Ева Шилова
Чужие грехи
История вторая. Жанр – комедия
Больно! Как же больно! И жарко! Я что, уже в аду и меня черти поджаривают на сковородке? Похоже… а почему черти ругаются? Кто-то что-то попутал и меня закинуло не на тот предмет вечных пыток? И теперь предстоит перемещение со сковороды в котел для варки? А вроде наш иерей12 говорил, что наказание для грешников как назначено, так и не меняется? Что происходит, в конце-то концов?!
– Сделайте уже что-нибудь, вы же доктор!
– Я не имею права ничего с ней делать, у вас даже документов нет!
На кой в преисподней документы… непохоже на чертей… В смысле, получается я пока жива? А как насчет меня спасать? Что ж там за доктор такой несговорчивый, я ведь, судя по всему, и впрямь сейчас собой Ад осчастливлю.
– Да это госпожа Мезейне из Капошвара!
– А сейчас вы в Сигетваре, и я вас не знаю! Поезжайте в свой Капошвар, пусть там вам и оказывают помощь!
Вот же тварь беспомощная. В смысле готовая меня оставить без помощи, раз я не из его населенного пункта. Причем думается об этом как-то спокойно и отстраненно, наверное, я и впрямь готова отдать душу Всевышнему. А потом то, на чем я лежала, задвигалось какими-то неравномерными рывками, и я, кажется, вновь потеряла сознание от боли в животе.
Очередное пробуждение опять ознаменовалось руганью. Прямо проклятье какое-то на мою голову нынче. Если я правильно поняла, мою тушку в очередной раз не хотели куда-то передвигать. А вот спросить – чем же я окружающим настолько не занадобилась? Ну, или, когда ж я успела столько нагрешить, что меня ни в Ад, ни в госпиталь брать не хотят? Один голос был глухим, а, так это тот, что несговорчивого врача уламывал:
– Доктор, помогите ей!
А вот второй оказался высоким и звонким как колокольчик:
– Умоляю Вас, доктор Барна, спасите ее!
Приятно думать, что ты кому-то еще нужна. Правда, я не знаю этих людей, но все равно спасибо им, вот же молодцы – стараются, бьются за мое здоровье.
– Да я сам вижу, что ее срочно нужно оперировать! Только… у нас эфира для наркоза нет.
Еще доктор? И тоже в отказ пошел? В какую ж дыру меня притащили, что у них даже наркоза нет? Может они и операции делают при помощи инструментов дровосека? Топора там, пилы какой… Эдак, возможно, будет проще самой тихо скончаться, не дожидаясь один Господь ведает насколько неквалифицированной помощи.
– Ну Вы же специалист! Сделайте хоть что-нибудь!
Эк там какая-то девчушка по мне убивается. Прямо прослезиться тянет.
– Я, конечно, могу попробовать применить недавно появившийся препарат хлороформ, но…
– Так применяйте уже, доктор!
– Видите ли… у этого препарата есть некоторые неприятные побочные эффекты13…
– Но жить она будет?
– Будет…
– Давайте я как ближайшая родственница подпишу документы или что там нужно, и спасайте ее, наконец!
Ага, то есть меня все-таки попытаются вернуть в мир! Только побыстрее бы, а то очень больно…, и я имею шанс помереть прямо сейчас.
– Хорошо, я распоряжусь подготовить операционную. Но учтите, милая девушка, если она недолго проживет после операции, или перестанет узнавать окружающих, Вы не станете предъявить мне претензии!
Ой, что-то мне не нравятся перспективы! А с другой стороны, я и так не помню кто там вокруг меня колготится, так что вряд ли будет хуже. Главное, чтоб спасли, а с остальным потом разберемся. А потом на лицо легла матерчатая маска и строгий голос потребовал досчитать до десяти. Раз, два, три…
Пробуждение оказалось кошмарным. Боль уменьшилась, став «тупой» и сконцентрировавшись в нижней части живота справа, но общее состояние было таким, что я аж задумалась, не проще ли и впрямь отдать Богу душу. Тошнота, головная боль, спазмы в животе, и слюна, непроизвольно вытекающая изо рта, бр-ррр. Я попыталась что-то сказать, и тут со стула около моей кровати взметнулась очаровательная молоденькая девушка и уже памятным мне голосом-колокольчиком прозвенела:
– Тетушка Клара! Ты жива! Ты очнулась!
