчонку из другого мира? Дэнимона я ещё могу оправдать – он молод. И в излюбленных Мари с Кристой романтических и подростковых книжках, как я поняла, такое случалось сплошь и рядом: перед чарами главной героини был бессилен любой, и если автор наметил ей в пару прекрасного эльфа или мага, разменявшего не первую сотню лет, тот мгновенно проникался к ней вечной пламенной любовью. Порой всё предварялось стадией ледяных колкостей или обжигающей ненависти, но финал был заведомо известен. Хотя я всегда думала, что исключительно исследовательский – или гастрономический – интерес выглядел бы куда правдоподобнее.
В книжках всё объяснялось тем, что авторы подобных розовых фантазий редко озадачивались такой ерундой, как правдоподобность. Но это – жизнь. И с чего тогда Фрайндину приглянулась Мари? Может, в действительности это просто я ни черта не смыслю в мужской психологии?..
– Интересный расклад.
Я повернула голову, посмотрев на Лода: он умудрился войти неслышно и теперь стоял за высокой спинкой кресла, опершись на неё ладонями, глядя на доску.
– Я вижу, у светлых преимущество, – заметил колдун.
– Как и в жизни. – Я сжала деревянную фигурку в пальцах. – Что удалось разузнать?
– Принца держат в обычном жилом доме. Правда, защита на нём необычная. Честные люди на свои жилища такую не накладывают. – Лод заправил за ухо длинную русую прядь, выбившуюся из узла, в который он завязывал волосы. – Она не самая сильная, но довольно эффективная. В дом может войти лишь тот, кого пригласил один из находящихся внутри.
– Что-то вроде тех чар, которые ты наложил на дворец?
– Не совсем. Чтобы преодолеть мои, достаточно добиться устного приглашения. Здесь же требуется, чтобы тот, кто находится в доме, протянул тебе руку и уже после добавил необходимую словесную формулу. – Лод поднял задумчивый взгляд к потолку. – С другой стороны, моя защита хороша тем, что всё завязано на хозяев дома. Приглашение возымеет силу, лишь если его произнесу я или Алья. А там… тот, кто уже попал в дом, имеет полное право пригласить кого-то ещё.
– То есть один гость, попавший внутрь, может пригласить другого гостя?
– Да. Но только пока находится в доме.
– А кто похитители? Тебе удалось их увидеть?
– Одного. Они осторожны, окна занавесили, наружу не выходят. При мне прибегала девушка, видимо, от зеленщика. Приносила им еду. Они даже её внутрь не пустили: деньги отдали, не выходя на крыльцо, пакет с едой забрали так же. Хотя, как мне показалось, пустить девушку они бы не отказались… если б знали, что её никто не будет искать. – Губы колдуна исказила кривая усмешка. – Я видел того, кто её встречал.
Лод махнул рукой, и в воздухе возникло нечто вроде голограммы – полупрозрачное мужское лицо, смуглое и весёлое, с тонкими чёрными усиками и паскудной улыбкой. Красивое, пожалуй.
– Он известен в народе как Весельчак Тэм, – сказал Лод. – Когда-то был правой рукой разбойника по кличке Кровавый Роб. Известный убийца, садист и насильник, предпочитает светловолосых девушек-полукровок.
Лицо Весельчака Тэма резко утратило для меня какую-либо привлекательность.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Показал его лицо Навинии. Подумал, вдруг принцесса его узнает – она же практиковала охоту на разбойников. Не ошибся. – Лод сжал кулак, и волшебная голограмма исчезла. – Навиния разбила шайку Кровавого Роба пару лет назад. Сам Роб отправился на виселицу, но Весельчаку удалось бежать и залечь на дно. Видимо, тогда он и решил не возвращаться на большую дорогу, а податься в наёмники.
– Должно быть, в очень крутые наёмники. Кому попало похитить принца не поручат.
