Евгения Меглинская
Здоровый похудизм. Как перестать заедать стресс и расстаться с лишним весом
Подобные события значительно влияют на эмоции, вызывают стресс разной степени тяжести и приводят к развитию нарушений пищевого поведения, а возможно, и других заболеваний. Я задала в своем блоге вопрос: «Как вы думаете, были ли какие-то события в вашем прошлом, которые повлияли на предрасположенность к стрессу в настоящее время?» Директ просто взорвали десятки ответов! Приведу только некоторые из них.
«Здравствуйте! Мой ответ: да, считаю, что моя мама очень повлияла на это. Она сама тревожный человек, беспокоится обо всем и всех, всегда ругала меня за оценки в школе, а если я что-то хотела сделать по-своему, то сразу: да как ты смеешь, а что подумают о тебе люди? И вот он, вечный стыд, страх оценки, тревога. Мне кажется, что я стесняюсь себя, от этого много ем, набираю лишние килограммы и опять ем».
«Я считаю, что корень моих проблем – это инвалидность. Так или иначе отношение окружающих ко мне всегда было особенным (дети в садике, взгляды посторонних, гиперопека мамы), а значит, «я не такая, как положено». Отсюда тревожность («они, наверное, считают меня ущербной», «им я, наверное, вообще противна»), самокритика (не могу добиться того, что компенсировало бы мою инвалидность, и получается, что вообще ни на что не гожусь), стресс (постоянный стыд за то, какая я жалкая)».
«Конечно. Все началось еще в роддоме, когда мама родила, папа непонятно где был, она рыдала, меня встречали дедушка и бабушка. Потом он жил с нами и то пил запоями, то изменял маме, то играл в автоматы. Вряд ли я чувствовала себя с ним спокойно. Ко мне относился холодно, безразлично, в основном с раздражением. Мы жили в общежитии в одной комнате, соответственно, я присутствовала при интимной жизни родителей, я это четко помню, и это ужасно раздражало. В общем-то, и в дальнейшем ничего хорошего не было. Когда я уже была взрослая, он перестал с нами жить. Думаю, это все я теперь и расхлебываю. Самое интересное, что моя мама считает, что у меня было чудесное детство, как она говорит, «в любви».
«Конечно, были. Мама, переживающая о своем весе и постоянно себя критикующая. Папа, критикующий и обзывающий меня и маму. Постоянное открытое недовольство родителей моими успехами и внешним видом. Отсутствие тактильного контакта и нежности с родителями. Полное отсутствие комплиментов от папы. До сих пор учусь себя принимать. Было тяжело даже перейти от ненависти к телу к сочувствию. Да, еще бесконечное сравнивание меня с другими детьми. Только сейчас понимаю, насколько травмирующим это было. Обо мне заботились (в советском понимании), но в семье я не чувствовала себя в безопасности».
«До прихода в психологию я не понимала, откуда эта тотальная самокритика, неуверенность в себе. У меня полная семья, любящие мама и папа, меня ждали, не пили, не били. Но маленькая деталь: меня хвалили, родственникам и соседям рассказывали, какая я молодец, как хорошо учусь и т. п., мной гордились. А если случались ошибки, мама не ругала, она только смотрела так, что я готова была провалиться сквозь землю. И не дай бог кто узнает, что что-то произошло. Теперь понимаю, что не получала полного принятия и постоянно сомневалась в себе».
«Это были скорее не конкретные события, а общий фон. Семья жила скромно, я знала, что денег немного. Но я не могла оценить, на сколько или на что их может хватить. Мама заглядывала в кошелек, а я пыталась понять по ее взгляду, как идут дела. Это создавало ощущение небезопасности, будто если не хватит денег, то у нас тут же не станет дома, еды, одежды. И я чувствовала, что сама создаю финансовые трудности, ведь на меня тратятся. Я старалась ничего не просить и, по примеру родителей, если что и выбирать, то поменьше, подешевле. При этом я видела, как много и тяжело они работают. И когда папа уволился из-за кризиса и состояния здоровья, мой неустойчивый мир пошатнулся еще сильнее (уже в подростковом возрасте). Удивительно, но папино увольнение я вспомнила совсем недавно, а тогда мозг будто отрицал это. Через полтора-два года после него у меня началась анорексия. Возможно, и это связано».
«Считаю, что у меня есть эта предрасположенность, и думаю, что повлияли не конкретные события, а их совокупность. Мама очень злилась на меня, когда я вела себя плохо, и это была не просто злость, а дикая ярость. Она кричала так, что я боялась пошевелиться, боялась, что она меня ударит, потому что вокруг все летало в прямом смысле слова. И это случалось часто, ведь я не была тихим спокойным ребенком. Думаю, истерики мамы и впоследствии мои такие же привели к сильной тревожности и постоянному стрессу. Если меня что-то раздражает, я могу выйти из себя за считаные секунды, и виной тому пример мамы, я не умею реагировать на события спокойно».
«Безусловно, были. Я пережила физическое и эмоциональное насилие; воспитывалась тревожной и токсичной матерью и психически неуравновешенным отцом, избивавшим всю семью. Подростком была избита бабушкой – религиозной фанатичкой, нуждавшейся в психиатрической помощи. Все это наложило отпечаток на мое восприятие мира, который казался мне враждебным и пугающим. Но в глубине души я верила, что можно иначе, стала искать. И только погрузившись в обучение психологии, начав работать над собой и проходить личную терапию, я смогла дышать полной грудью и радоваться жизни. В моем случае последствием такого воспитательного процесса в родительской семье стало то, что я тревожненький невротик».
«Тревога, чувство отверженности – маме некогда было мной заниматься, она постоянно оставляла меня с бабушкой в деревне или в пионерлагере на все лето. До сих пор помню свои истерики с криками «не уезжай».
«События – это жизнь с постоянно тревожной мамой, настолько тревожной, что когда тебя сбивает машина (не сильно, но просто страшно), ты об этом не говоришь, чтобы не провоцировать суету. Или, когда после родов говорят, что у тебя опухоль в мозге, ты такой «ОК, живем дальше», но люди рядом не помогают тебе, а просто разводят панику. Мне кажется, одно событие может повлиять очень слабо и со временем отпустит, а когда живешь в этом всегда, отпускает уже с трудом, только под постоянным внутренним контролем, и достаточно маленького дисбаланса, чтобы контроль испарился».
«Ответ на вопрос. Да, я думаю, что я человек, склонный к тревоге и беспокойству, и да, я считаю, что это последствия детства. Лет с пяти до тринадцати я жила не слишком весело: отец начал пить, мама – постоянно устраивать истерики, денег не было, а еще я начала носить очки (симпатичных оправ тогда почти не было, да и денег на них тоже). Потом умер мой дед, затем бабушка заболела, она перестала меня узнавать. Вот это все сложилось один к одному, и получилось, что никому в тот момент не было дела до меня, до моих переживаний и чувств. Я начала набирать вес, и стало еще хуже. Но, возможно, меня тогда начали замечать, хоть и в отрицательном ключе, что в школе, что дома. Тяжело об этом вспоминать. Сразу комок в горле. Я это до сих пор не отпустила, как будто все было вчера. После моих тринадцати ничего не изменилось, просто мама нашла себе человека и стала поспокойнее. И вдруг заметила, что со мной что-то не так, что я толстая, нелюдимая.
Ей очень захотелось это исправить. Нет, она меня не ругала, просто спрашивала: «Почему ты ешь всякую гадость? Почему ты не делаешь упражнения? Почему ты просто не можешь подойти и с кем-то познакомиться?» И сотни таких «почему». Это сейчас я понимаю, что могла ответить ей: «Мама, потому что ты не научила меня этому». Но тогда я думала, что это я какая-то не такая, что я уродилась неправильной, что это гены. Только в последние несколько лет я начинаю себя узнавать и любить такой, какая я есть. А мне уже 34. У меня не было парней, я никогда не целовалась, не нашла свое место в жизни. До какого-то момента была лишь постоянная тревога. Сейчас уже меньше. Родичи до сих пор считают, что я просто ленивая и безынициативная и что я семью как-то не особо славлю. Мама каждый день мучает меня, присылая то рецепты с ПП-продуктами, то упражнения, а то просто спрашивая: «А почему ты не делаешь зарядку, почему не учишь английский?»
«Здравствуйте, Евгения. Да, я так считаю. Моя мама – художник, эстет. Любит видеть красивую картинку, чтобы все было идеально с точки зрения анатомии. Очень сильно критиковала меня по поводу веса, обзывала, сажала на диеты с детства. Я ела втихаря, у бабушек, во дворе, в подъезде и т. д. Если я прибавляла в весе, мама очень злилась на меня и унижала. В итоге – РПП, как только вырвалась из родительского дома, дошла до 117 кг. Сейчас похудела до 67, читаю книги, и ваш блог очень помогает мне. Проблема остается, но появилась осознанность и понимание ее причин, благодаря вам в том числе. Пытаюсь выстроить нормальные, адекватные отношения с едой. И даже сейчас, в нормальном весе, для мамы я недостаточно хороша, часто слышу замечания, что можно еще убрать вот тут, вот здесь… но я ее простила и приняла, понимаю, что у нее тоже не в порядке с головой, раз она так к этому относится. Еще раз благодарю вас за ваш блог».
