Елена Эйхен
Танцующая среди льдов
– Говори, – Освальд кивнул мне, игнорируя Дэна.
Я взглянула на Дэна, потом на Освальда и тихо произнесла:
– Ничего не скажу. Я даже не знаю, кто ты такой и не собираюсь оправдываться.
Повисла гнетущая тишина. На меня уставились три пары глаз: Дэна, Освальда и Эйры. Внутри все сжалось. Я так устала! Не было ни малейшего представления, сколько времени я здесь провела, и единственное желание – поскорее вырваться отсюда. Сходить на ужин, если он, конечно, еще не закончился, и просто отдохнуть. Слабость отдавалась в каждом движении тела.
– Ну что вам еще от меня надо? – я резко подала голос. – Никого я не убивала! Разве я похожа на убийцу, Освальд? Чувствую себя, будто на суде.
Освальд повернулся к Дэну и сухо произнес:
– Она не убивала.
– Почему ты ей веришь? – Дэн вскипел. – Эта глупая, никчемная девчонка? Ее слова для тебя значат больше, чем мои?
Освальд только развел руками и, посмотрев на меня, мягко ответил:
– Потому что она так сказала. А теперь уходи.
Я замерла, пораженная тем, что он так легко поверил мне, без доказательств, без вопросов. Никто никогда не доверял мне вот так.
Дэн сжался от ярости и шагнул к Освальду, хватая его за воротник, лицо исказилось от злости:
– Ты, ледышка! Я сейчас повыбиваю твои ледяные зубы!
В этот миг я, не думая о последствиях, бросила рюкзак и шагнула к ним. Дэн замешкался и, воспользовавшись моментом, я применила иллюзию отвлечения и оттолкнула его от Освальда. Он пошатнулся, и я, задыхаясь от страха, прикрыла собой Освальда, в странном желании его защитить.
– Не трогай его! – прошипела я.
Наступила тишина. Вдруг Дэн вздрогнул. Его взгляд скользнул на Освальда за моей спиной. Что-то было не так. Я обернулась и увидела: маленькая льдинка на щеке Освальда треснула и растаяла, оставляя за собой каплю воды.
Все замерли.
Глава 12
Никто не двигался. Поняв, что это идеальный момент, чтобы исчезнуть, я схватила рюкзак и рванула к стене, через которую недавно прошел Дэн. Потянув за ледяной рычаг, обернулась – они даже не пытались меня преследовать. Дэн и Освальд стояли, ошеломленно глядя друг на друга, будто забыли про весь остальной мир. Мне же лучше!
Как только щель стала достаточно широкой, я выскользнула наружу и бросилась бежать по коридору. Что там говорил Освальд? Сначала идти, потом снова идти. А еще можно полететь. Вот только беда – летать я не умела. Разве что парить над озером во время подзарядки, но это ведь совсем другое.
Подсветила темный коридор ключом, и его молчаливая пустота будто вздохнула, пробуждаясь от долгого сна. По спине пробежали ледяные мурашки. Шаги эхом отзывались в гулкой тишине, отскакивая от стен, словно мячики. Я крепче прижала к себе рюкзак, будто это могло защитить Ушастика, если что-то произойдет. В этой части академии невозможно было предугадать, что ждет за следующим поворотом.
– Не бойся, Ушастик, – прошептала я, успокаивая скорее себя, чем его, и легонько постучала по рюкзаку.
Я шла и шла, и, казалось, этому пути не было конца. Иногда со стен осыпалась земля, и все больше возникало ощущение, что я нахожусь не в академии, а в бесконечном тоннеле внутри горы. Пол под ногами был покрыт мозаикой трещин, которые поблескивали холодным голубым светом. Лед под ботинками хрустел. Он покрывал все поверхности – взбирался на стены, расползался по полу, свисал с потолка тонкими сосульками, сплетался в паутину по углам. Хрупкие кристаллы искрились в тусклом свете, и я не могла отделаться от мысли, что, если не выберусь отсюда вовремя, превращусь в ледяную фигуру.
Мороз заползал под одежду, забирался в нос, заставляя вздрагивать от холода. Вдруг я не удержалась и чихнула. Сверху сразу что-то зашуршало, как будто шелест старых пергаментов. Я замерла и подняла глаза. Летучие мыши! Они свисали с потолка, полузамерзшие, покрытые инеем. Их крылья, рваные и заиндевевшие, едва шевелились, издавая сухой треск. А глаза… Они горели ледяным огнем, словно свечи на ночных могилах. По спине пробежал холодок. Я поежилась, стараясь не смотреть наверх, но взгляд будто притягивали эти полумертвые, жуткие создания.
За следующим поворотом вдоль стен выстроились статуи – мрачные, промерзшие каменные фигуры с лицами, искаженными ужасом и мукой. Каждая их застывшая черта взывала о помощи и вопила о страданиях и страхе. Кто они? Как оказались здесь? Сколько простояли в этой ледяной тюрьме?
Из пустых глазниц статуй текли черные слезы. Струи скользили по застывшим лицам, но исчезали, не достигая пола, будто растворяясь в воздухе.
Что бы я ни делала, куда бы ни ступала, казалось, что статуи следят за мной тяжелыми, пронизывающими взглядами. Я не могла выдержать этого ощущения и отводя глаза, старалась сосредоточиться да дороге.
– Все будет хорошо! – повторяла я как заклинание, пока холод сковывал губы.
Вдруг на стенах начали проступать надписи – длинные, извилистые строки, будто выцарапанные когтями невидимого существа. Они тянулись вдоль коридора, повторяясь снова и снова, поблескивая алым, словно застывшая кровь. Глядя на эти символы, я чувствовала, будто меня затягивает в их смысл, как если бы каждая буква впивалась в сознание. Казалось, что они звали меня, хотели впитать, оставить здесь навсегда, сделать частью этого холодного мрака.
Коридор жил своей жизнью. Ледяные трещины на полу и стенах с легким скрежетом расширялись и сужались, как будто мрак дышал. В углах появлялись всполохи тусклого света, словно глаза невидимых существ, наблюдали за мной из пустоты.
Иногда раздавался шепот – тихий, будто поднимавшийся из самых глубин. Я не могла разобрать слов, но от этих звуков меня пробирала дрожь, как будто слова касались самого сердца. И все же я продолжала идти вперед, сжимая рюкзак, как единственную опору.
И вот, наконец, я увидела дверь. Только теперь она покрылась инеем. Прежде чем уйти, я подсветила стены ключом, в надежде понять, где побывала. Свет скользнул вверх, и там, под самым потолком, проступила огромная буква «Х», высеченная прямо в камне. Она занимала половину стены.
Мгновенно нахлынуло осознание. Неужели это та самая часть академии, куда можно попасть на лифте только с помощью специального ключа? Но я не спускалась в лифте. Я даже не видела лестницы. Та часть должна находиться уровнем ниже. Или она такая огромная, что распространяется на другие уровни? А может… Да что это вообще? Что означает этот «Х»? Вопрос остался без ответа, а мне стало не по себе.
Я взялась за ручку двери. Ладонь скользнула по ледяному металлу, и дверь с легким скрипом поддалась. Как только я переступила порог, увидела уже знакомые тени и только теперь выдохнула.
Я присела на небольшой каменный пьедестал и открыла рюкзак. Ушастик поднял голову, посмотрел на меня с явным любопытством и пошевелил своими длинными ушками.
– Почти добрались, – тихо сказала я, – Не беспокойся.
Едва я собралась закрыть рюкзак, как краем глаза заметила движение за ближайшей статуей. Сердце пропустило удар. Я всмотрелась – мышь, ее глаза вспыхнули зловещим светом. Третий раз. Это уже не совпадение. Это точно Эдрик Торн!
Он подозревал меня. Слежка пока была ненавязчивая и непостоянная, но сегодня наблюдатель многое мог рассказать. Теперь Торн наверняка узнает, что я пришла сюда из места, где не должна была находиться и… разговаривала с кем-то внутри рюкзака. Плохо.
Не успела я додумать, как Ушастик резко сорвался с места, выпрыгнул из рюкзака и одним молниеносным прыжком оказался напротив мыши. Эфирное облако заволокло пространство, его вибрации задрожали в воздухе. В следующую секунду раздался хруст, и мышь взорвалась, рассыпавшись на тысячу металлических осколков.
– Еще и не настоящая, – пробурчала я, скептически прищурившись. Наклонившись к Ушастику, я подняла его на руки.
– Спасибо тебе, мой защитник, – улыбнулась я.
Он горделиво вскинул подбородок и состроил злобную рожицу, словно говоря: «Не приставай, а то покусаю». Погладив по голове, я аккуратно убрала его обратно в рюкзак и направилась в восточное крыло.
Войдя в комнату номер тринадцать, я сразу взглянула на часы – ночь. Значит, успела. Все еще спали. Я забрала из шкафа новую форму и тихо подошла к нашей импровизированной раздевалке, стараясь не разбудить никого из соседей по комнате. Решив не терять время, я переоделась, чтобы после озера сразу отправиться на занятия. Форма оказалась удобной и выглядела просто великолепно. Кто-то повесил на стену зеркало, и я смогла рассмотреть свое отражение. Ткань приятно обволакивала кожу, а мягкий воротник слегка щекотал подбородок. Единственное неудобство – колготки, точнее, то, что их не было. Я снова создала их иллюзией.
Осторожно покинув комнату, я двинулась по коридору, стараясь ступать бесшумно. По пути к озеру мне все время казалось, что за мной наблюдают. Но сколько я ни оглядывалась, сколько ни всматривалась в серый туман или темноту между редкими елями, так никого и не увидела. Только холодный ветер шумно раскачивал ветки.
– Это все нервы и усталость, – пробормотала я себе под нос, стараясь убедить себя, что просто до сих пор не отошла от похода по ледяным коридорам.
Вскоре я оказалась на берегу озера.
***
Я бродила вдоль берега, ожидая, когда из-подо льда засверкают энергетические лучи. Светлее не становилось, но я уже почти привыкла к тому, что здесь день и ночь не подчиняются никаким законам. Зато мое истощенное тело очень даже следовало своим: бессонные ночи давали о себе знать. Казалось, если в ближайшее время я не напитаюсь энергией – усну прямо здесь, среди сугробов и ледяных глыб, наслаждаясь неделей, а то и двумя, прекрасных снов.
Наконец, в дальней части озера надо льдом появился розоватый туман, и я направилась туда. Сверкающие рыбы суетливо метались под прозрачной поверхностью, словно поджидая именно меня. Аккуратно поставив рюкзак с Ушастиком на безопасном расстоянии, я направилась к нужной точке. На этот раз энергии едва хватило, чтобы прорубить лед – еще пару часов, и я бы не смогла ничего сделать.
Нырнув в сверкающие воды, я ощутила, как напряжение уходит, уступая место долгожданному покою. Тепло окутывало меня, и мир будто растворился, оставив лишь это мгновение блаженства.
Напитавшись энергией до предела, я вынырнула на поверхность и замерла, глядя в зеркальную гладь воды. Белоснежные волосы спадали мягкими волнами, развеваясь на ветру, едва касаясь пояса. Глаза сияли яркой бирюзой, словно впитав всю силу ледяных вод. Я невольно улыбнулась своему отражению. «Вот бы остаться такой навсегда!» – мелькнула мысль, манящая, как свет далекой звезды.
Прежде чем приступить к танцу Серебряного листа, я подбежала к рюкзаку, приоткрыла молнию и сунула внутрь ладонь.
– Угощайся, – сказала я Ушастику, присаживаясь на снег и вытягивая ноги.
Моему духу мороз был нипочем, и пока ненасытный проказник жадно поглощал энергию, я болтала ногами, разметая снежные хлопья и устраивая миниатюрные метели. Наконец, Ушастик вытолкнул мою руку, явно давая понять, что насытился.
Меня по-прежнему не оставляло ощущение, что за мной наблюдают. Я обернулась, внимательно оглядывая окружающее пространство, но все было тихо, и снег лежал нетронутым.
Убедившись, что все в порядке, я тщательно застегнула рюкзак и вернулась на лед. Там, став в центр замерзшего озера, начала кружиться в магическом танце. Сверкающий свет заструился вокруг, вплетаясь в узоры движений, и лишняя энергия устремилась прочь, растворяясь в пространстве. Закончив, я отдышалась, чувствуя легкость и умиротворение, и с новыми силами направилась обратно в академию.
Когда я вошла в холл, у входа в столовую кипела жизнь: студенты суетились, оживленно переговариваясь. Это означало, что я вполне успеваю на завтрак – еще один приятный бонус к замечательному утру.
Мельком кивнув грозному дворецкому и не ожидая ответа, я ловко проскользнула сквозь толпу и направилась прямиком к подносу с пончиками. Аппетитные, с разноцветной глазурью, они так и манили своим видом. Я выбрала парочку самых симпатичных, наполнила чашку горячим ароматным кофе и, довольная, направилась к ближайшему свободному столику. Предвкушая несколько минут абсолютного удовольствия, я улыбнулась. Вкусный завтрак был именно тем, чего не хватало для завершения идеального утра.
Но я никак не ожидала, что кто-то выставил передо мной ногу. Не заметив преграды, я со всего размаха рухнула на пол вместе с подносом. Горячий кофе растекся вокруг меня лужей, а разноцветные пончики рассыпались по кафелю.
Растянувшись в этом беспорядке, я услышала, как кто-то захохотал. Скользя ладонями, с трудом приподнялась и села. Ну конечно! Смеялись двое: Себастьян и Элиза. А Дэн прошибал меня ненавидящим взглядом.
– Давно не виделись, – сказала я, с усилием поднимаясь на ноги.
– Заткнись! – рявкнул Дэн, резко вставая и подходя ко мне вплотную. Ему было наплевать, что моя одежда испачкана и мокрая. Его глаза горели яростью. – Скажешь хоть слово о том, где была ночью и что видела – тебе конец! – прошипел он, наклоняясь ближе, чтобы никто не слышал.
Я выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Тогда оставь меня в покое! – сказала я так же тихо. – А лучше забудь, что я вообще существую. Потому что все это мне уже изрядно надоело.
Дэн сжал мой локоть так сильно, что я едва удержалась от болезненного вскрика, и тряхнул меня.
– Условия здесь ставлю я, – прошипел он.
– С чего ты это взял? – закричала я, уже не в силах сдерживать гнев.
– Потому что я так решил, – его голос был наполнен ледяным презрением. – Откроешь рот – пожалеешь.
– Но ты… – начала я, но он перебил меня.
– И еще… – Он грубо вывернул мою руку за спину, притянув меня к себе так крепко, что я едва могла дышать. – Даже не мечтай! – произнес он сдавленным тоном, у самого уха, а его горячее дыхание обжигало кожу. – У тебя ничего не выйдет!
И так же внезапно он отпустил меня, толкнув назад. Я пошатнулась, едва удержав равновесие. Дэн молча развернулся и ушел.
Элиза бросила на меня уничтожающий взгляд и поспешила следом за ним, а Себастьян, как всегда, увязался за ней, словно хвостик. Я осталась стоять посреди столовой, вся мокрая, с колотящимся сердцем и горьким привкусом унижения.
С грустью взглянув на разлитый кофе и растерзанные пончики, я тяжело вздохнула и направилась к уборной, чтобы почистить новенькую форму. Пока я терла пятна, мысли крутились вокруг Дэна. О чем я не должна мечтать? Сколько ни пыталась, не могла понять смысл его слов. Приведя себя в порядок, я отправилась на лекцию, но навязчивая идея разобраться в услышанном не давала покоя.
Как только я вошла в аудиторию, глаза сами нашли Дэна среди студентов. Он сидел в дальнем углу, отстраненный и напряженный. Забыв об осторожности, я решительно направилась к нему.
***
– Нам нужно поговорить, – сказала я, остановившись перед Дэном.
Он медленно поднял голову, и в его глазах вспыхнуло что-то неясное: смесь раздражения, усталости и… тревоги?
– Сейчас не время, – буркнул он, тут же отводя взгляд.
– Тогда скажи, когда настанет время, – настаивала я. – Потому что я не собираюсь оставлять это просто так.
Дэн сжал челюсти, его руки с силой вцепились в край стола. На мгновение мне показалось, что он все-таки ответит, но в этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в аудиторию вошел профессор Ардентис, который вел у нас еще и политическое устройство Альрамены, и Дэн замкнулся, будто выставил перед собой невидимый щит.
Я тяжело вздохнула и опустилась на скамью рядом с Дэном, встретив его недовольный взгляд. Сердце бешено колотилось от напряжения, а пальцы невольно теребили край конспекта. Все слишком запуталось, превратилось в клубок сложностей, который я совершенно не хотела распутывать. Мне бы просто прожить этот год, уехать в южные земли и оставить позади Дэна Вейларда, Эдрика Торна, соседей из комнаты номер тринадцать и, если быть честной, всю эту проклятую академию.
Пожалуй, единственный, с кем мне действительно хотелось немного поговорить – Освальд. Его загадочность не раздражала, а, напротив, подогревала любопытство. А еще был Ушастик. Его я собиралась забрать с собой. Кажется, я начинала привыкать к его присутствию в моей жизни и рюкзаке.
Но чтобы спокойно протянуть до отъезда, нужно было раз и навсегда поставить точку в этой глупой игре, которую Дэн так настойчиво мне навязывал.
Наклонившись к Дэну, я зашептала:
– Скажи прямо, что ты имел в виду. О чем я не должна мечтать?
Он бросил на меня мрачный взгляд, но промолчал, демонстративно игнорируя вопрос.
– Если объяснишь, я сразу отстану, – настойчиво продолжила я.
– Исчезни, – прошептал он и слегка отодвинулся.
Я последовала за ним, придвигаясь ближе.
– Именно об этом я прошу тебя постоянно, чтобы ты от меня отстал. Давай разберемся прямо сейчас.
– Уйди по-хорошему! – прошипел он, раздражаясь.
Окружающие стали оборачиваться.
– Хорошо, тогда решим все раз и навсегда, – пробормотала я себе под нос, вырвала из блокнота листок и быстро нацарапала: «Заключим перемирие. Ты оставляешь меня в покое, я забываю о тебе. Взаимовыгодно». Я положила записку на его конспект.
Дэн прочитал текст, и в уголке его губ мелькнула насмешка. Он медленно смял листок и с издевкой бросил его мне в лицо. Я вздрогнула, инстинктивно отшатнулась, но поймала клочок на лету. Понимая, что это недипломатично, я все же не удержалась и запустила его обратно, метко попав ему в висок.
Он дернулся и смерил меня злобным взглядом.
– Ни о каком перемирии не может быть речи, – тихо, но жестко произнес он. – И даже не думай пытаться действовать через Освальда.
– Через Освальда? – нахмурилась я, недоумевая. – Что ты вообще несешь?
– Не прикидывайся, – прошипел он, повернувшись ко мне лицом. – Я знаю, на что ты способна.
– Ты бредишь? – я едва сдерживалась, чтобы не повысить голос.
– Ты глупая, коварная и никчемная! – прошептал он громко и яростно. – Твои способности недоразвиты, вот ты и ищешь обходные пути!
Я задохнулась от гнева. На грани срыва я почти выкрикнула:
– Зато ты, конечно, безупречен! Постоянно напоминаешь об этом, как только открываешь рот!
– Забудь о мечтах, – холодно бросил он. – Я никогда не прощу тебе смерть моего отца.
Меня словно током ударило. Эти слова пронзили насквозь, и я замерла. Только теперь я заметила, что вся аудитория смотрит на нас. Даже профессор Ардентис прекратил лекцию, хмуро глядя в нашу сторону. Двумя рядами ниже Каэль сверлил Дэна взглядом, и вдруг от его руки сорвался энергетический разряд, который ударил Дэну в грудь, заставив его вздрогнуть. Дэн развернулся и вернул разряд, но слишком мощно. Меня задело боковой волной, и резкая боль пронзила руку. Форма мгновенно пропиталась кровью.
– Хватит! – прорезал тишину голос профессора Ардентиса, словно нож. – Каждый раз одно и то же! Еще одна вспышка – и вместо ярмарки пойдете драить полы в столовой!
В аудитории воцарилась напряженная тишина. Ардентис явно был не на шутку разозлен, но вскоре продолжил лекцию.
Тем временем руку простреливала боль, но я так и не решилась отпроситься к лекарю. Я украдкой бросила взгляд на Дэна. Он смотрел на меня, в его глазах мелькнула то ли вина, то ли досада. Однако он ничего не сказал.
Каэль, сидевший впереди, внезапно обернулся. Его взгляд пронзил Дэна с такой силой, что даже я вздрогнула. Заметив, Дэн вцепился в него глазами, и тихо, почти незаметно шевельнул губами, что-то произнося. Я не смогла разобрать слов, но атмосфера накалилась до предела, словно от их молчаливой перепалки могли посыпаться искры.
В дверь постучали. Вошел куратор, и, обменявшись с профессором парой фраз, объявил:
– Дорогие наши студенты! Через несколько дней начинается подготовка к рождественскому балу. До начала новой учебной недели вам нужно определиться, кто с чем выступит на конкурсе перед балом. Можно объединяться в группы – это будет даже интереснее. – после многозначительной паузы он продолжил: – Каждая группа должна подготовить песни, юмористические номера, показательные бои или что-то еще на ваше усмотрение. И, конечно, магический рождественский танец.
Шепот воодушевления пробежал по аудитории, но меня все это мало волновало.
Неожиданно Дэн вынул из рюкзака платок и швырнул мне на рукав.
– Прикрой это, – процедил он. – Мне не нужен мертвый объект для мести.
– Прикрой этим свою больную голову! – резко ответила я и запустила платок обратно.
– Достаточно! – Ардентис вспыхнул, и казалось, что его глаза метнули искры. – Раз уж вы не можете прожить друг без друга и минуты… – он одарил нас тяжелым взглядом, поглаживая серебристую бороду. – Я уже выбрал пару для магического танца. Дэн Вейлард и Адалин Тенебрис. Поздравляю!
Я замерла, не веря своим ушам.
