Евгения Олеговна Кочетова
Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер
– Все ли у вас хорошо?
Он пытался прятать лицо и ухмылку, сложилось впечатление, что он знал, как прошла брачная ночь и какое было неудачное утро.
– Всё замечательно, – слегка нервно ответила Мирэя и прошла дальше.
Азиз сам себе заулыбался ироничной улыбкой и уловил необычную походку новоиспеченной жены, точно она скакала на лошади и у нее болят ноги в районе бедер…
Позже прибежала с костылем маменька и разбудила сына.
– Ну… где на простыни кровь… – сказала она, откинув одеяло и щупая руками.
Сонный Джордж открыл глаза и привстал.
– Матушка, перестань, что ты делаешь…
– А то, что Пол не зря подозревал, что твоя женушка не первой свежести! – выдала старуха. – Ничего нет на простыни, ее сорочка чистая! – уже в наглую ощупывала вещь девушки.
Джордж был осведомлен от матери о появлении крови в брачную ночь, однако сейчас не настроен выслушивать и потакать, слишком большое удовольствие он получил с женой ранее.
– Матушка, положи сорочку и, пожалуйста, выйди, – сказал ей сын.
Мать насупилась и была вынуждена уйти.
Рисковая Мирэя снова взяла лошадь и поехала в тот храм. На сей раз эти все фигуры в любовных позах не принесли ей былых ощущений, из глаз покатились слезы. Она понимала, что не любит и не полюбит мужа… У нее не получится. Она присела туда, где когда-то находился раненый, поджала ноги к себе и опустила голову к коленям.
Спустя время ей стало легче, каким-то необъяснимым образом данное место дало ей сил, во всяком случае так показалось. Возникла уверенность и былое бойкое настроение. Мирэя вернулась домой.
За ужином свекровь пялилась на девушку и думала о насущном – о крови. Пол беспардонно спросил у брата, как прошла ночка и справился ли он с трудной задачкой по имени жена… Роберт постоянно хихикал над пошлыми и грубыми шутками отца, Кэтрин держала его под руку и улыбалась, будто кукла. Присутствующие ужасно утомили Мирэю, она вдруг взяла тарелку и вышла из-за стола.
– Ты куда, дорогая? – опешил Джордж.
– Поем у себя, – смело ответила девушка и ушла.
Бернадетт шлепнула ладонью по столу в знак негодования и принялась осуждать ужасную девицу.
– Ты видел? Какой раз твоя некогда невеста, а теперь и жена унижает твою семью?! – восклицала мать на сына.
– Я смотрю, ты не справляешься, братец, и пора вступить мне… научить ее уму разуму, – заговорил недовольный Пол. – Методы у меня наверняка… как только получит, то сразу станет шелковая…
Джордж и сам был возмущен поведением Мирэи, но не хотел в очередной раз падать в глазах семьи, он ведь капитан армии, а тут такое… женщина правит им… Науськанный близкими, он поднялся к жене и стал ругать ее.
– Ты не будешь себя так вести! И точка! Ты обязана найти общий язык с моей матерью, хватит уже плевать ей в лицо, я долго терпел! – повысил тон и возмущался Джордж.
Мирэя стояла со скрещенными руками на груди, затем резко опустила их и указала ладонью в сторону мужа.
– А они не будут насмехаться и унижать меня! Никто не будет! Ты мне совсем не помогаешь, только требуешь! – воскликнула в ответ девушка.
Слово за слово, трясущийся от эмоций Джордж ринулся к ней и замахнулся, но рука задержалась в воздухе и затряслась. Смелая Мирэя не моргнула и глазом, а лишь заявила:
– Только попробуй!
Муж был весь красный, возбуждённый и вдруг, вместо ссоры, схватил ее и толкнул на кровать. Он присел и полез под ее юбку в попытке стянуть панталоны. Мирэя упиралась и отталкивала его.
– Не хочешь меня, значит! – воскликнул Джордж. – Не было крови, правильно матушка говорит, что ты уже не невинна… – выдал он.
– Что?! – возмутилась девушка и подскочила. – Как ты смеешь! Тогда никогда больше ко мне не прикасайся!
– Ну уж нет, я не для того так долго ждал! – выдал взбешенный и разом вожделеющий Джордж и снова толкнул Мирэю на постель.