«Мне три года, я где-то лежу, одна, мама кричит, кидается на папу, по-моему, выгоняет. Я помню силуэт: высокий, статный, спокойный, сильный… это единственное воспоминание о нем, и то не знаю, это правда или я придумала… больше я его не видела, пыталась найти, мама говорила про него плохо, а я уверена, что он порядочный человек и очень любил меня… От мамы любви не чувствовала, объятий-поцелуев не помню… ее прикосновения неприятны до сих пор… Все ее поступки откликались во мне протестом, я много плакала и обещала себе, что когда я вырасту, то никогда не буду так поступать со своими детьми… Я ей очень благодарна, ведь у меня прекрасные, теплые, нежные отношения с ними. Все детство я чувствовала себя одинокой, толстой, некрасивой, и это на фоне красавицы мамы… меня упрекали и оскорбляли… конфеты и булки – это было так сладко, так тепло, спокойно, хотелось спрятаться (чтобы не осудили) и есть их бесконечно, ощущая любовь, спокойствие, радость…»
Это лишь небольшая часть историй, которыми со мной делились девушки, женщины, в том числе старшего возраста. Такие события не проходят бесследно и существенно повышают чувствительность к тревоге и возможной критике, что создает предрасположенность к стрессу уже во взрослой жизни.
Огромное значение имеет также фактор среды. В нашей культуре он выражается в восхищении худыми и стройными людьми и порицании тех, у кого есть лишний вес или ожирение. Моральные качества, которые обычно связывают с этим, критика, насмешки и отвержение приводят к тому, что человек изо всех сил стремится снизить вес, причем не из заботы о своем здоровье, а из страха и тревоги быть хуже других с «таким» или «некрасивым» телом. Это уже само по себе вызывает сильный стресс. Во многих странах проводили исследования с людьми самых разных возрастов. Они показывают, что лишний вес и ожирение – наиболее частые причины предвзятого отношения со стороны других людей и даже специалистов помогающих профессий, например врачей. Такая дискриминация не может не быть постоянным источником стресса из внешней среды, который сам по себе влияет на развитие нарушений пищевого поведения.
Человек пытается справиться с проблемой и садится на диету или череду диет. Как я расскажу дальше, сама диета вызывает стресс, а с ним – и чувство вины и стыда в моменты срывов и очередных перееданий. Нарушения пищевого поведения, как мы уже говорили, – это болезни, имеющие многофакторную природу. Еще раз: это заболевание. Это не проблема слабости или непонимания последствий. С ним нельзя справиться усилием воли. Это как пытаться остановить бронхит, астму или шизофрению с помощью дисциплины. За бронхит человека стыдить не будут, но вот ожирение, лишний вес или систематические переедания до сих пор считаются чем-то постыдным, достойным критики и порицания.
Нарушения пищевого поведения – это болезни. Это не проблема слабости или непонимания последствий. С ними нельзя справиться усилием воли.
Есть и другая причина развития пищевых нарушений, связанная с внешней средой: родители, вместо того чтобы научить ребенка проживать эмоции и перерабатывать их через общение, предлагают ему еду как быстрое утешение. Расстроен? На конфетку. Плачешь? Вот тебе булочка, только не плачь, пожалуйста! Скучно? Иди поешь. Родителю нужно свободное время (что вполне понятно), и он усаживает ребенка за мультики, для надежности подкинув еще тазик попкорна, сушки или печенье. В нашей культуре только начинает осознаваться понятие эмоционального интеллекта и его важной роли – дать человеку возможность жить наполненной и счастливой жизнью, не пытаясь перерабатывать сложный эмоциональный опыт с помощью еды, алкоголя, сериалов (или мультфильмов) и других «утешителей». Наши родители, бабушки и дедушки были заняты выживанием в войну, затем – в перестройку и девяностые, а потому не придавали особого значения эмоциям и обучению детей проживать их без помощи еды. Навыки расслабления, осознанности и регулирования стресса им тоже не были известны, и вот мы имеем то, что имеем – рост числа людей со стресс-ассоциированными перееданиями и связанным с ними лишним весом.
Это не все, но основные примеры того, как среда может влиять на развитие нарушений пищевого поведения, в том числе компульсивных и стресс-ассоциированных перееданий. В следующей главе мы рассмотрим наиболее распространенные причины стресса, и вы сможете сформулировать собственные для дальнейшей работы с ними.