Какая я тебе тетушка? И почему Клара? Меня зовут… а как? А не знаю. В смысле не помню. Плохо дело. А девчонка-то явно уверена в том, что я ее родственница. Получается, что после применения какого-то там наркоза я ничего не помню о собственной жизни? Э, нет, я на такое не подписывалась! И ведь доктор о чем-то таком предупреждал… оказался прав, умник чертов.
– Тетушка, Вы меня помните?
Ну, детка, хрустальный голосочек твой забыть трудно, поэтому даже не покривив душой, я прохрипела:
– Да…
– Тетушка, Вы меня не забыли! Какое счастье!
В связи с чем такая бурная радость? Что бы изменилось, если бы я тебя не узнала? А ведь многое, неожиданно подсказала память. Таких «беспамятных» родственнички легко могут объявить недееспособными и в дурдом сослать… Так, это нам не подходит, берем себя в руки и имитируем повышенную слабость, заодно аккуратно собирая сведения о себе. Если она зовет меня тетей, значит, она моя племянница, сейчас мы ее и расспросим. Но сначала:
– Пить…
– Сейчас, сейчас, вот!
Славная какая девочка, в смысле как бы племяшка моя. Водичкой напоила, нагревшийся компресс на лбу сменила на прохладный. А теперь порадуй свою «тетю» еще и подробностями происходящего.
– Что… со мной?..
– Тетушка, я сейчас позову доктора, он Вам все расскажет!
Доктора позвать – это правильно. А я ведь, пожалуй, даже помню, как племяшка к нему обращалась… Правда, ничего кроме этого я не помню, так что начинаем прикидываться, что я хоть что-то помню, а то… мало ли…
Доктор, приведенный племянницей, оказался относительно молодым, что тщетно пытался скрыть, отрастив жиденькие рыжие усишки, не иначе как для пущей солидности. Правда они придавали ему явное сходство с домашним тараканом-прусаком, но на что только люди не пойдут, чтоб придать себе дополнительной значимости в глазах окружающих!
– Здравствуйте, госпожа Мезейне.
Ага, госпожа Мезейне. Значит, Клара Мезейне. Уже что-то.
– Здравствуйте, доктор Барна.
Ух, как он внезапно оживился! Похоже, тоже опасался, что у меня после его хирургического вмешательства полностью память отшибло. А тут такая радость, я его узнала. И буквально закидал меня вопросами, что да как с моим тельцем. Что, что, больно мне и плохо, неуж сам не видит!
– А до того у Вас бывали боли в нижней части живота? Справа?
– Да… но мне прописали какие-то порошки… и вроде боль уходила… Доктор, что… со мной… произошло?
А произошел со мной приступ гнойного аппендицита. Причем аккурат в момент возвращения из поездки в соседний город по делам. Меня туда и обратно доставил шофер Балинт на единственном на весь наш город автомобиле Бенца14. Да я крутая, если разъезжаю на эдакой дорогущей новинке. И не бедная. Нельзя мне оказаться недееспособной, явно нельзя. В наше время за не рваную рубаху прибить могут, так что уж говорить о возможности зацапать недешевое авто. Не отвлекаемся, так что Вы говорите, доктор, там с операцией?
