Евгения Ляшко
Тот самый Севастополь
– Подожди-ка! Подожди-ка! Так он же из разведчиков! Значит, и наш Всеволод Данилович на это не клюнет! – воскликнул Сергей.
– Секрет состоит в том, что каждый из нас человек. Как бы ни хотел человек абстрагироваться, но не сможет, потому что новая классификация засядет в голове и будет действовать подсознательно, – улыбнулся Владимир.
– То есть ты уверен, что это сработает? – скептически отнёсся Сергей к инициативе друга.
– Вот увидишь ещё, как сработает. Классификация навсегда останется в голове и будет, вытаскиваться подсознанием при возникновении подобной ситуации каждый раз. Не хочешь, чтобы твоя дочь обвинила тебя в своих личных проблемах, никогда ни одного слова не говори о предмете её обожания, – подмигнул Владимир.
– Люди могут потому, что они думают, что могут, а если им постоянно говорить обратное то и эффект будет соответствующий! – осенило Сергея.
– Отлично! Чувствую, кто-то уже разобрался, но давайте без перебивания, а я попытаюсь кратко всё изложить, – сказал Владимир и, снова собравшись с мыслями, продолжил:
– Из того, что я помню, я думаю нам пригодиться всего несколько фокусов языка. А именно Переопределение, Последствия, Разделение и Противоположный пример. Ну, и Метафрейм наверное тоже. Так вот. Наша задача вводить капитана первого ранга в не ресурсное состояние, когда он находится рядом с нами и даже иногда преследовать его, чтобы закрепить результат. Значит так формат Переопределение. Вставляем фразу «иными словами, ты неблагодарный или ещё какой-то…» на любую просьбу со стороны Всеволода Даниловича. Помните, как спорили до хрипоты с родителями, если они так говорили? Вы им про драку, а они вам назидательным тоном продолжают: – «Мы тебе рубашку новую купили, а ты не благодарный её порвал» или «Ну чего ты так кричишь, нервничаешь, психуешь?». Формат Последствия предполагает накладывание на оппонента развитие негативных сценариев для любых его поступков. «И долго это будет продолжаться?», «И кто ты после этого?» вопрошали родители, ставя нас в тупик, и мы не могли выйти за рамки этой установки, чтобы спрогнозировать развитие событий, ведь этот вопрос задавался только тогда, когда мы провинились, поэтому мозг сразу отвергал его как неприятный фактор. В общем, фраза «делай не делай всё равно» ставила клеймо неудачника. Формат Разделение состоит из прыгания от общего к частному. Когда выдёргиваются слова из контекста и человек просто не может уже отслеживать свою мысль, потому что затуркан мусорными вопросами, не относящимися к делу. Собеседнику даётся посыл, что всё хорошо, но тут же, как бы невзначай звучит: «А помнишь, как ты сказал это…?», «Вот это твоё слово меня зацепило…» и тому подобное. Формат Противоположный пример ещё больше раскачивает качели, лишая способности сказать «нет». При ссорах с родителями бывает, что они кидают такие фразы: «Это не повод так себя вести!» или «Это не оправдывает твоё поведение!», «А если посмотреть по-другому?», «У всех дети как дети, а ты…?». Тем самым они загоняют ребёнка в угол. Когда человек не видит возможность изменить или улучшить ситуацию, он теряет возможность к изменениям как таковую. Ну и формат Метафрейм. Собственно это убеждение по отношению к убеждению: «Ты что, правда, в это веришь?», «Да ладно, ты это серьёзно?». Ставя под сомнение, чтобы человек не сказал можно заставить его сомневаться в чём угодно, даже в том, как его зовут. А если это ещё сделать прилюдно, так тем более неловкость и щекотливость ситуации сработает нам на руку быстрее. Наверняка сталкивались с подобным, когда ребёнок просит подарок от Деда Мороза на Новый год, а мама в супермаркете громко говорит: «Ты что действительно до сих пор веришь в Деда Мороза?». Результат предсказуем, ребёнок тут же открещивается от всего, в том числе и от доверия к родному человеку. При чём, важно каждый раз, когда видим, что собеседник впадает в нересурсное состояние, держать его в нём как можно дольше, поддакивая и кивая. А как только он в позитив выходит, так сразу ему надо демонстрировать несогласие.
Владимир замолчал, чтобы перевести дух и гневно добавил:
– Будем крутить Всеволода Даниловича этими форматами, расшатывая его веру в себя, когда он общается с нами и тогда, может быть, не увидим больше у себя следов от уколов.
