bannerbannerbanner
полная версияПервая улыбка Мадонны

Елена Юрьевна Свительская
Первая улыбка Мадонны

Полная версия

   Сердце испуганно замерло. На целую вечность. Я уже испугался, что больше никогда не почувствую его бодрого или вялого трепыхания в моей груди, однако же оно наконец оправилось и взволнованно затюкало. Я, конечно, человек, но не настолько, чтобы носить серебреный крест…

   Софья к моему возвращению вполне оправилась. И за ужином объедалась за двоих.

– Похоже, вас в скором времени ожидает пополнение семейства, – многозначительно ухмыльнулся хозяин дома, – Я с радостью стану его крёстным отцом, Кирилл Николаевич.

   И с превеликим удовольствием представишь меня публике, а себя – как обнаружившего такой клад. Я тебя насквозь вижу, Пётр Семёныч. И как только заработаю достаточно денег, чтобы мог купить или хотя бы снять скромную, но чистую квартиру, так тотчас же покину сей гостеприимный дом.

   Жена с восторгом приняла подарок, когда мы оказались в спальне наедине. Найдя крест, удивлённо вытаращилась на меня:

– А тебе не больно было его нести, Кирилл?

   Покачал головой. И прибавил:

– Только немного неприятно. А ты его будешь носить, не снимая, особенно, по ночам. И сверху ночной рубашки.

– А как же… А ты…

Ухмыльнулся:

– Ты для начала подрасти, милая моя. А первую брачную ночь я тебе потом устрою. Самую замечательную.

   Она очень мило зарделась и опустила взгляд.

   Этой ночью я как обычно устроился в засаде на крыше неподалёку, слившись с тенью трубы от дымохода. И спустя час-два, как ночь королевой вплыла в свои владения, заметил над городом семь увеличивающихся тёмных силуэтов, бесшумно пробирающихся сквозь родной им мрак. Напрягся, сжимая в руках кинжал, купленный у какого-то сомнительного типа. Почуют или нет?

   Мой прошлый отец приземлился на крыше за мной неожиданно. Я развернулся, блеснул в лунном свете остро заточенный кинжал.

   Тарас многозначительно указал сверкнувшими глазами вверх. Мол, поднимемся повыше и поговорим. Людям не полагается слышать наш разговор. Семь вампиров, отвлёкшие меня, приблизились, замерли в небе над нами. Вздохнув, оттолкнулся от крыши и быстро поднялся вверх, завис напротив бывшего дяди, деда, сестры и четырёх братьев. Тарас поднялся медленнее, обдумывая, с каких слов начать. Тут я обратил внимание, что их крылья чёрно-серые, а мои – полупрозрачные, выцветшие.

– Что с тобой случилось, Кирилл? – дружелюбно начал мой недавний дед.

   Он почти оправился после недавней битвы. Да и на прочих почти не осталось ран. Наверняка, несколько человек нашли мёртвыми в каких-то канавах или тёмных закоулках. Конечно, трупы с распоротыми шеями вызовут много интереса, испуга и сплетен у людей, но наших сильно потрепали в той драке, а серьёзно раненным вампиром трудно оторваться от жертвы.

   Прежде думал об этом спокойно, но сегодня с трудом сдержался от брезгливой гримасы. Кто же я теперь? Кто я?!

– Ты какой-то странный стал, Киря, – насмешливо заметил вампир, возродивший меня после смерти, – Сидишь голодный, вымазанный не то сажей, не то краской, на крыше, прячешься за трубой. И домой не возвращаешься.

   Я молчал, не зная, что ответить.

– Что с тобой случилось? – спросил Тарас уже требовательно.

   Вздохнув, объяснил:

– Мне надоело такое существование.

– И? – вампир нахмурился.

– И я добровольно дождался встречи с разящей зарёй.

   Они потрясённо замерли. Прежде и я так бы пялился на вампира, который оказался единственным за все тысячелетия существования детей ночи, кто сумел выжить от соприкосновения с солнечными лучами.

– Значит, Свет не тронул тебя… – задумчиво произнёс предводитель клана и облизнул губы.

– Свет долго терзал меня, – исправил я, сжимая рукоять ещё крепче.

– Интересно, какой теперь вкус у твоей крови? – мечтательно добавил старый вампир.

– Или это у той сопли такая необыкновенная кровь, что вкусив её, ты сумел пережить начало дня? – продолжил Тарас.

