Елена Юрьевна Демченко
Охотник
– Этого мало! – Макс чувствовал, что времени у них всех осталось немного, но решил не сдаваться до последнего.
– Обещаю содействие!!… Да быстрее же! – Старший рухнул на колени, уже не заботясь о сохранении достойного облика.
– Руку!! Руку пусть пожмёт!! – Иннокентий вывалился из двери избушки с перекошенным от боли лицом.
– А пожмём-ка руки и вправду. Чтоб, значит, без обид, – Максим протянул обе руки в наручниках поверженному противнику. Мокрые дрожащие пальцы того вцепились на секунду в ладонь. Несильно ударило током.
Потом Макс нашарил в снегу свой лоскут и, как мог, скованными руками намотал его на пояс.
Реальность облегчённо вздохнула.
Кряхтя и охая, все поднимались с земли, приходили в себя. Иннокентий сидел на ступеньках, запрокинув голову и прижимая к кровоточащему носу платок с завёрнутым кусочком снега.
Пошатываясь, старший «уполномоченный» воздел себя на ноги. Вид он имел бледный, спеси значительно поубавилось. Глянул в упор на Максима.
– Вам повезло, – кивнул в сторону Иннокентия. – Своевременный совет порой стоит жизни… Крупно повезло, – повторил он, растирая руки. – Нам всем. Как, кстати, вам это удаётся – нейтрализовать дисбаланс?
– Наверное, это смешно, но вы – не первый, кто меня недооценивает.
– Ладно, неважно. По заключению договора я даю вам сутки, начиная с этого часа. В любом случае у вас нет больше времени: пространство прогнётся. Вы должны найти свою книгу. Это всё, что я могу для вас сделать.
– Не всё, – возразил Макс. – Браслеты ещё можете снять!
– Да где ж это видано, чтоб вот так вот обращались с тобой, аки с псом безродным! И пёс-то уважения заслуживает, а тут люди…!
– Ага! Особенно ты. Человек тож! – проворчал Никодим в ответ на бурные сетования Осиныча по поводу произвола Службы Безопасности. – Сядь, старый пень! Давай лучше думать, чем горю помочь. А сокрушаться потом будем, коли кураж не пройдёт.
– Эх! – Осиныч покорно сел на то самое место, где ещё полчаса назад пребывал в унизительно беспомощном состоянии.
– Наше счастье, что они оперативников прислали, мелкую сошку. Был бы с ними Магистр, мы бы и пикнуть не успели!
– Так говоришь, Муромец кашу заварил?
– Заварил как раз не он, а клиент, возжелавший невесть чего, – Иннокентий потирал запястья, словно ещё чувствовал на них оковы.
– Отчего же «невесть» – то? – отозвался Никодим. – Очень даже «весть». Для чего Книга судеб понадобиться может? Не на гнёт же для квашни! Прочесть что-то! Или изменить.
– Нельзя, – покачал головой Осиныч.
– Нельзя, – кивнул домовой. – В нашей нельзя. А ежели, чью чужую сюда доставить, то можно. Она ж чистой станет! Судьба ведь своя мало кого устраивает, а тут такая возможность! Пиши, хоть анекдот, хоть новую историю с собой, любимым на мировом троне.
– И что? Сбудется?! – не поверил Макс.
– Очень мало вероятно, – откликнулся Иннокентий. – Чем сложнее желание, тем больше граничных условий требуется описать… Нет, это нереально. Я уже думал.
– Это ты знаешь, что нереально, а клиент может и не знать! Да наверняка не знает! А Магистр не обязан объяснять. Он обязан выполнить! – пробасил Никодим.
–То-то Муромец такой смурной был, как в воду опущенный. Переживал за какие-то порушенные жизни, – леший запустил пятерню в бороду и нахмурился, – Я-то думал, он так, в общих словах, в теории, а он, стало быть, про себя говорил.
– Вы его так защищаете!..
– Да виноват, – махнул рукой Осиныч, – кто ж спорит? Только шишки на него одного тож нельзя валить. Сложно у них там всё устроено. Кеша, вот, не выдержал в своё время, сбежал.
– Что делать будем, мужики? Времени у нас до утра только.
– Во-первых, Илью вызвать. Осиныч, он не говорил, куда собирается?
Леший молча развёл руками.
– Ладно, это я беру на себя. У нас Договор, пусть попробуют помешать!
Макс глянул в сторону поленицы, где аккуратные берёзовые чурки соседствовали с вязанкой толстых длинных прутьев.
– Нет ли у тебя, друг дед-леший, волшебной палочки, которая дорогу укажет?
– Знать бы куда направить, а палочку смастерить недолго.
– А ведь это мысль! Точно надо попробовать Ключ!
– Нет Книги в лесу, Кощеюшка! Уж я-то почуял бы!
– Не ты должен её почуять, а Максим.
Леший с сомнением покачал головой, но палку из поленницы вытащил, протянул Максу.
– Держи. Дорога в твоих руках. Куда направишь, туда и выведет. То ли к злату, то ли к булату, то ли к счастью, то ли к ненастью…
Палка вдруг ощутимо потяжелела.
Они вышли из избушки в густеющий в сумерках лес.
Волховское зелье сослужило добрую службу: Макс и раньше на глаза не жаловался, но никогда так отчётливо не видел в темноте. Он крепко сжал в руке Ключ, постарался, как можно ярче представить Скрижаль, потянулся к Ней, позвал и резко воткнул Ключ в снег. Искрящаяся вуаль взметнулась в небо, осыпалась холодной пылью, а от Ключа уже неслась куда-то в чащу мерцающая дорожка.
– У нас всё получится. Обязательно!
Макс кивнул, пожал Иннокентию руку и отправился в ночь.
* * *
Последние два дня Демьянов работал дома, в своём кабинете. Он чувствовал себя уставшим, разбитым, никого не хотел видеть, но работы накопилось столько, что ни о каком отпуске или просто выходном не могло быть речи. Целая кипа договоров, перемежаемых прочими, менее значимыми по объёму, но никак не по содержанию, бумагами ждала его проверки и рецензии.
На большом стеклянном столе рядом с кипами документов, разложенных в идеальном порядке, возле монитора стояла фотография в ажурной кованой рамке, а чуть поодаль, на самом краю, лежал толстый, крупноформатный фолиант, оправленный в натуральную кожу. От Книги веяло стариной и ощутимым холодом.
Закончив печатать, Демьянов откинулся на спинку кресла и растёр уставшие ладони. Взгляд остановился на фото в металлической рамке. Синеглазая девушка улыбалась неизменно сколько уже? Полгода? Да. Шесть, шесть бесконечных месяцев – и только с фотографии. Кто сказал, что время лечит? Если и так, то относится это к другим, а что до него, Сергея Демьянова, желание вернуть всё назад нисколько не притупилось, как не притупилась тоска, не исчезли мысли, что всё могло сложиться иначе, если бы не…
Он закурил, отошёл к окну и смотрел на зимний город, простирающийся внизу. Потоки машин, люди, торопливо идущие в разных направлениях, – жизнь текла, не стихая, где-то там, в стороне, а он взирал на неё почти с высоты птичьего полёта и чувствовал себя выброшенным из основного потока. Нет, конечно, вокруг него всегда было много народа, много клиентов, нуждающихся в услугах квалифицированного юриста, но это всё не то. Никого он не интересовал, как личность, никто не интересовал его. После той девушки с фотографии…
Сергей перевёл взгляд на фолиант. До конца в его магическую силу он не верил, как не верил до конца вообще ни во что. Любой очевидный факт мог оказаться подделкой, искусной мистификацией, – с подобным он не раз сталкивался за свою практику.
Книга выглядела очень внушительно. Огромный том, покрытый рельефными узорами, подчёркнутыми налётом инея, – было в нём нечто сказочное, таинственное, неземное… Сергей провёл пальцем по холодному корешку. В сознании замелькали какие-то образы, незнакомые лица, огромные деревья, заполонившие полмира. Открыл книгу на середине, коснулся ладонью чистого желтоватого листа, прохладного, немного шершавого.
Этот парень, магистр – как его там?.. Баринов? – говорил, что от Книги зависит судьба целого мира… Хм? Пока, во всяком случае, Сергея заботит его собственная судьба, куда менее абстрактная и призрачная. Да и настолько ли всё серьёзно, если Магистрат до сих пор не запросил платы?
Зазвонил телефон. Демьянов закрыл книгу, взял трубку аппарата, стилизованного под старину. Несколько секунд молча слушав собеседника, бросил коротко:
– Ладно. Приеду.
Затем уложил в кейс бумаги, накинул пальто и, застёгиваясь на ходу, пошёл к лифту.
Дорожка не остановилась, как в прошлый раз на границе леса, а потекла слабо мерцающей струйкой через шоссе. Несколько машин тут же разорвали волшебную ленточку чёрными жирными штрихами обнажившегося асфальта, но она всё равно стремилась вперёд, через деревушки, мелкие пролески, мимо дачного посёлка, к сияющим в ночи огням города.
Макс бежал за ней, перепрыгивая препятствия, не обращая внимания ни на прохожих, ни на резко тормозящие перед ним машины. Водители ругались вслед и потрясали кулаками, но он даже не оглядывался. Договор, когда на кон, в качестве платы за неудачу поставлена Жизнь, не его, Максимово персональное бытие, а именно Жизнь в миллионах её проявлений на маленьком кусочке Вселенной, Договор с непонятными, полу мистическими, силами хранил его пока. До утра.
«Время, время, время!» – пульсом стучало в висках и гнало, гнало вперёд.
Демьянов решительно открыл толстый том на первой странице, снял с авторучки позолоченный колпачок и задумался на секунду, составляя в уме фразу.
Звук открываемой двери и шагов заставил обернуться. В комнату вошёл рослый парень. Сергей окинул его взглядом и поморщился. Хлопья снега с ботинок таяли на паркете грязными лужицами, по раскрасневшемуся лицу парня из-под слипшихся прядей волос текла струйка пота.
– Я не принимаю сегодня… Вы как вошли? Почему не разделись в прихожей?
Не отвечая и не реагируя на праведный гнев, парень подошёл к столу.
Может, в природе существовало тысячи Книг, имеющих разную форму или наоборот, похожих друг на друга, но свою Максим узнал с первого взгляда. Да, это была та самая Скрижаль, которую он видел у волхвов, та самая, в которую должно быть внесено описание его мира. Однако сейчас страницы были девственно чисты.
– Я пришёл забрать, – Макс осторожно закрыл Книгу. На густо запорошенном инеем переплёте остались следы его горячих пальцев.
– На каком основании? – сухо поинтересовался Демьянов.
– На том, что это моё.
– А вы кто вообще-то? Штатный мастер тёмных дел? Очередной джинн?
– Я – охотник, – ответил Максим. – Патрульный. И я хочу вернуться домой.
В его тёмных глазах были одновременно и усталость, и облегчение, и полная бесхитростность, и решительность.
– Да забирайте, – вдруг махнул рукой Демьянов. – Всё равно я ни во что э т а к о е не верю, ни в какие тайные силы, во всяком случае, в те, что в состоянии что-то изменить.
– Могу я спросить, что вы хотели вписать сюда?
– Какая разница? В любом случае время необратимо, а во всякую фантастику я не верю. Это, – он кивнул на фолиант, – было проявлением слабости.
Он достал портсигар.
– Курите?
Макс покачал головой.
Демьянов закурил и ещё раз оглядел гостя.
– Может, присядете? Поговорим.
– У меня нет времени. Я и так здесь задержался.
Он хотел взять со стола Скрижаль.
– Подожди.
Молодой человек, в котором Демьянов узнал Илью, подошёл к Максу.
– Клади руки сюда, да, на обложку…
Затем накрыл ладони Макса своими. Мелькнула на миг розовая вспышка. Иней на Книге растаял, от неё пахнуло теплом, и по тиснёной коже переплёта поплыли причудливые узоры таинственных рун.
– Вот и всё.
– Еле успели! – Иннокентий кивнул на часы на стене. Без нескольких минут полночь фиксировал беспристрастный электронный циферблат.
– Здравствуйте. Добрый вечер, – Кеша вежливо улыбнулся Демьянову.
– А что охранник внизу, к Новому году ушёл готовиться? Или спит?
– Заморозили, наверное, – хмыкнул Макс. Он держал обеими руками тяжёлый том и чувствовал, как со струящимся от того теплом, всё существо его наполняется спокойствием, уверенностью, что уж теперь-то всё позади, что всё будет хорошо.
Илья внимательно оглядел Макса.
– Кто экран ставил?
Иннокентий скромно потупился.
– Молодец! – Магистр дружески хлопнул его по плечу. От движения бархатно-чёрная мантия, укутывающая его плечи, на миг раздвинулась. Плеснуло ослепительно – белым светом. Все заморгали.
– Штучки эти ваши, – пробормотал недовольно Демьянов, протирая глаза.
– Ух, ты! Вот цирк! – раздался радостный голос от боковой двери. Все обернулись. Девчонка лет семнадцати босая, в шортах и майке, несмотря на довольно прохладный воздух в комнате, с восторгом оглядывала мужскую компанию. Макс поразился: Весна, вылитая Весна стояла на пороге! Только младше возрастом, да и причёска из длинных русых волос была уж очень замысловатой и экстравагантной: какие-то хвостики, многочисленные косички, свисающие ленточки… Госпожа биологиня такое вряд ли бы соорудила на своей голове.
– Эля, – строго сказал Демьянов, – ты почему не спишь?
– А! – отмахнулась девчонка, – Да брось ты, детское время!
– Кто ты, юное создание?
– Дочь, – ответила девчонка и, дерзко глянув на Демьянова, перевела взгляд на Иннокентия. Оглядела его с ног до головы. – Класс! А ты кто? Факир?
– Я.. э-э-э… нет. Я по компьютерам. Программист.
– Чё, правда?! Ты в компах разбираешься? Класс! Слушай, у меня там зависает постоянно… Не посмотришь?
– Алевтина! – повысил голос Демьянов. – Отправляйся к себе!
– Я и, правда, мог бы помочь, но сейчас, наверное, неудобно. Может…
Девчонка быстро начеркала что-то в блокноте на столе, вырвала листок, сунула его Иннокентию.
– Позвони мне. Только обязательно! На дискотеку сходим, технику мою починим…
Махнула рукой.
– Всем пока! – и упорхнула из комнаты.
– Нам тоже пора.
– Эй! – окликнул Магистра Демьянов. – А как же моя душа? Разве вы приходили не за ней? Так забирайте!
Илья остановился. Оглянулся.
– Скажите, Сергей, неужели вам и, правда, не ради кого жить?
* * *
Макс возвращался домой. Ветка, огромная, широкая, как площадь, чуть поскрипывала под ногами, но скорее это была лишь иллюзия, ибо Деревья прочнее камня, прочнее любого вещества в природе и физически не могут скрипеть под ничтожного весом человека.
В щелях коры, в нанесённой ветром почве росли тонкие берёзки и тихо шелестели нежной молодой листвой. Начало лета, начало новых надежд, новых проблем, новых мыслей, нового осознания себя в мире и мира вокруг себя. Для всех, наверное, не только для него, Максима, ибо возрождённый мир всё-таки чуточку стал другим. Хотя внешне всё такое же, как было, но нет тягостного ощущения безнадёжности. Или так только кажется? Кажется, потому, что сам Макс видит теперь всё в ином свете, с позиции не врага, а союзника, готового понять и принять изменения в жизни, диктуемые другой стороной? В любом случае он постарается донести свою точку зрения и до тех, кто согласится слушать. А они есть, не могут не быть!.. Значит, надо рассказать обо всём.
Конечно, не поверят. Сначала не поверят. Но ведь ему помогут! И люди, ушедшие жить вверх, строящие быт совсем по другим принципам, главный из которых – не борьба, а взаимодействие и понимание. И Весна, которая пока что осталась у волхвов. А может, и его новые друзья из параллельной вселенной? Хотя нет. Сами должны справиться, без подсказки извне.
Вот в гости наведаться – это другое дело. Если получится. Впрочем, Магистр сказал, что инверсионный след будет существовать ещё долгие месяцы, так что получится. Всё получится. Теперь – всё.
– Ну, будь здрав, Максим Селиванов. Может, свидимся ещё? – Осиныч вздохнул, крякнул, а потом протянул ему берестяной туесок с плотно пригнанной крышкой. – Держи. Медок на дорожку и орехи.
– Дорожка-то полсекунды займёт, – хмыкнул Никодим, который стоял тут же, на полянке перед избушкой, и зябко кутался в овчинный тулупчик.
– Ну, уж! – возразил леший. – Ему домой ещё идти сколько!
Иннокентий обнял его.
– Привет принцессе, – шепнул ему на ухо Макс. Кеша грустно улыбнулся.
Илья некоторое время молча смотрел на него, потом сказал:
– Прости меня.
Макс кивнул серьёзно, и руку, протянутую всё-таки пожал. Рука была тёплая, человеческая, током от неё не ударило, пожатие – крепкое по-мужски и дружественное. И даже вспыхнувшая изнанка мантии не показалась уже столь ослепительной в свете солнечного утра – кануна нового года и новой жизни.
Сбоку мелькнула тень, и Макс рефлекторно перехватил винтовку. Потом подумал и вновь повесил её на плечо.
Из переплетения ветвей выплыл сумеречник, сжался в комок, готовый пыхнуть в лицо облачком жгучего тумана. Человек, однако, агрессивных действий не предпринимал, и сумеречник подплыл поближе. Где глаза у сгустка дыма? Но Макс чувствовал, что за ним наблюдают, рассматривают. Он осторожно протянул руку. Облачко шарахнулось, было, в сторону, но затем вернулось, остановилось на безопасном расстоянии. Тонкое щупальце, похожее на пальчик, осторожно вытянулось в направлении руки, коснулось её, невесомо мягкое и пушистое на ощупь. И через мгновение сумеречник унёсся в чащу. В его треске и пощёлкивании слышалось что-то довольное и даже разухабистое и весёлое.
Макс улыбнулся.
