Елена Петрова
Шурочка и Александра
Ульяна опомнилась, она не хотела терять расположения Ильи, поэтому предложила разумный выход:
– Давай попросим твою маму забрать ее к вам, а ты меня проводи, мне же страшно одной будет.
– Хорошо.
Лариса Павловна откликнулась моментально: вышла, забрала плачущую Шурочку, умыла, напоила крепким чаем и уложила в кровать. Когда Илья вернулся, Шурочка уже спала.
– Мама, ты можешь позвонить ее бабушке, сказать, что она у нас переночует.
– Конечно, Илюша, не беспокойся об этом.
А утром Шурочка была прежней: весело щебетала и улыбалась. О ночном происшествии – ни слова. Все молчали о нем.
*****
Илья Александрович знал: операции на мозг – самые непредсказуемые. Все может идти прекрасно, оперирующий хирург будет точно выполнять необходимые манипуляции и не заметит, как повредит или заденет маленький сосудик. Последствия станут известны лишь после операции, когда пациент очнется. Для опытного нейрохирурга удаление субдуральной гематомы – рутинная операция, однако у родственников все равно есть страх неизвестности. И страх этот тем больше, чем больше знает человек об устройстве мозга. Илья Александрович знал все, но помочь не мог никак. Оставалось одно: ждать результата. Илья терпеливо ждал.
Глава 4
В девятом классе Илюша Стрижов стал призером Всероссийской олимпиады по истории и биологии, а по математике и химии стал победителем. Он был, безусловно, талантлив в разных областях науки, но сам не понимал, к чему испытывает наибольший интерес. Мама всячески содействовала разностороннему развитию сына, но понимала, что уже сейчас, будучи девятиклассником, сын ушел в интеллектуальном развитии далеко вперед. За свои выдающиеся достижения Илюша был награжден поездкой в Артек на смену юных ученых. Он впервые ехал один, без родителей. Уезжал на целый месяц в красивейшее место. Лариса Павловна сначала решила сопровождать сына, но Александр Георгиевич сказал твердое «нет»: сын должен ехать один, а если что-то пойдет не так, то они, родители, сразу же прилетят. Так Илюша Стрижов отправился в свое первое самостоятельное путешествие. Волновался: знакомых нет, как ребята к нему отнесутся? Неуверенность в себе, поселившаяся в нем в первом классе, не исчезла. Он боялся новых людей и их реакции. Не умел постоять за себя. Презирал себя за это, но измениться не мог.
Все тревоги оказались напрасными. В отряде собрались ребята, незнакомые друг с другом, поэтому первое время все просто приглядывались – присматривались. Илюша с беспокойством отмечал заинтересованность в девичьих глазах, не понимая, что она связана с его обликом: он стал высоким, хорошо сложенным подростком, с умным взглядом карих глаз. Модные очки заканчивали образ современного денди. Таким он выглядел в глазах окружающих, оставаясь неуклюжим толстяком в собственном воображении.
Лагерь «Лазурный» принимал смену юных ученых с размахом. Все было нацелено на раскрытие внутреннего потенциала ребят. Всевозможные конкурсы, исследования, научные эксперименты – познание мира и себя – способствовало развитию интереса к науке. А финал – многопрофильная научная выставка – конференция, где каждый мог представить собственный проект. Находиться в стороне от такой интеллектуально-насыщенной жизни было невозможно. А еще – Черное море, горы, потрясающие пейзажи – купайся-загорай – не хочу! Жили с сожалением: как мало в сутках часов, как не хочется тратить их на сон. Ночь – время задушевных разговоров и романтических встреч. Образ Шурочки несколько померк, об Ульяне вообще не вспоминалось, ведь вокруг было так много привлекательных девчонок, которые задорно улыбались Илюше, и ему оставалось лишь уступить зову плоти. И он уступил, выбрав зеленоглазую кудрявую веселушку Дашу, которая писала стихи и рассказы и смутно напоминала Шурочку. С Дашей танцевал он на дискотеках, тесно прижимаясь к упругому девичьему телу и не чувствуя сопротивления; с Дашей гулял он по вечерам до отбоя, нежно держа за обнаженные хрупкие плечики; с Дашей встречался душными крымскими ночами, когда мир вокруг засыпал. Ночные встречи придумала Даша, которая вообще была инициатором их отношений и начались они в последнюю неделю их пребывания в Артеке.
Жаркая южная ночь пьянила темнотой и близостью моря. Оно звучало повсюду, страстно стонало ударами волн и шепотом ветра. Даша уводила его подальше от аллей, где свет фонарей не мог обнажить бесстыдство желаний, где мрак скрывал истинность вещей, превращая все в ночной сон, кажущийся невозможным при наступлении утра. Даша поцеловала его первой. Илюша неумело тыкался поначалу в мягкую кожу ее губ и шеи, а потом приноровился, вошел во вкус, стал смелее, и уже не только губы, но и руки нашли себе применение, исследуя изгибы девичьего стана. Даша отдалась во власть Илюшиных желаний со всей страстностью первой любви. Очень скоро Илья оказался на траве, а Даша устроилась на его коленях. Желание, неведомое ранее, все сильнее охватывало парня. Мешал Дашин сарафанчик, хотелось мять и целовать нежную кожу маленьких грудок, и поцелуи опускались все ниже. Девушка не возражала. А когда она перевернулась на спину, Илья вообще перестал соображать: так жарко, так сладко ему было, такая сила выросла в нем, что хотелось одного: выпустить ее наружу, оросить своим семенем эту податливую девичью плоть. Нельзя!
Оба понимали это, поэтому трусики так и остались последним бастионом девственности. Илья ерзал между ног девушки, ему хотелось разорвать белье, которое так мешало, он чувствовал себя диким зверем, который не может насытиться добычей. И вдруг – внезапно почувствовал такое облегчение, такое озарение, такую пламенную вспышку, что испугался, остановился, затих: обморок? Удар? А когда понял, заурчал – засмеялся совсем по-звериному:
– Дашка, что мы творим?
– Не это, Илюша, ожидала я от тебя услышать.
– Прости. Я люблю тебя, Дашка, тебя одну люблю.
И с новой силой, неожиданно быстро выросшей, он набросился на девушку.
Ночи были короткими, а дни длинными. Днем все выглядело иначе, и Даша была другой. Она не позволяла никаких вольностей, и Илюшу это страшно раздражало. Ему хотелось ощущать ее кожу, вдыхать ее запах, ласкать ее волосы, чувствуя зарождение внутри себя неистовой силы. Все это давала ему Даша, но только ночью. Илюша знал, что до конца они никогда не дойдут. Он и не хотел этого. Он и так был безумно благодарен девушке за то новое знание о жизни, которое она подарила парню.
Глава 5
Илья Александрович шел к Саньке в палату. Операция, по словам хирурга, прошла успешно, показатели были стабильны, жизни девушки ничто не угрожало. Нов себя Санька так и не пришла, даже спустя пять часов. Из реанимации ее не переводили, она находилась под контролем приборов. Илья Александрович вошел. Он не видел девушку после операции, и она показалась ему совсем крошечной. Голова ее была забинтована, руки лежали поверх одеяла. Он сел рядом и, не находя другого занятия, начал пальцами водить по обнаженной руке. Кожа была мягкая, нежная. А на предплечье – татушка: « Твоя любовь – моя жизнь» Илью затрясло. Сколько лет прошло, сколько воды утекло, а эта детская татушка осталась навсегда.
*****
– Илюша, сыночек, тебя не узнать: возмужал, загорел, – Лариса Павловна с любовью разглядывала сына. Он был для нее смыслом жизни, и она никогда этого не скрывала. Лариса Павловна чувствовала, что зачастую ее любви слишком много, что сын стесняется ее чувств, но остановить себя не могла. За прошедший учебный год родительское тщеславие Ларисы Павловны насытилось в полной мере. Она тверда могла заявить: все получилось, моя жизнь состоялась в моем сыне, он мое творение, и я вправе гордиться им и собой.
– Мама, могу я попросить тебя не называть меня «Илюша», давай оставим это имя в детстве. Все-таки я уже взрослый мальчик.
Наверное, Лариса могла бы обидеться на этот выпад сына, но слова сопровождались такой обезоруживающе улыбкой, что матери ничего не оставалось, кроме как согласиться.
– Что ж, теперь ты Илья. Ты заслужил свое имя, помни, что оно значит « сила Божья».
– Я всегда об этом помню. Как вы здесь без меня, мама? Как папа?
– Все хорошо, сынок, все хорошо.
Лариса Павловна лукавила. Ничего хорошего за этот месяц не произошло, скорее, наоборот. Через пару дней после отъезда сына Лариса Павловна почувствовала недомогание. Она списала все на усталость и переживания от разлуки с сыном. Мужу жаловаться не стала: была убеждена, что обязанность жены – беречь спокойствие супруга. Лариса начала принимать парацетамол, чтобы сбить температуру, но это не помогало. Прошла неделя, температура держалась, кашель усилился, диарея не проходила, и Лариса решилась на посещение врача в поликлинике. Врач выписала направление на анализы, назначила антивирусные препараты. Лариса Павловна начала активно лечиться, и сначала показалось, что самочувствие улучшилось. А потом все возобновилось: температура, кашель, диарея. Она по-прежнему ничего не говорила мужу, не стала волновать сына, отделавшись будничным «Все хорошо».
Илья вернулся из Крыма в начале августа, и через неделю Стрижовы уехали в Испанию, на Майорку, где проводили отпуск каждый год. Вся неделя прошла в хлопотах, и Лариса не нашла времени, чтобы посетить врача. «На море все пройдет само собой»,– решила она, не желая портить отпуск своим мужчинам. Да и сама Лариса всегда с удовольствием приезжала на этот удивительный остров. Майорка – райское место для отдыха: нежные белые пляжи, ослепительное голубое небо, мягкое изумрудное море. Маленький недостаток – полуденная жара. От нее спасались кондиционером в номере и прохладой воды в бассейне отеля. Хотя и жара тоже была приятной, ведь в родном Питере о такой погоде даже не мечтают. Новые впечатления первых дней заслонили проблемы со здоровьем. Лариса радовалась красоте и комфорту, присутствию любимых мужчин рядом, улыбкам окружающих.
На второй неделе пребывания участились приступы диареи. «Наверное, это от местной пищи. Иногда появлялись головокружения и тошнота. «Видимо, на солнце перегрелась». Она ограничила прием пищи, практически не покидала зонтик на пляже, но лучше не становилось. «До конца отпуска дотерплю, а в Питере – первым делом к врачу». Муж и сын списывали недомогание Ларисы на женские трудности. Лариса Павловна не жаловалась, спокойствие семьи сохранялось. Отпуск прошел превосходно.
*****
Илья Александрович ждал. Он смотрел на Саньку и думал о том, что она всегда была для него Синей птицей, такой же неуловимой и ускользающей. Он думал о том, что всегда хотел лишь одного: Саньку. Она знала об этом и смеялась над ним. Илья не понимал, как она могла предпочитать ему глупых простаков – неудачников, которые зачастую вытирали об нее ноги, ведь он-то готов был целовать каждый след, оставленный ее туфелькой. Он все и всегда делал с оглядкой на Саньку: как бы она отреагировала, что бы сказала об этом?
И вот теперь все изменилось. Теперь Саньке некуда бежать. Теперь она принадлежит Илье. Надолго ли?
*****
Лариса Павловна слушала терапевта с тревогой: ей предлагалась госпитализация в 14 городскую больницу. Результаты анализов удручали. Врач предполагала двустороннюю пневмонию, но необходимы были дополнительные обследования.
– Куда вы пропали? Почему не пришла на прием в назначенный срок? И к телефону не подходили. Вы же взрослый человек, что за безответственность!
Лариса молчала. Она не хотела оправдываться, понимала: она не права. Но не могла же она рассказать, что была в отпуске на море. Чувствовала себя Лариса Павловна очень плохо. Откладывать госпитализацию было нельзя.
Она решилась:
– Оформляйте на завтра. Я вещи соберу и своим все объясню, домашние вообще не в курсе моих проблем со здоровьем.
И врач, и медсестра с удивлением переглянулись.
Новость о госпитализации Ларисы муж и сын восприняли с недоумением: «Разве ты себя плохо чувствуешь?» Но с пониманием: «Что ж, надо – значит надо». Лариса понимала их: у Ильи десятый класс, время ответственное, у Александра Георгиевича – сложное положение на заводе, молодежь в спину дышит, а возраст уже пенсионный, того и гляди, с должности снимут. Лариса не обижалась, ведь интересы сына и мужа всегда были на первом месте.
– Саша, я позвоню тебе из больницы, скажу, надолго ли.
– Лара, мы долго без тебя не сможем. Недельку там отдохни от нас и возвращайся, – Александр Георгиевич нежно поцеловал жену в щеку.
– Я на неделю наготовила, обязательно все разогревайте. Не кусочничайте. Ешьте горячее.
– Все будем делать по твоим инструкциям. Да, Илья?
– Конечно, мама, не думай об этом.
Мужчины ушли, и Лариса, собрав самое необходимое, поехала в больницу.
*****
Илья Стрижов шел на линейку 1 сентября с радостным предвкушением перемен. Десятый класс – новый этап в жизни каждого школьника. Это время самоопределения, которое закладывает фундамент будущего. Лето добавило Илье уверенности в себе, и теперь он чувствовал, что внутренние силы будут заметны всем окружающим.
Школьный двор был наполнен радостным возбуждением, цветами и белыми бантами.
– Илюша, иди к нам! – Ульяна нетерпеливо подхватила Илью под руку и увлекла за собой к группе старшеклассников.
– Девочки, знакомьтесь, Илья Стрижов, выдающийся отличник и молодой ученый.
– А еще красавчик, – незнакомая девочка томно опустила глазки.
Ульяна нервно засмеялась.
–Так много новеньких? – Илья повернулся к Ульяне
– Много, и из других школ. Брали только хорошистов, мест не всем хватило. Будет только два десятых класса.
Илья забеспокоился, стал выискивать в толпе белокурые кудряшки.
– Уля, а Шурочку взяли?
– Не знаю, я не видела.
– Пойду поищу.
«Если Шурочку не взяли, уйду в другую школу. Не хочу без нее. Какая мне-то разница, где учиться».
– Подожди, Илюша, давай спросим у Ирины Петровны, она наша классная, должна знать.
Ульяна побежала искать учительницу, а Илья застыл изваянием. Настроение изменилось. Праздник кончился. Без Шурочки все теряло смысл. Как он упустил из виду подобное развитие событий? Он должен был такое предположить!
– Илюша! – Уля звала его в глубь праздничной толпы, но он стоял, парализованный своими печальными размышлениями.
– Илюша! – звонкий голос вывел из оцепенения
– Шурочка! А боялся…
Но Шурочка не слушала. Она радостно повисла на парне, а потом закружила – завертела его.
– Как ты изменился! Красавчик! Лицо с обложки! Мечта девчонок!
Шурочка смеялась, искренне радуясь встрече. Белокурые кулряшки весело прыгали по плечам, глаза рассыпали вокруг голубые искры. Илья подхватил ее, прижал к себе, словно невзначай, по дружбе, но она быстро освободилась и продолжала тараторить:
– Мы теперь в разных классах, ты в А, а я в Б. Но дружить все равно будем. Я без твоей помощи школу не закончу. Ладно, пойду свой класс найду.
Шурочка убежала, а Илья стоял, блаженно улыбаясь: гора с плеч, она рядом, все осталось по-прежнему.
Суета первых школьных дней так закрутила, что Илья как-то и не заметил маминого отсутствия. Он приходил домой вечером, открывал холодильник, разогревал ужин себе и отцу, а потом садился за уроки. Александр Георгиевич приходил поздно, заглядывал в комнату к сыну, они обменивались парой фраз и расставались до следующего вечера. Отсутствие Ларисы Павловны ощущалось только тишиной квартиры, которую они заполняли работающим телевизором. Так она прожили неделю, предполагая, что Лариса вернется домой если не на выходных, то уж в понедельник-то точно!
Лариса Павловна эту уверенность подкрепляла своими оптимистичными сообщениями о здоровье: «Мне уже лучше. Температура нормализовалась. Почти не кашляю, Обо мне не тревожьтесь».
*****
Дверь скрипнула, Илья Александрович оглянулся. Вошла Наталья Юрьевна. Санькину мать ничто не могло выбить из колеи. Она благоухала, косметика безупречно молодила лицо, зеленый шарфик оттенял глаза.
– Илюша, я с врачом говорила. Он не дает никаких прогнозов. Когда что-то станет понятно? Чего мне ждать?
– Никто вам ничего не скажет, Наталья Юрьевна. Никто ничего не знает. Остается только ждать. Терпеливо ждать.
– Ждать? – женщина аж взвизгнула, – Ждать? Это ты можешь ждать, не зная чего. А я так не могу. Я должна понимать, что меня ждет, когда она очнется. Я должна подготовиться к тому, что меня ждет, когда она очнется. Я должна подготовиться к тому, что моя дочь до конца своих дней останется овощем. Понимаешь ты это? – руки ее тряслись, губы дрожали, лицо скривилось гримасой гнева – начиналась истерика.
Илья встал, крепко сжал ее руки в своих.
– Я все понимаю. Я рядом. Я не брошу ни вас, ни Саньку.
Он гладил трясущиеся плечи женщины и думал: «Санька, ты не можешь снова обмануть мои ожидания. Ты обязана выкарабкаться!
*****
При поступлении в больницу Ларисе Павловне поставили диагноз: воспаление легких. Ей назначили курс антибиотиков и положили на терапию. Прошло три дня, но улучшения были незначительными, а анализы катастрофически плохими. Стало понятно, что диагноз поставлен неверно. Назначили дополнительные анализы и обследования, продолжили колоть антибиотики и иммуностимулирующие препараты, но болезнь не отступала. Диагноза не было. Ни о какой выписке не могло быть и речи. Таким известием Лариса Павловна ошарашила своих родных в воскресенье, когда муж и сын пришли ее проведать.
– Они не могут поставить диагноз, поэтому не знают, от чего лечить, – говорила Лариса мужу.
– Но ты же писала, что тебе лучше, получается, обманывала?
Мне так казалось…
– Мама, ты сильно похудела. Здесь плохо кормят? – Илья не узнавал мать. Она скукожилась, стала маленькой, как старушка.
– Нормально кормят, просто аппетита нет…
– Лара, я хотел бы поговорить с врачом.
– Но сегодня воскресенье, лечащего врача нет, только дежурный, – Лариса растерянно смотрела на мужа.
Она понимала, что болезнь никак не входила в планы семьи, понимала, что нарушила привычный ритм жизни и усложнила жизнь своим мужчинам. Но разве она была виновата в случившемся?
Когда Лариса вернулась в палату, она разразилась слезами бессильной опустошенности. Как же так? В чем ее вина? Каждый миг своей жизни она была надежным тылом для мужа и сына. Выйдя замуж, она, успешно практикующий психолог, оставила работу и мысли о карьере, посвятив свою жизнь семье. Она считала своим долгом поддерживать мужа, выслушивая его рассказы о работе, давая советы о взаимоотношениях с коллегами и начальством, терпеливо переживая частые командировки мужа и его абсолютное нежелание вникать в процесс воспитания сына. «Ты должна понять, у меня много работы. Решай проблемы сама». И она решала, воспитывала, ремонтировала, строила, мыла, шила, растила. И вот сейчас наступил момент, когда поддержка была нужна ей. Она вспомнила слова мужа, сказанные на прощанье: « Обследоваться можно амбулаторно. Нечего здесь время терять». Слезы побежали по щекам с новой силой. « Я должна с этим справиться. Ради сына».
Илья в отличие от отца на маму не злился. Он маму жалел. Он увидел, что за неделю женщина похудела килограммов на десять, и понял, что это симптом болезни. Вернувшись домой, он сел за компьютер. Его интересовала специальная медицинская литература. Неожиданно для себя он увлекся. На листке написал анамнез матери и стал изучать симптоматику разных заболеваний. К утру Илья был уверен, что у его матери рак поджелудочной железы. Он собрал все записи, позвонил Ульяне, притворился, что простыл и не может присутствовать на уроках, а потом поехал в больницу к матери, чтобы встретиться с лечащим врачом.
*****
Лариса Павловна узнала о своем диагнозе в понедельник утром. Ее срочно перевели в отделение онкологии и назначили курс химиотерапии. О будущем не говорили, и Лариса понимала: прогнозы неутешительные. Все происходящее женщина воспринимала как бы со стороны: это не со мной происходит, это случилось с кем-то другим. Принять ситуацию она отказывалась.
– Стрижова Лариса Павловна? К вам пришли, вы можете выйти в вестибюль? К вам пропуска нет, сами идите.
" Кто это? Ведь муж еще ничего не знает, я никому не звонила. Может, что-то случилось?" На миг забыв о своей болезни, Лариса метнулась вниз по лестнице на первый этаж. И увидела Илью, очень собранного и сосредоточенного, каким сын бывал, когда готовился к выступлениям на олимпиадах.– Мамочка, здравствуй, как ты сегодня? – Илья был нежен и осторожен.
– Илюша, сыночек, как ты здесь? А школа? Что-то произошло?
– Все хорошо. Ты вчера сказала, что твой лечащий врач будет сегодня, я хотел бы с ним встретиться.
– Зачем?
– Мне кажется, тебе поставили неверный диагноз, тебя лечат не от того.
У Ларисы слезы выступили на глазах, она всхлипнула, не сдержалась, расплакалась, горько и обреченно.
– Уже поставили верный. У меня рак, Илюша. Меня перевели на другое отделение. Будут химию делать.
– Я знаю это, мама. Я об этом и хочу поговорить. Я хочу быть с тобой в эти дни. Пусть мне разрешат.
Неожиданно силы оставили Ларису, свет погас, мир перестал существовать, сознание отключилось. Очнулась она в палате. Сын сидел рядом, держа ее за руку.
– Мама, у тебя сил очень мало, ты плохо ешь. Я взял у доктора рекомендации, буду возить тебе еду из дома. Пообещай, что будешь кушать.
– Обещаю.
– Пообещай, что будешь бороться.
– Обещаю.
– Мы справимся. Болезнь можно победить.
– Обещаю.
*****
Говорят, есть сила, что способна победить все на свете. Это любовь. Человек, окруженный любовью, неуязвим. Любовь спасает от всех бед и напастей. Речь идет о любви настоящей, бескорыстной и жертвенной, не требующей ответа и дивидендов. Такой любви подвластно все.
