Елизавета Водовозова
Василий Иванович Водовозов

Хотя всех в душе интересовал этот вопрос, ни он был поставлен так категорично, так простодушно-наивно, что мы сами рассмеялись, а вместе с нами и Василий Иванович.

Однако скоро все эти беседы были прекращены. Деятельность Ушинского пришлась настолько не по душе нашему начальству, что оно мало скрывало это даже от нас, грубо порицая его нововведения, вкривь и вкось перетолковывая его слова, осуждая всех новых учителей и презрительно подсмеиваясь над ними. У нас начали серьезно поговаривать об удалении из института Ушинского, а вместе с ним и всех введенных им преподавателей. Мы пришли в серьезное отчаяние и заволновались. Но это лишь вызвало крутые меры против наиболее строптивых и угрожало им серьезными последствиями. До нашего выпуска оставалось лишь несколько месяцев, и некоторые из наиболее любимых учителей успокоивали нас, говоря, что оставят институт лишь вместе с нами. Мы тотчас успокоились, но не надолго. Однажды дежурная дама заявила перед Уроком одного из новых учителей, чтобы мы не смели более разговаривать с ним во время рекреаций^[2]. Мы объяснили себе, что это распоряжение касается лишь одного учителя, и продолжали выходить к Василию Ивановичу. Первое время это нам сходило с рук, тем более что уроки Василия Ивановича довольно долго совпадали с дежурством более снисходительной классной дамы.

Как-то вбежала в класс одна из наших подруг и передала нам конец разговора Ушинского с Василием Ивановичем, которого она была случайной свидетельницей. Ушинский, стоя у окна против Василия Ивановича, сказал ему с иронической усмешкой: