Евгения Олеговна Кочетова
Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер
– Тотальное падение нравов! Не так ли, дорогой? – громко и навязчиво обратилась гостья.
После толчка локтем в бок супруг наконец встрепенулся и сдержанно, воспитанно ответил:
– Неправильное распределение социальных ролей, дорогая.
Мирэя недоуменно подняла глаза. Агнес продолжила интеллигентный, но чудной диалог.
– Я сегодня смотрю на свое новое платье и думаю: вроде новое, можно сказать, молодое, а уже какое-то потрепанное, как прожженное. Будто вытащили из тесного сундука лет через двадцать и сдули пыль.
Тут Мирэя начала понимать, что Агнес интеллигентно пытается ее унизить, да и, похоже, не только ее…
– А я сегодня завтракаю и говорю служанке: а почему на столе несвежие фрукты? А она говорит: а где вам взять в такой глуши свежие, радуйтесь, что я пошла, собрала и принесла в ваш дом эти два, – вступил супруг, завуалированно, замысловато унижая, указав на два платья.
Джордж, пребывая вовсе в непонимании, бегал взором от гостя к гостье так, что даже вспотели бакенбарды.
– А мне сегодня кучер говорит: ну куда же вы едете, там ведь одна грязь, – выдала Агнес, при этом улыбаясь и плавно помогая речи рукой.
Если до Джорджа не доходило, то смышленая Мирэя все точно поняла, и как только дама вновь открыла рот, вставила свое:
– А к нам с женихом недавно подходит подруга и говорит: ну что же вы тут в гостиной сидите в этих старых, на жестких пружинах креслах? А я говорю: зато мягкая обивка постелена, внешний вид красивый. А она говорит: внешний вид часто обманчив, – жестикулировала девушка рукой так, словно невзначай показывала на пару.
Запутанные бредни не понял Джордж, зато уловила парочка, которую сравнили со старыми креслами из разряда мягко стелют, но жестко спать. Агнес тяжело задышала, пихая мужа в бок. Тот отклонялся от ее толчков и уже не знал, что бы сказануть этакого. Видя явное напряжение, Джордж указал на одно из платьев и сказал, что они берут его, чек будет выписан в ближайшее время. Тогда интеллигентная семья Эткинсон встала со своих мест, Агнес деловито направилась на выход, за ней – подкаблучник супруг. Уже у дверей дама внезапно выдала:
– Чтоб тебе эта пружина кое-куда воткнулась…
Джордж разинул рот, он пришел в шок от слов воспитанной дамы – подруги его матери.
– Это не подходит, миссис Эткинсон, слишком прямолинейно, нет изюминки и загадки, – ответила ей с ухмылкой Мирэя и рассмеялась.
Тут же ее одернул жених, лицо его пошло пятнами от стыда.
– Что это был за вздор? Немедленно прекрати! – заявил он и взвинченно затоптался на месте.
Мирэя недовольно опустила брови.
– Спроси у своих интеллигентных друзей! – не менее хлестко ответила она, обошла софу и вышла из зала.
– А платье… – успокоившись, вымолвил пожалевший о всплеске эмоций Джордж.
Амрит с изумлением проводил взглядом Мирэю и едва не выронил из рук веревку, иначе полотно бы упало.
Позже в комнате Мирэя взяла палантин и стала танцевать перед зеркалом у столика. Вспомнилась Амира и ее невероятный талант в танцах – как искусно она двигала телом, то грудью, то бедрами, шевелила животом. Напевы и шум услышал за стеной Роберт, отдыхающий на кровати. Его одолел дикий интерес увидеть, что там происходит. Юноша тихонько вышел и, присев у двери, заглянул в замочную скважину. Внутри мельком показывались летящие волосы Мирэи и палантин, доносилось пение, причем на неизвестном языке, не европейском. По лестнице поднимался Джордж с платьем. Роберт наконец ухватил взглядом кружащуюся Мирэю и издал радостный возглас. Обнаружив племянника на корточках у двери невесты, Джордж тут же задал вопрос, что происходит. Роберт от неожиданности упал на ягодицы и округлил глаза.
– Э… мне показалось, Мирэя звала кого-то… может, ей плохо… – отвертелся юноша. – Там какой-то шум…
Он встал и скорее отошел к своей двери. Джордж поспешил и оттого забыл постучать, открыв дверь комнаты девушки. Она в то время соблазнительно крутила бедрами, поднимая руками локоны вверх и роняя прядки. На шум Мирэя повернулась, а заметив Джорджа, резко остановилась.
– Почему не постучал? – недовольно спросила она.
– Извини, я подумал, что-то случилось, – ответил жених, но без радости, скорее его поразило поведение девушки наедине с собой.
Но с другой стороны, жесты были крайне соблазнительные, взор вновь упал на постель.
– Ничего не случилось, – ответила Мирэя.
Джордж положил платье на кровать и пошел на выход, но решил обернуться и спросить:
– Кто тебя научил такому?
Пришлось слукавить, ибо в данном обществе такие танцы были постыдны.
– Никто, я просто случайно увидела как-то давно.
Джордж с поджатыми губами покивал и вышел. Поверил ли он – неизвестно. В коридоре мелькал наглец Роберт, вроде как ненавязчиво заглядывая в спальню. Мирэя прищурилась и догадалась, что юноша заинтересовался, а коли он сын своего отца, то и методы достижения цели вполне могут быть бессовестные. Хитренькая девушка оторвала кусочек ткани от простыни и, скомкав его, засунула в замочную скважину. Она очень скучала по оставленной в Англии гитаре, хотелось музыки и песен. В музыкальной семье Лестер стояло лишь пианино, на нем она играла плохо. Когда матушка семейства узнала, что девица даже не владеет клавишными, то пришла в шок и вновь попыталась отговорить сына жениться на дикарке, как прозвала ее за глаза. Однако Джордж был слишком очарован, к тому же очень хотелось доказать всему миру, что именно он владеет непокорной красавицей. Да и утереть нос умершему полковнику хотя бы сейчас, после его ухода, ведь, оказывается, отец Мирэи передумал давать разрешение на свадьбу с капитаном, потому как у него с Полом произошла стычка. Семья Лестер, конечно, не рассказала девушке никаких неугодных подробностей.
Новым утром Мирэя пошла во двор и увидела сидящих там за столиком Пола и Азиза, рядом с братом стоял Джордж. Они играли в шахматы, состояние храбреца Пола было взвинченным и недовольным – он уже несколько раз проиграл Азизу, а вот младшего брата всегда обыгрывал. Джордж вообще плохо владел данной игрой.
– Шахматы придумали умные и развитые люди, а значит, белокожие! – спорил Пол с братом. – Я думаю, немцы, – уверен он.
Азиз мягко пытался сказать хозяину, что шахматы – это не первая игра в своем роде, у нее есть прародители. Еще в древности в Индии была очень похожая игра, которая называлась «чатуранга».
– Слово-то какое чудное… не выговоришь, – произнес, посмеиваясь, Джордж.
– Ну, значит, белые слямзили и добавили своего, – стоял на своем Пол, ибо не терпел признавать ошибки.
Азиз добавил, что непосредственно шахматы придумали персы, позаимствовав детали у индийцев.
– Ну еще не лучше… Эта грязная чернота, у них вид-то отталкивающий, что уж там до ума, – ответил пренебрежительно Пол.
Мирэя, стоявшая за стеной, подумала, что скорее сам мужчина грязный, всегда с засаленными волосами. Пока все заняты, она решила выйти через парадные двери и доехать до того разрушенного храма. Девушка и сама не знала, почему ее туда тянуло. То ли искусство на стенах и декорации храма, то ли глянуть одним глазком, как там раненый. Она втихую собралась и сама взяла лошадь на конюшне, накинув первое попавшееся седло.
Мирэя легко нашла храм и с замиранием сердца вошла туда. Оглядевшись, девушка не увидела раненого мужчину – место, где он лежал, пустовало, лишь остались следы на земле. Значит, уже ушел… Взор ее вновь медленно скользил по рисункам и композициям в виде занимающихся любовью людей, а теперь, как стало известно, божеств. Она смотрела, мечтая о страстной, пылкой любви, о занятии ею… Изображенные позы немного смущали, щеки краснели, однако подобное искусство против воли сильно манило и возбуждало, возникало сильное желание ощутить те самые горячие чувства… Мирэя задышала чаще, стало жарко, внизу под платьем ощущалось вожделеющее состояние, точно разломили сочный плод и потек сок… Девушка выдохнула и резко отвела голову от зрелища. На каменной части храма она обнаружила оставленный либо позабытый незнакомцем браслет. Мирэя взяла его и с интересом рассмотрела. Украшение представляло собой витиеватое плетение со светлыми камнями, вставленными по центру вокруг изделия.
