Елена Геннадьевна Кутузова
Вечная любовь
Долетевший с реки ветерок заставил поежиться. Ульяна вспомнила о толстовке, которую оставила на спинке стула. Но возвращаться не хотелось, и она просто обхватила себя руками, стараясь хоть немного согреться. На плечи тут же опустилась куртка.
От неё пахло кожей и хорошим мужским парфюмом. Тонкий запах не вызывал отторжения, напротив, захотелось укутаться в эту куртку посильнее, утонуть в её объятиях, как в коконе, забыв о реальности. Пришлось сделать усилие, чтобы снять и протянуть владельцу:
– Спасибо. Но… не надо.
– Это ничего не значит, – послышалось в ответ. – Просто куртка. Ты же замерзла. Надеюсь, не побежишь подавать в суд за сексуальное домогательство?
– А что, были прецеденты?
– Ну… – хмыкнул Шон и отвернулся.
Стоять с протянутой в пустоту курткой показалось глупым, как и строить из себя оскорбленную невинность. И Ульяна надела её обратно. В конце концов, это просто жест вежливости.
Тишина наполнилась звуками ночи. Пели сверчки, где-то вдалеке ухнула ночная птица. Под ногами, в траве, один за другим зажигались крохотные огоньки – светлячки готовились к брачным танцам. Их зеленоватое мерцание словно наполнило воздух магией, а свет звезд превращал реальность – в нереальное. Казалось, достаточно прислушаться, и откуда-то издалека, из далекого прошлого долетит конский топот, хриплые выкрики и лязг оружия.
Ульяна боялась дышать, чтобы не спугнуть это ощущение. Эти мгновения стоили бессонной ночи. А еще…
Было что-то общее у этой ночи и той чаши… Но что?
– Глазурь? – спросила тихо сама себя. – Нет. Что-то другое…
– Прости, ты о чем? – поинтересовался Шон.
Его голос разрушил магию ночи. И мысль, крутившаяся на поверхности, ускользнула, как уклейка, которую пытаешься схватить рукой. Ульяна едва сдержала раздражение, но сумела ответить вежливо:
– О только что случившемся открытии. И о чаше. Кажется, я посвятила жизнь не тому разделу керамики. Она же фарфоровая?
– Да. Но вот что странно… – задумчиво протяну Шон. – Его научились делать только в шестом веке. Как фарфоровая чаша могла попасть в могилу десятого века до нашей эры?
– Если не старше, – согласилась Ульяна. – Знать бы еще, кто на ней изображен. Твои летописи ничего об этом не говорят?
Она перешла на «ты» легко и свободно, как и Шон несколькими минутами раньше. Но ответа на свой вопрос не дождалась.
Ветер становился все прохладнее. Уют и чувство невесомости пропали, и Ульяна снова сняла куртку:
– Спасибо. Но я иду спать.
– Я провожу, – куртка опять оказалась у неё на плечах.
И почему-то захотелось плакать.
В лагере уже почти все спали. Только у ящиков с находками стояли на страже молодые люди в камуфляже, да возился в большой палатке Леша. Его бритая голова виднелась в одном из окошек. Уляна не стала тревожить руководителя, а сразу повернула к своему месту. И снова поймала себя на мысли, что возвращать куртку совсем не хочется. Но, как и в поле, она сумела справиться с этим желанием.
– Спасибо. И спокойной ночи.
Шон слегка поклонился в ответ. Его улыбка казалась такой милой! Ульяна не могла не ответить. А потом, на грани сна и яви видела, что вокруг палатки всю ночь бродит большой белый тигр, и его глаза сияют в свете луны, как две ярко-синие звезды, а рык, то и дело вырывающийся из могучей груди, чем-то напоминал мурлыканье котенка. Только немного громкое. Ульяне снилось, что она вышла из палатки и протянула руку, чтобы потрепать хищника по голове.
И проснулась от громких криков: на раскопе что-то случилось.
***
Лагерь не просто шумел – он бурлил. Пирамида из бережно прикрытых тентом ящиков оказалась развороченной. Охранники сидели прямо на земле, оглядывая проходящих мутными взглядами. Вокруг суетились врачи.
– Что… случилось?
Леша постарел лет на десять.