Он был в мундире и снял с пояса нож. Увидев, девушка слышимо ахнула и испугалась. Муж схватил ее за юбку и второй рукой разрезал ее панталоны, сорвав их. Затем он порезал веревки корсета и наконец обнажил ее красивую грудь со стоящими сосками шоколадного цвета. Джордж улёгся сверху, небрежно щупая ладонью одну грудь, что приносило болевые ощущения, а второй достал свое естество и снова пытался заняться любовью или, грубо сказать, просто пропихнуть и подергаться. У него получилось, радость озарила лицо некогда возмущенного мужа, он вновь стонал, подобно скрипучей двери, и блаженствовал, то сжимая, то разжимая вялые ягодицы. Мирэя тихо выдыхала с кряхтением от неудовольствия, Джордж не мог утолить ее ту жажду, которая посещает в мечтах и снах, он вообще ничего не мог дать того, что ей, как женщине, нужно. Спелый бутон не раскрывался, а наоборот, прятался от непогоды и чах, побитый градом. Как трясся Джордж, так и тряслась, и стучала кровать. Наконец процесс завершился, Мирэя подскочила, прикрывая руками грудь и интимное место, которые не желала ему показывать. На простыни остался кровяной след. Увидев это, супруг загоготал от счастья.
– Вот теперь я точно самый счастливый! Утерли маменьке нос! – выдал он сквозь веселье, вытирая частью пододеяльника пот с лица.
Девушка закрылась в ванной комнате и тихо плакала. Хотелось бежать прямо в густой лес, через горы, но только бы подальше отсюда.
Глава 6
Прошли дни. Гуляя возле дома, Мирэя увидела подъезжающую чернявую девушку с миловидным личиком.
– Какая же сегодня замечательная погода… – сказала на португальском наездница.
Ею оказалась Жулия, о которой говорила Кэтрин, – соседка по дому. Мирэя была невероятно рада видеть и слышать знакомую речь. Жулия слезла с коня и на английском добавила:
– Вы та самая сеньора Мирэя, которая вышла замуж за капитана Лестера, верно?
– Да… это она, – ответила с улыбкой девушка.
– Я еду в церковь, прошу, присоединяйся, – предложила Жулия.
Было ей на вид лет двадцать или побольше. Черные прямые волосы собраны в прическу, глазки маленькие, а вот нос, наоборот, длинноват, однако в целом выглядела она приятно и взгляд ее добрый и открытый, чего так не хватало Мирэе. С ней присутствовал местный помощник индиец, на всякий случай.
– Тебя отпускают наедине с местным? – удивилась Мирэя.
Жулия похихикала.
– А что тут такого… каждый думает и воспринимает людей в меру своего воспитания… – поделилась на дружеской нотке она.
– Это верно, – в легкой задумчивости произнесла изумленная Мирэя.
Постигло одухотворение, которое она так давно ждала. Невзирая на отношения между их семьями, девушка захотела поехать и взяла лошадь. На пути вдруг встал Азиз и вежливо напомнил, что в отсутствие капитана и мистера Пола она не может куда-либо уехать одна.
– Я не одна… разве ты не видишь мою подругу и ее помощника… – с иронией ответила Мирэя и вольно вывела коня.
– Мэм сахиб, мне велено следить за вами, я не могу разрешить вам уехать… – добавил Азиз уже более настойчиво, с показом скрытного нрава.
Но у Мирэи нрав был тоже не прост, поэтому она повернулась и выдала:
– Будешь препятствовать, скажу, что ты так усердно следил за мной, что даже подглядывал… Ох, как это не понравится капитану…
Вздернув бровью, деловая девушка села верхом и поехала с Жулией. Азиз не мог применить силу, дабы остановить ее, пришлось уступить, однако затаилась злоба, а дерзкие слова вызвали раздражение.
– Признаться, я не религиозна… – сказала по пути Мирэя.
– Ничего… никогда не поздно найти себя, я протестантка, но здесь католическая церковь, однако это не имеет значения, храмы Господа едины… – ответила Жулия. – Мой отец вовсе атеист, не разделяет моих религиозных взглядов, так что я привыкла к такому окружению…
Девушка обратилась к помощнику на португальском, который он учит, и указала в сторону деревни.
– Там живут твои родные?
Он ответил положительно.
– Ману из здешних, раньше жил в деревне и работал на твою семью, а когда мы сюда приехали, то перешел к нам… – поведала Жулия, чем удивила.
– Семья Лестер – не моя семья, – вдруг поправила Мирэя, вслед уточнила: – А почему он ушел к вам?
– Говорит, мистер Пол его бил, а он слишком горд, чтобы позволять такое к себе отношение…
Мирэя поняла и теперь не удивлялась, Пол бил бы всех, просто так, ради выпуска пара.
– Ману верно поступил, – поддержала она.
Помощник улыбнулся.
Девушки вошли в церковь. Пока Жулия присела на лавку помолиться, Мирэя услышала голоса за открытой дверью и решила подойти заглянуть. Там была комната с письменным столом и стульями, стоял книжный шкаф. Священнослужителя навестил местный мужчина со своей дочерью, которую хотели отдать замуж за зрелого святого отца ради налаживания отношений и с целью сближения с англичанами. Служитель спросил, сколько уже человек готовы по убеждению будущего тестя принять христианство…
– Я убеждать и просить… но народ свято верит в наших богов, очень трудно навязать им нечто иное, неизведанное… – говорил индиец.
– А ты не навязывай, а показывай, что христианство есть истинная религия и воля божья, для того я дал тебе священные писания, чтобы ты поделился с другими. Вот когда наберется хотя бы сотня последователей, тогда я замолвлю за вас словечко, и тебя возьмут англичане на хорошо оплачиваемую работу. Ну а девочка твоя будет под моим надежным крылом, – говорил святой отец.
Юная индианка прикрывала печальное лицо частью накидки от сари, она явно не желала выходить замуж за старого и неприятного мужчину. Но отец ее насильничал во благо семьи, в которой у них семь детей.
– Ты одна спасешь нас всех, этот господин положил глаз именно на тебя, радуйся, что ты самая красивая в деревне, – шептал дочери индиец на своем языке, который поняла Мирэя.
На нем же разговаривала с ней Нила. Девушку очень огорчало поведение отца юной, вспомнилась близость с мужем, при которой она ощущает лишь боль, а тут еще и старик… «А может, оно и к лучшему, старый да немощный, не будет насиловать бедняжку», – подумала Мирэя. Она поспешила отойти к лавке Жулии, та как раз закончила.
– Что-то святого отца не видно, наверно, занят, – сказала подружка.
– Очень… – незаметно съязвила Мирэя.
– Я приглашаю тебя к нам, поехали, – с оживлением позвала Жулия. – Родители будут очень рады видеть… Поболтаем на португальском, поиграем на гитаре…
Сначала Мирэя хотела отказаться, но, услышав про гитару, не смогла. Девушки приехали в дом сеньора Гумерсиндо, с кем не дружит семья Лестер. Идя по коридору, Жулия громко рассказала, что с ней гостья. В гостиной сидела и вышивала ее матушка. Она была низенького роста, пухлая, с большой, выпирающей грудью, лицо непримечательное, но взгляд дружелюбный. Сеньора Паола громко застучала каблуками по деревянному полу встретить прибывших. Она улыбчиво пригласила за стол и велела служанкам принести им местного чая и выпечку.
– Как неожиданно… а я уже подумала, что вам не выбраться из того дома, – сказала прямая сеньора на приветливой нотке.
– Матушка, не надо так говорить, Мирэя замужем за мистером Лестером… – одернула ее потихоньку дочь.
– Всё в порядке, это ведь правда… к чему скрывать и играть в дружную семью… – еще более прямолинейно выдала Мирэя.
Паола согласно покивала и в рассуждении добавила:
– Я вообще не поняла, почему вдруг мы стали им врагами… мой супруг не относится к португальской армии, у него другой род деятельности, он меценат, помогает местным школам, в том числе тем, где нет иностранцев, а только индийцы.
Мирэя похвально кивала. Сверху спустился сеньор Гумерсиндо. Вид его серьезный, брови опущены, выглядел статно, высокий и крепкий для зрелых лет; волосы зачесаны назад, внешность, несмотря на хмурость, привлекательная. В серьезности присев за стол, он вдруг поднял брови и стал благосклонен. Теперь мужчина выглядел еще приятнее, видимо, хмурость лишь напускная, не черта его характера.
– Ola, – поздоровался он на португальском.
Мирэя ответила тем же. Завелся дружеский разговор об индийцах и их культуре. Девушка поделилась, что ей довелось увидеть один необычайный храм, а семье сеньора Гумерсиндо побывать на местном празднике, когда зажигают свечи и пускают по воде.
– Так мы зажгли сотник свечей и ламп, чтобы привлечь их ту самую богиню богатства… ну и наглецы же мы… и так всё есть, но хочется еще больше… – весело рассказывал сеньор Гумерсиндо.
– А я чуть не сожгла дом с этими огнями, – смеялась сеньора Паола.
Мирэе тоже было забавно, она с удовольствием беседовала и пила коричневый, напоминающий цвет ее глаз, чай.
– Идем в гостиную, Жулия нам сыграет, – предложила после чаепития сеньора.
Жулия взяла гитару. Мирэя узнала звуки и тоже запела знакомую песню.
– Eu chamo a terra, eu chamo o mar, – пели они хором о том, что обращаются к земле и морю.
Жулия начала танцевать с гитарой, к ней присоединились Мирэя и полная, но подвижная сеньора Паола. Сдержанный сеньор Гумерсиндо только наблюдал и похлопывал в ладоши. Женщины взяли часть юбки и поставили руки на бока, застучав каблучками и закружившись. Затем Мирэя подняла руки сбоку и хлопала в такт музыке, не забывая ритмично переступать ногами и постукивать.
Время пролетело незаметно, уже начало темнеть. Выйдя на улицу, Мирэя обнаружила приехавшего мужа и четырех вооруженных солдат. Округлив глаза, она обратилась:
– Ты что на войну приехал… Пусть они уберут оружие! – велела недовольная поведением девушка.
Джордж сидел на лошади с поджатыми от возмущения губами.
– Мистер Лестер, какая неожиданность… – появился в дверях Гумерсиндо и сказал. – Решили посетить мой дом, тогда входите, а если норовите показать силу, тогда готовьтесь к тому, что и мы молчать не будем… – дал понять свою позицию сеньор.
Рядом с Мирэей стояла Жулия, ее напугал приезд солдат.
– Дорогая, ты закончила веселье?.. Тогда поедем домой, – сквозь зубы обратился Джордж к жене.
Ей так не хотелось идти, но пришлось. Они обнялись с Жулией и Паолой, и Мирэя направилась к лошади, которую вёл Ману. Увидев индийца, Джордж выказал пренебрежение, помня, как слуга ушел от них, демонстративно бросив работу. Переведя взор на Гумерсиндо, капитан деловито ответил:
– Если бы я хотел показать силу, то здесь были бы не четверо солдат, а например, мой взвод… – решил похрабриться важный господин.
При своих солдатах он был смел, а когда превосходили по количеству португальцы, то упал от страха на колени, что сейчас вспомнила Мирэя. Сеньор Гумерсиндо являлся не только сдержанным человеком, но и умным, ему была чужда подобная демонстрация и неуместная бравада. Хорохорящийся Джордж поманил рукой жену, словно собачку, и уже более недовольно велел ехать с ним домой.
– Сила есть, ума не надо, – лишь ответил сеньор.
Джордж проигнорировал, Мирэя села верхом, и все поехали. По пути ее разрывало от эмоций, поведение неудачника в постели ужасно задевало, а тут при солдатах прямо само величие… возомнил себя самым главным, смеющим унижать.
– Ты снова нарушила мое слово и требование, Азизу ты нахамила и оскорбила его… это неприемлемо, и мое терпение скоро лопнет, – заявил жене Джордж.
Мирэя смотрела вперед, нарочно выказывая безразличие. Муж ее утомил, как и всё замужество, и подобная семейка.
– Меня не было столько времени, может, скажешь что-нибудь супругу?.. – возмутился на молчание Джордж.
Мирэя навела четко показывающий отношение к ситуации взор со слегка поднятыми в дерзости бровями и сухо ответила:
– Тебя не было меньше половины дня… – после отвернулась вперед, вновь показывая молчаливое несогласие.
Обидчивого Джорджа сильно задело отношение жены, он надул губы и фыркнул, дернув поводья ехать быстрее. Пол уже давно ратовал за наказание непослушной супруге, а сегодняшнее ее поведение с поездкой к недругам вообще взбесило брата. В комнате Джорджа он возглашал, что тот мямля, а его выставляет на посмешище собственная жена.
– Ты даже спишь в другой комнате! – развел руками и заявил ему Пол. – А скоро будешь спать возле ее постели на полу!
– Не буду, я не слабак, я ей покажу… – уверял Джордж, однако Пол не верил и прекрасно знал своего младшего брата.
– Дрянь она у тебя редкостная… сдружилась с португальцами нам назло… это же очевидно. Они тебя чуть не убили, а она по гостям, мать ее так… – негодовал Пол, выпучивая глаза с мешками под ними.