– Какая красота! – вымолвила впечатленная девушка, затем спрятала украшение на поясе.
Пришло время возвращаться домой. Еще издали донесся рык Пола. Возле конюшни происходила порка, он снял ремень и бил им Амрита, держа за руку. Парнишка подскакивал и прыгал вокруг, но не мог вырваться из лап зверюги. Выпучив глаза, Мирэя тут же побежала навстречу. Рядом спокойно стоял Азиз и держал ладони слегка на весу, соединенные только кончиками пальцев.
– Я сколько раз говорил – вешать мое седло с краю! А где оно теперь, мать твою?! – кричал Пол, резво махая ремнем.
Мирэя вдруг взглянула на свое седло и поняла, что это оно самое… Ушлый Азиз все перекинул на юношу, сказав хозяину, что именно он сегодня работал в конюшне.
– Прекратите! Вон ваше седло! – воскликнула храбрая девушка, оказавшись рядом.
Она даже осмелилась взяться за болтающуюся рубашку Пола, дабы остановить его. Оскалившийся мужчина с налитыми кровью глазами повернулся и резко одернул ее руку, затем увидел седло.
– Ах вот оно что… – произнес он сдержанно, но со злостью. – Так вот кого надо высечь! – заявил мужчина, пристально пялясь на Мирэю и уже отпустив Амрита.
– Только попробуйте… хоть одним пальцем… – смело защищалась девушка, нарочно гордо подняв голову и выказав возмущение.
Брови ее опустились, охватило негодование за столь низкое и жестокое поведение мужлана. Тяжело дыша и ухмыляясь, Пол сделал шаг ближе и, нагло глядя в глаза девушки, уже спокойнее сказал:
– Не пальцем… скоро… – и направился к седлу.
Мирэя прерывисто выдохнула, нахлынувшее волнение не давало расслабиться. Пол сдернул свое седло и пошел в конюшню. Амрит растирал ударенное место на руке и там, где мужчина хватал его. Вмешался Азиз:
– Что стоишь? Иди работай, – велел он юноше.
Тот повиновался, но бросил недовольный взор. Мирэе Азиз не мог ничего подобного сказать, поэтому откланялся и пошел к домикам слуг.
В доме мать отчитывала Джорджа за мягкотелость, что он не может угомонить невесту, и она его не слушает, уезжая неизвестно куда. Да и вчера девица, по ее мнению, явно солгала про плохое самочувствие, ведь когда кружится голова, то не идут на солнце, а наоборот, прячутся в тени.
– Она только невеста, но уже столько неуважения к тебе и к нашим друзьям! Это немыслимо! – возникала дама в своей спальне. – Что она там наговорила Агнес? Я просто в шоке!
Джордж бродил из угла в угол, тоже крайне недовольный ситуацией. Мать встала со стула с помощью костыля и добавила:
– Сынок, отправь ее обратно, пока не поздно.
Джордж злился на себя, на Мирэю, на всё, что происходит.
– Нет! – выдал он тоном обиженного сыночка. – Я женюсь на ней завтра же, и тогда все изменится! Священник нас уже ждет в церкви. Посылай приглашения друзьям, маменька.
После пламенной речи Джордж, уверенный в себе как никогда, вышел. Мужчина громко постучал в спальню невесты, та не могла сразу открыть, так как находилась в ванной комнате и умывалась. Он постучал сильнее и через дверь на весь коридор спросил, примеряла ли она свадебное платье. Из спальни вышла Кэтрин и любезно предложила помочь с этим делом его невесте. Однако Джордж не знал, что на это ответит своенравная Мирэя. Девушка открыла дверь с мокрым лицом. Кэтрин сразу предложила помощь и спросила разрешения войти. Девушка позволила, жених пока отошел. Кэтрин присела на край кровати, пока Мирэя надевала платье за ширмой.
– Я так переживала, когда выходила замуж за Роби, – поделилась воодушевленная Кэтрин. – Мы встретились на празднике и сразу же влюбились друг в друга.
Мирэя очень сомневалась, что Роби влюбился в нее и что вообще умел любить.
– Наша первая брачная ночь прошла здесь, я была в восторге, – разоткровенничалась дама.
Перед глазами Мирэи вновь возникли те статуи в храме… Она ощутила чудное желание, чтобы сделали ее статую в подобном образе, в позе любви… Наконец девушка вышла из-за ширмы и показалась в платье.
– Прекрасно! Великолепно! – восхитилась Кэтрин, встав с места. – Даже похоже на мое платье, на тебе очень хорошо сидит, идеально! – похвалила она и поправила пару складок на юбке.
Лицо и состояние Мирэи не были такими цветущими и радостными, как у Кэтрин. Вероятно, это все влюбленность, застившая глаза подобно яркому солнцу или, наоборот, туману. Но с другой стороны, лучше никого не любить, чем такого, как Роберт.
Утром из спальни Пола раздался рык. Мужчина кричал не своим голосом. Его лицо было искусано, на теле также виднелись красные пятнышки. В его комнате либо же постели кто-то завелся… Он позвал в окно Азиза и велел проверить. Голоса и суету услышала Мирэя, только проснувшаяся. Она приоткрыла дверь и послушала. Азиз пробежал до спальни кричащего и принялся за осмотр. Когда слуга понял, то позвал Амрита и сказал ему проверить постель и перины в каждой жилой комнате. Юноше было только за радость, после спальни Джорджа он добрался до Мирэи и постучал. Девушка непременно впустила и спросила:
– Что произошло?
– О, мистера Пола покусали клопы, завелись в его перине, – ответил бодренько Амрит и даже слегка улыбнулся, будто был этому рад. Хоть кто-то покусал злыдня Пола.
Мирэе тоже стало забавно.
– Смех смехом, но они могут принести много неудобств. Если расплодились везде, то это очень плохо, – добавил юноша, присев возле кровати девушки и начав продвигаться вдоль краев матраса.
Он ощупывал и осматривал каждую часть перины и плашек.
– Клопы любят селиться в складках или в углах, – поведал он, пока тщательно искал.
К нему присела Мирэя и тоже стала смотреть. Внезапно Амрит достал из-под кровати книгу и показал ей.
– О! – воодушевленно вымолвила девушка. – А я ее потеряла, думала, куда могла запропаститься.
Юноша открыл наугад страницу и увидел там рисунки.
– Что вы любите читать? – поинтересовался он.
– Разное, в основном романы о любви, – поделилась Мирэя.
Юноша посматривал на нее быстрым взором, боясь надолго задерживать взгляд на особе, в которую, кажется, влюбился. Смелая же девушка направила на него глаза и без смущения глядела. Ему даже чудилось, что она подавляет своим ярким и пылким взором, вводит в краску неопытного юнца. Неожиданно он решил спросить:
– Вам понравилось художество в храме? Оно вас не оттолкнуло, как других приезжих?
Мирэя опустила взгляд, вспоминая те статуи и вновь представляя занятие любовью, как у них.
– Если вы не будете против, то я могу дать вам одну книгу, которая называется «Камасутра», – решился предложить он.
– А что это за книга? – полюбопытствовала Мирэя.
– Это древнеиндийский трактат, посвященный любви и отношениям между мужчиной и женщиной. «Кама» означает удовлетворение, в том числе в любовном смысле… – раскраснелся Амрит.
Девушка ощутила его смущение и увидела красные щеки на смуглом лице. Признаться, ее еще больше завлекла диковинная книга.
– Там очень много рисунков, как в вашей книге, только все они посвящены любви, – добавил юноша, опуская глаза.
– Я не против, принеси, – ответила девушка.
Амрит улыбнулся и от волнения подскочил с места.
– Все хорошо с вашей постелью, мэм сахиб, клопов нет, – озвучил он и скорее вышел.
В коридоре как раз находился Азиз, он велел юноше позвать местных служанок, чтобы они все вместе вынесли перину на солнце и ошпарили кипятком. Пройтись кипящей водой нужно и по кровати. Амрит быстро нашел гнездо клопов у Пола и даже поймал одного, раздавив и размазав пальцами кровь.
– Вот сукины дети! – выругался Пол, когда заметил свою кровь. – Сварить их всех! – велел он.
До вечера Амрит и Тара занимались выведением паразитов. Стемнело, в доме стихло, прошел ужин. Под дверь спальни Мирэи просунули записку. Девушка подняла и увидела текст: «Книга во дворе в кусте гибискуса». Она заулыбалась, захотелось забрать прямо сейчас. Мирэя тихо вышла, но на лестнице стояли Джордж и Пол, обсуждая насущные военные дела и клопов. Девушка решила подождать.