– С такой-то славой, думаю, у него не было проблем с тем, чтобы построить успешную карьеру в определённой области. Он отпустил волосы и отрастил усы, обычно его не узнают. Но Навиния его запомнила хорошо. – Лод потёр подбородок; его щетина грозила через недельку-другую перерасти в полноценную бороду. – Я узнал, кто находится в доме. Есть особое заклятие, позволяет понять, сколько в здании живых существ и кто они. Некоторые защитные чары блокируют его, но не эти. Помимо паппеев я обнаружил внутри двух обычных людей, одного мага и одного эльфа.
– С эльфом всё понятно. А остальные, значит, пособники Весельчака?
– Да. Подозреваю, что они ждут… сигнала. Который вот-вот получат.
– И который будет означать, что пора убить принца, а потом бросить тело так, чтобы все подумали на дроу.
– Что должно выглядеть местью за несговорчивость Хьовфина. Поэтому Фаник до сих пор жив: его хотели убить уже после неудавшихся переговоров.
– Но зачем бы нам врать, что Фаник не у нас, и тут же демонстративно подбрасывать светлым его труп? – Я раздражённо провела пальцем по переносице, поправляя очки. – Неужели эльфы не подумают, что это глупо?
– Нет. Так же, как они не подумали, что глупо убивать Повелительницу эльфов на пиру в честь заключения мира, – голос Лода горчил иронией. – Мы тёмные, Снезжана. Лживые подлые твари. Нашим словам не поверят ни за что и никогда. Зато трупу светлого принца, на котором напишут, что это сделали мы, – ещё как.
Он смотрел на меня внимательно и неотрывно, и я понимала: вернувшись из Тьядри, он пришёл ко мне не просто так. Ему снова нужна моя помощь. Ведь у нас осталось всего несколько часов, чтобы попасть в дом, в который попасть очень трудно.
Я задумалась, вспоминая всё, что недавно услышала. Убийца, садист и насильник… любит девушек-полукровок…
…светловолосых девушек, похожих на эльфов…
– Ты ведь уже думал, что Весельчака можно поймать на живца?
– Да. Я думал о Кристе, – сказал Лод, в который раз подтвердив, как схоже мы мыслим. – С её силами справиться с этой троицей не составит труда. Когда дроу поймали её в горах, она подстрелила половину отряда. Она достаточно бесстрашна, чтобы пойти на риск и не сплоховать, и она сделает то, что мы скажем. Добровольно, учитывая, чья жизнь стоит на кону. И ты бы видела, как Весельчак смотрел на девушку, которая принесла им еду… Он скучает. Ему надоело сидеть в четырёх стенах без возможности развлечься. – Он опустил взгляд на свои пальцы, сжимавшие спинку кресла. – Но Весельчак слишком осторожен, чтобы пустить её в дом.
– Ты сам сказал: он пустил бы ту девушку, если б знал, что её никто не будет искать, – мягко поправила я. – Что, если к нему в дверь вдруг постучится девочка, которую правда никто не будет искать? Девочка, у которой нет ни дома, ни семьи. До которой никому нет дела. Которой в Риджии не хватится ни одна живая душа. Милая, наивная, потерянная… и как раз в его вкусе. Разве Весельчак Тэм не воспримет её как подарок судьбы?
Лод улыбнулся ещё прежде, чем я договорила.
– Да, – произнёс он. – Думаю, воспримет.
– Вот и я так думаю. – Потянувшись от предвкушения славной игры, я поставила фигурку светлой принцессы обратно на доску. – Ты ведь не выбросил ту одежду, в которой я прибыла в Риджию?..
– Очнись, – негромко велел Лод, глядя на Весельчака; слово сопроводило лёгкое движение руки, на которой блеснуло управляющее кольцо.
Наёмник открыл глаза так резко, словно только этого и ждал. Ошалело посмотрел на Лода. Дёрнулся, пытаясь вскочить, но ошейник держал его надёжнее любых кандалов.
А потом он увидел напарников, которые похрапывали рядом, – и понял, что ему никто и ничто не поможет.
– Значит, эту сигинг ты подослал… Хитро. – Весельчак быстро взял себя в руки. Признав поражение, он улыбнулся Лоду нагло и гадко. – Чего надо?
