Ева Шилова
Чужие грехи
– А что ж она сразу не сбежала?
– Не успела. Метнись она от фургона на выход, и мы бы ее впятером задавили, так?
– Так…
– Поэтому она бегать и не стала, а поставила нас перед выбором – кто?
– И как вы думаете – кто?
– Ставлю на Дору Сёкене, – высказался Андор. – Пройдошливая, но умная. Похоже на то, что мы ищем.
– Мне подозрительна Джулия Добошне, – поджал и без того узкие губы Виктор. – Если она в этом теле совсем недавно, понятно почему в отличие от остальных она все время молчит, боится проколоться.
– Я бы скорее поставил на Хегедюшне, – задумчиво проронил Дежё. – Хитрая… Эта нарочитая хамоватость, эти ухватки бой-бабы могут как раз оказаться тем самым идеальным прикрытием.
– Я не доверяю Бригитте Юнг, – сказал Корнель. – Ренатка вполне могла вспомнить о своих аристократических корнях и начать вымораживать собеседника до того, как он задаст ей нужные вопросы.
– Думаю, что это не Галашне, – пробормотал Эрнё.
– Потому что она Вам понравилась?
– Нет, потому что я не верю в то, что Рената смогла достичь таких высот в искусстве перевоплощения. А Фружина Галашне по-настоящему талантлива. Жаль будет губить такой талант.
– Пожалуй, я с Вами согласен…
– Так что? Дадим ей возможность уехать?
– Да, … предварительно применим к ней став на забвение последних событий… но уже завтра, сейчас какие отъезды на ночь глядя…
– Виктор, Вы ток по проволоке пустили? Не хватало нам еще, чтоб нам кто-нибудь помешал…
– Сразу после приезда господина инквизитора.
– Тогда всем спокойной ночи…
* * *
А утро началось с истерики. Истерика случилась у Доры Сёкене, обнаружившей труп Фружины Галашне. Когда на крик сбежались все остальные, их глазам предстало пренеприятнейшее зрелище – из левой глазницы актрисы, лежавшей на кровати навзничь, торчала декоративная головка шляпной булавки, оформленная в виде ангела.
– Та-ак, – мрачно процедил Андор, – и кто ж ее? …
– А не Вас ли надо об этом спросить? – спросила Жанетт Хегедюшне, подозрительно разглядывая мужчин.
– Мне кажется, нет… – протянул Корнель. – Булавка – не мужское оружие, это, во-первых. Не в наших интересах было ее убивать, это, во-вторых.
– По долгу службы, – пробормотал Иллешем, – довелось мне изучать материалы судебных хроник 1900-х годов, где рассматривались дела об убийствах женщинами своих спящих любовников шляпными булавками, к которым прикалывались записки: «Тебе – неверный». Страшное, между прочим, оружие, почти двадцатисантиметровый кусок заточенной стали. Кстати, дамы… а чей это аксессуар?
Дамы мгновенно замолчали и начали внимательно оглядывать друг друга.
– У Вас, – тихо, но неожиданно твердо произнесла Джулия Добошне, глядя на Бригитту Юнг. – У Вас вчера было такое украшение на шляпке.
– У меня много украшений…, я не помню, каким именно я прикалывала шляпку вчера.
– Этим, – поддержала Джулию Жанетт. – Я помню, у вас были парные булавки. Впрочем, это можно легко проверить, достаточно увидеть вторую.
– Я не…
– Я надеюсь, Вы не станете возражать, если мы поищем в Вашей комнате булавку, парную к орудию убийства?
– Стану! Я не имею к этому убийству никакого отношения! И вообще, кто угодно мог взять принадлежащую мне вещь!
– То есть булавка все-таки Ваша?
Осмотр стола, превращенного Бригиттой Юнг в туалетный, позволил обнаружить булавку с точно таким же навершием в виде ангела.
– Значит, все-таки Вы? …
– Нет!!! И я требую немедленно позвонить моему адвокату!
– Лучше в полицию, – всхлипнула Сёкене, – пусть эти дармоеды в кои-то веки делом займутся.
– Именно, – единым фронтом выступили Добошне и Хегедюшне, а Жанетт прибавила:
– Совершено убийство, пусть профессионалы разбираются кто и почему.
– Никакой полиции! – неожиданно вмешался Иллешем. – Сами разберемся.
– Да Вы что? – возмутилась Сёкене, вытирая заплаканное лицо, – решили не передавать убийцу в руки закона? Так я молчать не буду! И не только я!
Добошне и Хегедюшне кивнули, всем своим видом показывая, что тоже молчать не намерены, что так не делают, что есть определенные правила, которым надо следовать!
– Дорогие дамы, извольте проследовать в каминную, я вам кое-что объясню.
– Простите, а завтрак в этом месте уже отменен? – неожиданно спросила Дора. – Мне очень неудобно, но мне как-то нехорошо. Мне бы немножко кофе… для успокоения и прихода в себя.
– Завтрак будет в течение… Виктор?
– Получаса.
– Получаса. А пока мы не поговорили, советую не оставаться в одиночестве.
– П… почему?
– Чтоб не обнаружить еще один труп…, например, Ваш…
– Эээ…, Джулия, Вы не могли бы составить мне компанию на это время?
– Да-а…
– А мне, значит, сидеть с хозяйкой убойных булавок? Премилая перспектива…
Полчаса пролетели быстро и в них уложилось только помощь Доре при переодевании и макияже, потому что руки у нее еще тряслись.
– Дора… а ты правда рассчитывала получить роль, потому что у тебя есть покровитель?
– Девочка, называй вещи своими именами – любовник. Который и обещал мне протекцию. Да, я сплю с Лайошем Овори, продюсером этой комического идиотизма про младшего сержанта.
– И… как оно? Когда ради протокции?
– Никак. Он, как партнер слабоват, но настырный… не затрахает, так заелозит. И не кривись так, если захочешь продвинуться, тоже придется искать поддержку. Сама знаешь: «не ляжешь на диван – не выйдешь на экран».
– А то, что ты говорила про Хегедюшне … это правда?
– Ох, и наивная ты, Джулия… конечно, правда. Все в курсе, что она, пользуясь своим положением примы, заставляет молоденьких актрис себя обслуживать. А те, кто отказываются – мигом вылетают из труппы.
– Жуть какая… что-то я уже не уверена, что хочу в актрисы…
– А что так? В первый раз о таком слышишь? Может, ты еще и… о, Матерь божья, девственница в кинематографе! Джулия, ты не представляешь себе, какая ты редкость!
В каминной все было готово к завтраку. Тарелки, приборы, чашки, несколько блюд, прикрытых колпаками, кофейник, источающий умопомрачительный бодрящий аромат. Дора немедленно налила себе чашку кофе и отхлебнула, не озаботившись ни молоком, ни сахаром. Судя по ее лицу, это и было то самое блаженство.
– Приятного аппетита, – насмешливо прокомментировал Бенедек Иллешем.
– Его, – невнятно пробурчала Дора, допивая последние капли кофе и тут же наполняя чашку вновь.
Жанетт Хегедюшне ела медленно, о чем-то думая. Бригитта Юнг изящно терзала яичницу, периодически делая из чашки маленькие глотки. Джулия положила себе консервированной ветчины, надеясь, что хоть какие-то остатки аппетита проявятся, не дав ей умереть с голоду.
Когда трапеза закончилась Бенедек Иллешем предложил обсудить сложившуюся ситуацию.
– А что тут обсуждать? – удивилась Дора. – Есть труп. Есть орудие убийства. Есть подозреваемые. Есть даже один очень крепкий подозреваемый. Есть телефон. Пора вызывать полицию. Что не так?
– Видите ли, Дора, при других обстоятельствах… да, это был бы самый разумный и единственно правильный поступок. Но не сейчас.
– А сейчас у нас что за обстоятельства?
– Мне придется вам кое-что рассказать… постарайтесь отнестись к этому серьезно… Мы не режиссеры, не спонсоры, и не… все остальные. Мы не имеем ни малейшего отношения к съемочной группе «Младшего сержанта». Мы не собираемся снимать «Макбета». Наша цель пребывания здесь совершенно другая.
– Вы сексуальные маньяки, сдвинутые на актрисах, и смерть Фружины это только начало?
– Нет. Я представитель правоохранительных… вернее, военных органов, а остальные – мои помощники. Мы находимся здесь по делу государственной важности и не можем позволить полиции вмешиваться. Нас интересует только одна из Вас, и совершенно не с той целью, которую Вы, госпожа Юнг озвучили.
– А с какой?
– Мы должны ее поймать. Эта женщина опасна. Вы даже не представляете себе до какой степени она опасна. И если бы не… некоторые ритуалы, заранее проведенные в этом павильоне, я не гарантирую, что хоть кто-то из нас смог бы выжить. Она способна умертвить человека быстро и весьма необычным образом, причем без лишних душевных волнений. Мы знаем, что это одна из Вас, но мы не знаем точно кто. Поэтому мы собрали вас здесь дабы разобраться. Но смерть Фружины путает нам все карты.
– И как именно?
– Андор, Вы зафиксировали проявление ее ауры?
– Нет.
– То есть мы имеем дело не с ее штучками, а с вполне обыкновенным убийством и не можем понять кто и зачем его совершил. Нам это, клянусь, чем хотите, не нужно. На подозрении вы четверо. И я вот думаю, какая у вас могла быть причина для устранения Фружины Галашне? Кого вы подозреваете? Жанетт?
– Хозяйку, чья булавка. А может и ту, что нашла труп. Такое тоже бывает…
– Понятно. Дора?
– Я не понимаю, зачем это Бригитте. Но я могу понять, зачем это Жанетт. После вчерашнего выступления Фружины стало понятно, что госпоже Хегедюшне роль леди Макбет не получить никогда. Так что зависть и желание расчистить себе дорогу…
– Принято. Бригитта?
– Я этого не делала. Но согласно классике жанра, убийцей должен оказаться тот, кто меньше всего похож на убийцу. В нашем случае это барышня Добошне.
– Интересно… Джулия, Ваше мнение?
– А завидовать даже самые талантливые способны. Кто знает, может и госпожа Юнг испугалась конкуренции после вчерашнего выступления Фружины… а булавка у нее всегда под рукой…
– Н-да, мозговой штурм однозначного результата не дал…
– Подождите! – Бригитта успела прийти в себя и вновь перешла на привычный холодно-высокомерный тон. – А из чего следует, что искомая вами особа – не покойная Галашне?
– Эм… да ни из чего…
– Но как вариант…
– Прекрасно, значит, теперь мы можем, наконец, вызвать полицию и вернуться в город?
– Боюсь, что нет. Более того, пока у нас нет уверенности… нам придется применить свои меры для обнаружения искомой дамы… обережный став, наложенный на вас этой женщиной – вещь мощная, но не от всего он может уберечь. Или она хочет признаться? Рената…
На него уставились четыре пары возмущенных глаз.
– Понятно. Тогда вы тут пока посидите… во избежание, а мы подумаем, как отделить зерна от плевел.
– А что, труп Фружины так и будет продолжать лежать в ее комнате?
– Нет, мы найдем куда его убрать.
Когда за мужчинами закрылась дверь Дора по-кошачьи фыркнула и решительно повернулась к остальным:
– И что? Мы так и будем сидеть и ждать, пока какой-то придурок, по виду как после очередной лоботомии, нас не прирежет?
– А что мы можем сделать?
– Нам нужен телефон. Не зря же они звонить в полицию не хотят. Законопослушному гражданину нечего бояться бесед в комиссариате, а они явно боятся. Кто видел, где аппарат?
– В дальнем кабинете, там, где эта кошмарная авангардистская скульптура, – рассеяно ответила Бригитта. – Но Дора, это может быть опасно…
– Кто со мной? – с этими словами Дора задрала юбку и достала из-за подвязки чулка миниатюрный пистолет.
Юнг и Хегедюшне синхронно отшатнулись и покачали головами.
– Джулия?
Та нервно сглотнула слюну и обреченно кивнула:
– Пошли… ты хоть пистолет спрячь… ох, поймают нас…
– Пусть сначала попробуют!
Но пистолет все же убрала в карман жакета. Последний по коридору кабинет, рядом с дверью которого стояло порождение бреда субъекта, не иначе как перебравшего психоделиков, оказался заперт.
– Что делать будем? – шепотом спросила Джулия.
– Снимать штаны и бегать! Инструменты искать, – зло пробормотала Дора, ныряя в соседнюю дверь, – не может быть, чтоб в этом бедламе не нашлось хоть каких-то железя… о, вот оно!
Добычей оказалась металлическая полоса непонятного назначения. Дора вставила ее в дверь напротив замка и начала мерно раскачивать ее в горизонтальной плоскости. Дверь заскрипела… и открылась!
– Ты как?…
– Просто, несколько раз теряла ключи, вот меня знакомый и научил. Обыкновенное отжимание двери, позволяющее получить доступ к защелке. На нее нужно надавливать чем-нибудь узким, ножом или отверткой, чтоб она вышла из ответной планки. Что стоим, давай звонить!
Но позвонить они не успели. Протянутую к телефону руку Доры перехватила куда более массивная конечность и низкий голос прогудел:
– Что ж Вы, госпожа Сёкене, ведь просили же не шататься по дому!
– А мы вот такие непослушные, взяли и нарушили! А… откуда Вы, господин Гуль узнали, что мы здесь будем?
– Ваша знакомая Жанетт просветила.
– Вот же жаба безмозглая… можно подумать торчать здесь – в ее интересах. Ох, и нелегкая это работа – из болота тащить идиотов…
– Будьте добры вернуться в каминную.
– Я не собираюсь плясать под Вашу дудку и вызываю полицейских!
– Я вынужден настаивать.
Дальнейшее произошло очень быстро. Взятая за локоть крепкой рукой Корнеля Гуля Дора попыталась вырваться, но быстро поняла, что шансов нет и ее все-таки заставят, пусть и силой, покинуть комнату с вожделенным телефонным аппаратом.
– Не смейте меня! …
– Не хотите добром, вытащу в охапке. Это Андор с вами политесы разводит, а я бы приложил пару раз, сразу выяснилось бы, кто из вас кто!
Дора продолжала вырываться, но мужчина мало того, что не собирался ее отпускать, еще и дал ей резкую пощечину, от которой ее голова мотнулась так, что казалось оторвется от тела. Она отскочила. И выстрелила. Мужчина оседал на пол медленно, а на его лице, казалось навсегда застыло изумление оттого, что ему, человеку-горе, сумела что-то противопоставить мелкая шпингалетка.
– Дора!!!
– Да тише ты…, а то сейчас и остальные набегут!
– А ты как? …
– Рефлекс, – рыкнула та, кидаясь к телефону. – А чтоб тебя!
– Что там?
– Связи нет. Скорее всего, провода перерезаны.
– А… этот?
– А этого прятать надо, пока его собратья по киднэппингу за нас всерьез не взялись!
– Как?! Куда?!
– Хватит кудахтать! А хоть бы и в сарай через заднюю дверь и помоги мне уже!
Оттащив в сарай тело Гуля, девушки постарались убрать с пола брызги крови, благо той было совсем немного.
– А пистолет у тебя? …
– Это Браунинг Бейби, подарок давнего друга. С моей работой возвращаться приходится среди ночи, а район у нас… неспокойный. Вот он и презентовал малыша для защиты… у меня шесть выстрелов в запасе. Вернее, уже пять…
– Что скажем?
– А ничего. Не дошли, не видели, не знаем. И дверь надо для правдоподобия захлопнуть. И вообще… молчи, если жить хочется. Но Жанетт я припомню…
В каминной за время их отсутствия ничего не изменилось, Юнг и Хегедюшне продолжали сидеть как чужие, незнакомые люди, но завидев Дору и Джулию чуть не хором спросили:
– Дозвонились?
– Кабинет закрыт, – процедила Дора. – Придется как-то договариваться с этими…
Эти не заставили себя долго ждать. Улыбающийся Андор предложил подкрепиться, и отказываться, что характерно, никто не стал. А после трапезы он объявил о начале эксперимента.
– Есть много возможностей узнать правду, не прибегая к крайним мерам. Вот, например, руна Перт, она помогает сделать явными любые тайны. Под ее влиянием у спрашивающего усиливается интуиция и проницательность. Если нанести знак на тело и прочитать оговор, получится увидеть настоящее положение дел.
– Можно также использовать руну Наутиз, легко и ненавязчиво заставляющую человека говорить правду, – добавил Эрнё. – Тейваз в сочетании с другими знаками также подталкивает к честности. Формулу в данном случае следует нанести на левую сторону тела, не ниже талии. Оговор разрешено читать в произвольной форме.
– Я предлагаю рунограмму Райдо-Кано-Ансуз-Лагуз47. – вмешался Виктор. – Простой и действенный вариант.
– А я предлагаю не церемониться и сразу приголубить ставом «Веритасерум», который работает как сыворотка правды. Перт-Кеназ-Ансуз-Гебо-Лагуз48 и мы получим нужные ответы!
– Дежё, не увлекайтесь, результат «Веритасерума» появится только через месяц. Которого у нас нет.
– Ладно, давайте пробовать вариант Виктора как самый надежный…
Начертив несколько рун прямо на полу и одну на себе Андор нараспев произнес нечто непонятное и потребовал от четырех женщин ответа, является ли кто-то из них Ренатой. Получив единодушное «нет!», он несколько удивился, нахмурился, но стер запись и начал чертить другую рунную комбинацию. Получив «нет!» во второй раз, он задумался и привлек Виктора на помощь при рисовании. Однако, когда не дали результата и третий став с оговорами, он явно расстроился. После четвертого провала, когда даже нанесение дополнительного рунескрипта на обнаженное левое плечо ни к чему не привело, он явно растерялся.
Зато дамы, которые сначала от страха тряслись как зайцы, наоборот, приободрились и с каждой новой неудачей Андора чувствовали себя все уверенней. Жанетт Хегедюшне вульгарно развалилась в кресле, ехидно поглядывая на суетящегося Андора. Бригитта позволила себе слегка расслабить спину. Даже Джулия перестала отпихивать руки Дежё, пытавшегося нарисовать на ней очередной рунный знак. А Дора Сёкене не отказала себе в маленьком удовольствии громко прошептать:
– Факир был пьян и фокус не удался.
– Когда, наконец, прекратиться этот фарс? – осведомилась Бригитта.
– И что дальше? – насмешливо поинтересовалась Жанетт Хегедюшне. – Может, все-таки сообразите, что вам была нужна Галашне и мы сможем уехать?
– Пока нет. Здесь не в вас дело. Получается, мы не можем стандартными способами «пробить» став, наложенный на вас Ренатой. Нам… нужно подумать.
– Можно я прилягу отдохнуть, пока вы думаете? – слабо спросила Джулия, держась за голову. – Кажется у меня мигрень.
Мужчины переглянулись и Андор неуверенно кивнул.
– Можно, а остальным лучше не покидать каминную, – с угрозой в голосе произнес Иллешем. – Иллы, вы можете это как-то обеспечить?
– Запереть дверь на знак стазиса, и никто отсюда не выйдет…
Пока нервничающие мужчины совещались, остановка в каминной тоже была далека от идиллии.
– Дверь не поддается, – прошипела Дора, безуспешно дергавшая дверную ручку, – может, сломаем?
– Действительно заперли…
– Дамы, вам не о том сейчас следует думать! Если не подействовали эти их дурацкие почеркушки, следующим этапом выбивания правды может стать насилие, – мрачно предрекла Бригитта.
– Дора, вы должны пригрозить им оружием!
– Я ничего подобного не должна.
– Должны! В конце концов на кону стоят наши жизни и …!
– Слезьте с трибуны, Жанетт, Вы не на митинге.
– Вы обязаны…
– О, началось! Отключите микрофон спикеру Хегедюшне! Жанетт, это наш практически единственный козырь в рукаве! Его следует использовать только в самом крайнем случае! И я очень надеюсь, что Вы сумеете о нем промолчать. Хотя бы некоторое время.
Бригитта поддержала Дору и некоторое время дамы вяло переругивались, пока в дверь не влетел взбешенный Дежё с сообщением, что Джулия Добошне тоже отошла в лучший мир. Причем убита она, как и Фружина ударом в глазницу. И снова орудием преступника стала шляпная булавка госпожи Юнг. Парная к оборвавшей жизнь Галашне.
– Вы! Это вы ее убили! – Жанетт сорвалась на визг. – А еще говорили, что не заинтересованы в наших смертях!
Остальные мужчины, подтянувшиеся за Дежё, попытались объяснить:
– Мы действительно, в отличие от вас…
– Хватит врать! Вы нас здесь заперли, а сами расправились с девчонкой! Я не желаю здесь оставаться! Хотите – можете и меня прикончить, но я здесь больше не проведу и минуты!
Жанетт выбежала в коридор, за ней кинулся Дежё, Бригитта с Дорой инстинктивно подвинулись ближе друг к другу, а Иллешем предложил присесть и поговорить.
– Только налейте мне что-нибудь выпить, – напряженным голосом попросила Дора. – Боюсь, без смазки мозга я не способна воспринимать происходящее.
Остальные выразили такое же желание, и принесенная Виктором бутылка дешевой пáлинки мгновенно разошлась по рюмкам. Вернувшемуся прихрамывающему Дежё пришлось довольствоваться холодным чаем.
– А где Жанетт?
– Я ее убедил не лезть к колючей проволоке под напряжением, – буркнул тот, потирая голень. – Решила не рисковать и запереться в комнате.
– А ногу повредили в процессе убеждения?
– Вот шли бы и сами убеждали эту брыкливую корову!
– Успокойтесь, иллы! Я не понимаю, что произошло. Давайте разберемся: дамы не могли покинуть каминную?
– Нет. Я лично накладывал знак стазиса на дверь.
– А Джулия Добошне все-таки убита. Ваши предположения?
– Если Рената – одна из трех, она могла снять стазис, выйти и заколоть Добошне.
– Андор, а Вы могли сплоховать при нанесении знака?
– Да Вы… нет, не мог!
– Есть и третий вариант. Ее убил кто-то из нас, затеяв свою игру…
Напряжение, повисшее в комнате, ножом как в известном выражении, резать было нельзя. Не взял бы. Тут скорее подошло бы что-нибудь стенобитное или скорострельное. Первым сумел разлепить губы Дежё:
– Иллы, а где Корнель? Что-то его давно не видно…
На лицах присутствующих отразилась напряженная работа мысли.
– Если он решил, как Золтан перетянуть одеяло на себя и в одиночку завладеть ритуалом… или самой возможностью «прыгнуть»…
– …то это все равно не объясняет убийства девчонки.
– Как раз объясняет! Получив согласие помочь ему «прыгнуть», он сделал отвлекающий маневр! Пока мы будем считать Ренату-Джулию мертвой, она в сговоре с ним снова улизнет!
– Его надо найти. А милым дамам на всякий случай лучше снова ограничить выход из каминной.
– Ау, хоть туалет-то посетить разрешите! И принесите еще пáлинки, тогда и ждать Вас будет веселее…
Через полчаса мужчины, вернувшиеся в каминную, вынуждены были констатировать, что Корнеля в доме нет и помрачнели. Зато две хрупкие дамы, почти приговорившие бутылку крепкого алкоголя, оживились. И первой пошла в бой Дора. Слегка заплетающимся голосом она спросила:
– Вы хотите сказать, что нам мало было трупов, теперь люди еще и исчезать начнут? А нельзя ли узнать очередность? В смысле, когда чья очередь придет? И что с ними произойдет?
– И что намерены делать с телом Джулии? – неприязненно спросила Бригитта. – Как-то не радует мысль о ночевке с трупом, находящимся через стену…
– Не волнуйтесь, никто не заставит Вас с ним соседствовать, мы перенесем тело в холодильную камеру.
– И на том спасибо. Как же это вы так проморгали своего приятеля? А ведь такие песни о дружбе пели…
– Н-да, с Корнелем не здорово получилось. Знать бы, где упадешь…
– Я б туда стекла битого подсыпала.
– Дора, у Вас совесть есть? – возмутился Андор.
– Нету. Я по жизни приучена все скоропортящееся вовремя выкидывать.
– Так, нам лучше проводить дам в их комнаты, а то, похоже, последние рюмки были явно лишними…
– Сама дойду! – фыркнула Дора и двинулась к цели на нетвердых ногах. – Все безопаснее, чем в вашей компании!
Бригитта просто величественно выплыла в коридор, не удостоив окружающих даже пожеланием спокойной ночи.
– Эрнё, – устало попросил Андор, – все-таки проводите их и наложите заодно ставы им на двери, чтоб нам новых фокусов не ждать. Виктор, проверьте, идет ли ток по проволоке. Господа, спокойной ночи. Не знаю, как вы, а я сейчас кажется засну прямо здесь. Ну и денек выдался…
* * *
А следующий день оказался еще хуже, хотя, казалось бы, куда уж хуже. Эрнё, сняв поутру запирающие ставы с дверей трех женщин, постучался и пригласил их позавтракать, но удостоился ответа только из двух комнат. Дора выругалась, в одной фразе помянув черта, матушку стучащего, головную боль и особенности половых извращений. Бригитта ледяным тоном оповестила о своем явлении окружающим через пять минут. И только Жанетт не отозвалась. Даже когда в дверь начали барабанить ногами. Срочно созванные к запертой комнате мужчины переглянулись и начали выдвигать предположения:
– Лежит в обмороке?
– Хорошо бы… только эта здоровая как лошадь. Она нас всех переживет и еще на наших могилках спляшет!
– Сбежала?
– Если сбежала, сейчас висит обугленной тушкой на заборе…
– Спряталась?
– А смысл? Павильон хоть и не маленький, но человеку в нем укрыться негде, тем более с такими формами…
– Знаете что, господа, – напряженно произнесла вышедшая из своей комнаты Дора, – по-моему, прежде чем бегать и искать, следует взломать дверь… и удостовериться…
– В чем?
– В том, а надо ли вообще бегать!
Дора оказалась права, бегать никуда не понадобилось. Жанетт Хегедюшне казалась спящей, до того спокойным и умиротворенным было ее лицо, не кривившееся, как обычно в недовольной гримасе.
– Вы полагаете, что…
– Я полагаю, что нужно проверить! Причем кому-то одному!
Андор осмотрел дверь и мрачно пробормотал «Ключ вставлен изнутри». Виктор медленно подошел к кровати, надевая добытые из кармана перчатки, чем немедленно заслужил ехидный комментарий Доры:
– А он у вас всегда перчатки с собой носит, чтоб в любую секунду оказаться в готовности осмотреть очередной труп? И часто ему так приходится осматривать?
– Дора, уймитесь, Виктор электрик, для него носить с собой перчатки так же естественно, как для вас не забывать надеть бюстгальтер!
От такого прямого сравнения примолкла даже Дора, в то время как все остальные напряженно наблюдали за Виктором, не решаясь переступить порог помещения, где притаилась смерть. Тот не торопясь проверил пульс на руке, потом на шее, потом внимательно осмотрел столик у кровати, особенный интерес проявив к пустому аптечному пузырьку.
– Что там?
– Хлордиазепоксид. Пузырек пуст, похоже, она приняла всё, что в нем было.
– И что такое этот Ваш хлордиз… как оно там?
– Лекарство из группы бензодиазепиновых транквилизаторов, – на его вопрос неожиданно четко ответила Бригитта. – Модное седативное и снотворное средство.
– А Вы откуда? …
– Я сама таким пользуюсь. Да, даже здесь. И не надо на меня так смотреть!
Тем не менее именно на нее, а не покойную Жанетт оказались устремлены все взгляды.
– А не довелось ли Вам вчера, госпожа Юнг, поделиться своим снадобьем с госпожой Хегедюшне? По доброте душевной…
Заподозренная в душевной доброте по отношению к Жанетт Бригитта только остро глянула на Эрнё и всем стало ясно, что мысль поделиться с той чем-бы то ни было, могла прийти в любую другую голову, но не в ее. Тем не менее мужчины рассматривали ее весьма изучающе.
– Айн момент, – прищурившись, протянула Дора, – при чем тут Бригитта, если Вы, господин Эрнё, сами вчера проводили нас до дверей и замуровали в комнатах снаружи, я ничего не путаю? У нас с ней есть алиби. Так что вы с больной головы на здоровую-то не перекладывайте, все вопросы не к нам, а к этому… дерганому, который вчера убеждал Жанетт не истерить.
Мысли присутствующих изменили направление, все заоглядывались.
– Кто видел Дежё?
– Так все вчера видели…
– А сегодня?
– Я – нет.
– Я тоже.
– Вам не кажется, что пора его навестить и выяснить какие методы он использовал для убеждения Жанетт?
– По мне так очень даже пора!
Дверь в комнату Дежё оказалась не заперта и при первом же нажатии распахнулась. Хозяин не мог возражать против вторжения посторонних по чисто технической причине: довольно сложно проделать подобный трюк с перерезанным горлом. Потрясенные люди молча стояли в дверях, не зная, что сказать или сделать, будучи не в силах хоть как-то адекватно среагировать, глядя на разрез под подбородком, на багровые пятна, заляпавшие кровать и добрую половину площади пола. И тут каким-то низким напряженным голосом заговорила Бригитта:
– Прочь, проклятое пятно, прочь, говорю я тебе! Час, два – теперь пора за дело! Что? В аду темно? Стыдись, супруг! Ты же воин! Не робей! Чего нам бояться, что об этом узнают! Власть будет наша, и никто не посмеет призвать нас к ответу…
– Что она несет?! – в ужасе спросил Иллешем.
– Ну кто бы подумал, что в старике столько крови49! – закончила шепотом Дора.
– О чем Вы?
– Это самая знаменитая фраза леди Макбет, – мрачно процедил Эрнё. – И я уже не знаю, что и думать…
– Эрнё, а Вы уверен, что надежно запечатали дамские комнаты?
– Да, уверен!
– Так же, как вчера был уверен Андор?
– Слушайте, Бенедек, Вы уж решелите, кого из нас Вы подозреваете, а то как-то хочется определенности. Ну хоть какой-нибудь…
– А, может мы уже где-нибудь присядем? Подальше отсюда…
– Дора, Вы правы, господа, предлагаю пройти в каминную…
Шесть человек заняли кресла и стулья, не переставая бросать на соседей подозрительные взгляды. Первым молчание нарушил Иллешем:
– Дверь была заперта изнутри. Жанетт… сама не могла?
– Эта – нет! – дамы оказались единодушны.
– Даже если допустить, что именно Дежё решил по какой-то причине убедить Жанетт проглотить все содержимое пузырька… это не приближает нас к пониманию того, кто убил его самого!
– Такое под силу только неслабому человеку! И мы, кстати, по-прежнему не знаем, где ваш Корнель!
– А внимание Дежё могли отвлечь…
– Причем как кто-то из наших прекрасных дам…
– …так и кто-то из близких друзей. Эти рассуждения нас ни к чему не приближают, особенно если учесть способности Ренаты к «прыжкам». Кстати, Андор, а Вы больше не проверяли, не было ли «пробоя» ее ауры?
Андор хлопнул себя по лбу, торопливо извлек из кармана сложенный лист бумаги, на который положил нечто, напоминающее стилизованное изображение Солнца50. И пробормотал:
– Точно, надо же было посмотреть…
– Виктор, – взмолился Эрнё, – а что у нас с завтраком? Не знаю, как остальные, а я бы что-нибудь съел.
Уловив одобрительные кивки остальных, Виктор ушел на кухню, пообещав уложиться с готовкой минут за двадцать.
– А как Вы вообще определяете проявления ее ауры?
– Наиболее подходящая для этого рунограмма Альгиз-Райдо-Райдо-Райдо-Гебо-Одал-Вуньо. Первый символ обеспечиват божественную поддержку поиска, тройное Райдо все пути искомого человека направит его в нужное спрашивающему место, Гебо в сочетании с Райдо дает возможность обнаружить след даже уехавшего далеко, сцепка Гебо плюс Одал обещает быстрый результат поиска, а последняя руна – Вуньо выступит гарантом успешного завершения предприятия. Сейчас попробуем! Вот, смотрите! Отмечен след! Двойной…
– А из этого следует, что она не просто здесь, а уже дважды «прыгнула»… и может быть в ком угодно… Андор, а можно поточнее локализовать ее местонахождение?
– Нет. Но ее можно «позвать».
– А как?
– Начертить став Феху-Манназ-Вуньо-Лагуз, и произнести наговор. Рунескрипт не только возвращает людей, но помогает найти взаимопонимание и простить старые обиды. Такая комбинация подходит, если человек осознанно сбежал, перестал общаться и затаил обиду.
– Практически наш случай… ну, … попробуйте… раз уж мы все здесь… должна быть реакция…
Результат действий Андора был… нулевым. Нет, он старательно изобразил рунную запись и произнес наговор. Ничего не произошло. Напряженно глядящие друг на друга люди слегка расслабились, а Дора позволила себе фыркнуть:
– Так я и знала, что Вы врете! Ну и где результат поисков? Где ваша страшная преступница?
– А ведь мы здесь не все, – медленно проговорила Бригитта. – Где там ваш Корнель? И где, кстати, ваш электрик-патологоанатом?
– На кухне, завтрак готовит…
– А вам не кажется, что он как-то долго его готовит? Обещал через двадцать минут, а прошло уже больше получаса…
Никого не пришлось уговаривать бежать на кухню. Виктор лежал на полу у электроплиты скрючившись и, казалось, пребывал в состоянии мышечного спазма.