Новым днем она скорее вышла во двор к кусту гибискусов. Присев и пошарив рукой, она нашла книгу в кожаном старом переплете. Девушка присела на стул у столика и открыла ее. Весь текст был на санскрите – не понять, зато реалистичные рисунки говорили сами за себя, им не нужен перевод. Видимо, хоть для какого-то понимания текста Амрит написал карандашиком названия некоторых любовных поз, что были изображены на каждой странице. Увидев первую позу под названием «Классическая», где мужчина лежит на расставившей ноги женщине, Мирэя громко ахнула, глаза ее расширились, посетило странное чувство одухотворения, помимо прочего волнительного и возбуждающего. В книге было много текста, это не было просто пособием по позам. Девушка поняла, что это писание и целое учение об отношениях двух полов. В начале было написано юношей:
«Чувственные наслаждения необходимы для здоровья и благоденствия тела не менее, чем пища или сон. Они также требуют осмотрительности и умеренности, должного поведения. Мы не отказываемся от пищи, если вдруг что-то приготовлено не так. Как бы человек ни хотел, он не может отказаться от сна, ибо без него не будет жизни, без ночи нет дня. Мы садим зерна, независимо от того, взойдут они или нет…»
Слова заставили задуматься. Открыв наугад страницу, Мирэя увидела надпись «Наездница», здесь женщина сидела поверх лежащего мужчины. От каждой откровенной картинки, на которой были выведены даже самые интимные места, девушка приходила в изумление и разом вожделение. Под платьем вновь ощущалось изменение… охватил жар, стало влажно… С перебоями, тихо дыша, Мирэя дошла до позы «Раскрывающийся лотос», где женщина смело подняла и расставила ноги, нижняя ее часть тела была также слегка приподнята, мужчина был сверху и держал ее за талию. В книге было такое, что и во сне не приснилось бы Мирэе. Привлекла особое внимание сидящая поза: мужчина и женщина возле лиц друг друга, она сидит на нем, он на полу. Были в книге и весьма сложные, непонятные позы, Мирэя даже наклоняла голову или книгу, чтобы разглядеть.
– Как это так можно закинуть ноги, – вымолвила она, увлекшись просмотром.
Внезапно раздались шаги в доме. Ко двору приближался Джордж. Услышав его голос, Мирэя выронила книгу, вслед полезла под стол поднять и только-только успела спрятать ее под подушку на стуле, как вышел жених.
– Что ты делаешь под столом? – сразу спросил недоумевающий Джордж.
Мирэя не успела встать, сидя на полу возле стула. Она слегка округлила глаза, бровки подскочили. Возникла пауза.
– Э… мне просто показалось, что под столом что-то лежит… поблескивает… Но я ошиблась, там ничего нет, – придумала на ходу девушка и встала, поправляя платье.
Джордж подошел ближе, Мирэя с тайным волнением поглядывала на стул, где лежала книга.
– Маменька спрашивает, не хотела бы ты научиться играть на пианино, она бы могла поучить, – поведал Джордж, чем совсем не обрадовал.
Учиться у такой маменьки желания никакого не было. Мирэя слегка растерялась и задумалась, как лучше ответить.
– А это обязательно? – уточнила девушка.
Джордж повел бровями в легком недовольстве, однако сказал:
– Необязательно, но ей было бы приятно. Она сейчас в музыкальной, можешь послушать ее прекрасную игру, – дал совет жених.
– Прямо сейчас… – оттягивала время Мирэя, не зная, что делать, но в итоге согласилась.
Джордж, как назло, стоял и дожидался ее, чтобы проводить. Пришлось пойти. Перед уходом девушка взглянула на подушку и вынужденно вошла в дом. Там она услышала голос Азиза с улицы, а значит, он войдет во двор. Смятение и волнение одолели, и Мирэя придумала:
– О, я забыла веер на столике, сейчас заберу.
Она поспешила во двор, скорее достала книгу и заметалась с ней. Хотела спрятать обратно в куст, но Азиз уже приближался, тогда авантюрная девушка полезла под юбку и засунула книгу в панталоны через прореху. От движения книга сместилась ближе к ягодицам и слегка торчала сквозь юбки очертанием. Идти было неудобно, Мирэя будто прихрамывала, благо пока никто не видел. Девушка добралась до музыкальной, где уже ожидал Джордж и откуда раздавались громкие звуки резвой игры маменьки в басовом ключе. Она словно всем телом давила на клавиши и стучала по ним, точно вот-вот вырвет их. Лицо ее при игре было серьезное, произведение напоминало военное. Жених показал невесте присесть на стул, Мирэя осторожно и оттого медленно пошагала туда, шаркая туфлями по полу. Одной рукой она придерживала юбку, специально приподняв часть ткани, чтобы меньше виднелась книга. Аккуратно присев, будто у нее болят ягодицы, Мирэя навела взор на самозабвенно играющую, а вернее, мучащую пианино Бернадетт. Лицо девушки вдруг порозовело, стало душно. От одной мысли, если вдруг книга выпадет тут, становилось плохо. Джордж взглянул на странное поведение невесты и сел на стул рядом. Тихонько вошли Роберт и Кэтрин, также послушать музыку, и присели на софу. От стуков по клавишам Мирэю било по ушам, однако остальные, видимо, наслаждались, Джордж резко жестикулировал рукой в такт. Произведение определенно было военным, крайне шумным. Закончив, Бернадетт подняла руки с клавиш с расставленными пальцами, как когти коршуна, и повернулась к зрителям. Джордж первый подскочил и зааплодировал, за ним встала чета. Мирэе было очень неудобно вставать, теперь книга вовсе оказалась сзади, на ягодицах. Пришлось оттягивать часть юбки с боку, ближе к задней части. Быстро похлопав, девушка вновь взялась за юбку. Странные движения заметил Роберт, пошляк усмехнулся и подумал, что девице жарко и к телу прилипло нижнее белье, или вовсе какие-либо женские дела вроде крови…
– А где веер? – вдруг спросил Джордж.
Мирэя навела на него смятенный взор, затем ответила:
– Оказывается, позабыла в спальне…
Мужчина тоже обратил внимание на то, что невеста держит юбку, но не стал спрашивать.
– Как тебе игра? Узнала произведение? – обратилась к будущей невестке будущая свекровь.
Мирэя абсолютно не знала, что за шумное произведение вымучила из пианино дама и уж точно ей оно не понравилось.
– Прекрасная игра… – ответила она и упустила второй вопрос.
– Мой отец очень любил это произведение, – добавил Джордж.
Это помогло Бернадетт отвлечься от Мирэи, и она стала вспоминать покойного супруга.
– Пойду к себе… что-то очень жарко сегодня, – произнесла Мирэя и, пользуясь случаем, направилась к двери.
Тут-то Роберт подумал, что ей действительно жарко и, видать, взмокли панталоны. Он снова тихо похихикал. Ненавязчиво придерживая юбку, девушка открыла дверь правой рукой и вышла. Ее странную походку подметил Джордж. Бернадетт проводила взором невестку и ей пришлось не по нраву ее поведение, что она вот так ушла и даже не похвалила толком музыканта, и не заикнулась про обучение.
– Я тебе говорила, что она не захочет, лентяйка, – выдала мать сыночку.
Джордж недовольно фыркнул и напомнил, что приглашения на свадьбу уже рассылают.
Вечером Мирэя присела у кровати, опираясь на нее, и вновь изучала диковинную книгу любви. В спальню задувал ветерок, на небе сияли звезды, навивая на романтику… желалось пылкой и чувственной любви… Но будет ли хоть что-то подобное у нее с Джорджем – вставало под сомнение.
Глава 5
Как только разослали приглашения, началась церемония. Церковь готова, жених тоже. Мирэе помогла надеть и опустить на лицо фату Луиза, внизу ожидал экипаж. Вся округа узнала о свадьбе капитана. Церковные лавки оказались заполнены, прибыло немало людей, в основном англичан, лишь несколько голландцев и ни одного португальца. Жених показал невесте взять его под руку возле церкви, они вместе вошли и подошли к начавшему читать речь священнику. Мирэя надеялась увидеть Эмму, с которой познакомилась на корабле, ей тоже отправляли приглашение, однако пока, среди всех, было трудно разглядеть. Такое скопление народа смущало невесту, казалось, все смотрят с осуждением, ведь мало кто одобрял выбор капитана, благодаря сплетням матери семейства.
– Мирэя берет в законные мужья Джорджа, чтобы быть с ним вместе в горе и в радости, и разделить с ним свою жизнь… – произнес священнослужитель.