А то, что накрыло меня приступом боли на подъезде к соседнему городишке Сигетвару. И верный Балинт повез меня прямиком в тамошнюю городскую лечебницу. Видимо, именно тогда гнойный аппендицит лопнул, после чего произошло излитие гноя в брюшную полость. Однако главный врач сигетварской лечебницы, едва увидев на заднем сидении автомобиля мою скрюченную и воющую от боли фигурку, сразу уцепился за факт отсутствия документов и на основании этого отказал в госпитализации. Понятно, что это был просто предлог, чтоб не брать на себя ответственность за хирургическое вмешательство, ну да ладно, я потом придумаю, как напомнить некоторым, что из-за него я чуть не умерла. И пришлось старому Балинту везти меня в родной (ха!) Капошвар в ближайший госпиталь святого Эмерика15. А уже туда он сумел вызвать мою племянницу, и они вдвоем уломали доктора провести мне операцию аппендэктомии с использованием не до конца проверенного анестетика…
– Жива же…
– А чтоб так и продолжалось, придется строго выполнять мои предписания: чтоб не было спаек, сразу нужно начинать немного ходить. До того, как шов будет снят, Вам нельзя принимать душ и купаться. Гигиена в течение ближайших двух недель может поддерживаться мытьем отдельных зон. Ежедневно сестры-монахини будут обрабатывать вашу рану антисептическими средствами. Кроме того, необходимо принимать целый комплекс лекарств. После выписки обязательно носить бандаж. Весь процесс восстановления может занять не менее четырех недель, и я за этим буду внимательно следить.
– Так-сама-то операция вроде как не очень сложная… что-то я такое читала…
– Сама по себе может и не сложная16. Тем более, что ее уже лет пять как проводят планово. Но в Вашем случае все осложняется проблемным наркозом, это, во-первых. Последствия применения хлороформа могут быть не самыми приятными. И тем, что мне пришлось убирать последствия перитонита, это, во-вторых. Вам придется пройти обследование, и, скорее всего, соблюдать отныне строжайшую диету. С печенью не шутят, знаете ли…
– И… что мне можно?..
– Нежирные бульоны из курицы или говядины, рис, некоторые фрукты, соки, разбавленные водой. Полезны отвар шиповника или чай на основе трав без сахара. Позже можно будет каши, слизистые супы, кисломолочные продукты, нежирное мясо. Всякие вредные, жирные и острые продукты под строжайшим запретом.
Аааааа!!! Не-ет!!! Гуляш! Перкельт! Бограч по-закарпатски! Фёзелек! Кролик в остром соусе! Паприкаш! Лечо с дебреценскими сосисками! Фатаньерош! Либамай! Халасле! Лангош!17 Я не могу от этого отказаться! От моего возмущенного хрипа с перечислением любимых вкусностей племянница аж подпрыгнула, а этот доктор-садист только улыбнулся:
– Вот теперь я верю, что все у Вас с памятью нормально. Однако, все Вами перечисленное – нельзя! Барышня Кочишне, а Ваша задача – проследить, чтоб тетушка не пыталась употребить что-то вредное!
Опять ага, значит, фамилия племянницы Кочишне, а раз у меня другая, значит…, где-то есть муж. Или был, что больше походит на истину, иначе вряд ли бы он отпустил пусть и древнюю, но все же супружницу одну рассекать на автомобиле в другой город. И вообще сейчас находился бы у одра. А если она дочь моей замужней сестры? Тогда я просто сохранила девичью фамилию, а никакого мужа нет и не предвидится. Хотя, если обращаются госпожа, а не барышня… Как бы выяснить хотя бы собственный статус, не задавая прямых вопросов и не рискуя дать понять о наличии пробелов в памяти? Как впросак попасть-то не хочется!
– Я пришлю к Вам сестру-монахиню для обработки шва. А потом попробуйте встать и немного пройти. Только немного! Максимум до двери и обратно!
– Доктор, а ходить-то зачем? Мне лежать и то больно, какая ходьба?
– Говорю же, чтоб спайки не образовывались. Симптомы спаек после операции нельзя игнорировать, так как подобная патология может стать причиной развития серьезных осложнений, например, привести к кишечной непроходимости. Кроме того, такие стяжки придавливают капилляры, что препятствует полноценному кровообращению в пораженном участке. В результате этого может наступить некроз тканей, требующий очередного срочного хирургического вмешательства. Еще одну операцию желаете?
– А… н-нет.
– Вот и славно, сестра сейчас придет.
Да уж, умеет доктор Барна мотивировать. А тут и здешняя сестра появилась, и молодец такая, сразу обозначила:
– Барышня Илона, помогите Вашей тетушке повернуться, сейчас я Вам покажу, что нужно делать.
Значит, Илона. Илона Кочишне. И впрямь пора обращаться к девочке по имени, тем более, что у меня к ней вопросы образовались. Но это потом. Наедине. А пока следует вытерпеть предстоящее издевательство. А потом еще и ходьбу.