Джордж сначала хотел одернуть брата не оскорблять Мирэю, но он был слишком обижен и промолчал. Муж весь вечер ждал, что жена придет и покориться, попросит прощение, однако этого не произошло.
Ночью возбужденный и жаждущий близости Джордж пошел на поводу у своих чувств и направился сам в ее спальню. Мирэя еще не спала и сидела у открытого окна, наблюдая небо и колыхающиеся верхушки деревьев. На ее лицо попадал приятный нежный ветерок, даже он был желаннее рук или губ собственного мужа. Джордж вошел без стука, ибо теперь он имеет право, и присел на кровать, начав снимать накинутый пиджак и брюки. Мирэя так сильно его не хотела, что решила сделать то, чему ее научила Амира, как раз на такой случай… Однако, в то же время для иного… для любви… Она сама подошла и села на корточки возле Джорджа, он был приятно удивлен. Мирэя полезла рукой в его штаны и начала в них ритмичные движения вверх-вниз. Мужчина пришел в изумление, возбуждение быстро возросло и добралось до пика… Ублажая и вынужденно трогая его помещающееся в ладонь достоинство с лишней, будто снимающейся при движении рукой кожей, Мирэя отвела голову и смотрела в окно на луну. Она с трудом сдерживала слезы и ждала, когда всё закончится. Она поняла это по оказавшейся в ладони вязкой белой жидкости и быстро встала для ухода в ванную комнату. Издававший в сладком процессе стоны и попискивания Джордж, удовлетворился и не стал больше лезть к девушке, да и не смог бы… не было мужских сил. Он надел обратно пиджак, застегнул штаны и ушел к себе, дабы Пол не подумал, что братец сам прибежал мириться и так быстро простил непутевую жену. Мирэя тщательно щеткой всё смыла и, поняв, что муж ушел, вышла в спальню. Нелюбовь как в целом, так и в постели ее сильно глодала, она страдала, что у нее, чувственной и страстной натуры, брак такой нелепый и бесчувственный…
Утром, вновь завтракая одна во дворе, Мирэя услышала собачий визг и подскочила с места. Оказывается, к домам прибился рослый щенок и несколько дней жил в домике Амрита, а сегодня его увидел Азиз и велел выкинуть, ибо у мистера Пола аллергия на шерсть. Всё бы ничего, слуга ведь заботится о хозяине, вот только он схватил щенка и кинул, как тряпку, отчего собака завизжала. Глаза его покраснели от злости, он следом схватил за шею Амрита и стал что-то угрожающе говорить, но тут подошла Мирэя.
– Сейчас же отпусти его! – потребовала она громким, твердым голосом.
Азизу пришлось послушаться.
– Не смей его или собаку трогать, ты понял? – заявила серьезная миссис Лестер.
Азиз с огромным нежеланием чуть опустил голову и согласился.
– Мистер Пол велел не заводить собак или кошек, мэм сахиб, – поведал Азиз сквозь зубы и бороду, что дергалась от лицевых мускул.
– А мэм сахиб велит оставить собаку у Амрита и оставить его самого в покое, вряд ли мистер Пол зайдет в дом юноши, оттого ему негде поймать аллергию… – сказала с непоколебимым выражением лица Мирэя.
Азиз вновь совершил замедленный кивок и отошел.
– Амрит, ты должен следить за собачкой, она не должна приближаться к дому, иначе быть беде, – сказала девушка, когда Азиз ушел.
Вроде бы ушел, но стоял за деревом и подслушивал. Мирэя присела и с улыбкой погладила щенка. Он принялся облизывать ее и играть. Это вызвало умиление и радость, девушка засмеялась, что слышал суровый Азиз.
– Чем ты его кормишь? – спросила в хорошем расположении духа Мирэя.
– Чем придется, я и сам не всегда ем… рис да овощи обычно, то же и собаке… Я назвал его Рама, в честь любовной истории Рамы и Ситы, – поделился Амрит.
Мирэя расстроилась, что собака ест рис и овощи, ведь ей нужно мясо, собственно, как и человеку, хотя бы иногда.
– Я поищу что-нибудь на кухне, спрошу у Тары, – обещала она.
Амрит воодушевлённо улыбнулся. Мирэя встала с корточек и поинтересовалась:
– А что за история любви Рама и Сита?
– О, это целя легенда… – начал Амрит, как вдруг из дома выскочил разъяренный Пол с ремнем в руке.
Азиз только что доложил ему о произошедшем и приукрасил, что мэм сахиб снова оскорбила его и слишком близко общается с юношей.
– А ну, иди сюда, щенок! – возгласил Пол не собаке, а Амриту.
Собака же поджала хвост и сразу забежала в домик.
– Не сметь! – воскликнула Мирэя и встала перед юношей, закрывая его собой.
Однако Полу это всё изрядно надоело, что касается девицы, и он вдруг схватил ее за руку и грубо оттолкнул, отчего она пошатнулась и, запутавшись в юбке, упала. Раздавались щелчки по телу Амрита, а он лишь мог подпрыгивать и умолять перестать. Из домика выглядывала Дипти, но и мысли не держала вмешаться, она боялась негодяя Пола, да и своего мужа, больше всего на свете. Возмущенная до нельзя Мирэя быстро встала и с новыми силами ринулась на здорового, по сравнению с ней, тирана. Он буквально зарычал на нее и вдруг щелкнул по ногам. Несколько юбок, из чего состояло платье, помогли смягчить удар, но он был ощутим.
– Мерзавец! – выругалась на него девушка, растрепав прическу.
Ее кудрявые пряди болтались в разные стороны ввиду резких движений. Пол даже опешил от оскорбления и приостановился, отпустив Амрита.
– Нашел мальчика для битья, знаешь, что он не может дать сдачи, а твой верный пес Азиз разносит сплетни и жалуется тебе на него… Тьфу, гадость! – заявила осмелевшая Мирэя.
Ее не на шутку обуяло негодование, храбрость подкрепляли отчаяние и несчастье, с которым она живет. Амрит приложил ладонь к устам, боясь теперь для мэм последствий. Пришел в шок и Азиз, снова прячущийся за деревом, притом больше шокировало его оскорбление в сторону безудержного Пола. Он медленно пошагал к Мирэе, она, вытянув вверх указательный палец, заявила:
– Я тебя не боюсь!
Девушка исподлобья уставилась на мужчину и всеми силами подавляла его взгляд и пыл. Право, Пол такого совсем не ожидал, возникла легкая растерянность. На улице появился Джордж, в окно вылезла Бернадетт.
– Высеки ее за такое поведение! – крикнула мать.
– Стой, перестань! – крикнул спешащий ближе брат.
Отдыхиваясь после бега, Джордж остановился возле жены и спросил, что происходит.
– А то, что я мерзавец… твоя женушка меня только что грубо оскорбила, а за юнца заступается уже не в первый раз… видимо, сблизились… Не то, что с тобой… зачем ей муж, если тут шустрый молодой мальчишка… – выдал первый Пол, переглядываясь гневным взором с Мирэей.
Джордж опешил, он знает про первую историю с седлом и защиту от жены в сторону Амрита, а сейчас вовсе в недоумении и смятении. Глаза его забегали, руки затряслись, появились капли пота на лбу.
– Почему ты молчишь? Твой брат меня толкнул и ударил, а ты молчишь… – в озадаченности и расстройстве произнесла Мирэя.
– Э-э… я… не молчу… я уже просто не знаю, как быть… ты меня постоянно подставляешь под удар… ссоришь с семьей… – высказал вдруг Джордж, чего вообще не ожидала жена.
– Да что вы там медлите! Пол, накажи их обоих! – снова крикнула мать. – Джордж, сынок, не вмешивайся, ты не сможешь так, как твой брат, он всё правильно делает… – обратилась она более сдержанным и любящим голосом.
Мирэя в безнадежности подняла глаза на мужа, в них застыли слезы. Он же теребил воротник и тяжело дышал.
– Я сам накажу… – наконец сказал Джордж. – Мирэя, иди к себе и не выходи из комнаты, пока я не разрешу.
Девушка усмехнулась сквозь слезы, показывая тем самым остаточную храбрость.
– Иди! – рявкнул Пол на ее дерзость, что смеет так себя вести. – Какой ты добрый, братец, надеюсь, хоть запрешь дверь-то… – сыронизировал он.
Мирэя побежала в комнату. Позже она услышала, как Джордж пытается вставить ключ, чтобы закрыть ее. Однако внутри мешала тряпка.
– Что за черт… – возникал мужчина, присев к замочной скважине.
