Елена Петровна Кукочкина
Про нас с тобой
Обо всех
Старый дом
Двухэтажное здание, до боли знакомого цвета. Крыша с постаревшим седым шифером, стены с облетающей до камня оранжевой штукатуркой. Сколько вас таких? Сколько стоит в России? Маленьких, сутулых, с деревянными лестницами внутри подъезда, с дверьми на скрипучих петлях, со скромной скамейкой возле входа.
Не просто дома, а стойкие оловянные солдатики. Вокруг них растут цветы, трава, деревья. Чей-то заботливой рукой из подручных средств разбит под окнами сад. Чаще бархатцы да петунья.
Выйдет тетка в цветастом халате, начнет поливать. Подкормит уличную кошку, та будет торопливо ластиться, просить добавки. Тетка шикнет и пнет ногой: «Ииищ…, нашлась подхалимка!» Польет цветы из шланга, обсудит с соседкой Марией Петровной Людку со второго и пьющего ее мужа «Козла Ивановича». Посудачат о последних новостях из телевизора, сериалах, переберут болезни, лекарства, да и будет с них. Перед тем, как зайти в дом, все же приласкает уличную кошку, пожурит, но приласкает. А чего ж не отдавать любовь, когда сердце есть?
Вечером дом будет шуметь тарелками, из открытых окон будут слышны звонкие голоса семей, где-то смех, где-то крик. Ночью в этих окнах зажгутся огни, а потом и вовсе дом смолкнет. Будет глубоко по-старчески вздыхать подвалом, поскрипывать чердаком и устало готовиться к следующему дню.
Таких домов много. Заметней и ярче они в маленьких городах, где нет новых высоких зданий, где сохранился колорит оранжевых строений из советского прошлого. Они родом из детства, они родные и знакомые. Они стойкие, мудрые дедушки, повидавшие на своем веку не одну семью. Они – чье-то грустное воспоминание. И чья-то настоящая жизнь.
Утро
Завтра утро.
Есть надежда стать счастливей и смелей. Отбросить вчера. Жить настоящим.
День может быть испытанием. А может стать прогулкой. Легкой. Увлекательной. Ошибиться адресом. Свернуть не на ту улицу и познакомиться с ветхим домом. Втянуть ноздрями запах затхлого дерева, залюбоваться резными ставнями. Удивиться возрасту дома и покосившейся на один бок крыше.
Улыбнуться прохожему, уступить место в автобусе, пропустить вперед маму с коляской.
Все начинается и заканчивается не где-то и не благодаря полученному шансу. Все начинается и заканчивается с нас.
Завтра утро.
Завтра мы не станем поддаваться плохому настроению, погоде, пролитому кофе. Будем беречь свой мир от внешнего. Тогда нам хватит сил, чтобы, к примеру, чаще обнимать близким и отдавать свет им.
Так складывается счастье. Оно в движении. В завтрашнем утре. В улыбке. В тех мыслях, с которых ты начинаешь день.
Чай
Осеннее солнце хочется вобрать в себя полностью. Вдыхать широкими ноздрями, подставлять лицо, ловить раскрытыми ладошками. Замечать, как золотом отблескивают деревья, как прозрачно небо над головой, как воздух вплетается в волосы и пахнет пожухлой листвой и корицей.
Для меня осень пахнет бабушкиным чаем. Она разливала его из заварника в маленькие белые чашечки в красный горох. Ставила под низ блюдце, чтобы если горячо – остудить. Чай всегда заваривала из мелких чаинок, отсчитывала ложкой равное количество, летом добавляла мелиссу. Оставляла настаиваться несколько часов.
Чай у нее был светлый, золотистый и безумно душистый. Я быстро размешивала кубик сахара, а потом долго висела над чашкой носом – запах мелиссы, легкой, прохладной, успокаивающей – загадка для детской души с длинным шлейфом воспоминаний на всю жизнь. Бабушка показывала мне это растение. Мелисса росла возле самого дома, в гуще зелени и садовых цветов.
– Из этого я делаю чай, – говорила бабушка.
– Что правда? – не верила я. Передо мной стояла картинка из рекламы, где чаинки собирали далеко на индийских склонах, но у самого дома под окном – неслыханное богатство.
Если бы мы сейчас собрались с сестрами за одним столом, то долго вспоминали кухню бабушки Таи. Наташа бы вспомнила коричневый кофейный сервиз в серванте, я – чайный с красным пером на синем фоне. Конфеты «Премьера» и «Ласточка», а еще сахарные кругляшки – сверху желтые, а внутри белые. И, конечно, варенье из черного паслена.
– А сырники у нее были самыми вкусными! – рассказала бы Юля. – Я часто ночевала у бабушки. Каждое утро она пекла блины, сырники или плюшки. И никогда не было такого, чтобы
я проснулась раньше, чем готов завтрак. Это удивительно!
Если бы мы сейчас собрались за одним столом, то еще бы поспорили, кто и чего помнит, и в споре родилась бы истина. А истина в том, что хлеб, намазанный маслом и посыпанный сахаром – самая лучшая вкусняшка из детства.
В детстве ярче краски, удивительней звуки и резче эмоции, которые бьют через край и несут нас потоком через всю жизнь.
Ноябрь
Именно в конце ноября ты ждешь приближение зимы, как никогда. Для этого ноябрь, поистине, лучший месяц осени. В сентябре ты все сетуешь и не можешь успокоиться, что лето закончилось так рано.
В октябре еще внутренне борешься, неохотно вытаскиваешь из шкафа куртку теплей и натягиваешь шапку, воображением приклеиваешь желтые листья обратно к деревьям. Чтобы хоть чуточку подольше не было зимы. А вот с приходом ноября понимаешь всю его сладость. Ты уже готов, уже примирился и больше не ждешь тепла.
В палатке возле «Магнита» поредел прилавок с овощами и фруктами, вместо них теперь стоят елки. Как только стемнеет – они бьют в глаза включенными фонариками. Мы подходим
с дочкой и долго любуемся переливающемуся чуду. В магазине уже наряжены двери, полки, кассы. Продают мишуру, новогодние игрушки, сладкие подарки. Полина не может удержаться.
– Мама, так что скоро Новый год или нет?
– Еще, чуть-чуть осталось подождать. С месяц!
– А это много?
– Ну…. точно не завтра!⠀
– Таааак долго! – восклицает дочка. Я киваю в ответ. От негодования Полина подпирает руками бока. Что-то там себе серьезно думает. Потом меняется в лице, вздыхает. – Ладно, подождем.
Дома после ужина чистим купленные мандарины. Квартиру тут же облетает аромат волшебства. Настроение поднимается. Именно в самом начале зимы мандарины пахнут елками, Новым годом и детством. А еще первым снегом, скрипучим морозом и всеобщим весельем в предвкушении праздника.
И так хочется-хочется зимы, белых снежинок и новогодней суеты. Иностранных старых песен, в которых красиво звенят рождественские колокольчики: «Джингл белс, джингл белс…». Покупать подарки, упаковывать их в разноцветную бумагу и наряжать елку.
Зима – хороша в самом своем начале. Она родом из детства, когда во что бы ни стало, ждешь волшебства… и веришь!
Остановиться
Просыпаемся с Полиной рано утром, валяемся на ее маленьком фиолетовом диванчике.
– Мама! – вдруг говорит Полина.
– Аааа, – неохотно отзываюсь я. ⠀
– Я хочу, чтобы мне всегда было четыре, а теперь двадцать восемь. Мам, можно мне не будет пять?
Я очень сильно удивляюсь. Глажу ее по головке, целую макушку. И где-то искренне в глубине хочу, чтобы время остановилось, замерло в этой блаженной безмятежности. Когда она – любимая маленькая девочка, а я – молодая мама, полная сил и энергии. ⠀
Смотрю на дочку и думаю, что она у меня умница. Умеет наслаждаться мгновениями и не спешит жить. Я же на ее месте составляю в уме списки дел: это сделать, туда сходить, а что на обед, а что на ужин. Навести уборку, отвести ребенка, настрочить текстов и не забыть о себе – кусочек личного времени, чтобы не перегореть. Перед сном опять думаю, что будет завтра, послезавтра и послепослезавтра. Я словно белка, только вместо колеса – задачи на день. ⠀
Остановиться и жить – вот чего порой не хватает нам всем.
Оглянуться по сторонам и начать находить красоту в простых вещах. В свете теплого фонаря на холодной темной улице, в унылом ежевичном зимнем небе, в легком скользком снегу под ногами. Ловить в стеклах проезжающих машин свое отражение и лучше с улыбкой. Радоваться, как ребенок, зажженным фонарикам на елке, распевать громким голосом новогодние песни, смотреть мультики про дед Мороза. И отвечать на вопросы дочери, веря вместе с ней в зимнее волшебство.
Первый снег
Вот сейчас все изменится. С первым снегом ты ощущаешь легкость.
Землю накроет пушистое одеяло. Уйдет серость асфальта. А белоснежные блики на солнце заставят верить в волшебство.
В нос ударит морозной свежестью. И нахлынет прилив сил. Снег спрячет все несовершенства. И захочется жить по-новому. С чистого листа. Откуда это чувство? Ты не знаешь, но приятно ведь.
Гулять будешь долго. Под фонарем остановишься. Посмотришь на свет, испытаешь восхищение, как летят снежинки. Воздушно, суматошно. Будешь ловить их ртом, пока нет прохожих. Начнешь улыбаться.
Улыбаться.
Просто скрипу под ногами.
Просто белому ковру.
Просто комьям снега на ветках. И снежинкам – они будто ангельское прикосновение для земли.
Дома щеки будут приятно гореть. Заваришь чай, вспомнишь о прогулке и опять улыбнешься. Поймешь, что внутри тебя поселилось волшебство как в детстве. Только бы не упустить эту тонкую нить. Не знать ни проблем, ни тревог.
Может, зима неспроста белоснежна? Приходит к нам в белом, чтобы мы забывали о прошлом и продолжали жизнь с легкостью чистого листа.
Букет
Иногда муж привозит мне удивительные букеты. Ни одной женщине в мире такие букеты не дарят. Только мне! И только я одна, окунувшись носом в веник-букет, могу вдыхать и ахать.
– Чем пахнет? – спрашивает муж.
– Домом и родиной, – отвечаю я, закрывая глаза от радости.
Этот стойкий аромат полыни! Можете называть меня сумасшедшей. Но! Этот запах у меня в крови. На него откликается сердце, ойкает где-то внутри и ворохом вносит в голову яркие кусочки воспоминаний.
Вот она степь – от края до края. Верти головой – всюду она, голая, несчастная, замученная солнцем и жарким ветром. Как подует ветер в лицо, как захлебнешься горьким запахом полыни – мурашки побегут по коже. Вдыхай ее ноздрями, глубже, до самой земли и пыльной глины вдыхай. Слышишь, как сухо? Слышишь, как играет кровь? Слышишь, как свободна твоя душа?
Я слышу. Я из этих душных мест. С закаленным терпением, не переношу лжи. Люблю, чтобы было все прозрачно и дальновидно. Доверяю людям и не умею притворяться.
Я знаю, что есть места прекрасней этого. Что есть горы, моря, океаны и такая растительность, что задохнуться от природного великолепия можно.
Во всем есть своя красота. Я нахожу ее в обычных веточках полыни. В них ветер, в них степь… в них запах свободы.
Знаете, как прибывает вода в половодье? Степенно, величаво и шумно.
За заречной частью города вдоль широкой полосы пляжа разливается река. Жадно поглощает песок. Он весь день переливался под яркими лучами жаркого весеннего солнца. Но под вечер его застали врасплох. И теперь он смиренно покоряется набежавшей волне.
Рядом с берегом нет ни быстрой лодочки, ни груженого судна. Всюду ночь. Только вода с шумом раз за разом опускается на берег.
Большая волна заходит сначала с одной стороны пляжа так, что заставляет рыбаков прислушаться: «Что это? Где шумит?» И через минуту они понимают по мокрым ботинкам и подтопленным удочкам: вот оно что – вода пришла. Там и тут мелькают по пляжу огни рыбацких фонариков, позванивают на ветру колокольчики – сигнализаторы поклевки. Раз от раза набегает волна, шумит и пенится, поднимает за собой холодный ветер.
Костер чуть дальше от берега горит жарким пламенем, согревает. Трещит сухими веточками, пахнет сброшенной с веток листвой. А вскинешь голову и над тобой черное полотно в крапинку поблескивающих звезд. Ты умиляешься волшебству и ловишь моменты, когда природа созвучна с гармонией в твоем сердце.
Река за ночь затопит берег под самое горлышко. Вода поднимет мусор – бутылки, обломанные коряги засохших деревьев – и понесет за собой по течению, заставит цепляться за удочки сонливых рыбаков.
Проведенная ночь, будто разрисованная ярким страница из будничной книги жизни. Сладкая капля в соленом океане повседневности. Но какая это капля?
Такая, что заставляет чувствовать себя счастливым. Такая, что хочется дышать полной грудью, продолжать расти и двигаться дальше. Наполнять себя, как река в разлив, светлыми эмоциями, добрыми надеждами и возможностями.
Это самое правильное. Получить в смирении и упоении природой долю себя самого. Оттолкнуться от берега и воодушевленно плыть по жизни дальше.
В гостях
Вчера ездила к двоюродной бабушке Вале. Пекли пироги со сладкими яблоками и кислой смородиной. Заболтались по простоте о делах насущных – запекли пирог до вкусной хрустящей коричневой корочки. Обожги все руки ароматной выпечкой – так хотели быстрей попробовать.
Заваривали чай в кружках, кривились от привкуса кислой смородины, посыпали сахарной пудрой и вели долгую беседу о людях, давно ушедших в прошлое. Бабушка рассказывала, я впопыхах записывала.
Рассказывала про прабабушку Полю (Пелагею), оставшуюся с пятерыми детьми на руках в двадцать пять лет. Про сына ее Федора, у которого случилось такое воспаление легких, что врачи не смогли лечить и отправили домой с тем, что осталось жить ему совсем недолго. А молодая Поля выходила, в пуховые платки его заматывала и кормила одним сливочным домашним маслом. Выжил мальчик, болел, правда, много, но и жениться смог, и детей своих на ноги поставил.
А еще про мальчика Витю, бабушкиного родного брата. Ему сломали позвонок на школьной игре «Куча-мала». Дворовая забава – перепрыгивать друг через друга – оказалась ценною
в жизнь.
Про собаку Ветер, которая спасла всю семью в голодные годы, таская из пекарской машины, пока водитель отвлекался на разгрузку, хлеб.
Про то, как ездили солить селедку крупной солью в Астрахань. Про то, как уезжали работать в степь с ранней весны до поздней осени. Как мазали там ледяными руками саманки. Как работали не покладая рук, как раздавали в войну зерно всем нуждающимся и сами доедали последние крохи. Про белые платки, накрахмаленные передники и шерстяные, переливающиеся на солнце, юбки.
Мы с бабушкой смеялись и плакали, плакали и смеялись. Прощались до боли родными и близкими. Обещала ей обо всем написать, лишь бы время лишнее было.
Про людей.
Про то, что близко сердцу.
Про жизнь… ту жизнь, без которой меня бы не было!