Лариса думала об этом, возвращаясь домой из поликлиники. Она прошла уже два курса химии и убеждала себя, что болезнь отступает. Анализы тоже подтверждали это. Она возвращалась к обычной жизни, выполняла работу по дому, готовила обеды – ужины, правда, быстро уставала и давала себе передышку на дневной сон. Почти полгода прошло с начала ее болезни, и мир вокруг изменился. Точнее, изменилось ее отношение к миру. Лариса осознала вдруг, как хрупка человеческая жизнь, и как мало времени она занимает, и как бездарно тратится это время. Она понимала, что полного выздоровления не наступит никогда и до конца жизни она будет бороться с раком, но ей хотелось теперь понять то, что она всегда упускала.
Во время лечения она отдалилась от мужа, а тот не делал попыток к сближению, Проблемы на работе по-прежнему не давали покоя Александру Георгиевичу. Болезнь жены лишила его компетентного слушателя и советчика, от остался со своими трудностями один на один. Это страшно его раздражало. Открыто злиться на Ларису он не мог, умом понимая, что ее вины в случившемся нет, но подсознание требовало компенсации пострадавшему, коим Александр Георгиевич считал себя. То, что Илья взял на себя уход за матерью в больнице, Александр Георгиевич считал правильным и единственно верным решением. Ему почему-то не приходило в голову, что сын должен учиться, а не быть сиделкой. Предполагалось, видимо, что Илья сам сумеет правильно распорядиться своим временем. Он сумел. Он окружил маму такой любовью, что Лариса Павловна не могла не захотеть жить. И она жила.
Приближался Новый 2000 год. Волшебный праздник исполнения желаний. Илья знал, что загадает под бой курантов за праздничным столом. Сейчас у него было только одно желание: чтобы мама поправилась. Он, в отличие от многих сверстников, продолжал верить в чудеса. Он очень хотел, чтобы такое чудо произошло с его мамой. В школе все оставалось прежним. Это радовало Илью, которому была необходима рутинная стабильность. Никто не знал, что происходит у Стрижовых в семье, даже Ульяна ни о чем не догадывалась. Пропуски занятий никак не сказывались на учебе, поэтому учителя попросту закрывали на них глаза. Не знал никто, кроме Шурочки, которая, объявив себя Санькой, ни на какие другие обращения не реагировала. Санька узнала случайно. Как-то раз она зашла к Илье без звонка, и дверь открыла Лариса Павловна. Санька поразилась переменам в ее облике. Она никак это не показала, лишь спросила у Ильи:
– Мама болеет?
Он не стал лгать:
– Да
– Что-то серьезное?
– Рак
– Понятно.
Санька больше не поднимала эту тему, но каждую неделю, в среду или в четверг, заходила к Стрижовым, чтобы помочь Ларисе Павловне с уборкой квартиры. В первый раз она сделала это так непринужденно – естественно, что Лариса Павловна и сама не поняла, как согласилась. А потом это "среды" сталь постоянными и получили название "Санькины среды". Илья пытался вмешаться, но был бессилен под Санькиным напором.
– Расслабься, Илья, это не благотворительность, я просто люблю твою маму. Когда любишь кого-то, хочешь быть ему полезным. Считай, что мне это нужнее, чем ей. И забудь о благодарностях. Это одолжение со стороны Ларисы Павловны, что она позволяет.
На том и порешили.
Приближение Нового гола всегда несет с собой суету и хлопоты. В школе это ощущается особенно сильно: конец полугодия добавляет нервозности. Илью Стрижова это не слишком беспокоило. Оценки его уже давно не волновали, да и не было никаких других оценок, кроме отличных, а общественных мероприятий он всегда сторонился, не находя в них никакого здравого смысла. Он вообще не любил школу, просто брал от нее все, что она предлагала разумного, отсекая трезвым умом все лишнее, что было ему не нужно.. В классе к этому привыкли и оставили все попытки вовлечь парня в общественную жизнь. Однако Новый год – совсем другое дело! Даешь праздничную вечеринку! Так решили в классе, и сопротивляться было невозможно. К тому же Ульяна сдала за него деньги, и парень понял: попался в капкан. Вообще Ульяна вела себя так, словно между ними есть романтические отношения, всячески подчеркивая их близость: называла Илью "мой парень", приобнимала, словно в шутку, ерошила волосы. Илья не сопротивлялся, но и не делал никаких шагов навстречу. Ульяна, конечно, красотка и умница, но она не Санька.
Вечеринка была в разгаре, шампанское сменилось водкой, и пьяные одноклассники вовсю, без стеснения, обжимались по углам. Ульяна алкоголем не злоупотребляла, но шампанского выпила много, а потому была веселее и раскрепощеннее, чем обычно. Она сильно прижималась к Илье во время танцев и так явно подставляла губы для поцелуев, что парень не выдержал. Он выпил бокал шампанского и увлек девушку на кухню, где в потемках начал целовать ее, страстно притираясь к сокровенным местам. Волна летних воспоминаний придавала Илье смелости, и он, зная, что отказа не будет, проник руками в самую нежную и потаенную часть девичьего тела. Ульяна не возражала, наоборот, расстегнула ремень его брюк и взяла в свои руки его мужскую силу. Поцелуи не прерывались, а руки выводили виртуозные рулады, заставляя тела содрогаться от вожделения и восторга. Сладкой пытки первым не выдержал Илья , испугав Ульяну звериным рыком страсти. Он благодарно привлек девушку к себе, и она впечаталась в него, сгорая от любви. " Мы должны остановиться,– прошептал ей в ушко, – сейчас не время и не место. Он поправил Ульяне одежду, пригладил волосы, еще раз нежно поцеловал. Она преданно смотрела на парня: "Люблю тебя. Теперь ты мой?" "Да",– Илья не считал себя подлецом, он не мог разрушить этот замок.
*****
Приступ у Ларисы Павловны случился за несколько часов до Нового года. Сначала закружилась голова – она прилегла. Потом началась сильнейшая диарея, а потом кровавая рвота. Стрижовы вызвали скорую. Новый год Илья встречал в машине скорой помощи, которая везла маму в больницу.
Состояние Ларисы Павловны ухудшалось с каждым днем. Опухоль разрослась, метастазы захватывали новые органы. Лариса знала свой приговор: неоперабельный рак поджелудочной железы четвертой стадии. Она хотела бы бороться за жизнь, но сил совсем не было. Она нуждалась в постоянном медицинском уходе, но не хотела превращать свою квартиру в госпиталь. Тогда-то и возникло слово "хоспис". Она позвонила мужу, понимая, что это должно быть их общее решение, и заранее подбирала слова, чтобы настроить его в нужном направлении. Оказалось, что переживания Ларисы были напрасными. Муж согласился моментально, и Ларису перевели в хоспис при четырнадцатой городской больнице.
Для Ильи такое решение родителей стало громом среди ясного неба. Как же так? Они что, не смогут ухаживать за мамой сами? Когда увидел ее, навещая, понял: не смогут.
Наступила Санькина среда. Санька пришла, а Ларисы Павловны не было.
– Санька, мама в больнице, слово «хоспис» не умещалось на языке,– ты не должна приходить.
– Ну, тогда я тем более зайду. Знаю я, как мужчины любят грязь за собой убирать,– Санька решительно прошла в квартиру и надела хозяйственные перчатки на руки.
Теперь Илья участвовал в Санькиных средах вместо Ларисы Павловны, а потом рассказывал маме, как сияет чистотой квартира, ожидая возвращения хозяйки.
А Лариса Павловна умирала. Она знала это точно и поставила себе цель: дотянуть до лета. Ей казалось, что летом с похоронами будет меньше хлопот. Боли мучили ее, одышка не позволяла долго ходить, и большую часть дня Лариса лежала. И думала.
"Когда все пошло не так? Когда организм дал сбой? Что в моей жизни неправильно?" Она задавала вопросы и не могла найти на них ответа. Она нуждалась в умном собеседнике, но такового рядом не было. В хосписе была молитвенная комната, и однажды Лариса зашла в нее.