Елена Юрьевна Свительская
Старый шаман
Он всё забыл. Он топился в винном забытьи.
И напрасно родственники жены то звали его проводить её в последний путь – он не мог этого вынести, он бессмертный, не мог вынести очередную смерть другого драгоценного сердца – и напрасно ходили к нему, целые посольства собирая, увещевать, что у него ещё остались дети, ради которых стоит жить.
И даже лис один сказал, что уплывшая рыба кажется большой, что Старый шаман бессмертный, успеет ещё забыть свою жену и новых с десяток-другой найти – и страшно по морде он получил и более среди родственников не возникал, в посольстве очередном к безутешному вдовцу. Да, впрочем, и Старый шаман видеть его морду более не хотел.
Он пил и пил. Пил и пил. Он отчаянно старался забыть всё. Но не мог забыть. Он, который видит чужое прошлое и чужое будущее. Он, который не может изменить ничего.
Он пил и пил. Пил и пил. Разве что женщины не касались больше руки его. Хотя кто-то из мерзких родственниц жены и пытался его соблазнить, чтобы отвлечь. Не ей нагадить. Просто, чтобы вывести из хмельного забытия и боли отчаяния. Чтобы он вспомнил своих детей. Но Старый шаман не помнил ничего. Он не хотел ничего помнить.
– Да не ты во всём виноват! – вскричала тётушка его жены, нашедшая его меж людей и в гневе разбившая все бутыли с вином, что стояли на столике низком перед ним. И побила другое всё вино. Стол соседний раскроила одним ударом нежной руки.
Люди: пьющие, слуги, хозяин сам заведения – всё в ужасе разбегались подальше, забыв обо всём, вещи потерянные забыв, деньги забыв, лишь бы подальше от неё. От жуткой красавицы, ломавшей крепкое дерево. От женщины с шестью лисьими хвостами.
– Во всём виноват твой сын! Виноват, что пошёл туда, но не подумал сразу ни о чём! – орала в гневе женщина-оборотень и лицо её, сейчас человеческое, страшно исказилось.
Но он только тихо сидел, сгорбившись сидел, покуда она металась вокруг него.
– Да тьфу на него! – провыла она наконец, цепляясь за его руку. – А дочь?.. Дочь всё ещё тебя ждёт! Ты подумал хотя бы о дочери своей?!
Он вдруг сжал её рукав многослойный, глазами безумными посмотрел на гневавшуюся родственницу – и та вдруг в ужасе шарахнулась от него, а он не выпускал её – и насквозь прорвал многослойный её рукав.
– Мой сын ни при чём! – он выдохнул потерянно, выпустив наконец её. – Я во всём виноват! Всё началось с меня! Я был ужасный сын… непочтительный сын отца своего! – и с рыданием спрятал лицо меж сцеплённых рук.
Глаза закрыл, чтобы не видеть свои переплетённые пальцы. Чтобы не видеть переплетённые судьбы. О, если бы он мог! Он и с глазами закрытыми, во сне даже продолжал видеть всё. Кроме своего будущего. Кроме своего прошлого и лиц родных, его любящих. Он ничего не мог остановить. Ничего…
И долго рыдал, глухо рыдал. Ей страшно стало смотреть на него – и женщина ушла.
И долго рыдал, глухо рыдал мужчина. А потом поднялся, дрожащий, и на ногах заплетающихся отправился в другое заведение. Пить. Снова пить. Хвала людям, которые придумали вино! Даже бессмертные мечтали в нём утопить всё.
***
Прошло несколько десятков лет. Его знали все. Нелюди все. И местные люди Нихон, что тоже норовили заснуть, вкушая рисовое вино. Старик в оборванном одеянии. Старый шаман. Он проклят был быть бессмертным. Но жена смогла убить и его. Тело его было живо спустя столетия. Но душа его уже умерла.
Он пил и пил. Пил и пил. Ударил двух добросердных женщин из людей, которые хотели отвлечь его. Он лисицу молодую какую-то убил, которая посмела дерзнуть отвлечь его, скинув при нём двенадцатислойные свои одежды, так похожие на её.
И однажды, в тоскливый, дождливый осенний день, сидя в какой-то чайной, смотря на отчаянно обнажившееся чаши своей дно, он вдруг увидел рукав чей-то над ней и струю сакэ, вновь наполнившую её.
Взгляд поднял помутневший и отчаянный.
Усталый и поседевший опустился рядом с ним Вэй Юан. Что явился пред ним как человек. Как путник в старых одеждах, хотя и заморских, дорогих. Всколыхнув в памяти шуршанье шёлка и аромат Поднебесной.
– Выпьём? – спросил он.
Шаман сначала хотел чашу разбить об его лицо, лицо своего мучителя, но, приметив шрамы на его руках давние, побелевшие, да снег в его волосах, да глаза – такие же усталые, как и у него – вдруг выдохнул почему-то милосердно:
– Выпьем.
Медленно сидели напротив друг друга, рядом совсем за маленьким низким столиком, враги давнишние. И тоскливо смотрели на падавший первый снег, такой ещё слабый… пушистый… красивый…
Но отравлял вкус вина вид на заметаемый снегом, пустотой сад. В саду вдруг словно отодвигался воздушный полог. И картины видели они. Каждый невольно видел картины о счастье и смерти своего врага. Как каждый долго, ужасно долго бродил по свету, преследуемый всеми, как долго, отчаянно мечтал вырваться. И как шанс вырваться был дарован ему. Всего лишь на миг. Горькая поздняя любовь. Первая любовь. Кисло-сладкая. Горько-сладкая. Та, ярче в жизни которой уже более не будет ничего.
Потери неожиданно примирили их.
– Ты… ты мог бы меня убить? – спросил наконец Старый шаман, с надеждой посмотрев на него.
– Прости, я не могу, – дракон вздохнул.
Человек, вздохнув, сам наполнил чашу ему.
Вэй Юан грустно отпил. Смотрел долго на кружащийся снег. Сказал наконец:
– И ты тоже не сможешь меня убить.
– Вечно живые и уже мертвы? – криво ухмыльнулся шаман.
– Бывает и так, – улыбкою усталою ответил ему дракон.
Так сидели мужчины и пили. Долго-долго. И заснули друг возле друга.
Хотя на рассвете проснулся первым Вэй Юан. И, смутившись, ушёл первым. Более не появлялся возле него. Да и не искал его Старый шаман.
***
Сколько дней прошло иль лет – то знают боги только. А ему было всё равно. Он шатался по землям и горам Страны восходящего солнца. Он, в пьяном забытье, упал как-то с гор. Было больно. Дико больно. Так что он даже очнулся. Но кости срослись, тело выжило, проклятое это тело, жуткое! И он снова пошёл вперёд. Путь потерявший свой. Солнца свет потерявший свой.
***
Кажется, это было в Нихон. Сознание, вина пропитавшееся дурманом, всё не могло понять, город то какой. Да, впрочем, ему вспоминать и не надо было.
Напротив пил молодой господин. Прекраснейший лицом юноша. Из знати особой. Да на коленях сидели красотки возле него. В кимоно ярких. За плечи он их обнимал, смеялся громко.
Приподнялся шаман недоумённо. Вгляделся. Не сразу понял, что его напрягло. А напрягло его несколько лисьих хвостов у молодого незнакомца. Которые кроме него никто не замечал. А ещё картины, что внезапно увидел. Мерзкие картины чужой жизни. Трагедии, спешившей к юнцу. А ведь он потом себя тоже не простит!
– Послушай… – поднялся на ноги дрожащие старый шаман. – Иди к ней! Иди к ней сейчас! Иди к ней живей! Иначе ты больше никогда не сможешь смотреть на цветущие ветки глицинии!
Впервые он попытался – отчаянно хотел потому что – чего-нибудь попытаться изменить.
– Чего? – взгляд недоумённый поднял мужчина молодой на него.
Вдохнул невольно. Глаза пошире раскрыл: учуял запах кицунэ, что кружился близ странного незнакомца, нищего. Но в разных кланах кицунэ он его не видел никогда. И вроде бы женщины лисьи старались избегать стариков?.. Тем более, этот старый и ободранный. Взять-то с него нечего!
– Пока ты тут вкушаешь смех и объятия других женщин, она больная лежит. Прикрываясь одеянием нежно-сиреневым. Она сердцем просит тебя: «Вернись!». Она молит тебя: «Приходи!».
– Кто просит?! – хмыкнул лишь наглый самец молодой лисий.
– Та, которую ты любил.
– Я никого не люблю, – ухмыльнулся тот.
– Как так?.. – вскричала одна из его любовниц.
– А как же я, молодой господин?! – вскричала обиженно вторая.
– Ты! – старик качался, но твёрдо и мрачно смотрел на него. – Ты поздно поймёшь! Ты слишком поздно поймёшь всё! – и вдруг расхохотался он жутко. – А, впрочем… беги, не беги… ты всё равно не успеешь увидеть её! – расхохотался снова, жутко. – Мы начинаем ценить только когда потеряем всё! Ха-ха! Вот мерзкая эта жизнь!!! – и вдруг упал как подкошенный.
Не двигался больше.
– Что… всё? – сжалась напугано одна из девушек.
– Допился! – фыркнула вторая.
– Глициния… – отозвался старик вдруг глухо, дрогнула сморщенная рука. – Аромат глициний… их осыпающиеся лепестки…
И затих. Хотя и захрапел он через миг.
И вдруг подскочил, сорвался с места глупый юноша.
– Но господин! – вскочили любовницы его. – А как же мы, молодой господин?!