– Кровожадный вы человек, батенька, – неожиданно заявил Денис.
– Я лишь защищаю себя и вас, – отрезал Владимир.
Сергею тоже показалось, что, то чем поделился Владимир, дурно пахнет, но видя его реакцию, решил оставить своё мнение при себе. С одной стороны он понимал, что Владимир предлагает жёсткие меры, но с другой стороны даже такому миролюбивому человеку, как он не понравилось, как с ними поступил капитан первого ранга.
«У каждого своя правда», вспомнилась фраза мамы, когда она не раз разнимала его со старшими братьями.
Однако новых попыток от Всеволода Даниловича не проявлялось. Он кратко после отплытия повторил установку о том, как необходимо вести наблюдение за грузом с реликвиями и казалось, потерял к ним всякий интерес, пока они не дошли до порта в Стамбуле.
Глава 24
Стамбульский порт, расположенный на двух берегах Босфора состоит из четырёх гаваней. Одной азиатской и трёх европейских. В Средней гавани, в Галате, советское торговое судно стало для разгрузки. А «Красный Кавказ» устроился на якорной стоянке кораблей во Внешней гавани порта. Близость родного корабля действовала на друзей как успокоительное. Его очертания порой были заметны, когда образовывался небольшой зазор в сплошном потоке судов и кораблей. Они уже успели соскучиться по своей флотской кухне, хоть на сухогрузе меню и было немного шире. Да и сослуживцев, с которыми можно было обстоятельно окунуться в свою юность, тоже не хватало.
Солнце перебирало лучиками поверхность сухогруза, чтобы найти большее количество углов для преломления и нещадно слепило моряков. Но друзья хоть и щурились, но не спешили возвращаться в каюту. Они и так слишком долгом находились в четырёх стенах, чтобы отказать себе в удовольствии понаблюдать, как за термитником, на жизнь в порту. Первый день стоянки близился к вечеру, но активность трудящихся работников не угасала.
Всеволод Данилович, как всегда, появился, словно из-под палубы.
– Вот вы где. Хорошее местечко в тенёчке нашли. Всё как на ладони и сухогруз, и порт, – издалека начал капитан первого ранга.
– Вы к нам по делу или о погоде поговорить? – отрезал Владимир.
– По делу. Пройдёмте, – перенял его тон Всеволод Данилович и чуть мягче добавил:
– Я хочу вас кое с кем познакомить.
Российско-турецкие отношения при всей длительности своей истории имели различные периоды от сближения до отдаления. Но всегда внешнеполитические расхождения отступали на второй план в угоду торгово-экономического сотрудничества. Советское посольство держало руку на пульсе, старательно избегая потенциальных конфликтов. Резидентура, как правило, во всех странах, также находилась на полулегальных основах, используя работников дипмиссии в своих нуждах при экстренных ситуациях. Всеволод Данилович побывал в гостях консульства, чтобы посоветоваться с коллегами по поводу своей тройки. И вернулся на борт сухогруза с одним из агентов, который официально имел частный бизнес в Стамбуле и успешно торговал с СССР. Лев Михайлович, одетый в льняной деловой костюм и белую с черной лентой мужскую шляпу как у гангстера прогуливался по борту, разговаривая с капитаном. Его лицо с мелкими чертами и жидкими усиками, выглядело непримечательно. Про таких, как он говорят, – сложно вспомнить, чтобы описать внешность. Он постукивал по перилам своей тонкой тростью, почти такой же стройной, как и сам владелец.
Владимир первый увидел Льва Михайловича, и его лицо внезапно засветилось улыбкой. Сергей, заметивший эту реакцию, спросил:
– Что старый знакомый?
Владимир немного покряхтел, но потом всё-таки ответил:
– Сейчас узнаем, может я обознался.
Всеволод Данилович пригласил всех в каюту, в которой устроился на время путешествия сам. Посередине каюты стояло три стула, на которые он указал морякам. Друзья, подчинились его жесту, не сговариваясь, сев по росту. Напротив них стояло кресло за столом, где уселся гость. Рядом в кресле, ближе к морякам расположился капитан первого ранга. Из чего моряки сделали вывод, что гость по рангу выше, чем их временный командир. Иллюминатор позади гостя хорошо освещал лица моряков, а вот они на фоне падающего света могли видеть только его силуэт.
Тихим убаюкивающим голосом коммерсант начал свою речь:
– Меня зовут Лев Михайлович. Всеволод Данилович поведал мне, то вы бравые ребята и помогли ему в Иерусалиме. Я по долгу службы совмещаю обязанности, поэтому в других обстоятельствах вы бы на мне увидели мундир, а так пользуясь, случаем я хочу с вами познакомиться поближе. Расскажите мне кто вы и откуда.
– А насколько развёрнуто надо отвечать? – поинтересовался Владимир, в уголках рта которого продолжала прятаться улыбка.
– Ваши флотские анкеты, составленные Иваном Макарычем, я уже читал. Но предпочитаю услышать самих героев. Всегда приятнее смотреть человеку в глаза, – ответил Лев Михайлович.
– Не поверите, нам тоже приятно смотреть в глаза собеседнику, а ваших мы в этой допросной обстановке не видим, – с лёгкой наглостью и пренебрежением, покрутив по сторонам головой заявил Владимир, чем заставил внутренне напрячься Дениса с Сергеем. Они уже поняли, что лучше в этом диалоге не участвовать, а наблюдать со стороны. Но когда Владимир стал крутить головой, автоматически повторили его движения и закивали головами, в согласие с товарищем.
– Понятно, значит старший в вашей тройке это ты, – не меняя интонации в голосе, сказал Лев Михайлович.
– Да, можно и так сказать. Я в июне родился. Серый и Денис в декабре, – ответил Владимир.
– А что будите делать, если мы допустим утечку информации, в которой расскажем, как вас завербовали? – спросил Лев Михайлович.
– А вы что нас вербуете? – захлопал глазами Владимир, вытянув вперёд шею.
– А вы хотите быть завербованными? – не сдавался Лев Михайлович.
– Так это смотря куда. Вы бы условия сначала озвучили, а мы бы и подумали, – ответил Владимир.
– А свои условия не выставляете? Чтобы бы вам хотелось? – спросил Лев Михайлович.
– Во-первых, я хочу домой. Сначала в свой тот самый Севастополь конечно, а потом в родной Краснодар, к тем, кто меня любит, – ответил Владимир.
– А вы молодые люди, что скажете? – обратился Лев Михайлович к Денису с Сергеем.
– Мы тоже домой хотим. Но сначала, все дела перед родиной и вселенной выполним и вернёмся, – ответил Сергей за себя и Дениса, который, не успев что-либо сказать просто кивнул.
– Как ты лихо закрутил. А что за дела у вас перед родиной, сынок? – ухватился Лев Михайлович.
– Как какие? Нас призвали на флот. Отслужим и демобилизуемся, – ответил, изображая невинность Сергей.
– Понятно. А долг перед вселенной, в чём состоит? – спросил Лев Михайлович, голосом в котором уже проскакивали холодные нотки.
– Вы меня простите, коммунисты все атеисты, хоть войсковые соборы существуют, понимая, что солдаты и матросы, всё равно молятся. Так я думаю, нас Бог послал помочь с реликвиями, вот довезём благополучно их до Севастополя, так и долг перед вселенной свой выполним, – ответил Сергей.
– Сергей, тебе не обязательно продолжать жить в образе юродивого, – процедил сквозь зубы Всеволод Данилович.
– Вы спросили, я ответил, – насупился Сергей.
Лев Михайлович посмотрел в сторону капитана первого ранга и дернул шеей, словно пытался стряхнуть с себя наваждение.
– Парни, можно ещё долго препираться и барахтаться. Мы поняли, уровень подготовки у вас высокий. Отпираться нет смысла. Мы всё про вас знаем и предлагаем сотрудничество. Мы даже знаем ваши позывные. Музыкант. Ихтиолог. Адмирал, – пошёл в открытую атаку Лев Михайлович, думая, что своими доводами расколет этих молодцов.
Денис, несмотря на всю серьёзность момента, начал хохотать, и плача спросил:
– А что такое ихтиолог?
Недоумевающие лица обоих разведчиков вытянулись.
«Видимо Всеволод Данилович, наверное, прав, у них какой-то глубокий гипноз применён, раз такой психический срыв, на звучание их позывных. Жёсткие установки получили ребята» – подумал Лев Михайлович.
Всеволод Данилович встал и нервно зашагал по каюте тесной и без его перемещений. «Они не могли так сговориться. Они закодированные» – вертелось в его голове.
«Господи, как всё просто, если ищешь чёрную кошку в темной комнате, то нужно же подумать, а вдруг её там нет!» – смеялся Владимир.
«Они же профессионалы. Почему они не видят, что мы говорим правду? Или как раз таки они видят, что мы не врём, и не понимают, как это всунуть в их систему координат. Но про наши временные прыжки точно говорить нельзя, а-то ещё в психушку упекут. С них станется» – тревожился Денис.
«Хоть бы не стали пытать. Пусть случиться только самое хорошее» – молился Сергей.
Лев Михайлович встал так, что морякам стало видно его озабоченное лицо.
– Время сейчас не простое. Я понял, что вам нужно подумать. Давайте возьмём паузу, и я к вам зайду перед отплытием, – осторожно закинул затравку Лев Михайлович.
– Мы подумаем, обещаю. Но это вы верно подметили. Время непростое. Грядёт и для КГБ реструктуризация. Дослужим, а потом если сложиться, то вы нас найдёте, – с уверенным видом подмигнул Владимир резиденту, вставая и протягивая руку для рукопожатия.
Сергей и Денис тоже встали. Лев Михайлович пожал им троим руки, и пошёл вслед за Всеволодом Даниловичем. А друзья вернулись на свой наблюдательный пункт.
– Володя, по-моему, ты нам что-то недоговариваешь? – спросил Денис, всматриваясь в глаза друга.
– Наша служба и опасна и трудна и на первый взгляд как будто не видна… – стал напевать Сергей.
Владимир слегка поджал один край рта и сказал:
– Всё что разрешено говорить, говорю.
– Понятно теперь, что у тебя за курсы повышения квалификации были, – хихикнул Сергей.
– И что ты их обоих знаешь в нашем времени? – спросил Денис.
– Нет, только турецкого представителя нашей резидентуры. У нас сотрудничество налажено по некоторым вопросам, – ответил Владимир.
Глава 25
Лев Михайлович зашёл перед самым отправлением. Они долго о чём-то беседовали с Владимиром. Сергей и Денис не стали мешать этим двоим.
– Я стал, как тот чёрствый сухарь, когда дело касается человеческих эмоций. Как в том анекдоте, когда у доктора спрашивают:
– Как вы думаете, что будет после смерти?
И тот отвечает:
– Мы перестелим вашу койку и положим нового пациента. А вы трое заставили меня пересмотреть свою жизнь. Я вдруг задумался, а для чего я живу? Что я хочу? Страна, которой я с молодецким задором начал служить, пару десятков лет назад перестала существовать, и я со всеми своими стремлениями перестал быть ей нужен. Мы раскрываем Западу тайны такие, о которых ещё год назад и в страшном сне не приснится. Сколько лет американцы искали источник утечки информации из их посольства. Они же микрофоны искали. А наш доблестный Горбачев сам поделился, что здание их посольства спроектировано как один большой микрофон. Вот кто он после этого? Предатель!
– Можно винить обстоятельства. А можно искать решение. Выбор за человеком. Беречь родину должен не кто-то сверху типа главнокомандующего. Это дело каждого. Кирпичик за кирпичиком и вновь всё возродиться. А вот если патриоты оставят свою родину в беде, так и не патриоты они вовсе, – ответил Владимир.
– Вы не по годам мудры, молодой человек, – внимательно вглядываясь в лицо Владимира сказал Лев Михайлович.
– Школа жизни суровой была, – ответил Владимир, ещё глубже осознавая, что, то, что Россия пережила за последние тридцать лет, не поставило её на колени, хоть и предателей развелось предостаточно.
– Да только объединив людей думающих настоящими человеческими ценностями, есть шанс спасти страну от возможных потрясений, – задумался Лев Михайлович.
– Спасти не получиться. Время невозвратно упущено. Надо сберечь то, что осталось. А потом возрождать и совершенствовать. Я готов быть в вашей команде, если вы разделяете мой образ мышления, – сказал Владимир на прощанье.
– Значит, ещё увидимся, – повеселел Лев Михайлович.
Севастополь встретил моряков «Красного Кавказа» неожиданными новостями. Страна, из которой они отплыли, перестала существовать. Офицеры, мутившие разумы матросов вновь принялись за старое, но уже с большим рвением и составляли списки тех, кто готов присягнуть Украине. Москва молчала. Адмирал Касатонов рвал жилы, чтобы устоять под натиском агентуры и Кравчука, первого президента Украины, который услышав от Ельцина, первого президента России, что страны теперь разные, но флот будет единым, самолично провозгласил Черноморский флот своей вотчиной.
Сергей, как истинный киевлянин глубоко переживал происходящее, но уходил от обсуждения, оставив эту незажившую рану только самому себе.