– Мы пришли за принцем. Говори, где он.
– Экий ты быстрый, парень. Сразу к делу. Может, познакомимся для начала?
– Твоё имя мне известно. А моё, если хочешь знать, – колдун скрестил руки на груди, – Лодберг из рода Миркрихэйр.
Забавно было видеть, как глаза законченного головореза ширятся от ужаса, когда он осознал: перед ним наследник Ильхта Злобного.
– Так это ты, – выдохнул Весельчак хрипло.
– Да, это я. – Лод вскинул ладонь с кольцом к потолку. – А теперь говори. Правду.
– В гостиной. Первая дверь справа, – послушно откликнулся наёмник, и лишь паника в его лице выдала, что говорит он не по своей воле. – Под ковром люк, он ведёт в подпол. Малец там.
– Ваш брат за той дверью, – бросил Лод Дэнимону и Кристе: те как раз прибежали с дальнего конца коридора, окончив поиски, ожидаемо не увенчавшиеся успехом. – Люк под ковром. Действуйте.
Криста серьёзно кивнула, прежде чем разжать пальцы, заставляя волшебный лук исчезнуть. Дэнимон, отворачиваясь, одарил Весельчака ненавидящим взглядом.
– В ваших же интересах, мерзавцы, – процедил он, – чтобы Фаник оказался целым и невредимым, а не то…
– Я с ним ничего не делал! Я к нему и пальцем не притронулся! – заорал наёмник внезапно. – Это всё Рэйв! – Весельчак отчаянно мотнул головой в сторону: там лежал не знакомый мне толстяк, а белобрысый бугай с обвислыми, как у шарпея, щеками. – Вот он! Богами клянусь!
На миг в коридоре воцарилась тишина.
– Не делал с ним чего? – негромко и медленно поинтересовался Лод.
Дэнимон метнулся к нужной двери так быстро, что я не различила его движений. Криста рванула следом, я, после секундного колебания, – тоже.
Когда мы вбежали в просторную комнату, где весело трещало пламя в камине, принц уже расшвыривал стулья, окружавшие деревянный стол. На тряпичной скатерти стояли три глиняные кружки и мерцала металлическая масляная лампа; последнюю Дэнимон всучил Кристе, после чего пихнул стол так, что опрокинул его. Кружки раскололись с глухим звуком, забрызгав пол недопитым пивом, и в воздухе встал стойкий запах хмеля, – но грубый джутовый ковер теперь можно было беспрепятственно оттащить в сторону.
Медное кольцо на дощатом квадратном люке принц дёрнул так резко, что тот едва не сорвало с петель.
Первое, что я ощутила, когда взгляду открылась узкая деревянная лестница, уводившая в кромешную подпольную тьму, – запах. Сладкий, тяжёлый, удушливый. Волна тошноты моментально подкатила к горлу, заставив прикрыть нос рукой и дышать ртом; и всё же я немедля последовала за Дэнимоном, когда тот отобрал у Кристы лампу и ломанулся вниз.
Подпольное помещение оказалось крохотным. В длину и ширину – тут бы и кровать не поместилась, в высоту – Дэнимон даже выпрямиться нормально не мог. Сначала я почему-то заметила деревянную миску на полу: пустую, стоявшую на чёрном пятне, которое отчётливо выделялось на сером полу. Миг спустя я сообразила, что пятно – высохшая лужа… чего-то. Наверное, лучше не знать, чего.
Я перевела взгляд туда, где на последней ступеньке неподвижно застыл Дэнимон, мешая мне увидеть, на что же он смотрит.
Последний шаг вниз принц сделал медленно, словно во сне. Опустившись на колени, отставил лампу в сторону – на пол, выпачканный в неведомой мерзости.
Получив возможность спуститься, я встала сбоку от старшего эльфийского принца, чтобы наконец увидеть младшего.
Фаникэйл лежал скрючившись, всё в той же вонючей чёрной луже: под ним она ещё не высохла. Голый, худой, неподвижный. Даже сейчас алебастровая кожа эльфа будто светилась в окружающем мраке, – те немногие её места, которые не раскрасили багрянец открытых ран, синева гематом или бурые пятна ожогов. Один глаз заплыл, второй – закрыт. Корка, запекшаяся на разбитых губах. Лицо в грязи, ссадинах и засохшей крови.
От красивого мальчика, которого я видела неделю назад в гостевом доме «Чёрная кошка», осталась лишь тень. Ещё дышавшая: редко, тяжело, с нехорошими хрипами.
Боль и ужас захлестнули меня с головой – дрожью во вдруг ослабевших ногах, комом в желудке, сухостью в горле.
– Фаник…
Голос Дэнимона дрожал, когда он протянул руку к брату, но так и не решился коснуться.
– Он ведь жив? – тоненько спросила Криста из-за моей спины. – Его ведь можно…
Она ойкнула за секунду до того, как меня бесцеремонно отпихнули к стене.
Толкнув Дэнимона, Лод занял его место. Быстрыми, сдержанными движениями достал из внутреннего кармана куртки ещё один ошейник и, бережно повернув голову принца, застегнул украшение на его шее.
– Алья, призывай его к себе. Немедленно, – сухо вымолвил Лод, поднимаясь с колен. – Пусть Морти с Эсфором сделают всё, что могут, пока я не приду. – Спустя пару томительных секунд тело Фаника исчезло, и я очень надеялась, что в таком состоянии он переживёт перемещение. – Видимо, пленника велено было держать живым, но отнюдь не здоровым. Его ведь хотели выставить жертвой дроу, а чем заметнее были бы следы пыток…
Сорвавшись с места, Дэнимон побежал вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки зараз. Лод не стал его останавливать, но следом всё же поторопился – и, когда мы вышли в коридор, принц уже упирал в горло Весельчака кончик своего клинка: длинного, изящно изогнутого, с рукоятью красного дерева и лиственной гравировкой на лезвии.
– Кто вас нанял? Кто?! – обезумевший принц почти рычал. – Отвечай, сигсонур! [3]
– Да не знаю я! – сейчас в лице Весельчака не было ровно ничего весёлого. – Думаешь, парень, с нами прям так напрямую и связываются?
…конечно, чтобы разговорить наёмника, хватило бы и ошейника. Но в этот миг Дэнимона я понимала прекрасно.
– Рассказывай всё, что знаешь, с самого начала, – велел Лод. – Когда вас наняли?
– Десять дней назад. Сказали, значит, следить за этой… принцесской и её дружками. Мы, значит, у них на хвосте повисли, как только они из Солэна выехали. – Весельчак с опаской смотрел на сверкающую кромку эльфийского клинка. – Я б к этой сигинг за всё золото Риджии не полез, ей ж меня убить, что подтереться! И в прошлый-то раз еле от неё ноги унёс. Но мне сказали, что к ней лезть и не придётся. Велели, значит, пока сидеть тихо и докладывать о каждом их чихе…
О значении многих слов мне приходилось догадываться по общему смыслу фразы: Весельчак явно употреблял местный сленг, а Лод как-то не удосужился завести в своём шкафу словарь с переводом бандитского диалекта на нормальный риджийский. Так что многие словечки при переводе я интуитивно заменяла более приличными, но добавление рассказу Весельчака литературной ценности не умаляло ценности основной.
Насколько я помню, Солэн – эльфийская столица. Значит, за Навинией и компанией стали следить, как только они отправились вдогонку за Дэнимоном. И раз наниматель так быстро оказался в курсе событий, он имеет непосредственное отношение к эльфийскому двору…
– Как отчитываться? – спросил Лод.
– Мы держим связь через табличку. – Наёмник скосил глаза на свой живот; правильно истолковав этот жест, Лод присел на корточки и вытащил из нагрудного кармана Весельчака небольшой, с ладонь, грифельный прямоугольник. – Старшак пишет послание на своей, оно вылезает на нашей. И наоборот.
– Старшак – это главный? Тот, кто даёт вам задание?