Что ж, если доктор сказал ходить, будем ходить, но как же не хочется! А уж после того, как местная сестричка обработала шов, ходить захотелось еще меньше. Хорошо, что тело у меня сильно не молоденькое, в смысле мне уже можно на свой внешний вид наплевать, а вот перспектива заполучить этакую страшную «гусеницу»-шов на животе для юной барышни была бы концом света, не меньше. Но и вставать пришлось, и брести на ватных ногах до туалетного блока пришлось, хорошо хоть сестра-монахиня с Илоной меня с двух сторон поддерживали, а то так и закончила бы свои дни, бесславно ляскнувшись об унитаз. Только мысль о возможной эпитафии «Не перенесла общения с фаянсовым другом» заставила меня передвигать дрожавшие конечности. А продвинутое у них тут оборудование, не ночные горшки, однако. Далеко не все даже небедные люди могут позволить себе туалетную мебель18 такого класса. Что приводит к мысли, а во что же мне обойдется операция с последующим лечением в столь пафосном заведении? И дождавшись ухода сестры, немедленно атаковала племянницу:
– Илона, а сколько стоит моя операция? И само пребывание?
– Пятьсот форинтов.
Это ж небольшое состояние! За что же столько? Так, стоп, вопрос следует формулировать по-другому:
– И откуда же ты взяла на нее деньги?
А вот так правильно. Девочка-то как смутилась!
– Тетушка… я…
– Смелее, детка.
– Я заняла у Вашего управляющего… в счет приданного…
Другими словами, своих денег у девочки нет, тем более таких. Зато есть приданное, к которому пока нет доступа. Пока понятно. Непонятно, почему вроде как мой управляющий не счел нужным выделить мне на операцию мои же деньги. И этот момент следует срочно прояснить.
– Илона, а вызови-ка его сюда, что-то не нравится мне такое отношение… и пусть захватит документы… проясняющие наши отношения…
– Но Вам же нельзя…
– Это мне пока скакать по палате как молодой лани нельзя, а разговаривать доктор Барна не запрещал! Кстати, постарайся и доктора уговорить поприсутствовать при нашей беседе!
Управляющий мне не понравился. Скользкий какой-то, надушенный сверх меры, а уж важный как петух, даром что ненамного старше племяшки. Илонка робко его называла господин Шекей и явно побаивалась. Ничего, я его бояться не собираюсь, поскольку все должно быть наоборот.
– Здравствуйте, госпожа Мезейне! Как Ваше здоровье?
– Выжила.
Видимо именно это его не обрадовало, потому, что, судя по кислой физиономии, он-то как раз рассчитывал на организацию моих пышных похорон. А вот дырку тебе от бублика! И ухо от селедки!
– Что я могу для Вас сделать?
– О, многое! И для начала проясните мне, пожалуйста, подробности оплаты моей операции.
– Стоит ли…
– Стоит, господин Шекей, стоит. Так почему Илонке пришлось предлагать Вам часть приданного?
– Да, мне вот тоже интересно!
А вот и наш доктор подоспел. А у него-то какой интерес? Потом разберемся, главное сейчас придавить этого хлыща единым фронтом. На что доктор, судя по его виду, явно настроен.
– Я не уполномочен…
Это ты доктору можешь такое сказать, а мне не надо. Я тут вроде как главная хозяйка чего-то (еще бы понять, чего!) и передо мной ты обязан отчитаться!
– Ах, вот как! Тогда напомните мне круг своих полномочий, а то я прямо засомневалась кто тут на кого работает!
– Я Ваш управляющий…
– Я помню.
– Я слежу за состоянием Ваших финансов…
– Вот я и хочу, чтоб Вы просветили меня, господин Шекей, почему мои же финансы нельзя было потратить на мое здоровье.
– У… у Вас… сейчас нет столько свободных средств…
– А у Вас они, значит, есть, так что можно барышне Кочишне одолжить? Что-то многовато я Вам плачу… это, во-первых. И потом, что значит, нет? Насколько я помню, в банке лежала вполне себе нужная сумма… это, во-вторых.