– Помнишь, как говорится, если всё очень плохо, значит это ещё не конец, потому что обязательно всё будет хорошо. Крым всё равно будет русским! – сказал Владимир.
Но это не особо могло помочь Сергею, хоть он и был благодарен друзьям за попытки поддержать его. Они заступились за Сергея, когда снова, как и много лет назад записались в добровольцы, которые должны были остаться на берегу, чтобы прикрывать отступления кораблей. Сергей, не должен был идти на берег, ему тяжелее других в моральном плане далась бы эта оборона.
Денис приобнял обоих друзей и сказал:
– Мы так рвались обратно, думая, что найдём ключик домой, в свой Севастополь. А теперь даже с корабля выйти не можем.
– А давайте, пойдём на разведку. Я же слышал, что вы рассмотрели пути отхода, через похищение автомобилей на стоянке и собираетесь рвануть к российской границе в Керчь, если придётся защищать отход. Уверен надо на месте осмотреть все эти господствующие высоты, а не только через визир, – вдруг предложил Сергей.
Они согласовали вопрос о вылазке с особистом.
Иван Макарыч согласился не раздумывая:
– Мешкать нельзя. Высшим чинам многое было ведано, когда мы ещё только в дальний поход собирались. Человек проявляется в сложной ситуации. Особенно при смене власти. Одни страну продавать начали, а такие, как Касатонов не только Черноморский флот отстоят. Справимся, но если есть возможность проводить разведывательные действия их лучше не откладывать. Предатели явные или скрытые повсюду. Кто знал, что администрация города первой поднимет украинский флаг. Идите. Только не в форме, оденьте робу, так менее приметно будет.
Переодеваясь, Владимир увидел в рундуке свои часы с гравировкой. Он с удовольствием одел их на запястье, снова почувствовав приятную тяжесть и холод металла.
«Кто знает, может их, придётся заложить, а на вырученные деньги бензин покупать, чтобы до Керчи добраться» – с грустью подумал он.
Моросил холодный дождь, предвещая начало осени. Исследовав бухту, и проработав маршрут, друзья собрались возвращаться на корабль.
– Подождите, давайте, в собор заглянем, – сказал Денис.
Сергей и Владимир были не против. В этот раз, находясь в Свято-Никольском храме, каждый из них думал о тех, кого он оставил дома. Быстро помолившись у образа Николая Чудотворца, они поспешили к выходу.
– Искренни ли вы в своих помыслах? – спросил старец у входа.
Друзья молча кивнули.
– Да воздастся вам по делам вашим! – сказал старец и пошёл под своды храма.
Идя по мокрой мостовой, друзья смотрели вниз, защищаясь от пронизывающего ветра.
Неожиданно Денис спросил:
– Я что опять поправился?
Владимир бросил на него быстрый взгляд:
– Конечно, поправился. Ты же коком служишь!
– Да нет, он реально поправился! А мы снова седые! – восхищённо закричал Сергей.
– Бежим домой! – крикнул Владимир, и друзья понеслись по улицам, словно им было не по пятьдесят лет.
Насладившись первыми объятиями с супругами и детьми, которые были сильно удивлены их внезапным порывом нежности, друзья устроились на креслах и просто любовались своими семействами.
– Видимо, каждый из нас очень хотел завершить нечто. Вот поэтому, свыше нам и был предоставлен шанс послужить во имя спасения своих душ и изменить то, что хотели. Серый пропустил поход во Францию из-за болезни и остался в лазарете на берегу, хотя тренировался выступать в Тулоне. Ден мечтал встретить подтверждение древних видов морских обитателей. Я мечтал стать героем и в этот раз не просто записался в добровольцы, а возглавил группу защиты отхода кораблей, – задумчиво сказал Владимир.
– Только побегав за своей мечтой, я осознал, что моё счастье совсем близко, – сказал Сергей.
– Я думаю, что у меня такой же вывод. Только насытившись свободой, человек понимает, насколько он социальное существо, которому постоянно рядом нужны родственные души, – поддержал Денис, хоть и чувствовал, что его история с той рыбиной ещё не закончилась.
– Да, семья это самое важное и лучшее, что только может иметь человек. А для каждого мужчины, каким бы бравым он ни был, важно, чтобы его ждали и дождались,– сказал Владимир.
Эпилог
Через год научный мир взорвался новостью. Заслуженный российский ихтиолог обнаружил ранее считавшийся исчезнувшим вид китообразных млекопитающих в акватории Средиземного моря.