Сколько дней прошло, часов сколько – Старый шаман не помнил. Ему было всё равно. Догорал закат. Многие из выпивох уж по домам разбрелись. Если у кого-то был дом.
Он, невольно принюхавшись – как будто почудился лёгкий хвойный аромат – вбок посмотрел и увидел в саду, весною окутанном, стоявших рядом мужчину молодого и девушку. Они встревожено смотрели на него. Уныло, безжизненно опустились хвосты лисьи у каждого за спиной. Поймав взгляд его, рванулась отчаянно к старику девушка. Да спутник за локоть перехватил её. Она сердито посмотрела на него. Он качнул головой.
– Не надо! – шаман взмолился. – Не напоминайте мне её! Уж слишком похожи её и её черты!
Задрожала девушка. Глаза слезами заволоклись.
А вдруг… его дочь? И… сын? Ужели выросли так они? Да сколько же времени прошло?..
Приподнялся задрожавший старик. С трудом подняться смог на онемевших ногах. Да сад был уже пустой. Только он и закат. Он внимания не обратил, что в месте одном, кружась, падал цветочный снег, заметая на траве чьи-то следы, а на других травяных кустах много-много цветочного снега намело.
Вздохнул шаман и сел снова пить.
Неясно, то день был тот же или день иной?..
Но свет уходящего солнца вдруг кто-то ему преградил. И небо, кровью окрасившееся, спрятал совсем кто-то от него.
Поднял голову Старый шаман. Лис молодой стоял напротив него. В облике человеческом пришёл. В грязи дорожной заляпана была его роскошная одежда цвета весенней зелени.
– Она умерла! – сказал потерянно мужчина молодой. – Я не успел!
– Я же говорил! – и засмеялся вдруг Старый шаман жутко.
Тот, который видел чужое прошлое и будущее. Но не видел ничего из своего. И ничего изменить не мог.
Ненависть сверкнула в глазах молодого кицунэ. Прищурился он.
А потом вдруг согнулся от боли внезапной Старый шаман, ощутив в груди своей нож. Кровью закашлялся.
С улыбкою мстительной повернул лезвие в сердце его юноша.
– Да чтоб ты сдох! – сказал он. – Смеяться дерзнул, собачье дерьмо?! Смеяться дерзнул над ней?! – и пнул его в грудь ногой.
Захлёбываясь кровью, упал на спину старик. Лезвие страшно жгло.
– То драгоценность рода моего! – сказал лис молодой насмешливо. – Подарок от удзигами нашего, который любого убьёт!
И, посмеиваясь, ушёл.
Лежал, захлёбываясь кровью, Старый шаман. Тело дёргалось в агонии последней.
Тускнело небо и край кровли над ним. Слабело тело, большей части крови лишась.
Звуки новые вдруг различил. И шум борьбы.
– Да вы что?! – вопль молодой, возмущённый. – Да отпустите же! – нет, испуганный.
А вроде он недавно сына видел пред собой?..
С трудом, задыхаясь, сесть сумел старик. Голову медленно в сторону шума повернул.
Люди уже разбежались от чайной далеко. А мужчины молодые – никому не знакомые – лиса избивали молодого, в одежде уже истерзанной, с частью волос ободранной или с корнями выдранной. Нет… не мужчины. Не люди. Лисы!
– За… за что?! – отчаянно выдохнул несчастный юнец, слезами уже захлёбываясь.
– Ты нашего удзигами убил! – пнул его лис с прядями у висков седыми. – Мерзкий щенок!
Лис молодой задрожал, он приподнялся с трудом – сейчас не мешали ему – и посмотрел отчаянно в сторону едва сидящего, едва живого уже старика. Глаза расширились в ужасе у молодого мужчины.
Старик вдруг руку дрожащую к ним протянул – и замерли испуганно и потерянно все лисьи самцы. Они его не узнали сразу. А тот его вообще не знал. Дети, значит. Его рода. Её рода.
– Я… – выдохнул он вместе с кровью, закашлялся. – Я не хотел! Я хотел бы сохранить её для тебя… если бы я мог!..
И словно нож воткнулся уже в сердце молодого.
А старик, закашлявшись снова, упал на живот. По самую рукоять вонзился в тело его кинжал. И наконец-то Старый шаман сумел забыть всё.
В свой час цветы расцветают –
От нас не зависит это.
В свой час цветы отцветают,
Сколько б ни сетовал ты…
Где он, о ком я тоскую
С рассвета и до рассвета,
Когда цветы расцветают
И отцветают цветы?
Сюэ Тао
***
– В оформлении обложки использована фотография автора Alyn «Китай-Древность-Девочки» с https://pixabay.com/ru/
– В оформлении обложки использована фотография автора btosold «Китай-Национальный-Парк-Чжанцзяцзе» с https://pixabay.com/ru/
– В оформлении обложки использованы фотографии с https://pixabay.com/ru/ по лицензии ССО.