– Может быть, тут дело не только в крови этой девчонки? – Эдвард паскудно ухмыльнулся, – Я люблю пышных и здоровых молодых женщин, но сейчас мне захотелось попробовать эту тощую уродливую девчонку.

– Судя потому, что ты застрял в этом городе, она где-то здесь, – мрачно предположил глава, Василис, – И ты окончательно потерял из-за неё голову.

   Предводитель клана рванулся на меня без предупреждения. Едва успел уйти от его кинжала, затем с трудом сумел увернуться от его клыков. Если они найдут Софью…

   С отчаянным рыком бросился на него, разрезал рубашку у него на груди. Мы долго метались в воздухе, слетаясь и разлетаясь, кружа друг против друга. Все остальные вампиры молча наблюдали за нами, не спеша доставать оружие.

   На тренировках Василис всегда побеждал меня, как, впрочем, почти все из нашего клана. Что поделать топиться в книгах я любил больше, чем драться. Но сегодня я извернулся и распорол его плоть, там, где когда-то билось его сердце. Может и до этого давно замолчавшего источника жизни дотянулся. Вампир с шипением отпрянул. Рана на его груди зарастала у меня на глазах. Значит, они хорошо поели до встречи со мной…

– А ты… стал сильнее, Кирилл… – задумчиво заметил предводитель клана.

– Если б ты с таким рвением сражался за нашу честь и территории! – проворчал Тарас.

– Он не будет сражаться за нас, пока жива девчонка, – вампирша мрачно сузила глаза.

– Значит, эта малявка скоро умрёт, – усмехнулся Эдвард.

   Яростно зарычав, бросился на него. Обычно сильный и ловкий, он вдруг стал каким-то вялым и медлительным, потому вскоре рухнул на мостовую с распоротой спиной и разрезанным крылом. Тарас бросился ему на помощь, я, не оглядываясь на него, напал на Василиса. Если убью их всех, тогда моей любимой никто не будет угрожать!

   Зажатая в угол крыса способна больно укусить. Так же и недавние мои родственники, сообразив, что я желаю растерзать их, стали драться отчаянно и в полную силу. Время исчезло, сумрак ночи размазался между тёмно-серыми силуэтами, светлыми клинками, лужей луны и глазами, злобно горящими алым огнём…

   Один упал, истекая кровью, второй… Скользнуло чьё-то лезвие по моему плечу… Рука, сжимающая кинжал, вдруг потяжелела и стала медленно терять свою силу и гибкость… Они навалились на меня разом, и теперь в их глазах читалось только одно желание: растерзать меня на мелкие кусочки, так как я теперь перестал подчиняться им…

   Неожиданно они все зашипели, отпрянули. Сестра, чьё голубое платье, порезанное на плечах, стало почти целиком красным, даже выронила своё оружие. Они растерянно, с мукой посмотрели вниз. Я проследил за их взглядами с любопытством: мне досаждало только одно неприятное ощущение, в разрезанном правом плече, до которого аж трое уже успели дотянуться.

   Анастасий стоял на улице, мрачно вглядываясь в темные тени на ночном небе. В левой руке его ослепительно сиял серебряный крест – он сам не замечал этого Света, но вампиры его видели, им от соприкосновения с лучами, вырывающимися из дневного металла, становилось дурно. Более того, молодой священник читал молитву. Я не чувствовал ничего, но вампиры слабели от слов, переплетённых со Светом…

   Тарас, воспользовавшись тем, что я изучаю помешавшего драке человека, вынырнул около меня, скользнул по моей груди лезвием. Едва сумел отпрянуть, налетел крылом на зашедшего за спину Василиса, тот полоснул меня по крыльям своим оружием… С воплем упал вниз, прямиком на Анастасия… Если бы не мои крылья, немного замедлившие падение, противный человек бы не встал. А так он со стоном столкнул меня и ткнул мне в глаз крестом. Будь эта штуковина острой, то я остался бы без глаза…

   Рванулся в сторону от него. Вампиры, более-менее способные драться, кружили над нами. Их осталось четверо. Тяжело раненные предусмотрительно скрылись…

   Анастасий громко и яростно затараторил молитву. Дети тьмы замерли, не решаясь приблизиться к нему. Сбились в стайку, зашептались. Если я буду рядом с ним, то им будет трудно меня достать. А этот парень, узревший прекрасную возможность совершить подвиг, непременно будет путаться у них под ногами. И пока они его не прикончат, не смогут всерьёз взяться за меня. К тому же, почти все вампиры уже ранены и с каждым мгновением всё больше теряют крови… О, если б я мог продержаться до зари!

