Елена Юрьевна Демченко
Охотник
– Не стоит беспокоиться, – хмыкнул Максим. – Хотя это так трогательно с вашей стороны по отношению к нам, не обожествляющим матушку-природу и не пришедшим к лозунгу «все – назад, на деревья!», как к жизненному кредо.
– Каждый сам выбирает путь, – вздохнул волхв. – Но ещё не случалось, например, чтобы из Посада кто-то ушёл вниз.
– Это в каком же смысле «вниз»?
– Во всех, – волхв то ли не заметил иронию, то ли сделал вид. – К нам приходят, остаются, живут. Вернуться пока никто не захотел. Мы – не секта, как вы думаете, никого не принуждаем ни к чему, не навязываем никакой веры. Каждый волен поступать сообразно своим принципам. Конечно, они не должны противоречить некоторым неписаным правилам, но таковых немного, и они не идут вразрез с общечеловеческой моралью и этикой. Так что никто не выказывает протеста. Мы живём в гармонии со всем, что нас окружает.
– Это достижимо, стало быть, только на высоте, как я понял? Земля, выходит, не пригодна для проявления высоких духовных качеств. А вот на дерево влезешь, и тут же проникаешься!
– Деревья – не зло, не наказание, а напротив, великий дар! Вам станет ясно позже, почему. Пока могу лишь сказать, что они устраняют ошибки человека в мире…
– И человека, как самую большую из ошибок, – пробурчал Максим.
– Это кто для себя как решит, какую дорогу изберёт.
Путь пролегал с одной ветки на другую, с уровня на уровень, соединённые подвесными мостами, деревянными лестницами, украшенными причудливой резьбой.
Потом стали попадаться дома. Аккуратные избушки, чистенькие, даже какие-то сказочные, окружали садики, утопающие в цветах. Деревья, обычные, не исполинские, яблони и вишни, сгибались под тяжестью спелых плодов.
Разум отказывался верить тому, что видели глаза.
Максим наклонился и зачерпнул в горсть того, в чём росли растения на Деревьях. (Как они вообще ухитрялись расти на поверхности, твёрже камня и плотнее свинца?!) Рыхлая чёрная субстанция напоминала, скорее, опилки, чем настоящую землю, однако, деревья чувствовали себя в ней прекрасно. Но откуда же она тут взялась в нужном количестве?
Весна тоже то и дело что-то щупала, рассматривала, собирала образцы в маленькие прозрачные коробочки.
В одном палисаднике работала молодая женщина, за её юбку цеплялся маленький ребёнок. Заметив процессию, она выпрямилась и поклонилась. Волхв ответил ей приветственным жестом с достоинством римского патриция.
Потом дома стали встречаться всё чаще. Они становились крупнее, выше, наряднее, собирались в улицы. И людей становилось больше. Все улыбались и приветливо махали руками. Их лица, открытые, искренние светились добротой и так не были похожи на озабоченные физиономии жителей Города с навечно застывшей усталостью в глазах.
Одеты были просто, но нарядно: сарафаны и рубахи вышиты затейливым орнаментом, украшены бисером. Среди пёстрой, праздничной толпы Максим почувствовал себя несколько неуютно в запылённой куртке и пропитавшейся потом футболке.
На пороге высокого, словно бы вышедшего из сказки терема, их встретил высокий старик в белых одеждах волхва. На верхушке посоха сиял и переливался глубокой синевой драгоценный камень.
Приглядевшись, Максим решил, что волхва старит белая борода, длинные до плеч светлые волосы, но глаза у него вполне молодые, да и кожа, хоть и сухая, и крепкая, но без морщин, чистая, румяная.
Волхв повел носом, принюхиваясь, поморщился, но всё же приветственно кивнул. Слегка.
– Ты свободен, Славоград. А вы, гой еси, добры странники, пожалуйте в терем. Пресветлая княгиня видеть желает, – и добавил, глядя на Максима, – тебя одного.
Макс сузил глаза.
– Подруга твоя тем временем отдохнёт, потрапезничает.
– Если вы причините ей вред…
Волхв удивлённо вскинул брови.
– Мы никому не причиняем вреда. Основа нашей жизни – мир и гармония.
– Не бойтесь за меня, Максим, – улыбнулась Весна. – Я тронута вашей заботой, но…
– Я не за вас боюсь, – хмыкнул Макс. – Этим типам не поздоровится, если вы приведёте в действие арсенал своих штучек!
– И всё-таки, спасибо.
– Да, пожалуйста.
В сопровождении волхва, который держался чуть поодаль и старался не поворачиваться в его сторону, Максим поднялся по широкой лестнице на крыльцо к парадному входу. Прежде, чем войти, провёл рукой по бревенчатой стене, сияющей светлым янтарём. Это действительно было дерево, настоящее, живое. Его энергия теплом разлилась по ладони.
Терем не просто был светлым, он прямо-таки сиял, словно светились стены, потолки, даже пол, но не резко и обжигающе, а мягко, лаская.
Стерильная чистота снова навела Макса на грустные размышления, но он тут же оборвал себя. В гости не напрашивался, а коли уж зазвали, да чуть ли не силой, пусть ценят таким, каков есть.
Пока они шли, волхв учил его правилам поведения в хоромах.
– Волхвам положено кланяться. Перед княгиней – опускаться на колено и ждать пока не разрешит встать…
Аудиенц-зал располагался на втором этаже дворца-терема. Когда они вошли, княгиня стояла у окна, прикрытого тонкой решёткой, скорее декоративного назначения, столь хрупкой казалась.
– Позволь, Пресветлая, предстать пред твои очи! – громко произнёс волхв и подтолкнул сзади Макса, делая грозное лицо. – Ну?!…
Макс пожал плечами и остался стоять. Высокая женщина с царственной гордой осанкой обернулась. Она была красива той красотой, что не ослепляет с первого взгляда, но являет миру ум, доброту, свет души. Тонкие правильные черты лица, гладкая кожа цвета персика, – возраст, однако было определить трудно. Ей могло оказаться и тридцать, и пятьдесят лет, ибо во внимательных, понимающих и в то же время строгих глазах светилась совсем не юношеская мудрость, опыт и затаённая боль.
Одета была в расшитое, как и у других женщин поселения, длинное платье. Волосы скрывал белый тонкий шарф, поверх него – шапочка, отороченная тёмным мехом и украшенная жемчугом.
В целом Максу княгиня понравилась, чего не мог сказать о своём провожатом.
– Здравствуй, – сказала княгиня и улыбнулась.
– Э- э -э… здрассте.
– Хотела взглянуть на тебя перед отъездом.
Она провела ладонью по его щеке.
– Молодой совсем. Я думала ты будешь постарше. Но у тебя мужественное и благородное лицо, это о многом говорит.
– Спасибо, только…
– Я верю в тебя. Мы все верим, – и снова непонятная боль мелькнула в карих глазах. – И желаем тебе удачи.
Княгиня подошла к длинному массивному столу, за которым свободно разместились бы человек пятьдесят пирующих. Время пира видно не пришло, и на столе стоял только один кувшин из черненого серебра и кубок, украшенный чеканкой. Острый сладкий запах разлился по залу, когда полилась медовая струя из кувшина. Женщина протянула кубок Максу.
– Испей из рук моих. Не бойся. Это эликсир жизни.
Максим взял кубок, посмотрел внимательно на княгиню, потом на волхва, стоящего чуть поодаль. И выпил. Залпом, потому что в горле давно пересохло от жажды.
Ничего страшного не произошло. Отметил про себя, что раз не упал замертво в первую же секунду, значит, не яд. Да и зачем кому-то его травить? Бред какой-то. Паранойя. Стареете что ли, Максим Даниилович?
– Может, свидимся ещё, дай-то Бог, – Княгиня снова провела рукой по его щеке. – Ярогор расскажет тебе всё, что нужно. – Пока же прощай.
С этими словами она вышла.
Волхв низко поклонился и снова украдкой зыркнул на Максима.
– Воистину неисповедимы пути богов! Когда грязному невеже достаётся выбор в великой миссии спасения мира, это навевает на грустные мысли о судьбе пресловутого мира! – пробурчал он, когда за княгиней закрылась дверь.
– Мне тоже, пожалуй, пора. У вас хорошо, но… Ух, ты! – Макс сделал, было, шаг и едва не упал, так закружилась голова. Успел схватиться за дверной косяк. Волхв крепко взял его под руку.
– Я провожу тебя.
– Куда ещё?
– В твои покои. Отдохнёшь, придёшь в себя.
Максим старался совладать с нарастающим гулом в ушах. Перед глазами всё медленно вращалось и струилось, словно смотрел сквозь стекло, по которому текла вода. В теле полыхал огонь. Издалека доносилось бормотание Ярогора.
– Чести его удостоили царской!.. Своими руками поднесла!.. А кого милостью одарила? Дикаря?! И за что?
– Вы чего-то в питьё добавили? Отравы какой-нибудь? – вместо грозного тона получился шёпот. Ну да ладно, хоть так, а то и вовсе могли голоса лишить. Брёл бы, как покорный бычок на заклание.
– Ну, разве не дикарь? – сокрушался волхв. – Надо же подумать такое?! Отравы! Тебя, сударь мой, удостоили великой милости отведать эликсир жизни! Дабы сил прибавилось, хвори отступили! А он – "отрава"! Да такой "отравы" не каждый герой удостаивается, ибо цена оной выше злата, и мало её у нас!
Он толкнул дверь в маленькую комнату, похожую, скорее, на монашескую келью простотой обстановки. Окно, забранное фигурной решёткой, низкая кровать, – больше ничего Максим не успел разглядеть. Лишь только голова коснулась подушки, сознание исчезло в чёрном забытьи без снов.
Волхв постоял немного рядом, вздохнул.
– Спаситель, тоже мне! Ну, почивай пока.
Максим проснулся от чьего-то хихиканья и возни. Открыл глаза, сел, вспоминая, где он и как сюда попал. Прислушался к себе. Никаких неприятных вчерашних ощущений не было. Чувствовал он себя отлично, мышцы наполняла сила, взгляд стал зорче.
В комнате, где он ночевал, стояла огромная бадья. Две девушки наполняли её горячей водой, таская деревянные вёдра. Пар поднимался к потолку и собирался там прозрачными облаками.
Девушки поглядывали в сторону Максима и посмеивались.
Макс сообразил вдруг, что на нём нет никакой одежды и завернулся в простыню, под которой спал.
Одна из девиц поклонилась, жестом приглашая его к купанию.
– Прошу, сударь! – и стала намыливать некий лохматый пучок – мочалку, должно быть. Вторая стояла наготове с огромным полотенцем.
– Вы меня мыть собираетесь?!
Придерживая простыню, Макс слез с кровати.
– Идите, я сам всё сделаю.
– Никак не велено, – девица потупила глаза, пряча улыбку.
– Я сказал – сам!
В другое время и при других обстоятельствах он вовсе не был бы против, чтобы юная особа, а ещё лучше две сразу, поухаживали за ним, но сейчас ситуацией он не владел, многое было непонятно, а отдаваться на волю течения не любил и не хотел.
Закрыв глаза, Макс нежился в горячей воде. Когда он мог позволить себе такое удовольствие? Давно. Дома экономил дрова, купался в холодной или чуть тёплой, уже и забыл, насколько приятна горячая ванна! Восхитительно приятна! Пусть даже и не ванна, тем более не ванна, а бадья. От распаренного дерева идёт смолистый горьковатый запах. Он расслабляет, пьянит слегка…
Погревшись вдоволь, Макс начал отдирать бинты. Засохшая кровь осыпалась бурыми крупинками. От ран, нанесённых когтями жуткого зверя, на плечах остались лишь рубцы.
Он провёл рукой по плечу. Действительно всё зажило. За одну ночь…
Вымывшись, Макс натянул одежду, разложенную тут же на лавке. Всё было выстирано, высушено и пахло какими-то травами.
В дверь просунулась голова их вчерашнего провожатого, как его? – Славограда, кажется.
– Доброе утро! Ты готов? Пожалуй, в трапезную, а после – на совет. Ждут тебя.
– А где Весна?
– Прости?
– Девушка, с которой мы шли.
– О! С ней всё в порядке. Вы ещё увидитесь. После совета.