Мирэя вдруг задумалась и создала паузу. Джордж сразу заволновался, лицо начало краснеть, голова повернулась к невесте рядом. Она ощущала его взор, как и взгляд священника над ней. Вид его был не особо привлекательный, короткий кучерявый волос торчал в разные стороны, точно его ударила молния, зубы редкие и желтые, возраст зрелый. Джорджу пришлось дернуть согнутой рукой, за которую его держала невеста. Придя в себя, Мирэя ответила «да». После священник спросил жениха, тот резко выдал «согласен», вслед добавил «да» для убеждения. Мать его сидела на первой лавке и всем своим видом выражала недовольство, скуксившись и нахмурившись. Пол вовсе тяжело вздыхал на весь зал то ли от жары, то ли несогласия, и явно желал, чтобы сие мероприятие скорее кончилось. Свою жену он похоронил десять лет назад и с тех пор счастливых один, никто не нудит, не возмущается и ничего не требует – благодать. Его засаленные волосы, как обычно, болтались сосульками. Он махал головой, убирая их с лица, чем ужасно напрягал сидящую позади даму. К тому же от немытых локонов доносился запах. Наконец священник подал лежащие на библии кольца паре, Джордж принялся надевать на палец невесты, неумело и впопыхах пихая украшение.
– Я сама… – вымолвила девушка и помогла своей рукой надеть.
Жених, а отныне муж потряс головой в согласии намерения. Священник улыбнулся отталкивающей улыбочкой, похожей на выражение сластолюбия, и закончил обряд. У церкви стоял местный раджа в головном уборе, вышитым драгоценными камнями, с пером сбоку. Над ним держал зонт слуга. На радже были разноцветные бусы и золотые изделия, на пальцах перстни. Он лично выразил поздравления молодоженам и пожал руку капитану, как его научили англичане. Раджа очень старался не смотреть на невесту под фатой, но когда она подняла ее, то все же взглянул. У нее были подкрашены черным глаза, что позволил Джордж ради такого события, и слегка красным губы, но Мирэя уже выглядела броско и ярко, краска придала взгляду выразительности и еще больше очарования. Раджа на мгновение прищурился и что-то подумал о ней, возможно, девушка показалась ему чем-то похожей на местных, а вот на англичанку вряд ли. Он совершил кивок головой в знак уважения, затем молодожены прошли к экипажу. Там озабоченная отсутствием Эммы Мирэя спросила у мужа:
– Почему никто из ее семьи не приехал? Ей точно отсылали письмо?
– Точно, дорогая, зачем мне тебе лгать… – ответил супруг и открыл ей дверь экипажа.
В доме было устроено застолье, пришли интеллигенты Эткинсоны, словно ничего не произошло, и Агнес не желала воткнуться в ягодицу Мирэи пружине. Жене пришлось терпеть их нахождение, да и присутствие свекрови тоже. Дама вела громкие разговоры с подругой о неугодных им соседях в Англии и сплетничала едва ли не про каждого жителя города. Пол здорово набрался виски и, вставая из-за стола, упал. К нему поспешила помочь Тара, но пьяный и без того дурной мужчина выдал ей, что услышали все, в том числе Кэтрин:
– Не прикасайся ко мне, я тебе не Роберт! Ты не в моем вкусе!
Он начал вставать и потянул рукой скатерть, приборы поехали к краю, упала ваза с цветами. Мирэе ужасно надоело всё вокруг, и она резко встала для ухода. Джордж был отвлечен на брата и позже заметил отсутствие жены.
Девушка присела на край кровати в своей комнате в том же свадебном платье. Стояла тишина, в окно заглядывала луна. Она вздохнула и без радости на лице стала снимать туфли. Постучал и вошел новоиспеченный муж. В руках он держал по бокалу вина.
– Это поможет расслабиться… – сказал он и подал девушке.
Она приняла, но пить не хотела, поставив на тумбочку у кровати. Джордж достал спички и зажег подсвечник на столе. Что делать дальше, Мирэя не знала, Амира говорила, что тело подскажет, но оно молчало. Природа почему-то не брала своё… А вот Джордж был возбужден и давно жаждал красавицу, правда оказывался неумел и толком не знал, что делать, как раскрепостить ее и себя самого, как разбудить вожделение. Он снял пиджак, подошел к жене и попросил ее расстегнуть пуговицы рубашки. Мирэя встала и начала не спеша расстегивать. Джордж наблюдал за ее действием и глубоко, но тихо дышал, в штанах его ощущалось изменение… Он был уверен, всё получится. Сняв рубаху, он сам расстегнул брюки и спустил их, будучи в кальсонах. Мирэя взглянула вниз на то самое место и в легком огорчении почти ничего не увидела… Девушка не поняла, это было его возбужденное состояние или все-таки пока спокойное, ибо Амира показывала на примере огурца и говорила, как выглядит мужское достоинство при желании близости. Джордж сначала повернул Мирэю спиной, затем передумал и вновь лицом.