Ох, рискуешь, Клара. А вдруг этот слизняк не врет? И прямо сейчас подловит тебя на том, что не было в банке денег, а, значит, ни черта ты не помнишь. Да наплевать, спишем на последствия операции и применения нестандартного наркоза. А, нет, похоже, угадала, управляльщик заелозил на стуле, как будто в муравейник сел.
– Но деньги вложены…
– Не стесняйся, Винс, расскажи то, что весь город знает. И что твоей нанимательнице будет особенно интересно.
А ведь они с доктором явно знакомы, судя по тому, что тот обращается к нему просто по имени. И доктор его откровенно не жалует, не дурак, значит. Так-так, и что мне собираются такого интересного поведать? Извиваясь как уж на сковородке, господин Шекей все-таки сумел выдавить из себя, что как раз вчера он изволил прикупить для меня пай в виноторговой компании господина Деака, из-за чего собственно и не вышло оплатить своевременно операцию.
– Что-то я не помню такого распоряжения… да и когда бы я успела его дать… и почему именно в этой компании?
– Как раз с этим все просто, – вмешался доктор Барна. – Йенё Деак специализируется на продаже вин, производимых недалеко от Печа. Там много виноградников, но именно у Деака заключен контракт на поставку в нашей области не абы чего, а вин, изготовляемых семьей Бок19. Просто раньше Вы, госпожа Мезейне, никогда не одобряли вложения средств во всякие… эээ… богопротивные занятия, вроде изготовления алкоголя… или производства табака…
– Господин Шекей, давайте разбираться. Итак, вчера по дороге из Печа меня прихватывает приступ аппендицита. Старый Балинт доставляет меня в госпиталь святого Эмерика. Почему-то вызвать ко мне племянницу оказывается вполне возможным, а больше никто не собрался меня навестить, даже Вы. Когда озвучивается стоимость операции Илона кидается… к кому, кстати, детка?
– Так вот же, к господину управляющему…
– И Вы говорите ей, что деньги уже потрачены на пай. Интересно…
– Особенно интересно, что деньги на операцию и последующий уход требовались днем, а пай в компании господина Деака был оплачен вечером, переводом в банке Сомодя, – с крокодильей улыбкой добавляет доктор Барна. Ух, ты, а с доктором вполне можно играть в одной команде!
– Клевета!
– Ай-яй-яй, господин управляющий, с вашей стороны весьма недальновидно забывать, что в банке Нандора Сомодя трудится стажером юная Бианка, внучка самой госпожи Богданне. И, можете мне поверить, что уже все сплетницы этого города в курсе Ваших махинаций. Они, по-моему, даже ставки делают, как с Вами поступит госпожа Мезейне, когда все узнает…
– Да я просто не успел…
– Или не сочли нужным. Зато добыть средства на операцию Вы успели из какого-то другого источника… а покажите-ка мне документик, согласно которому Илона заняла у Вас деньги под наследство.
– Но я…
– Значит так, господин Шекей, шутки закончились. Расписку!
Читала я эту писульку с таким расчетом, чтобы доктор мог видеть текст. У-у, как забавно. Значит он выдает ей пятьсот форинтов вчера, а она обязуется вернуть ему шестьсот форинтов после вступления в права наследования через шесть месяцев. Сотня за шесть месяцев? Это… сорок процентов годовых? Нехилые, однако, проценты в самозваном банке Шекей и Ко! Значит, он решил убить одним выстрелом двух зайцев, я правильно понимаю? И что-то еще здесь намешано, о чем следует спросить нашего хирурга.
– Доктор, а Вы понимаете суть этой аферы?
– Что ж тут непонятного? Все понятно. Винс Шекей из тех, кто своего не упустит. Чужого тем более! Получив информацию о том, что Вам предстоит тяжелая операция, которую Вы скорее всего не перенесете, он начинает действовать, как если бы Вы уже умерли. Сначала он отказывает Илоне в Ваших деньгах, но потом спохватывается и деньги находятся, правда под грабительские проценты и залог приданного, но все лишний форинт в копилочку. А вот потом наступает время переговоров с Йенё Деаком по поводу того самого пая. Деак еще два года назад к Вам с этим предложением подъезжал, но Вы как тогда обозвали виноделие богомерзким занятием, так и потом не собирались с этим связываться. Надеясь на то, что Вы уже никому ничего не докажете, он скорее всего даже Ваше имя при совершении сделки не упомянул, и надеялся этот винный пай после Вашей смерти аккуратно подгрести под себя. Так, Винс?