– Вазу твою украли. Парней вырубили какой-то наркотой и… А главное – никто ничего не слышал и не видел! Это в центре хорошо охраняемого лагеря! А… – махнул он рукой в отчаянии.
Шон стоял у своей палатки и растерянно смотрел по сторонам. На врачей. На археологов. На полицию. И на машины, которых с каждой минутой становилось все больше. Вскоре на небольшой излучине было не протолкнуться.
Ульяну несколько раз допрашивали. Где была ночью, что видела, что слышала… Интересовались её вечерней вылазкой. Но дежурные показали, что после возвращения и она, и Шон сразу пошли спать, каждый в свою палатку. И не выходили оттуда. Хотя сам момент преступления вообще никто не видел: у людей словно память отключили.
Следователи ругались, не стесняясь в выражениях. И пытались свести все к банальной пьянке, тем более местные рыбаки подтвердили, что вчера в лагере археологов было очень шумно.
Ульяне стало противно: никто не желал знать правду. Вчерашнюю суету, наплыв гостей – все списали на развлечения. Никому даже в голову не пришло, что шум – часть рабочего процесса. Ну, так получилось просто! Слишком много людей собралось в одном месте!
И чтобы не слышать бредовых предположений, она побрела вверх по течению Кондурчи, стараясь сбежать подальше от этого безумия.
Но побыть одной не получилось. На берегу, глядя на вольготно текущую воду, стоял Шон.
Уходить, не поздоровавшись было невежливым. И все же она отступила: казалось, мужчина глубоко погружен в свои мысли, а отвлекать не хотелось.
– Тебе тоже невыносима эта суета? – остановил её спокойный вопрос.
Ульяна повернулась:
– Да, все словно с ума посходили.
– Не удивительно. Это не просто находка века – возможно, эта новая страница в истории. И потерять чашу… Уля, а ты, кажется, совсем не обеспокоена. Тебе все равно?
Она задумалась. Потеря чаши должна стать для неё трагедией, крушением мира… Но в реальности Ульяна ощущала облегчение вперемежку с раздражением. Как будто закончила очень важное, но неприятное дело, которое еще аукнется в будущем. Как именно, было понятно уже сейчас: следователи за эти пару часов чуть с ума не свели и ведь не отстанут!
Шон терпеливо ждал ответа.
– Наверное… лучше бы она не терялась. Теперь проблем не оберешься. Проверками замучают. Ладно, надо возвращаться.
В лагере их ждало неприятное известие: экспедиция закончена. Следовало погрузить черепки из первого раскопа и убраться по домам. Найденную Улей могилу московские археологи оставили за собой:
– Вы, конечно, можете остаться, никто не запрещает. Но также должны понимать, что будете только мешать сработанному коллективу. Да, разумеется, все материалы для доклада и научных работ предоставят по первому же запросу.
Путаться под ногами и чувствовать себя чужой на празднике жизни Ульяна не пожелала, хотя Шон и обещал замолвить за неё словечко.
– Я устала. И хочу домой. Все нужные документы пришлют… Так что оставаться смыла никакого. Приятно было познакомиться!
Раскоп встретил Ульяну жарой, а провожал – дождем. Она прислонилась головой к окну и наблюдала, как капли обгоняют друг друга, наискось расчерчивая стекло. Хотелось думать, что это Степное Мамыково прощается с теми, кому открыло так много тайн. Тайн, которые люди не смогли сохранить.
Резко затормозивший автобус заставил пассажиров качнуться и схватиться за сиденья. По салону покатилась упавшая пластиковая бутылка с лимонадом. Водитель нажал на кнопку, и в раздвинувшуюся дверь взлетел по ступенькам Шон. Оглядел салон и кинулся прямиком к Уле:
– Догнал! Хорошо!
Он дышал тяжело, словно бегом преодолел все расстояние от лагеря. По куртке расплывались влажные пятна, а мокрые волосы липли к щекам – в этот раз он не забрал их в хвост.
– Мне позвонили… В Монголии, в закрытой части, нашли гробницу. Ты едешь?
В автобусе повисла густая тишина. Ульяна переводила взгляд с одного соседа на другого, возвращалась к Шону и не понимала, о чем это он.
А тот в нетерпении притопывал ногой:
– Так ты едешь?