Он вытащил кусок тряпки, внезапно Мирэя открыла дверь и сказала:
– Если ты это сделаешь, то наш и без того хлипкий брак разрушится…
Джордж в задумчивости поднял глаза, быть слабаком перед братом и матерью, а тем более местными слугами, которые всё видели, он никак не мог и не хотел. Принять решение помогло то, что он военный и должен быть сильным.
– Прости, но я вынужден, ты меня вынудила… – произнес ведомый мужчина.
Он встал, взялся за ручку с другой стороны от жены и закрыл дверь. Раздался щелчок от ключа.
Так прошел день и вечер. Мирэе даже не принесли еды, по велению злобного Пола. Мол, и так отъела задницу на их харчах, выдал мужлан. Джордж снова пошел на поводу у брата.
В отсутствие мужчин ключ доверили маменьке, под ее командованием Луиза утром принесла на подносе завтрак, оставила на столе и сразу направилась на выход, как требовала дама. Сама она стояла у двери и следила, чтобы женщины не обмолвились ни словом. Луиза печально взглянула на сидящую за туалетным столиком девушку и вышла. Гордая же Мирэя даже не повернулась на свекровь и спокойно расчёсывала волосы.
Позже внезапно раздался голос в замочной скважине. Туда снова заглядывал озабоченный Роберт.
– Танцовщица, потанцуй еще… – произнес он.
– Ну и наглец! – возмутилась девушка.
Она подошла к замку, присела и вдруг плюнула в него, попав прямо в глаз.
– А-а, – произнес тот. – Ты… дрянь! – выругался оплёванный Роберт, вытирая глаз.
Охотка быстро прошла, и уязвленный юноша скорее ушел.
Новым днем случилась очередная порка. Пол недосчитался одного мешка крупы, а Азиз рассказал, что Амрит посылает мешки матери туда, где живут их туземные враги, которые совершают набеги и убивают солдат. Отхлестав ремнем юношу, Пол куда-то потащил беднягу. Мирэя слышала в окно крики и рыки, а что было потом, не поняла, ее окно выходило на другую сторону. Сердце заболело за несчастного Амрита и собачку… кто теперь будет за ней ухаживать… Вскоре раздался выстрел, две местные служанки взяли убитого щенка, замотали в ткань и понесли сжигать. Мирэя догадывалась, что происходит, ее сердце рвалось из груди, она попыталась открыть дверь, но не могла. Она даже пинала ее и била по ручке подсвечником. Ручка отвалилась, однако это ничему не помогло, замок был ниже. Услышав стук и шум, к двери подошла Кэтрин.
– Кэтрин, пожалуйста, скажи, что был за выстрел и куда увели Амрита… – обратилась к ней Мирэя.
Однако девушка была настроена негативно, муженек нажаловался ей, что Мирэя якобы подозвала его сама к замку, а потом оскорбила и плюнула. А он всего лишь хотел помочь – добрая душа.
– Плюнула в моего мужа, а теперь просишь помощи… – выдала Кэтрин. – Я всё знаю, мне Роби поведал, у нас нет секретов…
– Неужели… – усмехнулась Мирэя, собрав волю в кулак. – А что еще он тебе поведал? Например, секрет о том, кто был в вашей спальне, пока ты ночевала у Жулии… которую потом оплевала твоя семья, как и ее достойных родителей… – выдала с явным намеком она.
Кэтрин в недоумении раскрыла рот, охватил интерес… Вспомнились слова пьяного Пола, когда тот упал со стула.
– Ты всё врешь, португалка! – воскликнула заплакавшая Кэтрин и ринулась к себе, ибо муж ей запретил общаться и подходить к двери.
Вечером Джордж открыл дверь и подал Мирэе письмо.
– Это написал супруг Эммы, с которой ты познакомилась на корабле… Его жена пропала… скорее всего, ее похитили туземцы. Я думаю, она уже давно мертва, – поведал мужчина.
Мирэя в ужасе скорее достала письмо и прочитала. Она даже не обратила внимания, что муж наглым образом сам вскрыл конверт, адресованный не ему, а ей. Супруг Эммы написал, что никто не видел, куда она делась, вроде бы была рядом и вдруг пропала… а почти одновременно неподалеку видели туземцев из соседней недружелюбной провинции… Девушка сильно расстроилась, села на край кровати и заплакала. Джордж вроде бы хотел пожалеть ее, присесть рядом, но напускная гордость и веления семьи не позволяли.
– Я хочу выйти… – произнесла Мирэя.
– Ты же знаешь, что это пока невозможно, – ответил супруг.
