Евгения Черноусова
Сказочная жизнь
Гимлин пошёл медичек провожать. Вернулся почти бегом:
– Ну?
– Лёва, гони её!
– Мама, ты всё поняла? Тебе объяснять ничего не надо? А я в растерянности. Говорите, Белла Родионовна!
– Не думаю, что Марта в классе подвергается буллингу. Но отношением одноклассников она недовольна. Так, Марта?
Она отмолчалась.
– Вместо того, чтобы показать себя сверстникам с лучшей стороны, она компенсировала свою обиду тем, что организовала стаю мелкоты дома и стала унижать слабых. Людочку они обижали с вашей подачи, Марья Давыдовна, потому что вы всё время подчёркивали, что она чужая. И этих несчастных нянек, которые не от хорошей жизни в услужение идут. А вы им репутацию испортили. Деньги и драгоценности дети им подкладывали. Ваша старшая внучка – расчётливая дрянь. Вы ведь каждые полчаса на неё заходили посмотреть этой ночью, как она? И навели её на мысль, как можно жертву изобразить. Лев Михайлович, если мальчики останутся под влиянием Марты, они в будущем вас сильно огорчат. А Людочку и Рому я завтра-послезавтра увезу к матери.
– Люда нашлась? Впрочем, неважно. И детей я ей не отдам!
– Отвечаю по порядку. Людмила нашлась. К сожалению, в больнице. Беспокоится о детях, ведь знает, что им здесь плохо. Девочка по документам вам никто, так что её я заберу и без вашего согласия. За Рому бы пришлось побороться, но после сегодняшнего случая вы отпустите его сами. Представьте себе, что вывалится на вас, если вы с бывшей женой станете судиться за сына. Адвокат призовёт свидетелей, которые в подробностях расскажут, что творится в вашей семье. Кроме меня, свидетелями выступят все служащие, уволенные из вашего дома. И это не только няньки, ведь да? Всё это выплеснется на страницы жёлтой прессы, об этом узнают ваши знакомые, родители одноклассников ваших детей и сами одноклассники. Думаю, их в школе будут дразнить и презирать. Пострадает и ваша деловая репутация…
– Сколько?
– Единственный выход – развестись без выкладывания грязного белья. В доме матери Рома будет расти в здоровой обстановке. Навещайте, встречайтесь, никто препятствовать не будет. Алименты установит суд. На раздел имущества она едва ли будет подавать, я думаю, у вас всё продумано и от претензий супруги защищено. Сегодня с вами свяжется представитель Людмилы. Обдумайте эту ситуацию, время есть. Няньку малышу ищите срочно. Насчёт остальных детей могу дать бесплатный совет. Разговаривайте с ними! Объясните, то, что они творили – мерзость! От сестры их надо изолировать.
Через три дня Белла с детьми вылетела в Барселону.
Перед поездкой она выдержала бой за право ехать без мадам. Просто заявила, что если поедет она, то Белла остаётся в Москве. Человек, который занимался Людмилиными делами, повидался с её мамашей и вернулся с перекошенной физиономией: «Всё как вы сказали. Пиявица!» Как ни странно, посетил Беллу, которую с детьми в тот же день перевезли в Людмилину квартиру, и Людмилин спонсор. Наверное, по-своему неплохой человек, озаботился не только должным уходом за пострадавшей, но и её душевным комфортом. Спросил, почему Белла возражает против этой дамы, ведь мать поддержит в беде как никто другой.
– Рада за вас, что у вас мать нормальная была. А вот Людмиле не повезло.
Светка с мужем пришли провожать их в аэропорт. В причине такой любезности Белла не заблуждалась: летели они вместе с Людмилиным кошельком на ножках. Пока муж общался с большим человеком, Светка расспрашивала о нём Беллу. Интересовало её, не приглянулась ли она такому перспективному кадру. Белла смеялась от души:
– Свет, я, наверное, испорчена любовными романами. Там всегда олигарх высокий, стройный, с пронзительными голубыми или мрачными карими глазами. И ещё кубиками на прессе! Как глянет этими пронзительными да придавит кубиками, так и отдашься ему хоть в спальне под парчовым балдахином, хоть на берегу океана, хоть в грозовую ночь на вершине скалы или в кратере вулкана! А у вас в Москве они все какие-то недоделанные. Что самое обидное, вместо пресса с кубиками живот, плавно переходящий в шею. Как глянет местный плейбой заплывшими глазками да ткнёт упругим брюхом, так и отлетишь к чёртовой матери! Вот Людмилины: муж не бедный, но на внешность просто бритый Черномор, к тому же ещё патологический бабник. Любовник – ну ты сама видишь…
– А что такого? Нормальный же мужик.
– Ну, не знаю, на пингвина похож. И бабник, но другой. Если Лев Михайлович к каждой юбке стремится всем сердцем и ещё кое-чем, то этот, кажется, считает, что отсутствие любовницы – это ущерб имиджу и заводит их как породистых собак. Да, мельком ещё одного крутого видела, к Гимлину с охранниками приезжал. Как насчёт баб, не знаю, но по внешности тоже не орёл, а воробей ощипанный, возраст у всех этих господ в районе полтинника…
– Дай угадаю! Денисов!
– Фамилию не спрашивала. Гимлин звал его Макс.
– Ну да, Максим Ильич. Этот в сто раз… да нет, в тысячу круче Людкиных. Но он верный муж.
– Звучит обнадёживающе. Значит, и среди них приличные бывают.
Почему-то вспомнила, как этот туз назвал её одуванчиком. Так её тётя Маруся звала за пушащиеся белые волосы.
В госпиталь их привёз этот отставной спонсор лично. И в последующие несколько дней до отъезда к Людмиле приходил и маялся. Вроде, все финансовые вопросы они решили, а он всё не решался проститься. Позже она спросила у Людмилы, в чём дело? Она отмахнулась: «Лёвку я любила, а этот просто партнёр. У него уже другая партнёрша, а всё ему неловко».
При виде матери дети испугались. Повязка на голове в виде шлема, одна рука перевязана и на теле гипс в виде комбинезона с оторванной штаниной: от подмышек и вниз, переходя на ногу до самой пятки. Но Белла быстро их построила и заставила о Белоруссии рассказывать. И они ей о войне двенадцатого года, о лесе, о бассейне, о поезде. Потом нянька усадила их рисовать маме красивые картинки для украшения палаты, а сама вполголоса поведала о том, как они оказались к концу второго месяца без денег.
– Но ведь я ей очень приличные деньги посылала!
– Но ведь она через день в Минск ездила и каждый раз с покупками возвращалась, – возразила ей Белла. – И в Москву она в новой шубке приехала. А дети в лёгких осенних куртках. Если бы я не попросила Гимлина привезти к поезду тёплую одежду, дети бы по пути до метро окоченели!
– Не знаю, что с ней случилось, – всхлипнула Людмила. – Была она у меня добрая мамочка, душевная. Ну, готовить не умела и убираться не любила. А когда я с первым своим сошлась, она как с цепи сорвалась. Всё только деньги, деньги и деньги! Всё только шмотки, шмотки и шмотки! Когда мы разводились, он мне предложил вместо алиментов квартиру. Конечно, я согласилась. А она на меня наорала: как мы жить будем? Да при чём тут мы? Алименты – это же на Людочку. И с ребёнком ни разу не согласилась посидеть. А когда я ушла от Лёвы, она меня гнала назад. Он ведь ей деньги давал, пока мы вместе жили. Больше, конечно, чтобы в дом не лезла.
– Бзик на почве климакса. В беде она тебе не помощница, – похлопала её по руке Белла. – Представляешь, что было бы, если бы она прилетела сюда? Горшок бы не подала, с детьми бы не занималась, зато компостировала бы тебе мозги и выпрашивала деньги. Так что надейся только на себя. Мне кажется, ты залежалась. Надо тебе эспандер принести, чтобы руки накачивать. И пора тебе вставать на костыли. И не ори, что не сможешь.
На следующий день Белла принесла ей юбку-размахайку на пуговицах от пояса до подола и мешковатую футболку.
– Какое тебе бельё, как ты на костяную ногу трусы натягивать будешь, если сгибаться не можешь, потому что закована в гипсовые латы как статуя командора!
И поставила её на ноги. Дело это было нелёгкое, ведь приходилось, опираясь на костыли, бросать вперёд всё закованное в гипс тело. Белла гоняла её по палате, обзывая то мумией Нефертити, то девушкой с двумя вёслами, то севрской статуэткой. Людмила злилась, но как-то, допрыгав до зеркала, она погляделась в него и сказала:
– Шрам на лице и хромота. Нет, я не мумия, я Жофрей де Пейрак! Эй, Анжелика, помоги повернуться!
И Белла облегчённо вздохнула: у пациентки чувство юмора появилось. На четвёртый день, когда Людмила успешно сама сумела закинуть на кровать свою костяную ногу, в палату вошла её мать.
– О-о, – застонала Людмила.
– О, какая радость, – вскочила Белла. – Вы к нам на выручку? Вы деньги привезли?
– Какие деньги?
– А мы тут без денег. Последний хрен без соли доедаем.
– Мам, как есть хочется, – включилась Людмила. – Сходи, возьми что-нибудь посытнее.
– Но у меня денег нет совсем! Я на последние билет купила!
– Зачем?
– Но я же волновалась!
– А дома ты поволноваться не могла?
– Ладно, Люда, может, и к лучшему, – подытожила Белла. – Я с детьми в хостел, а мама у тебя на полу заночует. Вот, судно под кроватью, на столике лосьон и ватные диски. Тело ей на ночь обработаете.
– Нет, я с детьми в отель!
– Не хочу с бабушкой, – заныл Рома.
– Я тоже, – подхватила Людочка. – Мы с Беллой Родионовной лучше тут на полу будем спать.
– Ладно, – великодушно махнула рукой Белла. – Идите в отель.
– Но… деньги…
– Как можно с пустым карманом из дома уезжать? Мама, ты знаешь, что у меня никакой специальности нет. Что мужики дают, на то и живу. Уж в крайнем случае можно было проституцией заняться. А сейчас ты видишь, – Людмила постучала по гипсу.
– Доступ к телу перекрыт, – подытожила Белла.
– А твой нынешний что?
– Разорился, бедняга, – вздохнула Белла и посмотрела на этого беднягу, который уже минут пять стоял в дверях и изумлённо таращился на них.
Тут его увидела Людмила и довольно неубедительно подавила смешок, сделав вид, что всхлипнула:
– Бедняжка ты мой!
На бедняжку устремила возмущённый взгляд мадам. Он этот взгляд стоически выдержал, только потоптался на месте и даже неуклюже развёл руками: что, мол, поделаешь, если бедняжка! Людмила его хореографии не выдержала, сорвалась, выдернула подушку из-под головы и, накрыв голову, захохотала, неартистично изображая рыдание. Белла выскочила в коридор, подозвала помощника бедняжки и объяснила ему ситуацию. Он покопался в телефоне и вошёл в палату:
– Извините за беспокойство, но есть один билет на Москву на вечерний рейс. Кто полетит?
– Я, конечно, – зашла за ним следом Белла. – Вы уж тут по-семейному решайте свои проблемы…
– Ну нет, – возмутилась мадам. – Мне от ваших вестей с сердцем плохо стало. Я полечу!
– Тогда давайте на выход, а то через час регистрация начнётся!
Мадам расцеловала внуков и дочь, кинула негодующий взгляд на не оправдавшего её надежд мужчину и покинула палату.
Вскоре панцирь с пациентки сняли, и они переехали в небольшое бунгало. Людмила много ходила, сначала на костылях, потом с тростью, но только по плиточным дорожкам дворика, стесняясь своей хромоты, короткого ёжика на побритой голове и рваного шрама на лице. А Белла с детьми гуляли по пустынным пляжам. На удивление в этом пригороде даже во внесезонье было много русских, и постоянно живущих, и отдыхающих. Некоторые вели себя довольно шумно.
Позже Людмила провела несколько дней в клинике пластической хирургии, где ей почти убрали шрам. Теперь можно было возвращаться домой.
Людмила так стеснялась своего вида, что Белла предложила ей поменять имидж.
– Ну что можно сделать из тифозного мальчика, – с досадой отмахнулась она.
– Рокершу!
В большом магазине, куда они зашли прибарахлиться, Белле с трудом удалось объяснить на её скромном английском, чего дамы желают. Белла настаивала на кожаных шортах и ботфортах, но Людмила согласилась только на кожаные брюки и грубые ботинки: «Хороша я буду в январском Шереметьево в шортах!» Образ довершили кожаная куртка с цепями, бандана, массивные серьги-кресты и яркий макияж. Дети были в восторге. А в аэропорту Людмила шепнула Белле, что никогда к ней не приставало столько молодых парней, раньше к ней липли только зрелые и перезрелые мужчины.
В Москве Беллу ожидал сюрприз: встречать их приехал Марк, который ей звонил накануне и знал о прилёте, но то, что он в столице, не сказал. Впрочем, сюрприз оказался с горчинкой, потому что Людмила сразила его своей внешностью наповал. Он как подсолнух поворачивал голову вслед за ней и блаженно улыбался. Укладывая в багажник их многочисленные вещи, шепнул Белле с укором:
– Почему ты не сказала мне, что она красавица?
– Я сразу сказала тебе, что она красотка, – возразила она, с досадой вспоминая, что, кажется, она ещё и дурой назвала. – Как ты здесь оказался?
– На головное предприятие по делам приехал. А они предложили к ним перебраться. Дали время подумать. Но, наверное, я соглашусь.
Оживлённая Людмила выбрала время и шёпотом спросила:
– Извини, это твой?
– Подругин. Но они развелись. А мне он только друг.
– Значит, можно об него коготочки поточить? Давно не практиковалась.
– Точи! – мужественно разрешила она. Но ночью немножко поплакала.
И не то, что она в Марка влюблена. Но любила как друга. Да что там, и влюблена немного, и друг он у неё единственный. А на Людмилу он глядит так, что никого больше не замечает. Нет, с детьми он хорошо общается. Зоя выкинута из сердца как рваный башмак. Если Людмила не просто поиграет, а увлечётся, это семейство заполнит всё его большое сердце, и Белле места там не останется. Нужно устраиваться на работу и съезжать.
Трепетная душа Змея Горыныча
Пискнул телефон. Ага, подключения требует. А время… да пора вставать. Хозяин уже уехал, а хозяйка раньше одиннадцати не встаёт. Так что можно спокойно позавтракать на кухне, посмотреть прогноз погоды и в зависимости от него приготовить одежду для прогулки Наташи и наметить маршрут прогулки.
Она зашла на кухню, поздоровалась и сказала, что будет только кофе, двинувшись, чтобы приготовить его для себя. Из столовой загудел мужской голос. Белла вздрогнула и поглядела на кухарку. Та развела руками. Заглянула Галя, пискнула:
– Белла Родионовна, Максим Ильич просит вас присоединиться к нему…
Кухарка перехватила у неё джезву и махнула рукой, иди, мол. Белла вздохнула и зашагала в столовую. Галя уже накрыла напротив хозяина.
Хозяин посмотрел на чашку, поставленную перед ней Галей, и спросил:
– Почему вы не завтракаете?
Белла с трудом сдержалась, чтобы не напомнить, что ей уже двадцать девять и она сама знает, чего хочет. Но в очередной раз сдержалась и объяснила, что с утра пьёт кофе, а ест кашу позже вместе с Наташей. Он с недоверием покосился и поинтересовался, что за поездки за пределы посёлка? Она ответила, что вчера они ездили в Одинцово в спортивный парк. Побывали на детской площадке и посмотрели на тренировку скейтбордистов. И как? На детской площадке Наташа покачалась на разных качелях, а у скейт-парка просто визжала от восторга.
– Больше ничего не было?
Так, понятно, охрана заложила.
– На детской площадке она подружилась с маленькой девочкой, а потом вдвоём они отмутузили одного мальчика. Мы их своевременно растащили, но пацану всё-таки досталось. Мама его не в претензии, сказала, давно нарывался.
– Вы считаете, что это нормально?
– Ребёнок должен общаться со сверстниками. И в случае необходимости уметь защищать свои интересы.
К счастью пискнул браслет. Белла Родионовна кивнула ему: «Приятного аппетита!» и рванула к лестнице.
Тоска. Только одним словом можно охарактеризовать последние месяцы. Тогда в январе, вернувшись с семьёй Людмилы из Испании, она судорожно искала работу. Хотелось чего-нибудь монотонного типа её недолгой службы в МФЦ. Но опыта офисной работы не было, а самое главное не было регистрации. Навещавший детей Гимлин звал её вернуться к нему, обещал даже платить больше. Она только взгляд на него метнула. Он стал оправдываться, мальчикам, мол, внушил, а Марта теперь живёт в городской квартире с Марьей Давыдовной. Она фыркнула: «Тем более!» И Лев Михайлович стыдливо потупил глазки.
Выйдя из очередной конторы из пригласивших её сегодня фирм после обзвона объявлений о вакансиях, она ответила на звонок Марка:
– Нет, не нашла… в двух местах уже отметилась… да что, колл-центр на аутсорсинге, а проще говоря, втюхивать по телефону сегодня котлы, а завтра варежки… да не волнуйся ты, найдётся хомут на мою шею, только бы не натирал ни кошелёк, ни совесть.
Только сунула телефон в сумку, как он опять заголосил. Достала и буркнула, решив, что это Марк продолжает бестолковиться:
– Ну, что ещё?
Приятный мужской голос представился, но в городском шуме она пропустила, кто он и что ему надо. Чтобы не выглядеть тупицей, она просто сказала в трубку: «И?» Он слегка удивился, но после секундной заминки сказал, что если она желает поговорить о трудоустройстве, то надо бы встретиться. И далеко ли она находится? Белла оглянулась и прочитала мудрёное название компьютерного магазина. Собеседник бурно обрадовался, что она так близко, и скомандовал, чтобы оглянулась и поискала взглядом высотное здание шоколадного цвета со сферическим закруглением крыши и зеркальными окнами.
– Да, действительно, торчит вдали такая какашка, – пробормотала она.
Собеседник захохотал:
– Нашего монстра как только не называют, но до такого ещё никто не додумался! На входе назовёте свою фамилию, я пропуск оставлю.
Несмотря на то, что здание находилось в прямой видимости, добиралась она до него полчаса. Только выйдя на площадь, она оценила размер здания. Ух ты, в таком крутом офисе работать! И кто, интересно, порекомендовал её?
Когда она назвала фамилию, стоящая у входа девица в офисной форме «белый верх, чёрный низ» и с бейджем «Стелла» и что-то там ещё буковками помельче недовольно прокаркала, что ждёт её уже полчаса. Белла фыркнула: «А я раньше прийти и не обещала», и двинулась вслед за ней. Представила себя работающей здесь и идущей рядом с ней в такой же униформе… только ведь каблуки такие высокие она носить не привыкла. И своими скромными бёдрами так вилять у неё не получится. Значит так, каблук сантиметров двенадцать, чтобы ей до уха макушкой достать, волосы отрастить и подначесать, чтобы выше казаться, косметики погуще. Ага, идут две такие, у одной на бейдже «Стелла», а у другой «Белла». И фыркнула невольно. Они в это время вошли в лифт. Сопровождающая оглянулась возмущённо и покосилась на двух мужчин, зашедших в лифт раньше. Может, кто-то из них ей нравится, а она её дискредитирует?
– Извините, Стелла, – с трудом сдерживая нервный смех, негромко сказала она. – Я просто представила себя с бейджем и рядом с вами, – и увидев, что та не поняла, пояснила. – Меня зовут Белла.
Мужчины дружно хмыкнули. И Стелла, до этого демонстрирующая раздражение, вдруг раскатилась звонким смехом:
– Белка и Стрелка!
Они хохотали до своего этажа, а когда выходили, один из мужчин им вслед спросил:
– Девчонки, а вы в какое время обедаете?
Стелла скорчила рожицу и, двинувшись по коридору, с пренебрежением в адрес несвежих кавалеров бросила Белле:
– Не хватало, женатики будут клеиться!
Теперь Белла видела не капризную офисную барышню, а весёлую девчонку, готовую на пальчик посмеяться. А та открыла дверь кабинета, даже не кабинета, а выгородки со стенами матового стекла, и сказала:
– Григорий Семёнович, к вам Палей.
Как Белла успела заметить, зашли они в юридический отдел. А этот Григорий Семёнович его начальник или, по крайней мере, какой-нибудь заведующий структурным подразделением. И он её сразу разочаровал: место няни предложил. А она уже настроилась на высокий каблук и виляние бёдрами!
Заметив ухмылку, он поспешил объяснить ей, что зарплата будет положена такая, которая, к примеру, молодым сотрудницам его отдела, имеющим красный диплом и некоторый опыт практической работы, даже и не снилась. Белла за несколько дней поиска работы уже уяснила, что заняться чем-то новым и притом с хорошим вознаграждением едва ли удастся. Поэтому отказываться не стала, только спросила, почему он не воспользовался каким-нибудь кадровым агентством, насколько она знает, с подбором нянек на рынке труда проблем нет. «Рекомендовали», – пробормотал он в ответ. И, если она против этой работы не возражает, то пора пообщаться с работодателем. Поднял трубку, нажал на кнопку, дождался ответа, спросил: «Свободен?» и сорвался с места. Белла летела за ним по коридору, пытаясь на ходу собрать мысли в кучку: значит, не этот торопыга счастливый отец её воспитанников, и хорошо, если это бы оказался не выводок злобных шакалят наподобие Гимлиных, и фиксированный ли рабочий день будет, и как быть с регистрацией и проживанием. Они проскочили большую приёмную, в которой ожидали несколько человек, и ворвались в кабинет. В ожидании нового знакомства Белла даже испытала некоторое разочарование, увидев его обитателя. Шахматист. Тот самый друг детства Льва Михайловича.
– Григорий Семёнович вам всё объяснил? – спросил сурово её будущий работодатель.
– Кроме зарплаты ничего.
– Ну, правильно, – покосился он на юриста. – Итак…
В общем, воспитанница одна, его дочь Наташа трёх лет, но вообще-то скоро четыре, проживание в доме, дом в Подмосковье, в Одинцовском районе, выходной один – воскресенье, но иногда может случиться так, что придётся поменять на субботу, никакой информации из дома для посторонних. Приступить к работе с сегодняшнего дня.
– Э, нет, сегодня никак не могу, – перебила его она. – Обещала с детьми посидеть, хозяйка в театр идёт.
– Но мне сказали, что вы ищете работу…
– Ищу, но живу у прежней работодательницы. А на сегодня обещала.
Видно было, что шахматист к отказам не привык. Решила прощупать, насколько он договороспособен, и предложила:
– Я могу сегодня приехать в гости вечером на часок с двумя детьми, детей вы знаете. Малышня поиграет, мы с Наташей друг к другу приглядимся. Если отторжения не будет, завтра с утра переберусь с вещами.
– Это разумно, – одобрительно кивнул он с заминкой буквально на несколько секунд. – Есть ещё вопросы?
– Да. Я понимаю, что в такой дом, как ваш, без основательной проверки не приглашают. А в моей биографии есть несколько очень скользких моментов…
– Разумеется, вас проверяли. Вы имеете в виду доморощенную подделку сайта, убийство старухи и ваше похищение?
Вот это удивил так удивил! Тогда нужно уточнить:
– Это ваши люди так оперативно всё проверили? За несколько дней?
– Разумеется, нет. Проверяли вас ещё в декабре. Кстати, за это время ничего не прояснилось?
– Нет, не всё прояснилось. По поводу похищения суд был, но там заказчикам дали такие смешные сроки, причём тётке условный, что мы подали на апелляцию. Создатели фальшивки в интернете выплатили мне компенсацию и принесли публичное покаяние. Убийца Резниковой не найден. Но почему в декабре? И тогда уж просветите, что с предыдущей няней?
– Няня с дочерью были очень привязаны друг к другу. Она зовёт её бабушкой. Но старушка давно предупредила, что как только её родной внучке стукнет три года, она вернётся домой, чтобы нянчить её. Поэтому искал ей замену. Вас выбрал, потому что вы самоотверженно кинулись на защиту воспитанницы. Моей дочери нужна именно такая няня. Итак, я ответил на все ваши вопросы. Остальное решите с Григорием Семёновичем. До свидания.
И вот уже четвёртый месяц она здесь. Вроде бы, всё прекрасно, зарплата капает на карту и почти не снимается, потому что в этом доме у неё и стол, и дом, как говорится. Хозяева пальцев не гнут, ведут себя просто, зовут по имени-отчеству. Хозяйка, дама сногсшибательной внешности, подправленной пластической хирургией, холодноватая, но беззлобная, имя у неё, как и у предыдущей, Людмила, и такая же недалёкая, только зовёт её Белла по отчеству, потому что, как ни стараются специалисты по тюнингу, лет ей всё равно за сорок. Между собой супруги очень дружны и нежны, хотя живут вместе восемь лет. И всё же есть в этом доме какая-то фальшь. «Вот носом чую, обманом пахнет!» Это она Марку сказала, когда они в выходной как-то в Царицыно съездили. «Как не быть, – успокаивал её он. – Где большие деньги, там всегда криводушие». Удивляло её и отношение родителей к ребёнку. Складывалось впечатление, что Максим Ильич Наташу выносил и родил, а Людмила Кирилловна только на начальном этапе участвовала. Она вполне доверяла Белле по любым вопросам, связанным с дочерью, а с хозяином у няни постоянное недопонимание по части воспитательного процесса. Он таял как мороженое в присутствии Наташи, он оберегал её от малейшей возможности пораниться, он готов был заслонить её от всяких проявлений жизни.
Девочка хорошая, здоровенькая, позитивная. Предыдущая няня в силу своего возраста предпочитала за пределы усадьбы не выходить. Наташа общалась только со взрослыми, гуляла только по дорожкам. Но ребёнку почти четыре года! Когда Рома в первый вечер их знакомства показал ей, что можно натворить в её игровой, она только таращила испуганно глаза, а потом пришла в восторг и разошлась так, что пришлось всех успокаивать. А теперь Белла планомерно её с реальной жизнью знакомила. И каждый раз наталкивалась на раздражение Максима Ильича.
Ну, а сегодня он, вместо того, чтобы по своему обыкновению умотать до вечера на работу, неожиданно возник в их крыле, где в конце коридора по заказу Беллы был сделан спортивный уголок: шведская стенка, перекладина, кольца и даже боксёрская груша. К его приходу они уже завершали упражнения на дыхание. Увидев Денисова, Белла недовольно сказала:
– Закончили. Пару минут занимаешься произвольно.
Наташа вскочила с коврика и бросилась к груше. Она и кулаками по ней стучала, и ногами пинала. Отец удивился, что это она? Продолжая пинать, она ответила:
– Это бокс, меня дядя Стёпа научил. Вот пойдём гулять, я этому мальчишке задам! Будет знать, как девочек обижать!
– Так, значит, сегодня ты будешь драться. А ещё что?
– Мы сегодня поедем по железной дороге!
– Что такое?
Белла объяснила, что они на этой неделе читали «Путешествие голубой стрелы» и смотрели «Паровозик из Ромашково», и выяснилось, что Наташа настоящего поезда не видела. Поэтому сегодня они доедут до станции, посмотрят, как мимо них промчится «Ласточка», а потом на электричке проедут несколько остановок и вернутся назад. Сопровождать их будет Степан. На обед опоздают минут на двадцать. Вот такое у них сегодня железнодорожное путешествие.
– Хорошо, я с вами, – вдруг сказал он.
«Вот же …», – непедагогично подумала Белла. А Наташа обрадовалась. И поехали они на трёх машинах. Только одна, Стёпина, встала на стоянку, а две куда-то уехали. А Максим Ильич, Белла, Наташа и Степан с ещё одним охранником пошли к переходу. Наташа держала отца и няньку за руки и трещала без остановки, радуясь тому, что мост высокий, что лестница длинная, что электричка стучит. Что народу много. А в Жаворонках в ожидании обратной электрички Белла купила пять эскимо, а Наташа раздала всем по штуке. А в вагоне Белла отвернулась с этим эскимо к проходу, чтобы не рассмеяться в голос, потому что потешно было видеть мужиков с мороженым. Но они справились, только вдруг оказалось, что в Отрадном Денисов с охранником выходят.
Увидев знакомые лица охраны, встречающих босса на перроне, Белла успокоилась, значит, он по расписанию определил, где им удобнее пересечься. А Наташе она велела помахать отцу рукой, он же уже приехал, а ей ещё кататься. Глядя, как он шагает, окружённый крепкими парнями, она хихикнула: «Миллионер в ожидании маршрутки».
За обедом Наташа спросила:
– Мама, ты хоть раз видела электричку? А мы с папой на ней даже путешествовали!
– Да? – вырвалась из каких-то мечтаний Людмила Кирилловна. – Да что ты говоришь!
– Да! Мы ели мороженое!
И у отца вечером спросила, понравилось ли ему на электричке есть мороженое?
– Непередаваемое ощущение, – неожиданно засмеялся он. – Спасибо Белле Родионовне за наше счастливое детство!
А в субботу с утра спросил, что они читали и с чем они сегодня собираются знакомиться. И Наташа воскликнула:
– С лошадками!
– Значит, поедем к лошадкам!
И отвёз их в конный клуб, и усадил дочь на пони. И даже Беллу потом закинул на лошадь. И ей даже понравилось. Вот же бывает туз в человеческом настроении! Но не понравилось, что задержал чересчур на руках, и слишком сжал в объятиях, когда снимал с лошади. И слишком громко и быстро стучалось его сердце, да так, что и её засбоило.
Вот такая у Беллы теперь жизнь. А Марк через месяц с небольшим вернулся в Новогорск. Звал её с собой, но она сказала:
– Пока все дела там не закончатся, я домой не вернусь. А то тётка по сию пору на свободе. Что такое ей доехать до меня? Какие-то двести километров! Да и самой можно не нарушать, а бандюков подослать, как в прошлый раз.
Вспыхнувшая страсть Марка к Людмиле так же быстро и погасла. Об этом сам он не рассказывал, а Белла его не спрашивала, но полагала, что либо ему стало скучно с ней как с собеседницей, либо он элементарно не потянул её денежно. Это для их провинции в Москве ему предложили деньжищи, а с точки зрения столичной штучки это денежки. А отступил так быстро, потому что имел опыт с Зоей, которая выгнала его, когда денег стало мало.
В первый месяц работы был как-то случай, когда она заскочила в офис, чтобы оформить некоторые документы. И увидела, как Денисов рычал на подчинённых. Она сказала юристу:
– Он какой-то двуликий Янус, наш босс. Два лица: одно плюшевого мишки для дома, другое разбуженного зимой медведя-шатуна для офиса.
– Тогда уж трёхликий, – ухмыльнулся Григорий Семёнович. – Вы его ещё не видели, когда он с конкурентами общается. Вот где гром и молнии! И сжирание полное, так что косточки хрустят. А с сотрудниками что… просто брюзжит.
– Нет, такое определение не годится. Тогда он Змей Горыныч. Одна голова огонь изрыгает на конкурентов, другая дым ядовитый на подчинённых, а третья сладкую вату на семью.
– Ну и дела, – удивился он. – Если бы мы вместе в здание не заходили, я бы решил, что вас кто-то из наших сплетнями загрузил. Так ведь его и зовут в народе за страх, который он на всех наводит. Вы только головы дифференцировали.
Юрист тоже шахматистом был. Часто в выходные в доме Денисовых бывал, были они на «ты» с хозяином. Поэтому Белла с ним разговаривала без опаски, зная, что семье воспитанницы он друг. И именно поэтому, когда на четвёртом месяце её службы в этом доме однажды ночью во двор въехали две машины, и в них стали выносить и грузить чемоданы, а командовала людьми Людмила Кирилловна, Белла благоразумно не вышла из своей комнаты и не включила свет, а позвонила Григорию Семёновичу.
– Сука, – отреагировал он спросонья. – Воспользовалась тем, что Макс в отъезде, и смывается к этому альфонсу. При муже неудобно было бы барахло своё забрать, вот и торопится. Вы не выходите из комнаты, пусть подавится этими тряпками, Максу-то они зачем.
– А Наташу она не заберёт?
– Об этом я как-то не подумал. Выезжаю!