– Куда? – пискнула, забиваясь в самый угол сиденья, подальше от напора.
– Да в Гоби же! Гробницу нашли.
– А… зачем? – Уля чувствовала себя тупой дурой. Но ничего поделать не могла. Какие раскопки? Какая гробница? И при чем здесь она?
– Подвинься! – сиденье рядом тут же освободилось. – Уля, слушай внимательно. В Гоби нашли гробницу. Очень древнюю, предположительно, третье тысячелетие до нашей эры. Таких еще никогда не находили, считалось, что Легендарные царства – из области сказок. Ну, понимаешь?
Уля кивнула. До неё начинало доходить. Но и вопросы появились:
– А при чем тут я?
Шон шумно выдохнул сквозь зубы. Видно было, что он едва сдерживается:
– Ваза какого периода?
Уля зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Теперь становилось понятным волнение и нетерпение Шона. Но вопросы не исчезли:
– И все-таки я не понимаю, почему ты приглашаешь именно меня!
– Если не ошибаюсь, Монгольская часть Гоби закрыта для раскопок. Да что там, туда и просто туристов практически не пускают! – встрял Алексей. Ульяна только кивала.
– Разрешение уже получено. Меня зовут на должность руководителя с правом самому подбирать состав экспедиции.
– Но почему меня-то? Я в Китайских и Монгольских культурах ни бум-бум. И в фарфоре тоже. У меня другая специализация!
– Ну, во-первых, мы сами не знаем, что найдем. Если Чаша оказалась в этом месте, почему бы в гробнице эпохи легендарной династии не быть срубной керамике? Ну и потом: именно ты заметила знаки, именно ты настояла на раскопках в этом месте. Для такого нужна удача!
– Одной удачи мало, необходимы еще и знания, – Уля просто не представляла, что можно сказать. Мысли метались, не давая вникнуть в смысл.
– Ульяна, мы едем в Гоби. А на востоке удача – качество врожденное. Так что группа только рада будет такой спутнице.
– Но… загранпаспорт, вещи… – Уля растерялась от слишком сильного напора.
– Все будет! Так да или нет?
В наступившей тишине слышалось, как вдалеке лают собаки. А потом Леша припечатал:
– Такой шанс! Улька, не поедешь – всю жизнь жалеть придется! Не будь дурой, соглашайся!
Остальные одобрительно загудели.
Ульяна оглядела салон. Кто-то искренне радовался, кто-то прятал глаза, кто-то растерялся: тоже не ожидали подобного и не знали, как реагировать. Но все без исключения настаивали: соглашайся.
И она решилась.
– Леша, будь другом, забери мои вещи у Коли, хорошо? И… пока!
Автобус тронулся, обдав облаком выхлопа. Шон стянул куртку и накинул Уле на голову:
– Беги в машину, я тут сам управлюсь, – и ловко забросил её баулы в багажник.
– Куда теперь? – спросила, еще не понимая, что все происходит наяву.
– Сначала в Самару. Пара часов, чтобы привести себя в порядок – и в Москву.
Дорога, гостиничный номер, где она только и успела, что принять душ и переодеться, ресторан на первом этаже… Все смешалось в каком-то фееричном калейдоскопе. В себя пришла в самолете. Сидела в удобном кресле бизнес-класса, а улыбчивая бортпроводница проводила предполетную инструкцию.
Спокойный, уверенный голос проходил мимо сознания. Ульяна не могла понять, как согласилась на эту авантюру. Но отступать было поздно: самолет начал движение.
***
Прилет и дорога до гостиницы пролетели словно в угаре. Ульяна плохо помнила, как такси лавировало по ночной Москве, и феерия огней прошла мимо. В гостинице её волновал только душ и кровать. Она даже от ужина отказалась, и поэтому утром проснулась не столько оттого, что выспалась, сколько от голода.
Нужно было спуститься в ресторан и позавтракать. Но, оглядев обстановку и выглянув в окно, Уля сникла: денег на карточке могло не хватить и на чашку кофе. Отель располагался в историческом центре и, судя по всему, цены здесь немаленькие. Хотя можно просто выйти и добраться до ближайшей кофейни!
Воспряв духом, Уля кинулась одеваться. Стук в дверь раздался, когда она полезла в рюкзак за бельем.
– Вот черт, – выругалась, накидывая халат. И только крепко завязав пояс, отправилась открывать.
На пороге стоял улыбающийся Шон:
– Надеюсь, ты хорошо отдохнула. Уже позавтракала?
– Вот, собираюсь, – мысль, что под халатом ничего нет, смущала. Почему-то казалось, что Шон знает и улыбается именно поэтому. – Не подскажешь, поблизости есть кафе?
– Зачем? – он удивился так искренне! – Можно попросить завтрак в номер.
– Ну… – Уле было стыдно признаться, что дело в деньгах. Этот чертов миллионер мог и не понять!
Но он понял:
– О! Не беспокойся! Все это, – широкий жест рукой, обводящий апартаменты, – включено в смету. Ты – ценный сотрудник, так что не стесняйся.
– Но и не наглей, – пробормотала Ульяна, стараясь сесть так, чтобы полы халата не разошлись.
В синих глаза появились искры. Лицо осветила улыбка:
– А давай позавтракаем в другом месте? И возьми с собой паспорт, нужно заехать кое-куда.
– Мне… надо переодеться, – пролепетала Ульяна. Язык не слушался, губы словно онемели.
– Надень что-то удобное. Джинсы, кроссовки…
Уля хмыкнула – в рюкзаке ничего другого и не было. Она же не в гости собиралась, и не в отпуск. А на раскопе вечерние платья без надобности.
Москва встретила шумом и скоростью. И черным внедорожником. Шон распахнул двери и протянул руку, помогая взобраться. Прикосновение горячей ладони обожгло, сердце застучало громко-громко и переместилось куда-то в район горла. Ульяна с трудом сглотнула и, пристегивая ремень безопасности, старалась дышать глубоко и ровно. Почему этот мужчина так на неё действует? Ведь даже с Колей…
Телефон крякнул – пришло сообщение. Шон рассмеялся:
– Интересный сигнал.
Уля рассеянно кивнула: все мысли занимала СМС-ска.
Коля не стеснялся в выражениях. Величал и безалаберной дурой, и похлеще… Обвинял, что ради «мертвяков» порушила семью, призывал одуматься, ведь кому она такая нужна? А тут еще и куда-то в Монголию поперлась. Украдут, изнасилуют, съедят! Дальше шли такие эпитеты, что уши запылали.
Читать про себя такое было неприятно, и Ульяна выключила телефон.
– Что-то случилось? – Шон, казалось, интересовался на полном серьезе.
– Кажется, Леша мои вещи забрал у бывшего.
– Если судить по буре эмоций, которая отразилась на твоем лице, бывший впечатлился.
– Очень!
Смех прогнал напряжение, и всю дорогу до ресторана Ульяна смотрела в окно.
Москву она любила и очень жалела, что не может выбираться почаще. Две недели в этом вечно спешащем муравейнике заряжали энергией на несколько месяцев, но домой Уля всегда возвращалась с облегчением. Мерный, равномерный ритм родного Тольятти подходил ей для жизни куда больше.
Шон выбрал для завтрака маленький семейный ресторанчик. Уля перевела дух: она ненавидела пафос. А вот спокойный интерьер в бежево-коричневых тонах, аромат кофе, ванили и дерева подходил как нельзя лучше.
Едва они заняли столик за плетеной перегородкой, официантка принесла меню. Ульяна открыла пластиковую папку и тут же закрыла: глаза разбежались.
– Ты любишь омлет?
– Тогда уж яичницу с помидорами и колбасой.
– Это и закажем, – Шон послал официантке улыбку. Почему-то Улю это покоробило, хотя не происходило ничего предосудительного. – А еще кофе… мне латте с вишневым сиропом, а даме…
– Глясе. И тирамису!
– И тирамису, – кивнул Шон.
– Две яичницы с овощами и беконом, глясе, латте, тирамису…
– И два цезаря с курицей! – вдруг добавил Шон.
– Мне не надо! – отказалась Уля.
– Это мне. Очень есть хочется.
Заказ принесли на удивление быстро. И Уля поймала себя на том, что просто сидит и любуется, как ест Шон: быстро, но не жадно, аккуратно помогая себе ножом. Управился с горячей яичницей, закусил салатом, потянулся за кофе. «И пусть весь мир подождет». Казалось, он для Шона просто перестал существовать.
– Не понравилось? – кофейный аромат словно пробудил, заставил среагировать на окружающее. – Странно.
– Я просто задумалась, – спохватилась Ульяна.
Яичница остыла, но была еще вкусной. А тирамису прямо-таки таял на языке! Печенье в меру пропиталось сиропом и творожного вкуса совсем не ощущалось, а это значило, что повар положил настоящий маскарпоне.
Ну а кофе оказался той самой вишенкой на торте: крепкий, ароматный, с расползающейся по поверхности белой пенкой мороженого. Уля поняла Шона: отвлекаться от еды не хотелось.
А он терпеливо ждал, подперев рукой щеку. На губах замерла легкая улыбка, словно мужчина наслаждался зрелищем. Уля смутилась и потянулась за салфеткой:
– Спасибо! Это действительно вкусно.
– Я рад, что тебе понравилось. А теперь – дела. Нужно оформить документы и закупить кое-что из снаряжения, – он кинул взгляд на смартфон. – Нас уже ждут. Поехали!
В офисе царила суматоха. Жужжали принтеры, разрывались телефоны, сновали туда-сюда работники. Шон усадил Ульяну на стул в коридоре и велел не двигаться с места:
– Можешь понадобиться в любой момент! – и скрылся за дверью под номером семьдесят девять.
Уля сжалась. Казалось, она попала в какой-то другой мир. После спокойствия раскопа, методичной работы по сортировке здесь все было очень быстрое и очень шумное. Уйдя в себя, она не заметила, как Шон приоткрыл дверь. Спохватилась, только когда он дотронулся до плеча:
– Заснула? Заходи!
Девушка за столом потребовала паспорт, пенсионное и номер ИНН, после чего постучала по клавишам компьютера, распечатала какие-то бумаги и велела подписать. Ошарашенная Уля послушалась без возражений. И даже не прочитала, что заверяет.
– Паспорт будет готов вечером.
Уже? Ульяна вертела головой, глядя то на девушку, то на Шона. А тот просто протянул визитку:
– Пусть позвонят, я скажу, куда подвезти.
Вот это сервис! Уля понимала, что выглядит глупо, но поделать ничего не могла. Только и смогла пискнуть:
– А виза?
– Виза будет. В Монголию и Китай, рабочие, по специальному приглашению. И Шенгенская, на пять лет, тоже с правом трудоустройства.
– Ну, ты чего? – Шон позволил себе рассмеяться только в машине. – Выглядишь как…
– Дурочка?
– Как будто тебя пыльным мешком огрели да так и оставили.
– И все-таки я не пойму. Загранпаспорт с визами меньше чем за сутки!
– Ульяна, – Шон оставил веселость. – Я просто воспользовался служебным положением. Меня знают во всех странах мира, получить помощь с оформлением совсем несложно. А уж если деньги подключить…
– Очень много денег… Шон, признайся, ты скрытый миллиардер?
В общем, Интернет дал ответ на это вопрос уже давным-давно. В список Форбс всемирно известный археолог не входил, но состояние имел: консультации знатока редкостей стоили немало.
– А я тут при чем? Все оплачивает заказчик!
– Какой?
Она сама себе удивлялась: насторожилась и заволновалась только теперь, когда поняла, что в игру вступила еще одна сила. До этого её доверие к Шону было на уровне безграничного. И это тоже настораживало.
Ульяна не могла понять, почему идет на поводу совершенно незнакомого человека. И почему рядом с ним так спокойно и хорошо, словно они знают друг друга очень давно и полностью доверяют. Она доверяет. Что думает Шон, Ульяна не знала.
Это все пугало. Появилось желание убежать. Забыть о чаше, об археологии и просто улизнуть. Купить билет на самолет или на поезд, на поезд даже лучше: расписание удобнее, и укатить подальше, превратить все в сон.
Но в то же время Ульяна понимала: сделай так, и она в жизни себе не простит. Любопытство будет приходить сначала вечерами, когда все дела сделаны и ничего не отвлекает от воспоминаний. Потом станет хуже. Она будет шерстить Всемирную паутину в надежде наткнуться хоть на крохотное упоминание о Чаше, о великой находке в пустыне, о… И не найдет. Потому что не все в интернет вываливают. Есть вещи, к которым надо прикасаться в реальности.
И она осталась.
Все это время Шон молчал, искоса поглядывая на притихшую на соседнем сиденье Улю. А потом предложил:
– Кофе хочешь?
– Хочу!
После суеты офиса и мучительных раздумий допинг был просто необходим.
– Как насчет прогуляться? Погода отличная, самое то!
Новый Арбат шумел, но суета как будто не смела потревожить этот островок спокойствия. Люди неспешно гуляли по выложенной серой плиткой улице, сидели на футуристических скамейках, разговаривали, разглядывали витрины или фотографировались на качелях. Только снующие взад-вперед дети нарушали благостную картинку безмятежности.
– Сюда! – Шон указал на расположенный в закутке вход.
– Holy Berry, – прочитала Ульяна на стекле, за которым виднелись букеты и авторские куклы. Чуть выше черная вывеска в рамке гласила, что тут можно приобрести букеты и подарки.
– Это точно кофейня? – засомневалась, но Шон ткнул пальцем в красный флажок с надписью «Магазин свежего кофе» и втащил в гостеприимно распахнутые двери.
Внутри – ни столиков, ни стульев. Лишь алые подушки на темном дереве низкого подоконника. И – теснота. В пространстве между дверью и прилавком могли уместиться разве что три – четыре человека.
Но, несмотря на тесноту, здесь было уютно. Вкусно пахло кофе и шоколадом, на полках выстроились пакеты с разноцветными этикетками, тихо гудела кофемашина. Ульяна почувствовала, как разжимается внутри скрученная пружина. На смену тревоге пришло спокойствие.
– Держи! – Шон протянул большой картонный стакан с фирменным знаком. – Не скажу, что лучший в мире, но вкусно. Настолько, что я предпочитаю сделать крюк, чтобы купить его здесь.
После спокойствия кофейни улица встретила шумом и ярким светом. Шон подвел Улю к скамейке. Её спинка вырастала из сиденья, вздымалась желтой волной и через несколько метров снова исчезала.
– Красиво тут, – вздохнула Уля и сделала первый глоток.
Кофе действительно оказался вкусным.
Разговаривать не хотелось, но на языке крутился один-единственный вопрос:
– Шон… Во что ты меня втянул?
Уля так и не нашла ответ на этот вопрос. Как и на другой: почему она сама позволила это сделать?
Полулежа в мягком кресле бизнес-класса, Уля смотрела в окно. Синева сверху и кипящие облака снизу.
Пустота поднебесья не мешала думать, а мягкая музыка из наушников успокаивала растрепанные нервы.
Волноваться было с чего.
Практически сразу после прогулки по новому Арбату Шон заявил, что теперь надо купить кое-что из экипировки и одежду – Улина не подходила:
– Пустыня – не для прогулок. Она требует уважения, как стихия. Иссушающая жара днем сменяется ночным холодом. Конечно, местные жители обходятся тем, что есть. Но мы должны как следует подготовиться!
Но почему-то «подготовка» заключалась в покупке новой одежды для Ули. Шорты, штаны, футболки, куртка. Все – наивысшего качества. И спорить было бесполезно. Ответ был один: это входит в смету. Казалось, Шон получал удовольствие, одевая Ульяну. И выбирал он не только удобное, но и красивое.
– Что поделать, я – эстет!
Ульяне оставалось лишь соглашаться, подсчитывая, сможет ли она вернуть деньги после экспедиции. Условия её участия оставались тайной за семью печатями. До самого вечера, когда Шон вошел в её номер с пластиковой папкой в руках:
– Здесь контракт. Ознакомься, пожалуйста.
Стандартное предложение. Ничего странного, никаких дополнений мелким шрифтом – обычный контракт. Уля таких много на своем веку видела. Смутили только два пункта: не мешать работать охране и в критической ситуации выполнять все их требования, и оплата. Трижды проверив сумму, Ульяна уточнила:
– Тут, кажется, в нолях ошиблись.
– Где? – лицо Шона оказалось совсем рядом. От него пахло дезодорантом и пеной для бритья. Очень тонкий, будоражащий аромат.
– Никакой ошибки. Цифры написаны абсолютно правильно.
Уля вздрогнула – на долю секунды из головы вылетело все, о чем думала до этого. Даже вопрос забыла. Стало тревожно: этот мужчина странно на неё действовал. Заставлял потерять голову. Хотелось быть рядом, слышать, видеть, прикасаться…
Наверное, стоило послать его подальше и вернуться в Тольятти. Но рука сама потянулась к бумаге, и контракт украсила аккуратная закорючка. Шон тут же подал второй экземпляр:
– Пусть у тебя останется, как положено.
Глядя на бумаги, Уля не знала, что делать: сложить и запихнуть в карман рюкзака? Или пойти в банк и сдать на хранение, как ценную бумагу?
Раздумья прервал телефонный звонок.
Стилизованный «под старину», инкрустированный золотистым металлом аппарат чуть подрагивал. Шон одним шагом преодолел расстояние от кресла до консоли и уверенно поднял трубку.
– Да. Ждем. Проводите в номер, пожалуйста!
Следующие полчаса пролетели как в угаре. Ей привезли паспорт, заставили подписать еще несколько необходимых документов и попрощались.
– Ну, вот и все, – подвел итог Шон. – Самолет завтра.
Наверное, надо было отказаться. Наплевать на только что подписанный контракт и – отказаться. Но Ульяна не нашла в себе сил. И, хотя её начинало пугать странное обаяние Шона, она ни за что не хотела пропустить самое значимое приключение: Леша верно сказал, такое раз в жизни выпадает, да и то не всем.
Только вот теперь, в самолете, Уле казалось, что она совершила ошибку.
***
– Уля!
Вздрогнув от неожиданного прикосновения, увидела стоящую рядом с креслами стюардессу. Пришло время обеда.
– Предпочитаете рыбу или мясо?
– Рыбу, пожалуйста.
– Тяжело тебе будет в Монголии, – посетовал Шон. – Там рыбы практически нет.
– Переживу!
Уля с удивлением разглядывала поднос, который ей вручила стюардесса. Ломтик семги с капелькой сливочного масла в виде розочки; кусочек селедки и крохотная тарталетка с несколькими крупинками красной икры. На другой тарелке лежала запеченная семга с картофельным пюре. На десерт – маленькое круглое пирожное и пиала с двумя шариками мороженого.
– Чай? Кофе?
– Кофе.
– А мне, пожалуйста, бокал красного вина.
Перед Шоном стояла тарелка с рисом и густым гуляшом и блюдечко с колбасной нерезкой. На краю приютилась креманка с соусом.
– Как в ресторане, – удивилась Уля.
– Уль, ты что? А завтрак как же? Ничего не помнишь? – нахмурился Шон.
Она задумалась. Действительно, что-то ела. Часа через два после взлета, но была так погружена в свои мысли, что не заметила, как проглотила предложенное.
– Ну ты даешь! – видно было, что Шону хочется смеяться в голос, но он сдерживается. – Так волнуешь?
Уля кивнула. Пусть думает так, меньше вопросов будет.
Еда показалась почти безвкусной.
– Говорил же – бери мясо! – сокрушался Шон. – Слышал, на высоте вкус притупляется, все кажется пресным и пластиковым. Ничего, прилетим, накормлю тебя как следует!
Ульяна кивала. Монолог Шона почти заглушался музыкой и не мешал думать. Не прошло и получаса, как начало клонить в сон. Разложив кресло, девушка заснула.
Снились ей облака, которые вдруг оказались гривами белоснежных коней, летящих по бескрайней синеве, а кнут табунщика щелкал, и над землей рокотал гром.
– Уля! Ульяна, просыпайся!
Она нехотя выпуталась из пледа. Шон, перегнувшись через неё, жадно вглядывался в иллюминатор.
А внизу простиралась степь.
На невнятном серо-коричневом фоне голой земли хаотично завихрялись полосы чуть припыленной зелени. Они то пролегали ровными рядами, то закручивались в спирали, то извивались, как след диковинной змеи. А прямо на них поблескивали тончайшие ниточки воды.
– Потрясающе! – охнула Ульяна.