– Это поклеп! Я буду жало…
– Доктор, отберите у него портфель, будьте добры. Спасибо. Чую я, здесь много интересной информации, которая заинтересует не меня одну. А теперь помогите мне вызвать того, кто вправе разбираться с разбазаривателями чужого имущества… не к судье же сразу кидаться…
– Не имеете права, да я на вас…
– У нас хорошие и, главное здоровые санитары, Винс. Желаешь свести с ними более близкое знакомство? И на окно не поглядывай, второй этаж, как минимум ноги переломаешь. Барышня Илона, будьте добры, спуститесь в рецепцию и попросите дежурную сестру-монахиню вызвать старшего унтер-офицера с сопровождением из ближайшего жандармского поста.
А когда вполне приемлемый с виду штаб-вахмистр с неуклюжими рядовыми начал составлять опись бумаг моего нерадивого работника, выяснились настолько интересные факты, что увели его уже под арест. При этом я выслушала как господин Шекей излагает крайне интересные эпитеты и пожелания в мой адрес, да такие цветистые, что одному из присутствующих нижних чинов даже пришлось дать ему по сопатке. Для увещевания не хамить. И после этого кто-то будет говорить, что в провинции скучно, как в болоте? Да тут страсти кипят похлеще Шекспировских!
А потом как будто прорвало надорванный мешок, и ко мне насыпались знакомые с визитами. Аж пять тарахтящих теток с букетами! Я малость перепугалась, но, слава Господу, Илона с доктором чуть не хором заявили, что я еще слаба, мне трудно разговаривать, и весь визит может продлиться не более четверти часа. За столь короткий промежуток времени основные беседы удалось свести к двум темам: чего мне нельзя есть и какая сволочь мой бывший управляющий.
– Дорогие мои… а на что Вы ставили по результатам нашего с ним разговора?
– Я – на то, что Вы его с треском выгоните с должности!
– Я – на то, что он Вас в очередной раз уговорит ему поверить.
– А мне казалось, что Вы только заставите его перепродать пай в компании Деака…
– А мне – что даже если ты его не простишь, то все-таки пожалеешь…
За то, что он был готов оставить меня без медицинского вмешательства? Позволить сдохнуть в муках? А потом, «с прискорбием извещаем», «во цвете лет», «примите наши соболезнования» и «упокой душу рабы твоей» с подсчетом всего того, что он успел у меня наворовать? Неужели я произвожу впечатление законченной идиотки?
– А я сразу сказала, что просто пинком под зад он не отделается и поставила на скандал и последующее судебное разбирательство! И выиграла! Браво, Клерхен, я в тебе не сомневалась!
Надо же, хоть кто-то из пятерых сплетниц в меня верит. Как хоть зовут эту верующую, не обращаться же к ней «эй, ты!» Да и к остальным тоже… Ой, пора прикинуться уставшей, благо отпущенное визитершам время явно истекло. Доктор Барна как добрый гений появился вместе с сестрой-монахиней и под предлогом обработки шва ловко выставил всех за дверь. Другое дело, что они и там щебетали, и стрекотали как взбудораженные сойки.
– Утомили они Вас?
– Не столько они, сколько необходимость участвовать во всем этом грязном разбирательстве с управляющим… С учетом ареста он не уйдет от наказания… Только вот кем его теперь заменить…
И глаза прикрыть, выдав наружу крайнюю степень утомления. Доктор, ты вроде не подлый человек, не бросишь слабого в беде, так помоги уже больной беспомощной старушке. Подскажи куда ей обратиться со своими проблемами, иначе опять прилипнет к ней такой же вот вороватый помощник и пойдет обобранная им бабулька по миру. И доктор не подвел:
– Самый лучший персонал… в бюро Арона Силадя.