– И сколько я буду сидеть взаперти? Неделю? Месяц? А ты будешь обходиться сам, без меня в постели… – спросила она и нарочно выдала в конце.
Джордж сначала возмутился на подобные словечки, однако после подумал…
– Извинись перед Полом за оскорбления и тогда выйдешь… – ответил он.
Извиняться перед тем, кто толкнул и ударил, перед негодяем – было не в ее характере. Гордость не позволяла.
– От меня исходили лишь слова, а от него рукоприкладство… как ты думаешь, кому стоит извиниться? – с вопросом пыталась направить в нужное русло Мирэя неразумного мужа.
Джордж вновь подумал и поинтересовался об ином:
– Куда ты хочешь выйти и пойти?
– Я хочу навестить дом, в котором жила моя семья…
– Я же тебе говорил, что его разрушили туземцы…
– Там всё равно что-то осталось, хотя бы половина стены или крыши, – уверена печальная девушка.
Тяжело вздохнув, Джордж все-таки согласился, но пометил, что это будет не завтра. Затем он ушел, не заперев дверь.
Вечером Мирэя тихо вышла и спустилась во двор. Оттуда она дошла до домика Амрита и негромко позвала его. Вход в его дом был завешан тканью, на ней была дырочка. В нее заглянула девушка и поняла, что дома пусто. Она увидела на окне без стекла очертание стоящей фигурки и решила войти. Это было божество в позе танца, с четырьмя руками, в круге. Изготовлено из железа, на подставке. Возле ещё фигурка сидящего, скрестив ноги, божества и одна поменьше с головой слона. Мирэе это было незнакомо, в их доме не было ничего индуистского, Нила лишь рассказывала, что поклоняется великому Шиве и богине Шакти. Фигурки сделаны очень умело, выделена каждая, даже самая мелкая деталь, например, украшения на шее или на щиколотках божеств. Рядом стояли чаши с маслом, в них фитильки. Лежали цветочки, которые уже завяли. А значит сегодня Амрита не было дома. На полу устроена лежанка, одежда также лежала прямо на полу, в конце помещения кувшин и тазик для умывания, было даже зеркальце, а в керамической емкости глина для очищения тела. В углу стояли друг на друге большие чаши для носки крупы.
– Куда тебя негодяй дел… – рассуждала озадаченная Мирэя.
Она вышла и огляделась на отсутствие посторонних глаз, дошла до домика Тары и двух остальных местных и постучала в их дверь из скрепленных веток. Обе были на месте, а вот подстилка Тары свободна. Девушки думали, она еще на кухне. Мирэя спросила про Амрита, обе резко замолчали и не хотели говорить.
– Прошу вас, скажите мне, где он… я обещаю, что не выдам вас… – не оставляла попыток добиться пришедшая.
Внезапно одна произнесла:
– Амрита посадить в амбар, где зебу…
Мирэя немного взбодрилась, что юноша хотя бы тут рядом. Она поблагодарила и направилась туда. Внезапно, за деревьями раздался шорох, неподалеку среди зелени прятались Тара и Роберт. Юноша издал голосовой звук, по которому Мирэя его узнала. В темени девушка лишь уловила его дергающееся тело, а Тара была прислонена к дереву. Мирэя прошла в другую сторону к амбару. Дверь его была заперта на замок, а ключ у Азиза. Девушка расстроилась неудаче, но не хотела сдаваться. В амбаре с другой стороны было застекленное окошко, однако слишком высоко для роста Мирэи. Немного подумав, предприимчивая девушка вернулась в домик Амрита и взяла те большие чаши. Даже пустые они были весьма тяжелые. Она поставила их возле стены и наступила, возвысившись до окна. Внутри лежали зебу, дальше обнаружился Амрит. Беднягу приковали цепями к стене за обе руки, он сидел на коленках с опущенной головой и не мог сдвинуться. Рядом даже не было чашки с водой. Увиденное повергло Мирэю в шок, она занервничала и едва не упала с чаш. «Что же делать…» – мысленно заметалась девушка. Окошко было маленьким, в него не пролезть. Вспомнив Азиза и ключ, Мирэя разгневалась и даже хотела отомстить ему, например, насыпать крупу в его повозку или оставить веревку от мешка, навести, что это он украл добро Пола. Но тогда попадет и Дипти, лишь из-за нее девушка не рискнула. Оставался единственный шанс – Джордж. Мирэя надумала пойти к нему и специально покориться в обмен на свободу Амриту.