– Я не знаю, как расстегнуть твое платье, сделай сама, – сказал он не приглушенным, чувственным голосом, а громким и даже порывистым.
Руки его потрясывались, ладони были мелкие для мужчины, почти как у Мирэи. Девушка сама сняла платье, оставшись в панталонах и корсете. Джордж в курсе о прорехе между ног и сказал жене ложиться на спину. Подобного отношения в брачную ночь она, конечно, не ожидала. Настроение было упавшее… в интимном месте оставалось сухо и спокойно, лишь грудь колыхалась от частого дыхания. Дыша почти хрипом, покрасневший муж полез сверху на жену и случайно придавил ей руку.
– Ой, прости… неловко вышло… – вымолвил он сквозь натянутую от тревоги улыбку.
Джордж хотел бы увидеть ее грудь и приложить ладонь, однако мешал корсет, он попытался его чуть спустить, но корсет был слишком туго завязан.
– Нет… так не получится, нужно снимать… – сказала уже тоже покрасневшая Мирэя, больше от напряжения и неловкости.
– Тогда не вставай, пусть так, – выдал супруг и полез в кальсоны.
Нависая над девушкой, он нащупал там свое достоинство и стал опускаться ниже, чтобы попасть в прореху. Мирэя сама по себе расставила ноги, как подсказало тело; Джордж со своей рукой оказался возле ее интимного места, но что-то всё ничего не происходило. Он теребил и пытался удлинить то самое, что держал, однако это не помогало. Мужчину одолело волнение, по лицу потек пот, присоединялось недовольство из-за того, что никак не получается. Спустя минуты Джордж вовсе и поник, и разом разгневался. Он подскочил с кровати и натянул обратно кальсоны.
– Я сегодня устал… – выдал муж и ринулся из спальни.
Мирэя осталась одна, охватывало странное чувство… вроде бы разочарования, но, с другой стороны, безразличия. Вскоре она уснула.
Утром почувствовалось прикосновение к голове, в постель залез тихо пришедший Джордж, когда его вдруг охватило утреннее возбуждение. Он явно торопился, пока всё не упало, как вчера. Сонная Мирэя даже не сразу поняла, что происходит. Джордж поднял ее сорочку и свою, в которой спал, длинною ниже колен. Девушка совершенно не была настроена и рада, ее вот так беспардонно разбудили и намеревались взять. Супруг начал целовать жену, неумело слюня ее уста; язык его бегал, точно бешеная муха, хаотично и непонятно как и куда. В общем целоваться муж тоже не умел. Он прикрыл себя и ее одеялом до пояса, дабы не было видно стыда, даже невзирая на отсутствие кого-либо. Пошляк Роберт слышал бег по коридору и смекнул, он хотел подглядеть в замочную скважину, но не вышло – отверстие закрыто вставленным куском ткани. Тогда он стал слушать у стены в своей комнате. Джорджу удалось проникнуть, а точнее, прорваться в зажмурившуюся Мирэю, она ощутила резкую боль, ей было вовсе неприятно, в отличие от муженька. Девушка желала, дабы это скорее закончилось, минуты показались вечностью. Было похоже, что ее режут ножами и насилуют, присутствовали только болевые ощущения. А вот Джордж пришел в исступление и, получая удовольствие, какого никогда не испытывал, застонал, будто женщина. Это услышал Роберт и захихикал над дядюшкой. Должна стонать супруга, но ее вообще не слышно, и издает звуки блаженства только мужчина. Мирэя даже не обнимала мужа, ее руки находились возле его боков и сжались в кулачки в мысленном прошении о завершении пытки. Он ничего не понял и не заметил, что его жене больно и не нравится такое занятие любовью, если это вообще можно так назвать. Устав и вспотев после пары дерганий телом, Джордж упал рядом и снова уснул. Мирэе же было не до сна, внизу чувствовалась остаточная боль и ощущения, будто ее закололи. Амира рассказывала о крови в первый раз, но девушка ничего не увидела у себя. Показалось странным, ведь была такая боль, точно резали по живому. Она тихо собралась, пока муж задавал храпака, и вышла подышать. Там встретился Азиз и спросил: