Елена Станис
Ненавистный рыцарь на белом коне
Глава 2. Безумный рыцарь и его жуткий конь
Яркий свет слепил глаза и я долго не могла проморгаться и на какое-то мгновение даже решила, что ослепла. Но произошло совсем другое. Даже не знаю что хуже. Первым что я увидела, была лошадь белой масти, щиплющая травку. Лошадь, щиплющая травку! Я, конечно, решила, что у меня галлюцинации или я сплю. Тогда я резко закрыла и открыла глаза, но картинка не изменилась. Больно себя ущипнула, но по-прежнему продолжала видеть эту несчастную лошадь, которая жрала траву! И воздух был каким-то не таким: чистым, но прохладным. Чувствовалось градусов восемнадцать-двадцать, не больше, а в Лоо было 35. Приятно пахло травой и неприятно – лошадью. Тут я сообразила, что сама лежу на траве. Почему я лежу на траве? Подняла голову и огляделась. К своему ужасу я обнаружила кое-что похуже лошади – фигуру в железной рубашке, напоминающую древнюю кольчугу, на голове которого была железная маска, а сбоку висело длиннющее лезвие. Меня похитил маньяк-психопат!
От этой догадки я чуть не захлебнулась. Маньяк, заметив шевеления бросился на меня как Александр Матросов на амброзуру. Заговорил он со мной явно не на русском и не на каком-то другом известном мне языке (к слову, я свободно владела тремя), но почему-то я его понимала и оттого мне стало ещё более не по себе, если это только могло быть возможно.
– Отвечай презренная, что сотворила ты со мной! – Грозно взревел он точно бык и приставил к моему горлу острое лезвие меча. Меча!
– Пожалуйста не убивай, – залепетала я вне себя от страха. – У меня есть деньги, драгоценности, телефон. Забирай всё, только не тронь меня.
Маньяк с минуту постоял, будто над чем-то раздумывал, потом отодвинул забрало (оказывается на его железной шапке было забрало!). У него оказалось вполне человеческое лицо, которое при других обстоятельствах даже показалось бы мне симпатичным. Большие зелёно-голубые глаза под тёмно-коричневыми дугами бровей, прямой нос, чётко-очерченный рот и слегка раздвоенный подбородок. Даже недельная щетина смотрелось «к месту». Я как-то читала о том, что многие маньяки выглядят вполне себе сносно, даже слащаво. Недавно в Орле был громкий случай с одним маньячиной, который знакомился с девушками, приводил к себе домой, а там убивал, разделывал и жарил из внутренностей несчастных чебуреки, которыми торговал в переходе на Автовокзале! Жуть. Хорошо, что я покупала с рук пирожки исключительно начинённые джемом.
– Отвечай, что со мной было или я отсеку тебе голову! – Прогремел он и сразу перестал казаться мне симпатичным.
Я уже не сомневалась, что он был не в себе. Псих, не иначе. Постаралась взять себя в руки и начала играть по его правилам.
– Ты гулял в саду, – начала я, судорожно соображая, что буду говорить дальше, – сел на своего коня… – По виду психа я поняла, что «попала» и надо держаться именно этой линии. – Поехал сначала рысцой… потом перешёл на галоп… конь заржал и ты резко остановился… спрыгнул с коня и увидел… ветряные мельницы. Ты вытащил шпагу… ой-ой.. не шпагу, меч… и, не жалея живота своего, ринулся на врага….
– Какого врага? – Переспросил псих. По мере моего повествования его брови сдвигались, будто он пытался припомнить то, что я ему втираю.
– Ветряные мельницы… – неуверенно пояснила я и тут же об этом пожалела, так как его меч снова оказался в опасной близости от моей шеи. – Нет, нет, не мельницы, а тигр! Злой тигр!
Глаза психа ещё больше округлились, и он грубо схватил меня за шею.
– Не смей мне лгать, ведьма! – Заорал он мне на ухо.
– Да я тебя никогда раньше в глаза не видела! – Выпалила я, чуть не плача. – Зачем ты меня похитил? Что тебе от меня надо? Кто ты такой?
Псих разжал пальцы на моём горле и немного отступив представился:
– Брэнот изТьери, сын лорда Винсента изТьери, граф Макотский, рыцарь Ордена Чести, защитник правых и бич всех ведьм.
Опа. Тяжёлый случай. У психа конкретно не все дома. Из его имени я запомнила только «лорд» и «бич всех ведьм».
– А как я тут оказалась? Почему я связана? И вообще где я, господин граф, то есть лорд? – Засыпала я его вопросами: может хоть на один ответит.
– Брэнот изТьери, сын лорда Винсента изТьери, граф Макотский, рыцарь Ордена Чести, защитник правых и бич всех ведьм, – уточнил он вымышленный титул, ему явно доставляло удовольствие смаковать это мудреное звание. – Это я связал тебя, – сообщил он (и от его пояснения мне лучше не стало). – А находишься ты в землях его величества Георга седьмого, да продлит Господь его дни!
Мнда, спрашивать его о чём-то было бесполезно. А может это какая-то игра? Квест или типа того? Да, вот оно разумное объяснение! Где-то неподалёку ролевые игры в средневековья. А пацан вошёл в роль глухо. Что ж это многое объясняет.
– А я королева Мария Стюарт, – выпалила первое титулованное название что пришло мне в голову.
Тут же клинок его меча больно саданул мне по горлу. Из ссадины пошла кровь. Нет, это – не розыгрыш, это – натуральный псих! Причём вооружённый, а мои-то руки были связаны.
– Не смей мне лгать, ведьма! – Прогремел он.
– Урод! Что б тебя…
Я не успела договорить своё «пожелание», как тряпка туго перекрыла мне рот. Теперь ещё и кляп во рту… Я была полна отчаяния и жалости к самой себе. Боль порезанной шеи убеждала меня в том, что всё это происходит в действительности, и я не имела понятия как вернуться к нормальной скучной жизни.
– Я отвезу тебя в свой замок, где ты быстро сознаешься в своих преступлениях, гниющее отродье!
С этими словами он, как мешок закинул меня на круп лошади, той самой, что я заприметила, когда пришла в сознание. Мне стало страшно. По-настоящему страшно.
Псих запрыгнул в седло, так ловко, будто последнее время только этим и занимался, и лошадь тронулась. Сначала тихо, потом, быстрее и быстрее. Животом я ощущала её ходящий туда-сюда позвоночник. Вскоре эта новая боль отвлекла от боли в шее, но кровь, приливающая к голове неприятно отдавалась в висках.
Я изо всех сил боролась с отчаянием и призывала мой мозг работать быстрее. Попыталась сосредоточиться на происходящим. Тут моего указательного пальца коснулось что-то острое, что-то на железной рубахе – а ля кольчуги – этого психа. И тут меня осенило. Я приподняла запястья, так чтобы острого касалась связывающая руки верёвка. Всё остальное сделала сила трения. Псих сидел впереди, держа коня за поводья, и ничего не заметил. Освободив руки от остатков верёвки, я вынула изо рта кляп. Теперь оставалось ждать удобного момента, чтобы соскочить.
Такой момент настал. Вдалеке показалась какая-то группа людей и псих сбавил ход. Я возликовала, почуяв близкое спасение. Дождавшись пока лошадь рысцой подберётся как можно ближе к людям, я скувырнулась вниз и, хотя трава смягчила падение, больно ударилась левым бедром. Псих обнаружил мой маневр не сразу и это дало мне фору. Я кинулась навстречу людям. Услышав топот копыт, закричала во всё горло:
– Спасите! Вызовите полицию! Меня похитили!
Бежала петляя. Если псих вздумает в меня чем-то швырнуть или, того хуже, начнёт стрелять то так попасть ему будет сложнее.
Группа людей, у которых я искала спасения были одеты в серые платья по колено и такого же цвета подпоясанные штаны, в руках у каждого был инструмент, походивший на мотыгу. Завидев меня, они перестали ковырять землю и уставились как на седьмое чудо света.
– Помогите! Это псих! Он чуть не убил меня! – Кричала я во всё горло, хотя уже поравнялись с несколькими из пахарей (я решила, что это пахари, либо работники колхоза).
Тут один, тот, что стоял ко мне ближе прочих, заговорил, но обращался он не ко мне, а во рту у него не хватало доброй половины зубов.
– Тщивый владетель, мы дешь зело радые вашему возращению!
При этом все они выгнули свои спины, по-видимому, изображая поклон. Псих ответил им приветствием и спросил что-то о плодородии почвы. Точно не помню, так как не останавливаясь бежала дальше, не разбирая дороги. Потому что поняла: странные оборванцы за одно с психом. Я взобралась на холм и ноги сами собой подкосились, застыла, не веря собственным глазам. Я увидело то, что никак не могло быть обычными декорациями и вместе с тем никак не могло быть правдой. На километры раскинулись поля, напоминающие заброшенные колхозы, которые неровной дугой огибали сельские одноэтажные домишки, такие как я видела в поезде, когда проезжали мимо деревень, вдалеке возвышалась большая деревянная церковь с позолоченными куполами и наконечниками в форме креста, на значительном расстоянии друг от друга стояли обнесённые рвами мрачные каменные сооружения, походившие на тюрьмы или средневековые замки, впрочем, одно другому не мешало. Но больше всего меня поразили люди. Их были тысячи! Одни, как и те, мимо которых я пронеслась, ковырялись в земле мотыгами, другие вспахивали землю на лошадях, третьи чинно прогуливались, четвёртые пасли коз, свиней, овец… Ни одного транспортного средства кроме вьючных животных, ни одной электрической нити, ни какой телевизионной вышки, ни одной мигающей вывески, ни одного рекламного щита. Женщины в юбках до пят, мужчины в длинных рубахах с волосами по шею.
Сама не понимая, к кому именно обращаюсь я произнесла:
– Где я?
– Это – благородный город Базелон.
Ответили мне сзади. Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. За моей спиной стоял псих, рядом с ним сопела лошадь. Надо же я так оторопела от увиденного зрелища, что не услышала громыхание копыт!
Псих смотрел на меня как-то удивлённо-настороженно, изучающее.
– Какой сейчас год? – Спросила я, и только потом осознала почему это спросила. В фантастику вроде перемещений во времени я бы поверила в последнюю очередь.
Удивление на лице психа сделалось более выраженным.
– Семь тысяч пятьсот двадцать седьмой, – сказал он.
Неужели я попала в будущее?!
– От Рождества Христова? – С ужасом переспросила я.
– От сотворения мира. Разве где-то ведут отсчёт от Рождества Иисуса Христа? – Удивился псих.
«Везде, – мысленно ответила я ему».
И тут меня посетила ужасающая мысль. Вспомнила последние осознанные секунды в нормальном для меня мире: я ударилась о каменную пещеру. Должно быть веском. А эта жуткая белая лошадь? Такая же как в мультике «Ёжик в тумане», имеющий, по уверению критиков глубокий философский смысл, по которому белая лошадь – символ перехода из одного мира в другом. Возможно эти пахари – грешные души, приговорённые к вечному труду типа Сизифа. А этот …рыцарь-проводник (теперь он в моих мыслях не был психом) «поставлял» свежие души на Суд.
– Я умерла? – Спросила я рыцаря-проводника. – Когда это случилось? Обо мне… сожалели? Если можно, я бы хотела узнать, кто и как воспринял мою… кончину. (От жалости к себе мои глаза увлажнились). Что теперь будет с… с моей душой?
Проводник глядел на меня молча и озадаченно. Он снял шлем (то бишь железную шапку), высвободив копну русых сальных (видать мыться он не любил) волос, почти доходивших ему до плеч.
– С чего ты взяла, что умерла? – Спросил он.
Теперь настала моя очередь озадаченно на него уставиться. Я принялась вслух припоминать последние события в «нормальном» мире:
– Мы вошли в Воронцовские пещеры (он спросил кто это «мы», но я его не слышала), фотографировались с известняковыми сосульками… Я помню как стала рядом с одним сталагнатом (он спросил что такое сталагнат, я снова проигнорировала), а Танька меня фотографировала. Потом меня начало затягивать внутрь… Внутрь пещеры… Внутрь камня… Всё дело было в этой фигуре в форме застывшего рыцаря! Экскурсовод говорил, что какая-то ведьма обманом заманила его в пещеру и обратила в камень! Этот рыцарь – проклят! – Осенило меня. – Я дотронулась до проклятой вещи!
На рыцаря-проводника мои откровения произвели такое сильное впечатление, что он принялся расхаживать взад-вперёд, а потом скинул с себя железную рубаху (кольчугу). Воздух вокруг него засмердел по́том и плесенью. Он тоже решил поделиться своими всколыхнувшимися воспоминания и к несчастью для моего носа пристроился на траву прямо рядом со мной.
– Последнее, что я помню до того, как тебя увидел это тоже – пещера. Несколько дней я преследовал мерзкую ведьму Йохану, пока не загнал её медвежий грот. Там до меня донёсся плачь дитя. Но никакого ребёнка не была, мерзкая ведьма заморочила мой слух. Она вещала голосом малого ребёнка, просила оставить меч и следовать за ней вглубь пещеры. Меч я не оставил, но пошёл за ней. Помню ужас, охвативший меня, когда камень сомкнулся вокруг плоти, я кричал без голоса, бежал без движений. Ты, это была ты (я содрогнулась при мысли что он принял меня за ведьму, которая его замуровала заживо). Ты меня толкнула и камень начал расходиться! Ты освободила меня, дева!
Я с минуту стояла, не зная, как нужно реагировать. Первая мысль, которая меня посетила, это – облегчение. Он назвал меня девой. Это было гораздо лучше, чем ведьма. Может он передумал меня сжигать заживо или чего там он собирался. Потом до меня дошли слова «ты меня толкнула». Я толкнула известняковую скульптуру. Каменного рыцаря… Замурованного рыцаря… Я его спасла. Я его спасла?! Что же я наделала!
– А почему оказалась здесь я? – Мой язык заплетался, я приложила усилия, чтобы выговорить слова, а не завизжать на весь этот благородный Базилин, пёс его возьми.
– Я притянул тебя с собой, – ответил псих (для меня он снова стал психом).
И произнёс это так, будто объяснял, почему решил сегодня надеть именно зелёную рубашку, а не голубую.
– Зачем? – Прорычала я.
Скажи он, что в тот момент не владел собой или случайно ухватился за мою руку, боясь потерять равновесие, я бы проглотила. Может быть даже когда-нибудь простила его. Но он ответил, что сделал это вполне сознательно!
– Ты спасла меня. А не иначе как чарами это сделать было невозможно. Поэтому я решил, что ты ведьма. Я – доблестный рыцарь, охотник на ведьм, я не мог тебя оставить на воле.
Я медленно встала. Страх и жалость к себе сменился во мне волной жгучей ярости, и я с диким рыком набросилась на психа, царапая ему лицо и пиная ногами туда, докуда могла достать.
Но борьба шла недолго. Навалившись сверху он прижал мои руки к земле, хотя я продолжала отчаянно брыкаться, и не будь на нём железных штанов (которые, видимо прилагались к кольчуге), я бы отбила ему всякую надежду на потомство.
– Успокойся, женщина, я не желаю тебя покалечить, – произнёс псих, насилуя мой нос зловонным запахом рубашки.
Я перестала барахтаться и кивнула в надежде, что эта смердящая туша с меня слезет. Он поднялся. Я вскочила на ноги, отошла на несколько шагов и принялась отряхивать легинсы и тунику (надеюсь они не впитали запах психа).
– Род изТьери всегда оплачивает добром за добром, а злом за зло, – Пафосно заговорил тронутый, выставив вперёд ногу, обутую в сапог с удлинённым тонким носом. Я недобро сверкнула на него глазами. – Не забудется твоё благое дело, избавительница от проклятия и в память о том поселю тебя в родовом замке Тьери и пожалую пенсию в двести оньеров в год.
Меня передёрнуло.
– Лучше отвези меня к Воронцовским пещерам, там где… – я пыталась верно подобрать слова, – ты был замурован.
– Нет, дама Мария…
– Фотиния, – поправила я. – Нет, дама Фотиния.
Обычно я называлась незнакомцам Карина. Но после роковых событий, которые я до сих пор полностью не осмыслила, у меня не было желания называться как-то иначе, чем меня нарекла тётя. Наверно я просто боялась позабыть собственное имя.
Он изобразил неглубокий поклон.
– Красивое христианское имя.
– А ты, – я чуть было не назвала его Персевалем, но смогла припомнить кое-что из его многострочного именования. – Брэнот.
– Прошу вас, зовите меня лорд Макотский или Брэнот изТьери, рыцарь Ордена Чести, дама Фотиния. Буду премного благодарен.
Я, естественно, выбрала то, что короче.
– Лорд Макотский буду весьма признательна, если вы соблаговолите снова облачиться в вашу кольчугу, а то от вас жутко смердит-с, – подражая его пафосной речи произнесла я.
В начале моей просьбы Брэнот (которого я мысленно нарекла «Персеваль пахучий») удивился изысканности выражений, а потом усмехнулся (не думала, что такой чурбан вообще способен адекватно реагировать на юмор).
– Я был облачён в латы без дня неделю пока гонялся за ведьмой и могу только предположить, сколько ещё в них пробыл в злополучной пещере.
– Пока я не спасла тебя, – вставила я. Нужно чаще вворачивать ему мой «подвиг», пусть чувствует себя виноватым и обязанным.
Брэнот снова поклонился и натянул кольчугу. Воздух вокруг него чувствительно посвежел.
– Дама Фотиния, вы будете жить в моём родовом замке Тьери в Макте, но за крепостные стены не выйдете пока не убедите меня, что не причастны к ворожбе.
Мои глаза округлились я снова была готова на него наброситься.
– Я не ведьма! – Крикнула я, переходя на визг.
– Уверяю, вас, дама Фотиния я изучу все факты до мельчайшей детали и приму к сведению всё, что будет свидетельствовать в вашу пользу, но пока всё виденное мной говорит об обратном.
Я подбоченилась, «Персеваль пахучий» каждым словом выводил меня из себя.
– Что это «всё»?
– Ваш вид, для начала, – Брэнот оценивающе взглянул на мою тунику, едва доходящую до бёдер и кивнул на легинсы, – вы обряжены в мужское платье.
При других обстоятельствах я бы прыснула от смеха, но в этот момент смеяться мне хотелось меньше всего.
– Мужчины не ходят в платьях. По крайней мере в моём мире. Я одета в исключительно женскую одежду.
«Персеваль пахучий» задумался, очевидно пытаясь осознать мысль о другом, параллельном мире, где совсем другие нравы и понятия.
– Полагаю, ваши волосы не собраны и не покрыты по этой же причине? – Изрёк он после глубоких раздумий. Я кивнула. – А ведомство для вашего мира – обыденное занятие?
– Нет! – Вскипела я. – В моём мире не существует ведьм, есть только мошенники и прохиндяи, завлекающие наивных глупцов ложными беспочвенными обещаниями магических чудес!
И зачем я это сказала? Теперь он ухватится за то, что ведьмы есть и в моём, то есть, другом мире.
– И ты была именно такой ведьмой, – произнёс он интонацией следователя.
– Нет! Я – учёный. Величайший в моём мире!
Ну да. Малость приукрасила. Но кто без греха? К тому же, думаю никто не сможет ни доказать, ни опровергнуть достоверность моего заявления пока я пребывала в мире «Персеваля пахучего».
– Женщина – учёный?! – Чуть не подпрыгнул он.
– А здесь очевидно патриархат, – хмыкнула я.
– Ты – женщина, – не унимался Брэнот, – довольно молодая и красивая.
Я сделала реверанс в ответ на первый комплимент от этого странного психа-рыцаря.
– Очевидно, ты не замужняя и у тебя нет детей, – завершил он свою мысль.
Я напряглась, пытаясь понять его логику. Так-то он прав, но что здесь очевидного?
– Почему это очевидно?
– Для мужа требуется время, которого нет у женщины-учёного. (с этим я была, пожалуй, согласна). И, как известно, чем умнее жена, тем меньше способна она приносить потомство. Судя по всему, ты бесплодна.
– Какая чушь! – Возмутилась я. – Женщины в нашем роду весьма плодовиты!
Ну не сказать, что прям плодовиты. Но биологических проблем ни у меня, ни у тёти не было.
– Очевидно, они не так умны как вы, дама Фотиния.
То ли комплимент, то ли грубость. Я решила перевести тему.
– Так вы отведёте меня в пещеру?
– Нет, дама Фотиния. Надеюсь, вы не станете отрицать, что ведьмы используют чёрные зеркала. Как объясните наличие такового?
– Что? – Не поняла я.
Брэнот прошёл к лошади, открыл прикреплённую к седлу седельную сумку и вынул мою тряпичную сумочку, бирюзовую с бамбуковыми ручками, с которой я приехала на экскурсию. А чёрное зеркало – это… Мой смартфон! Возможно он был моим путём спасения. Только бы была связь… Я позвоню Таньке, потом наберу службу спасения. Или наоборот? Сначала: 112, потом – Танька. Мысли радостным вихрем заплясали у меня в голове. Брэнот протянул мне сумочку, которую я тут же выхватила у него из рук, открыла молнию и достала заветный телефон. Искоса заметила как округлились глаза у Брэнота когда я включила экран. И тут мои надежды начали гаснуть. Надпись «сеть не найдена» относилась к обеим симкартам. Ни одного малюсенького деленьица. Я находилась вне зоны доступа сети. Окончательно мои надежды растоптал «Персеваль пахучий», вернее разбил своим огроменным мечом, нанеся удар по новенькому смартфону. Под мои отчаянные крики вандал нанёс ещё несколько ударов. Экран последний раз сверкнул и погас навечно. Корпус вместе со всем содержимым разлетелся по влажной от утренней росы траве.
– Пятикантроп! – Закричала я. – Тупиковая ветвь эволюции! Вонючая горилла!
На последнее изречения он обернулся. Должно быть только слова «вонючая» и «горилла» были ему знакомы.
– Так как ты объяснишь чёрное зер…
– Это не чёрное зеркало, это мой телефон! – Перебила я его. – Телефон – это средство связи, по нему можно общаться на расстоянии с другими людьми. Это не зеркало, потому что в него не смотрятся, а по нему разговаривают! Это был мой телефон. Ты разбил очень дорогую вещь. Весь твой хренов Тьери не стоил и одного такого телефона.
Пятикантроп задумался. Информация привела в движение одинокую извилину в его мозгу.
– Я сожалею, дама Фотиния. Быть может когда вы мне больше расскажите о вашем мире, я изменю свои взгляды на… некоторые вещи.
Я фыркнула. Петикантроп засунул мою сумочку в свою седельную сумку и вопросительно на меня посмотрел. Я догадалась, что он прикидывает с какой стороной меня лучше забросить на лошадь.
– Я буду сидеть впереди, – опередила я его решение.
Лучше упираться в гриву коня, чем в затылок «Персеваля пахучего».
– У меня нет женского сиденья. Поедите, раздвинув ноги как мужчина?
Я его проигнорировала. Объяснять что-то Брэноту, всё равно, что учить шимпанзе грамматике: тварь сообразительная только с виду.
Он не без труда (полагаю из-за железного одеяния) вскарабкался на лошадь и протянул мне руку. Выхода у меня не было. Сбежать не получилось, да и бежать я собственно не знала куда. Ухватилась за его ладонь, вставила одну ногу в стремя, а вторую перекинула через загривок лошади. Брэнот ухватился за уздечку и лошадь тронулась.