Волхвы ждали его в небольшом круглом зале с высокими стрельчатыми окнами. От витражей на полу и стенах играли разноцветные блики. Посреди зала на подставке, похожей на дирижёрский пюпитр, лежал толстенный фолиант, оправленный в кожу, украшенный бронзовыми пластинами. Другой мебели, кроме «пюпитра» в зале не было. Волхвы расположились вдоль стен широким полукругом; все серьёзные, молчаливые, в правых руках – посохи. Возле фолианта стоял Ярогор.
Лёгкий сквозняк шевелил полы белых одежд и белые волосы волхвов.
– Добрый день, – поздоровался Макс. Ему ответили лёгкими наклонами голов. – Вы хотели мне что-то рассказать?
Конец первой части
Часть вторая
«Станция Семёновская!» – возвестил резковатый женский голос из динамика, и двери поезда метро открылись. Разноцветная и разноликая толпа посыпалась наружу, устремилась к эскалатору. Встречный поток из города слился с ней, перемешал, устремился к перрону, к которому уже подходил следующий поезд, – шла обычная, ничем не примечательная, подземная жизнь города.
Высокий парень подошёл к одной из пустых скамеек, уселся поудобнее, поставив рядом спортивную сумку, надел маленькие наушники и включил плеер.
Он слушал музыку, закрыв глаза и покачивая головой в такт ритму. Неприметный, слегка помятый, мужичонка из тех, что обычно собирают пустые бутылки на вокзалах, сел рядом, дождался поезда и в последнюю минуту устремился к нему, прихватив как бы невзначай сумку любителя музыки. Однако он не сделал и двух шагов. С воплем, уронив добычу на пол, затряс рукой, приседая и охая.
Очередной вал толпы равнодушно потёк мимо. Один мужчина отделился от общей массы.
– Вам помочь? Что случилось?
– А-а-а! – завывал неудавшийся воришка.
– Это ваше? – мужчина хотел поднять сумку.
– Не трожь! Не трожь! У него там шокер электрический! Эх, как жахнуло-то! Надо ж так: живых-то людей – током!
Ещё пара человек остановилась, привлечённая воплями и возмущённым тоном собирателя стеклотары.
– Так это не ваше? – начал что-то смекать сердобольный незнакомец.
Мужичонка замолчал и, прижимая к животу пострадавшую руку, быстренько засеменил прочь.
Парень покинул музыкальную нирвану, открыл глаза и глянул на часы. Потом снял наушники, подхватил с пола сумку и зашагал к эскалатору «выход в город».
Ступенькой ниже него на эскалаторе остановился мужчина, ставший невольным свидетелем неудачного похищения.
– Добрый день, – негромко сказал он. – Идея встречи в метро, мне кажется, была не слишком удачной. Чревато нежелательными эксцессами.
– А бывают желательные? – полуобернулся парень.
– Вас могли ограбить.
– Это вряд ли, – парень снова отвернулся.
Молча они доехали до верха, вышли в город, пронизанный сыростью, запахом снега и соли. Парень поёжился от холодного ветра, достал из сумки спортивную шапочку, натянул глубоко, по самые уши. Мужчина успел заметить в его сумке что-то блеснувшее, прежде чем металлическая молния скрыла содержимое.
– Вы – Илья Баринов? – мужчина, дождавшись подтверждающего кивка, протянул ему руку. – Демьянов. Сергей Дмитриевич. Можно просто Сергей. Не такой уж я старый. Пойдёмте, у меня за углом машина. Там поговорим.
Они прошли узкие проходы уличных торговых рядов, где закутанные в платки бабушки предлагали солёные огурцы и квашёную капусту, вышли к дороге, достаточно широкой, но неимоверно тесной из-за обилия транспорта.
Мимо потока еле ползущих в пробке автомобилей торжествующе прогромыхал трамвай.
– Сюда, – сказал Демьянов. У обочины был припаркован чёрный «Мерседес» не самой последней модели, но выглядевший солидно и престижно.
– Давайте вашу сумку в багажник.
– Не трогайте её, – предупредил Илья.
– Как скажете. Прошу, – Демьянов открыл перед ним заднюю дверь. – Вы есть не хотите? Я проголодался. Может, заедем в кафе?
Длинноногая официантка с внешностью фотомодели чарующе улыбнулась Демьянову в ответ на его приветственный жест.
– Вам – как обычно?
– Да, Лизонька.
Илья заказал бутылку минеральной воды.
– Вы не стесняйтесь, выбирайте, что хотите. Я угощаю, – Демьянов подвинул ему меню.
– Спасибо, я не голоден.
– Ну, как желаете. А то смотрите. Здесь отлично готовят.
Ему же принесли салат и мясную поджарку в икебане из овощей. Пока он ел, Илья потягивал минералку и разглядывал потенциального клиента. Лет сорока – сорока пяти, хотя, может, и моложе. Возраста прибавляла седина на висках, скорбные складки в углах губ, да отрешённость какая-то во взгляде – словно гложет его внутренняя боль. А в остальном – вид безупречно-элегантный и деловой. Дорогой костюм, «Мерседес» опять же, – нет простым работягой – тружеником Демьянов явно не был. Впрочем, в Магистрат простые труженики не обращаются. Точнее, обращаются, но настолько редко, что можно не принимать во внимание. Не обращаются не потому, что не о чем попросить. Плата может оказаться слишком высока. Хотя, может, просто живут естественнее, яснее, понятнее? Нет интриг, за которые порой приходится расплачиваться жизнью и не одной? Нет борьбы за власть?..
Или наоборот всё гораздо сложнее, над чем и Магистрат не властен? А существует ли что-нибудь, с чем Магистрат, могущественная магическая организация, не справился бы?
Покончив с салатом, Демьянов заказал кофе. Фотомодель Лиза поднесла к его сигарете горящую зажигалку и удалилась королевской походкой.
Демьянов затянулся, облачко сизоватого дыма поплыло к зеркальному потолку.
– Даже не знаю, с чего начать?.. Вы – правда, Магистр?
Илья отодвинул пустой стакан и спокойно посмотрел на собеседника.
– А как вы думаете? Или в вашем представлении Магистры должны являться в пламени и облаках чёрного дыма?
Демьянов усмехнулся.
– Ну, если бы я знал, не спрашивал. Я никогда не спрашиваю того, что знаю наверняка, даже для завязки разговора. Атрибутика меня не волнует, но вы такой молодой и такой… обыкновенный что ли? В вас можно заподозрить студента, искателя приключений откуда-нибудь из провинции, но никак не колдуна.
– А я и не колдун. Если вам нужен такой, объявлений в газетах предостаточно. Заколдуют и вас, и ваш кошелёк по высшему разряду.
– Для меня разница между колдуном и Магистром не принципиальна. Называйтесь, как хотите, хоть джинном.
– Прежде, чем вы изложите суть вашей просьбы, должен предупредить о последствиях для вас лично. Магистрат может потребовать всё, что угодно в оплату услуг.
– Мне это известно. Но не жизнь же, в конце концов, вы потребуете?
– Не я, – покачал головой Илья, – Я лишь исполнитель. Рассчитываться будете не со мной.
– Но договор на передачу бессмертной души придётся заключать с вами? – Демьянов глянул насмешливо и вновь выпустил в потолок струю дыма.
– Душа ваша мне не нужна. А договор будет считаться вступившим в силу, как только вы начнёте говорить по делу.
Демьянов тщательно загасил сигарету в хрустальной пепельнице.
– Мне нужна Книга, – сказал тихо, как бы самому себе. Поднял глаза на Илью. – Если вы – действительно Магистр, знаете, о какой Книге идёт речь.
– Хм! – покачал головой Илья. – Не тривиальное желание. Вам известно, что смертным нет доступа к Книге?
– Если бы можно было её взять в библиотеке, я не стал бы обращаться в вашу дьявольскую организацию! Разумеется, знаю!
– Я не так выразился. Смертным нельзя читать Книгу.
– Я не собираюсь её читать. Меня не интересуют судьбы ни мира, ни его обитателей. Ни даже моя. Я ничего не хочу знать. Предпочитаю тешить себя иллюзией, что от меня самого, от моей воли, хоть что-то да зависит.
– Тогда зачем?
– Хочу кое-что вписать туда.
– В Книгу Судеб нельзя ничего вписать.
– В нашу – да. Но ведь наша не единственная. Есть другие миры. Стоит перенести сюда Книгу какого-нибудь мира, её содержание исчезнет, и на чистых страницах можно написать то, что воплотится потом здесь. Как видите, я о многом осведомлён.
– Пожалуй, – кивнул Илья. – А о том, чем чреваты ваши действия для пресловутого другого мира, вы тоже осведомлены?
– А вот это уж не моя забота. Проблему решать вам. Это для вашего брата нет границ между измерениями, в отличие от нас, смертных и убогих. Найдите необитаемый мир, наконец.
– Необитаемых миров нет.
– Ну, найдите какой-нибудь на грани катастрофы, который всё равно погибнет, с Книгой или без… Придумайте. Я не должен вам советовать.
– Скажите, Сергей, проблему можно решить только таким, радикальным путём? Я ведь могу помочь вам и без Книги Судеб.
– Достаньте мне её, – устало произнёс Демьянов. – Я не сомневаюсь в ваших способностях, но мне нужна Книга.
– Это последнее слово?
– Да.
– Договор заключён, – Илья встал и протянул руку Демьянову. Тот пожал её и вскрикнул от неожиданности, получив словно удар током.
– Чёрт! Что это?
– Простая формальность. Прошу извинить.
Илья вскинул на плечо свою сумку, что до сих пор стояла рядом с его стулом.
– Когда вас теперь ждать? Или куда прийти? – Демьянов мрачно смотрел на Магистра.
– Вы получите, что просите. В ближайшее время. Меня искать не надо. Прощайте.
– Подождите. – Он достал из внутреннего кармана конверт, бросил на стол. – Здесь пять тысяч. Возьмите.
– Я же сказал, что расплачиваться будете не со мной.
– Да знаю я, знаю, – поморщился бизнесмен. – Это лично вам на текущие расходы. Ну, транспорт, например… Ездите же вы на чём-то?
Илья обошёл стол и приблизился вплотную к заказчику.
– Договор заключён, и я обязан его выполнить. Но вы, – слышите? – именно вы минуту назад обрекли на смерть целый мир. Пусть за минуту до его всё равно неизбежной гибели, но эта минута теперь на вашей совести. И никакими тысячами от неё не откупиться!
– Да что вы знаете о жизни и о смерти? – Демьянов достал из портсигара новую сигарету. – Для этого ведь надо быть человеком!
Не глядя больше на него, Илья вышел из ресторанчика.
* * *
– Известно ли тебе, что такое Книга? – Ярогор ходил взад-вперёд по залу, не глядя на Максима. Остальные волхвы всё так же неподвижно стояли вдоль стены.
– Впрочем, откуда тебе это может быть известно?
– Я что, по-вашему, вчера из пещеры? Не имею понятия о книгах?
– Не о твоём невежестве речь, – миролюбиво заметил волхв. – По молодости своей ты ещё много чего не познал в жизни, но есть вещи, о которых не дано знать и мудрецам. О Книге я спросил, согласно ритуалу для посвящённых. Хотя ты и не являешься таковым в полной мере, от тебя зависит многое, если не сказать – всё… Да. Вот так, – некоторое время он ходил молча.
– Послушайте, уважаемый…э-э-э, как вас там? Кудесник. Мне дела нет до ваших тайн. Храните их для более достойных, чем дикарь, обитающий внизу, на грязной земле в отличие от вас, почти небожителей. Вы тут построили у себя монархическую утопию, и думаете, что любой, попавший в ваш рай, разомлеет от восторга и склонится перед вашей мудростью и предприимчивостью. Но хотя внизу у нас несколько иная жизнь, нам много чего не хватает, много проблем требуют решения, не такие уж мы дикари. И среди нас много достойных и умных людей, которые делают всё, чтобы помочь и защитить более слабых, чтобы облегчить жизнь.
Волхв остановился и удивлённо вскинул брови.
– В твоих речах решительность и гордость человека, знающего себе цену! Это хорошо, – и он возобновил своё дефиле по залу. – Да, мы нашли общий язык с Деревьями. Они дают нам пищу, кров, дают всё, что необходимо для жизни. Они могли бы помочь и вам, но вы желаете не слушать, а Противостоять. Это ваш выбор. Вы понимаете, что проигрываете сражение, но продолжаете бороться, не желая видеть иного пути, иного выхода. Подобное упорство при других обстоятельствах могло бы вызвать восхищение… Да. Но речь сейчас не о том. На волоске судьба мира. Нашего мира, где живёте и вы, и мы. Не имеет смысла спор о том, кто победитель, кто нет. Сейчас все в равных условиях.
Некоторое время он ходил молча. Глухой стук посоха вторил неторопливым шагам.
– В любом мире, – глухо продолжил, наконец, волхв, – есть священная Книга, на которую занесены судьбы всего живого и сущего в нём. Мы называем её Скрижаль. Хоть она и не из камня, но несёт божественную мудрость и откровение.
Без Скрижали мир существовать не может, как не может существовать и после её изъятия. Простому смертному до неё не добраться, но в Мироздании не всё устроено просто и понятно. Есть силы, природу которых понять нам не дано. Пока не дано или вообще – не могу сказать. Они есть, эти силы, и противостоять им невозможно, но можно подкорректировать результат их воздействия. В этом и состоит надежда, единственная, слабенькая, однако, рассчитывать больше не на что.
Когда исчезнет наша Скрижаль, у тебя будет десять дней, чтобы её вернуть…
– Подождите – подождите! Давайте по-порядку. Значит, в нашем мире есть некий таинственный папирус с описанием судеб?
Взгляд волхва невольно переместился на книгу на подставке.
– Это он? То есть, она, та самая Скрижаль? – Макс подошёл ближе.
– Не трогай! – предупредил волхв. – Непосвящённому нельзя касаться. Это опасно для жизни.
Огромный и толстенный том, оправленный в кожу и бронзу, весь был покрыт какими-то письменами. Они текли, струились по рифлёной поверхности обложки, тускло мерцали. От книги шло тепло, доброе, домашнее. Присутствие её наполняло спокойствием, ощущением равновесия и скрытой могучей силы.
– Здесь хранится судьба всего нашего мира, – волхв подошёл с другой стороны и благоговейно погладил витой корешок книги.
– И что же с ней будет? Я имею в виду – с книгой.
– Скрижаль будет перемещена в иную плоскость бытия.
– Как это? И при чём тут я?
– Как это произойдёт, мы скоро увидим. Ты же отправишься вслед за похитителем по его следу, дабы вернуть на место нашу святыню.
– Не понял. Вы что собираетесь сидеть и спокойно ждать, пока вашу бесценную книгу не украдут?!
– Увы, ты прав. Мы будем просто ждать, но лишь потому, что всё предрешено. Изменить ничего нельзя.
– Странная какая-то у вас позиция. Минуту назад вы сыпали упрёками в адрес живущих внизу за их пассивность, за нежелание искать выход из сложной ситуации, а сами спокойно сложили ручки в ожидании неприятностей?
Волхв устало вздохнул. Какой же он бестолковый, этот парень!
– От нас в данном случае ничего не зависит. Мы не можем просто спрятать Скрижаль, закопать или замуровать. Где бы она ни была, всё равно похититель найдёт, поскольку настроен на неё. Я ведь говорил, что мы, к сожалению, владеем слишком малым, чтобы помешать могучим силам. Но нашей власти хватит, чтобы удержать след, по которому ты сможешь пойти.
– Куда?! Куда, по-вашему, я должен отправиться?!
– Если бы мы знали… – волхв подошёл к окну. Солнечные лучи, проникающие сквозь разноцветные витражи, превратили его белый балахон в подобие клоунского наряда. Но смешно почему-то не было. Было грустно. И очень тихо.
– Да. Если бы мы знали, могли бы лучше подготовить тебя. Но, по крайней мере, ты получил эликсир жизни, который заживляет раны, помогает справляться с болезнями, обостряет зрение и слух. Только действие его недолговечно и прекратится на десятый день, но больше и не потребуется.
– А если в конце пути вообще нет воздуха? Или температура градусов пятьсот? Или то будет мир одной воды без суши?
– Не стану обнадёживать, всё может быть. Всё может случиться. Но выбора нет ни у тебя, ни у нас.
– Но почему я? Разве среди вас не нашлось никого, достойного великой миссии? Никого, вооружённого знаниями, магией может быть? Или нет достаточно смелого, готового взять на себя ответственность за спасение мира?
– Выбор не случаен. Есть у нас и достойные, и мудрые, и ответственные. Есть те, кто умолял послать их, а не пришельца. Мы не столь уж слабы и беспомощны, как ты думаешь! Но есть несколько «но». Одно из них – запись в Скрижали о том, что охотник, явившийся из страны внизу, изменит судьбу мира.
– Я предполагал, – кивнул Максим, – что вы почитываете, время от времени эту книжицу. Кто же удержится от соблазна узнать судьбу? Избранные! Посвящённые! Простому смертному – не тронь! А вот вам – совсем другое дело!
– Да, – согласился волхв, – Мы – Посвящённые. Ноша эта нелегка, поверь. Мало кто желает идти в волхвы, даже имея природный дар, ибо доля наша связана с отказом от многого, что доступно обычным людям и любимо ими. Мы читаем Скрижаль. Ты прав. Иногда в судьбоносное время, в трудное время, мы читаем её. Там ответы на многие вопросы. Это благо, но и большая ответственность. Мы не принимаем за людей решения, не управляем судьбами. Не уподобляемся Богу. Каждый вправе поступать так, как велят сердце и разум. Мы лишь даём советы…
Но сейчас другой случай. Никто не заставит тебя силой пойти и вернуть Скрижаль, но, если откажешься, мир исчезнет. Готов ли ты взять на свою совесть миллионы жизней?
* * *
«На дальней станции сойду. Трава – по пояс!..» – соловьём заливался певец, ещё вчера популярный. Сегодня же записи его охотно транслировала только радиостанция со словом «ретро» в названии.
Илья чуть усмехнулся. Пейзаж за окном пусть не скорого поезда, а всего лишь пригородной электрички резко контрастировал со словами песни: глубокие сугробы местами полностью скрыли кустарники нижнего яруса леса. На ветвях елей и сосен, пригибая их к земле, лежал густой пушистый снег.
Ватага молодых людей с рюкзаками, лыжами и радиоприёмником весело галдела за пару рядов от Ильи. Больше, кроме них, никого в вагоне не было. Не очень-то рвалось городское население в холодный декабрьский вечер на природу.
– Парень, закурить не найдётся? – один юнец лет пятнадцати подошёл к нему. Илья полез в карман, шевельнул пальцами в магическом знаке и достал пачку «Кэмэла», ничем не отличающуюся от настоящей, но совершенно для организма безвредную.
– Держи. Бери всю, у меня есть.
– Спасибо, – мальчишка явно остался доволен.
– Далеко собрались, ребята?
– На турбазу «Лесной приют». Здесь недалеко.
– Я знаю, где это. Остановки три ещё ехать.
– Не, мы тут выйдем, и – через лес. Так ближе.
– Вряд ли, – покачал головой Илья, – Быстрее не получится. Здесь граница Заповедного леса.
– Ну и что? – удивился пацан. – Мы не браконьеры, зверей стрелять не собираемся. Просто пройдём напрямик. Это не запрещается.
– Что ж, – не стал спорить Илья. – Удачи вам.
Вышли они из вагона все вместе.
– Постарайтесь, хотя бы держаться края, – посоветовал Илья. – Не заходите далеко.
Весёлая ватага разобрала лыжи и, сверившись по компасу, покатила вглубь леса. Ил покачал головой и пошёл в другую сторону, где у самой границы, отмеченной огромными величавыми елями, приютился небольшой деревянный особнячок, обнесённый скромным штакетником, не в пример высящимся километром дальше массивным кирпичным заборам.
Толкнул калитку. Пожилая женщина в шубе, платке и валенках чистила дорожку к дому снеговой лопаткой.
– Здорово, мать. С чего это ты занялась таким неблагодарным трудом? Дунула бы разочек, ни снежинки бы не осталось.
Женщина глянула на него из-под низко надвинутого платка, ничего не сказала и продолжила грести снег. Илья терпеливо ждал возле калитки.
Отставив, наконец, лопату, дама прошлась метёлкой по чистой дорожке, приводя последнюю в идеальный порядок.
– Ну? – строго спросила, отряхивая снег с рукавичек. – Чего надо?
– Ягулечка, я замёрз. Давай в доме поговорим.