– Ой, да, помните, господин Силадь для Вас проводил сделку по продаже конного завода! – обрадовалась Илона.
Не помню я этого, но пожаловаться дополнительно самое время.
– Эх, чтоб мне еще тогда задуматься о смене управляющего…
– Тогда было незачем, – вздохнула девушка. – Тогда его отец был управляющим, а при нем каждый филлер20 был учтен.
Угу, значит это нечистое на руку сокровище перепало мне… по наследству? Но менять его все равно придется.
– Доктор, как Вы думаете, я выдержу сегодня еще одну беседу… с представителем бюро Арона Силадя?
– Не следовало бы… на следующий день после операции… но, как по мне, вполне выдержите. Я вообще думаю, что те, кто надеялись на Вашу безвременную кончину, сильно просчитались…
Я выдержала. Тем более, что присланный работник Габор Варга мне понравился. Не лебезил, не заискивал, вопросы задавал по делу, златых гор заранее не обещал, даже пожурил, что до такой степени не вмешивалась в управление собственным состоянием. Я старательно прикидывалась полной дурой, отдавшей дела на откуп сладкоречивому мерзавцу, да и что еще я ему могла сказать? А так – какой спрос с меня, пожилой, доверчивой? Господа, пожалейте, взвалите на себя эту непосильную для меня ношу! Доктор Барна, на которого я искоса глянула пару раз, одобрительно кивал в такт словам юриста-консультанта Варги. И он покинул палату, унося свое назначение в качестве управляющего делами семьи Мезейне, подписанное мною требование на передачу ему всех документов по моему имуществу и доступ к счетам в банке Сомодя. Будем надеяться, на сей раз я не ошиблась.
А потом меня напоили жиденьким бульоном и предложили отдохнуть. Для Илонки принесли узкую койку и оставили на ночь гореть маленькую лампу со свечой. Я чуть не заснула, но потом вспомнила, что меня весь день царапало и спросила новообретенную родственницу:
– А кого ты все время ждала? Кто должен был прийти?
Можно подумать, я не видела, как она постоянно на дверь косилась. И кто же это? Подруга? Еще один родственник? Поклонник?
– Бела.
Кто есть Бела? Как бы отреагировать, чтоб себя не выдать?
– А я не думала, что он появится. Все-таки есть занятия поинтересней, чем по госпиталям разгуливать…
– У нас родная тетя чуть не умерла, а у него, значит, есть занятия поинтересней! Я надеялась, что он все-таки вспомнит… и соизволит…
Вот оно как. Похоже, Бела – ее брат. Значит у меня есть племянник Бела Кочиш. Который не счел нужным навестить-проведать помирающую тетушку. Запомним. Учтем. А теперь – спать!
И уже через неделю меня согласились выписать. Правда советов надавали – уйму! И не просто в госпитале. Въедливый доктор Барна не преминул проехаться в наш дом и оставил кухарке для меня меню, расписанное чуть не по часам. И грозно предупредил, что в случае несоблюдения он ответственности за мою жизнь не несет. Прямо совсем.
А мне нужно было привыкать к жизни на новом незнакомом месте. Что я о нем помню? Капошвар… вроде небольшой городишко… Чем там славен этот городок? Было же что-то такое… А, ну точно, город-праздник! Количество празднеств в этом городе зашкаливает за все мыслимые и немыслимые пределы. В начале февраля проходит трехдневный карнавал, а через неделю проводят знаменитый Колбасный фестиваль на центральном рынке Kaposvári Nagypiac. Приход весны в Капошваре отмечается невероятно красивым событием – фестивалем нарциссов. В конце мая четыре дня выделяют на арт-фестиваль Рипль-Ронаи. На август приходится Международный фестиваль камерной музыки Kaposfest и соревнования по конному спорту. В начале сентября проходят капошварский фестиваль мёда, международный чемпионат по ловле карпов на озере Дешеда в восьми километрах от города и фестиваль по приготовлению острого лечо в Бёсенфа21. 28 ноября с помпой отмечают праздник пьяного ёжика. С 26 ноября по 26 декабря празднуют Адвент22 и проводят рождественскую ярмарку. Это у меня впереди прямо сплошной праздник, а не жизнь! Ага, только вот так ли уж тебя ждут на этом празднике…
Да и ближайший праздник, который меня может заинтересовать, это фестиваль мёда, ну так до него еще дожить надо… а вот с этим могут получиться некоторые проблемы, поскольку беда пришла откуда не ждали. Первая же (для меня) встреча с племянником через неделю после возвращения из госпиталя превратилась в стычку. Нет, внешне Бела Кочиш был очень хорош, эдакой херувимчик, глазки голубые, волосики светлые. А вот с внутренними качествами все обстояло отнюдь не так радужно. Что и выяснилось, когда мальчик ворвался в гостиную и озвучил свои претензии:
– Тетя, в чем дело? Мне отказались выдать в банке деньги!
Правильно отказались. Я еще позавчера просмотрела отчет Габора Варги и чуть за голову не схватилось. Милый мальчик Винс Шекей, ныне находящийся под следствием, изрядно успел отхватить от семейного пирога Мезейне. И восстанавливать справедливость придется достаточно долго. Мало того, он дал возможность другому милому мальчику Беле почти бесконтрольно запускать руку в мои счета. Естественно, я, как только это увидела, потребовала немедленно отозвать его допуск. То-то мальчик прискакал как ошпаренный, как же, ему надо!
– А почему тебе их отказались выдать?
– Потому что ты запретила! Мне срочно…
– Бела. Не так быстро. Я запретила выдавать кому-бы то ни было мои деньги. Мои. Почему ты считаешь возможным их даже не просить, а требовать?
– Но мне надо!
– Племянничек, а напомни мне, куда ты свои деньги дел?
Главное, мальчик, держи при этом в уме, что Илона мне все рассказала. В свое время мой брат, Алайош Кочиш, составил довольно любопытное завещание. Его старший сын Бела в момент достижения совершеннолетия должен был получить бóльшую часть семейного капитала, состоящего из нескольких прокатных конюшен и некой суммы на счету. Когда ему исполнилось восемнадцать, он получил причитающееся ему наследство… и почти все спустил на удовольствия. Его младшая сестра Илона в момент достижения совершеннолетия должна получить небольшую сумму денег, лежащих в банке на срочном вкладе. Но у завещания были два дополнения. Если Илона вступала в брак до совершеннолетия, ее деньги автоматически доставались мужу. И, видимо, чтобы этого не произошло, Алайош Кочиш назначил свою старшую вдовую и бездетную сестру Мезейне опекуном над детьми. Дети после смерти отца переселились в особняк к тете, но после совершеннолетия Бела съехал в дом родителей, а Илонка так и осталась жить под крылом у тетушки Клары.
Я только теперь поняла, чего, вернее, кого побаивалась Илона, пока сидела со мной в госпитале. Оказывается, к ней старательно, не иначе как с подачи и одобрения братика, подбивает клинья его дружок, Янош Борош. Преследует, буквально проходу не дает. Чего хочет – понятно, успеть жениться на Илоне до ее совершеннолетия и получить право распоряжаться ее частью наследства. А восемнадцать девушке исполнится восемнадцатого декабря. Он и сюда уже пытался напроситься на прием, да вот беда, в связи с ослабшим здоровьем госпожа Мезейне почти никого не принимает. А уж этому-то охотнику за чужим добром здесь точно не рады.
– Ты же обещала!
– Что именно? И когда?
– Да полгода назад! Не оставить… помочь… и распоряжение отдала Винсу… не препятствовать… а этот Варга…
– Бела, помочь – понятие растяжимое. Ты знаешь, сколько моих денег ты за эти полгода успел прогулять? Более четырех тысяч форинтов. И вот мне любопытно, куда ты их тратишь?
– У меня определенный образ жизни и он требует…
– Требует – заработай. Твой дружочек Шекей тебя, однако, разбаловал. После того, как он меня подвел на грань разорения, я вынуждена сократить расходы. Нет, что-то конечно вернется после суда, но сколько… и когда это будет… а пока придется затянуть пояса потуже. И нам, и тебе в том числе. Так что смирись с тем, что денег ты больше не получишь.