   Примерно с час они пытались зарезать меня и моего незваного помощника. Анастасий читал молитвы и пел гимны, не чувствуя усталости, решительно размахивал крестом на шнурке. Наконец вампирша сообразила пролететь прямо перед ним – и перерезала шнурок от его оружия. Крест отлетел, зацепив её. Она истошно закричала, закрывая рукой обожжённое плечо. А человек остался безоружным. Сверкнуло занесённое лезвие Тараса… Я каким-то чудом извернулся, проскользнув между ногами Василиса, закрыл безоружного парня собой, выбил оружие у напавшего на него вампира, оттолкнул того.

– От нечисти помощь не приму! – проорал Анастасий, отталкивая меня ногой в сторону.

– Дурак! Они тебя без креста на мелкие стружки разрежут! – прошипел я.

   Он побледнел, рванулся к единственному своему оружию…

   И напоролся бы на лезвие, если бы не замер Тарас, если бы не застыли вернувшиеся вампиры, успевшие напиться чьей-то крови и почти полностью восстановившиеся от ранений.

   Приближалась разящая заря…

   С досадой сплюнув – плевок Эдварда достал до моего затылка – вампиры бросились прочь, искать убежище. Остались я и встрепанный, вспотевший человек, которому ещё не расхотелось совершать подвиги.

– Сгинь, нечистая сила! – проорал Анастасий, целясь мне в глаз кулаком, в котором зажал подобранный крест.

   Я устал, ослабел от потери крови, потому не сумел увернуться как надо – и получил кулаком по лбу. Воинственный парень не растерялся, разжал руку, вдавив мне в голову свой крест. Он-то думал, что я взвою от боли и сгорю заживо, но я растерянно замер. Лицо его настолько перекосило от досады, что у меня вырвался нервный смешок. Правда, быстро опомнился, улизнул за соседний дом. Оттолкнулся от мощёной мостовой, взлетел на крышу. С крыши глянул вниз – мой противник, хромая, ковылял туда, где я скрылся. Вот-вот рассветёт…

 

   Бесшумно слетел вниз с другой стороны. Раненное крыло, вроде бы начавшее зарастать, хотя я не пил ни капли чужой крови, не выдержало. С тихим стоном шлёпнулся об мостовую, лицом вниз. С трудом успел подняться, забраться в дом Петра Семёныча, прежде чем мой враг прибежал на шум.

   Софья, увидев меня в разорванной одежде, да ещё и перемазанного кровью, испуганно ахнула. Метнулся к окну, осторожно выглянул из-за занавески. Вроде бы этого отчаянного парня поблизости не было. Устало сполз на пол… Тихо попросил жену принести воду. Когда она вернулась, с трудом удерживая в дрожащих руках большой таз, первым делом заставил её оттереть кровь с пола… сначала вне комнаты, а потом уже – тут…

   Я думал, она рухнет в обморок, увидев меня или устроит истерику, но девчонка молча послушалась и успела вытереть всю кровь, прежде чем проснулся редактор, старуха-кухарка и ленивая молодая служанка.

   До обеда просидел в комнате. Софья принесла мне завтрак, затем на плату за мой вчерашний рассказ купила мне новую одежду. За обедом хозяин дома недоумённо разглядывал мой лоб, на котором проступил синяк. К счастью, прочие мои ранения были скрыты под одеждой.

   Чтобы он не строил догадок, соврал:

– Ночью увлёкся и свалился на пол… Знаете ли, хочется детишек побольше, так что я усердно тренируюсь…

   Он не то хмыкнул, не то хрюкнул от радости: в копилке его дотошности звякнула о дно новая моя тайна, причём, весьма пикантного свойства, то есть, самое чистое золото. Конечно, её приличной публике не покажешь, ну, так, наедине, шепнуть кому-то на ухо… А уж его знакомые поспешат передать новый бородатый анекдот всем своим…

– Что слышно в городе? – осведомился я.

   Пётр Семёныч горестно вздохнул, оживился ещё больше и поделился новостями:

– Этой ночью троих человек убили. Зверски… Горло распороли… Какому-то молодому парню грабительской внешности, семидесятилетней старухе-нищенке и… – он смущённо покосился на мою жену, – И девице сомнительного поведения. И сбросили убитых в реку.

   Раненные вампиры не церемонились и так спешили восстановить силы, чтобы вернуться в бой, что схватили первых попавшихся бедолаг, вышедших на улицу. Следующей ночью они, того и гляди, заранее кого-нибудь поймают, свяжут и оставят в каком-то закоулке, чтоб вернуться и выпить их кровь до дна. Дети ли это будут или старики – им будет всё равно. Впрочем, нет, им захочется поймать молодых…

   По моей спине скатилась капля пота. Вампиры так просто меня в покое не оставят. Но их мало. Если я смогу расправится с ними со всеми… Но вампиры наверняка понимают, что я и сам от них не отстану. Я не только стал сильнее, пережив зарю, но ещё защищаю то, что мне дорого. Может быть, они захотят увеличить число бойцов. И в ближайшие ночи появится много новоявленных вампиров. Впрочем, тех ещё убедить надо, чтоб согласились уйти в объятия ночи, а это иногда требует много времени. Ещё и драться надо их научить, если при жизни в объятьях солнца они зарабатывали мирным трудом. Если, разумеется, вампиры не нахватают головорезов… Правда, новым кровопийцам всё равно надо будет потренироваться – в воздухе, крылатым, с непривычки драться очень трудно. То есть, у меня ещё есть время. Но я очень опасен… Скорее всего, они не только займутся увеличением клана, но ещё и позовут другие…

   Хозяин с наслаждением отодрал жаренное куриное мясо от кости, затем сунул в рот большой зубчик чеснока. Ох, чеснок! И как же я эту дрянь не заметил, когда вошёл в столовую?! А, точно, он уже не так на меня действует…

   Робко протянул руку к проклятому растению.

– Кушайте, кушайте, Кирилл Николаевич, – любезно заворковал редактор, мрачно сверкнув глазами на Софью, которая уже съела две тарелки первого и ела третью второго, – Запах ядрёный, а вкус очень даже ничего…

   Глубоко вздохнув, осторожно коснулся кончиками пальцев мерзкого растения. И ничего со мной не случилось. А если?..

   Сжал маленький зубчик в руке. Тот не обжёг мою кожу. Притянул к себе, осторожно вдохнул запах. Ничего со мной не случилось. Робко откусил чуть-чуть. Жжётся, пакость! Торопливо набрал в рот воды. Стало легче. Надо же, мне от него не дурнеет… О, я нашёл ещё одно оружие! Кстати, надо бы ещё разыскать молодую осинку…

   Написал ещё с десяток рассказов, получил от просиявшего редактора плату и отправился на рынок. Там купил большую корзину, потом чеснока, чтоб с горкой. Затем заглянул в питейную, выпил стакан вина, для достоверности. После купил пару круглых хлебов и нанял двух оборванцев. Первых, которые мне подвернулись.

   Дотемна я и босоногие мальчишки шатались по городу, лущили чеснок, тщательно разжёвывали зубчики и выплёвывали получившуюся кашицу по всем тёмным углам. Когда становилось совсем невмоготу, мы отщипывали по куску хлеба и торопливо его ели. Как-то раз наткнулись на городового. Тот вначале ошалел, увидев такого великовозрастного хулигана, как я, да ещё и не смущавшегося света дня, но, получив несколько монет, тихо удалился в ближайшую питейную.

   Примерно за час до заката за сим непотребством нас застукал Анастасий, злой, не выспавшийся, разъедаемый болью от многочисленных ушибов – хорошо я на него ночью приземлился – и страстно желавший наставить хотя бы одного грешника на путь истинный. Люди, завидев его в таком дурном настроении, забывали о вежливости и сбегали, даже не выслушав. Мальчишки не хотели упускать возможность подзаработать за ерунду, потому доблестно терпели все его разговоры об Аде. А рассказывал он умело, ярко. Пару раз даже я поёжился, такие пытки он нам описал.

  На закате с трудом сбежал от него. Расплатился с мальчишками – и ушёл, не дослушав.

– А-а, грешить побежал, никчёмный ты человек! – провопил он мне вслед.

   И откуда только берутся такие зануды?!

   Проворчал, быстро уходя:

– У меня, между прочим, законный брак!

   Он завопил:

– Все люди грешники и обязаны покаяться!

   А сам он, по-видимому, ни в чём не раскаивается. Наверное, считает себя святым…

   Этой ночью вампиры не появились. Ждал их до рассвета, отчего измучился ещё больше, чем от сражения с ними. В город они не сунутся, пока не сгниёт или не высохнет чеснок, но у них ещё шесть деревень… К тому же, другие кланы могут встать на их сторону, чтобы уничтожить меня и Софью, из-за которой я изменился.

Рейтинг@Mail.ru