– Не, старшак – это самый главный. Он с заказчиком напрямую общается. А нам задание через десятые руки дают. Мы старшака и в глаза не видели, только табличка и есть. Чтоб, значит, быстрее приказ дошёл. А то через посредников нас нанять – одно, а если обстоятельства меняются и шустро надо всё делать? Пока весточка через десять табличек пройдёт…
– Значит, вы через табличку держите связь со «старшаком», а тот передаёт вам приказы заказчика. – Лод сунул грифельный прямоугольник в карман куртки. – Вы следили за принцессой и её друзьями. Вы были в курсе, кто её сопровождает?
– Я что, рожи всех её мужиков знать обязан? Да в её щели больше народу побывало, чем в этом городишке живёт.
Рука Дэнимона дёрнулась:
– Придержи свой грязный язык.
По шее наёмника поползла кровавая капля, и Весельчак послушно заткнулся.
– Никогда не поверю, – сказал Лод, соединив ладони и сплетя пальцы вместе, – что вы не понимали, кого вам велели пленить.
– Ну, потом-то мы смекнули, что Фаник – это, наверно, принц эльфийский. Да только нам разницы особо не было: нам сразу столько деньжищ отвалили, что за эти деньги я б хоть ещё трёх принцев повязал, да в придачу сапоги заказчику вылизал. Мы после этого сами б не хуже принцев жили… А, так ты, верно, брат его? – Весельчак взглянул на Дэнимона с издевательским любопытством. – Интересный ты малый! Тёмные, значит, веками твой народ вырезали, мамашу твою убили, тебя с невестой схватили, а ты с ними милуешься?
– Не милуюсь, – ровно проговорил принц. – Но в данном случае наши цели совпадают.
Тут же вспомнилось, как несколько часов назад мы с Лодом пришли в комнату пленных.
…когда дверь открылась, четверо светлых сидели на кровати, но Дэнимон при нашем появлении встал.
– Ну что? – отрывисто произнёс он. – У вас есть план?
– Есть, однако потребуется помощь. Ваша – и вашей невесты. – Лод склонил голову, глядя на Кристу. – То, что я попрошу сделать, опасно. И потребует от тебя недюжинной смелости, быстрой реакции и недурного лицедейства.
– Я согласна, – без колебаний откликнулась бывшая сокамерница.
– Я ведь даже не сказал, о чём собираюсь просить.
– Если дело касается жизни Фаника, я согласна на всё.
Ох, Криста, подумала я, глядя в чистые незабудковые глаза бывшей сокамерницы и понимая, что немножко ей завидую. Хотела бы и я иногда быть такой… неразумно хорошей.
– Вы в своём уме?! – Навиния вскочила, будто её ошпарили. – Вы собрались помогать им? Им?! Чтобы они заполучили в заложников обоих наследников эльфийского престола?
…этого я и ждала. Горделивого отказа действовать заодно с мерзкими гнусными тёмными. Или презрительного согласия плясать под нашу дудку – с ежеминутным напоминанием, что от этого мы не перестали быть мерзкими гнусными тёмными. Поэтому реакция принцессы людей для меня была куда более предсказуемой, чем ответ Кристы и её жениха.
Со стороны последних я не видела ни гордости, ни презрения. И даже если эти чувства лишь тщательно скрыли для пользы дела, это не могло меня не тронуть.
– Уже не наследников, Вини, – смешок Дэнимона прозвучал бесконечно горько. – Но если отцу плевать на наши жизни, то мне нет.
– Нас всё равно убьют, как ты не понимаешь? Мы живы лишь потому, что тёмные ещё на что-то надеются! Думают, если найдут Фаника и докажут, что он жив, ваш отец сменит гнев на милость! Стоит им понять, что Хьовфин и правда не отступит…
– Принц, я готов принести клятву Эйф, что, как только мы отыщем вашего брата, я отпущу и его, и вас, – произнёс Лод негромко. – Если на то будет ваша воля.
Навиния осеклась, сверля колдуна исполненным ненависти взглядом, и в комнате воцарилась немая сцена.
– Вы серьёзно?.. – Восхт отмер первым.
– Абсолютно. Наша цель – убедить Хьовфина, что мы не бессердечные порождения зла, каковыми он нас считает. Подобный жест доброй воли с нашей стороны докажет это как нельзя лучше. А ваш брат послужит живым свидетельством того, что не одни тёмные могут желать зла вашему семейству. – Лод протянул принцу руку. – Вы помогаете нам, мы отпускаем вас. Согласны?
Дэнимон изучал его пальцы так, словно не верил, что они настоящие.
– А Вини и Криста? – спросил принц, не поднимая глаз. – И Восхт?
– О, их мы, пожалуй, придержим у себя. Мы всё же воюем, сами понимаете. Рычаги давления на светлых будут не лишними. Но за вашу невесту можете не волноваться: с ритуалом Фьелаг не шутят, и, как видите, с пленниками мы обращаемся вполне достойно… если они не нарываются на неприятности.
Дэнимон, колеблясь, оглянулся. Обведя взглядом товарищей по несчастью, задержал этот взгляд на лице Кристы – та, едва заметно кивнув, шепнула ему что-то одними губами.
Когда эльфийский принц сжал ладонь колдуна дроу в своей, ответ его прозвучал приказом:
– Клянитесь.
Во второй раз я наблюдала, как Лод свободной рукой вычерчивает руны, вспыхивающие нежной сиренью. «Тьма», «Воздух», «Связь», «Слово»…
– Я, Лодберг из рода Миркрихэйр, клянусь, – размеренно и твёрдо проговорил он, – как только мы отыщем принца Фаникэйла из рода Бьортреас, ни я, ни иллюранди, ни дроу не будут насильно удерживать его ни словом, ни делом. И после этого, если принц Дэнимон из рода Бьортреас изъявит на то свою волю, я сниму с него ошейник и позволю ему с братом уйти на все четыре стороны. Клянусь.
Дэнимон не разорвал рукопожатие, даже когда погасло фиалковое сияние, просветившее ладони обоих, подтверждающее, что клятва принята к учёту. Он смотрел в спокойное лицо Лода, и я знала: принц ищет в клятве лазейки, неточности формулировки, которые позволят колдуну не сдержать слова.
Ищет – и не находит.
– Хорошо, – вымолвил Дэнимон, наконец опустив руку. – Я вам верю.
Навиния опустилась на кровать безмолвно и беспомощно, будто произошедшее разом лишило её и дара речи, и сил.
– Я рад. – Скрыв усмешку, Лод вытащил из воздуха знакомые ножны с мечом, богато отделанные золотом. Протянул принцу клинок деревянной рукоятью вперёд. – Мы отобрали его у вас, когда пленили, но в Тьядри он может вам понадобиться… хоть я и надеюсь, что до этого не дойдёт.
Взяв меч, Дэнимон провёл ладонью по потрёпанной коже ножен – почти нежно. Взявшись за рукоять, обнажил клинок на палец и, завидев блеск стали, задвинул обратно.
Встреча со старым другом закончилась.
– А вот теперь, пожалуй, я действительно вам верю. – Дэнимон посмотрел Лоду в глаза. Впервые – без презрения, без недоверия, без неприязни, как партнёр на партнёра. – Так что от нас требуется?..
– Мы здесь не для того, чтобы обсуждать наш неожиданный союз, – мягко произнёс Лод. – Когда вам поступил приказ захватить Фаника?
– Да сразу после того, как ты к принцесске приходил, – усмехнулся наёмник. – Мы прослушивали всё, что у них в комнате происходит. И ваши… переговоры услышали.
…а, недаром меня царапнула его фраза «так это ты». Она относилась не только к тому, что перед наёмником предстал наследник Ильхта.
Что ж, закономерно.
– Когда принцесска с дружком за тобой в погоню ломанулись, они эльфа одного оставили, – продолжил Весельчак. – Ну, мы сразу всё доложили старшаку, ясно дело. Что услышали, то и доложили. И про принца похищенного, и про то, что дроу скоро мирную делегацию к эльфам зашлют… снова. А нам почти сразу ответ – пока мальчишка один, схватить. И Гарса тут же прислали… Это тот, кто нам задание дал. Он нам браслет передал, велел побрякушку надеть на мальца, чтоб того не нашли. Мол, следящие чары на нём, а браслет их перебьёт.
– И перебил, – пробормотал Лод. – Итак, вы пленили принца и притащили к себе в дом. Какие ещё указания вам дали?
– Да это… сказали, чтоб мы опять сидели тихо. И теперь вообще никуда не вылезали, только мальца стерегли. А то, мол, даже с браслетом искать его будут. Правду сказали, мы в окно раз или два отряды эльфов видели, рыскали в городе… А самого мальчишку велели пока живым держать, но, – Весельчак покосился на Дэнимона, – не жалеть. Мордовать, голодом морить. Чтоб, значит, выглядело так, будто пытали его.
– И вы с жаром взялись исполнять это поручение.
– Я? Я ж не зверь, просто так людей мучить не люблю! Мальцов, по крайней мере. – казалось, Весельчак оскорбился до глубины души. – Я ж говорю, Рэйв это, вон тот здоровяк! Честное слово, мне самому мальчонку жалко было, если б не приказ, я б Рэйва близко к нему не подпустил! Прирезал бы тихо, быстро, он бы и почувствовать ничего не успел…
– А ты был уверен, что в конечном счёте потребуется его прирезать.
– Нам так и сказали: ждите, мол, отмашки, тогда и добивайте. А пока пусть живёт. Но Рэйв тут пару дней назад перестарался, так что малец явно уже на последнем издыхании был. Я доложился, а мне и отвечают, что его со дня на день всё равно убивать. Только, значит, пока понежнее с ним, чтоб раньше таки не помер.
Лод задумчиво почесал себя за ухом.
– Если ещё чем помочь могу, вы спрашивайте. Сами ж понимаете, ничего личного, работа такая. – Весельчак улыбнулся даже несколько заискивающе. – И если память мне сотрёте, ничего. Оно понятно, вам не надо, чтоб я трепался, кто принца вытащил. А то, может, вы это… к себе меня возьмёте? Мы поладим, отвечаю! Я против тёмных ничего не имею, я всегда…
Я поняла, зачем Лод выплетает в воздухе рунную паутинку, куда раньше, чем сам Весельчак.
Впрочем, не уверена, что тот вообще что-либо понял.
Осёкшись, наёмник медленно завалился на пол – казалось, в воздухе ещё слышен отзвук его речи, оборвавшейся на полуслове.
– Нет. Не поладим. – Лод спокойно снял с мёртвого мужчины ошейник. – Но ты нам очень помог, так что заработал быструю смерть. Которой, откровенно говоря, не заслужил.
– Вы его убили?.. – прошептала Криста.
– Он был прав. Нам не надо, чтобы он… трепался.
– А вдруг он рассказал бы ещё что-нибудь полезное? – хмуро осведомилась я, несколько озадаченная тем, что снова не испытала ничего особенного, когда на моих глазах кого-то убили – вот уже второй раз за сутки.
Впрочем, на труп смотреть мне не хотелось.
– Всё, что нам может пригодиться, он уже рассказал. А главное, отдал. – Лод хлопнул себя по карману, куда он спрятал грифельную табличку. – Магия всегда оставляет следы. Теперь выйти на «старшака» особого труда не составит.
– Наёмников надо отдать Хьовфину! Живыми! – настаивала Криста. – Как доказательство, что это не дроу…
– А смысл? Они не знают, кто заказчик. Ни допросы, ни пытки ничего не дадут. И доказательств, что заказчик не дроу, в их памяти не найти, – неохотно пояснила я. Мне бы тоже хотелось, чтобы наше расследование завершилось на этой троице, но увы. – Повелителю эльфов надо отдавать того, кто их нанимал.
– Верно, – сказал Лод. – Пользы от них не будет, осталось свести к минимуму вред. Для нас… и кого-либо ещё.
Вторая рунная паутинка оборвала дыхание толстяка так же быстро, как прежде – Весельчака. Когда Лод вскинул руку в третий раз, нацелившись на белобрысого садиста, Дэнимон перехватил его ладонь:
– Нет.
– Вы не желаете смерти тому, кто желал её вашему брату? – вскинул брови Лод.
– Я хочу, чтобы прежде вы разбудили его. Ненадолго. Прошу.
Поглядев на его сжатые в нитку губы, после секундного размышления Лод повернулся к последнему живому наёмнику – и, легонько изогнув ладонь с кольцом, озвучил приказ.
Белобрысый тоже пришёл в себя быстро. Сперва уставился на нашу разномастную компанию, потом перевёл взгляд туда, где лежали тела его товарищей.
– Прежде, чем ты умрёшь, – сказал Дэнимон, держа меч в опущенной руке, – я хочу знать: почему ты делал с моим братом всё, что делал? За что?
Наёмник взревел что-то неразборчивое, дёрнулся, пытаясь освободиться, – но, повинуясь движению руки с управляющим кольцом, затих.
– У нас мало времени, – проговорил Лод устало. – Отвечай.
Белобрысый поднял красные, налитые кровью глаза и обратил взгляд на Дэнимона: злобный, тяжёлый, затравленный взгляд зверя, загнанного в угол.
– Потому что мне было скучно, – послышалось в комнате, когда губы наёмника разомкнулись, словно у механической куклы. – Потому что мне нравилось слушать его крики, – голос был хриплым, точно прокуренным; при каждом слове обвислые мужские щёки тряслись, как желе. – Потому что его мучения меня веселили. Потому что люблю причинять боль. Потому что наслаждаюсь этой болью и мальчиками вроде него. Вот почему.
Он замолчал, и пару томительных мгновений Дэнимон ещё смотрел на него.
Лезвие меча метнулось серебристой вспышкой – и голова наёмника покатилась по полу, оставляя красную дорожку на светлых досках. Криста закричала; я отшатнулась и отвернулась, жадно глотая воздух, забивая тошноту.
Это тоже была быстрая, незаслуженно быстрая смерть. Но куда более кровавая.
– Отправляйте нас обратно. – Принц провернул меч в руке, стряхивая багряные капли; плечи Дэнимона вздымались в такт его тяжёлому дыханию. Одним движением вогнал клинок в ножны. – Скорее.
Голос его прозвучал глуше, чем свист стали о кожу.
Я вдруг поняла, что меня трясёт – мелко, почти незаметно. Под рёбрами, в районе живота, притаился мерзкий ледяной ком: тело реагировало на всё произошедшее быстрее, чем сознание и душа.
…слишком. Слишком много.
Слишком много событий для одного треклятого дня.
– Алья, ты слышал, – бросил в пространство Лод, уделив отрубленной голове у своих ног внимания не больше, чем половой тряпке.
Криста и Дэнимон исчезли моментально и бесследно: только что стояли рядом, а в следующий миг вместо них осталась пустота. А я безропотно позволила Лоду себя обнять – на нём не было кольца, которое вернуло бы его под горы, и обратно он вынужден был перемещаться, держась за кого-то. Уткнулась в его плечо, вдохнув запах кожи с примесью знакомых ноток полыни, снега и книг, и мне стало немного легче.
Я не сразу поняла, почему Лод не зовёт Алью, а вместо этого, не отстраняя меня, запускает руку в карман куртки. Поняла, лишь когда скосила глаза и увидела в его пальцах грифельный прямоугольник. На чёрной поверхности проявилось короткое послание, будто написанное мелом – чётким, некрупным, аккуратным почерком.
«Пора. Что делать с телом, скажу чуть позже».
Жуть холодом заныла в костях, когда я осознала: ещё бы чуть-чуть…
– Вовремя, – отстранённо заметил Лод, убирая табличку обратно в карман. – Алья, давай.
…и всё-таки – мы успели.