Воображение тут же нарисовало орду всадников, летящих по этим просторам. Уля как наяву видела вздымающуюся пыль, слышала гортанные выкрики, чуяла запах конского пота и дыма. И, словно подыгрывая ей, внизу стали появляться белые таблетки юрт. Сначала редкие, раскиданные прямо по степи, после – огороженные высокими заборами. Ровные участки напоминали обычные дачи, кое-где даже виднелись двускатные крыши типовых домов. И это соседство выглядело… экзотично.
– Нравится? Насмотришься еще, на раскопе их вместо палаток используют.
Уля вспомнила все, что читала о жизни в юрте, и поежилась:
– А в палатке никак?
Шон только хмыкнул. А появившаяся стюардесса попросила пассажиров пристегнуться – самолет пошел на снижение.
Уля выглянула в окно и тут же зажмурилась: казалось, они садятся на узенькую полоску, прорезавшую неровную степь. Чуть влево или вправо – и костей не соберем. К счастью, все обошлось. Но справиться с пряжкой ремня не могла – дрожали руки.
– Почему не сказала, что боишься летать? – ругнулся Шон, помогая отстегнуться. – И хватит дрожать, мы уже на месте.
Спорить Ульяна не стала, тем более что народ потянулся к выходу. Глубоко вздохнув, она последовала за толпой.
Несмотря на садящееся солнце, жара окутала обжигающим покрывалом. В воздухе стоял запах пыли, раскаленного металла и чего-то химического. Стараясь не упасть, Ульяна спустилась по трапу.
– Сюда! – подхватил под руку Шон и отвел в сторону от направившихся к аэропорту людей. Прямо на взлетно-посадочной полосе стоял джип.
Гостиница, в которую привезли Ульяну, роскошью не блистала: ламинат, плитка, стандартная корпусная мебель. Зато размеры комнат поражали – в одноместном номере могло с комфортом поселиться человек пять-шесть, приэтом не слишком стесняя друг друга.
– Wi-Fi, телевизор – работают. Если что-то надо, звони на ресепшн, – указал Шон на аккуратную трубку возле кровати. – Но я все же рекомендую как следует отдохнуть – выезжаем на рассвете.
Ульяна не стала спорить. Сходила в душ, попросила в номер обед – принесли шурпу, которая с непривычки показались очень жирной, и рис карри с кусочками баранины – острый до невозможности. Спас салат из свежих овощей и манговый сок. Взяв стакан, Уля перебралась на кровать – сказывалась разница в часовых поясах, хотелось спать. Но прежде следовало узнать, что творится в мире.
Шон не обманул – Wi-Fi просто летал. Ульяна тут же нырнула в соцсети, сообщая друзьям, что добралась до Улан-Батора, а потом пробежалась по форумам. Они еще бурлили от известия о пропавшей Чаши, но споры и предположения постепенно пошли на убыль: минует еще пару дней, и о «находке тысячелетия» забудут, если только она не всплывет в каком-либо музее или частной коллекции.
Поискав еще, Уля вспомнила, что хотела побольше узнать о гробнице, для работы в которой её наняли. Но в сети стояла тишина – никто даже не слышал о находке в сердце пустыни Гоби. Списав это на нежелание трубить о раскопках раньше времени, Ульяна закрыла ноутбук и блаженно вытянулась на кровати: кондиционер работал исправно, позволяя насладиться прохладой. После тех нескольких минут на улице Ульяна почти пожалела, что согласилась на поездку. Оставалась надежда на то, что интерес окажется сильнее физического дискомфорта, и она забудет и о жаре, и о пыли. Впрочем, так всегда и происходило.
В тишине, нарушаемой лишь гудением кондиционера, послышался шорох, словно мышь скреблась. Ульяну подбросило на кровати: если в полях она спокойно воспринимала соседство грызунов, то в домах… Стараясь не завизжать, она зашарила взглядом по комнате в поисках чего-нибудь тяжелого. Единственное, что подходило на роль оружия – отполированный до блеска медный кувшин на столе. Но до него еще надо было добраться.
После некоторого колебания Ульяна смогла опустить ноги на пол и вздрогнула, когда они коснулись чего-то мехового. Потребовалось пара секунд, чтобы вспомнить о коврике у кровати. На цыпочках, прислушиваясь к каждому шороху, она пробиралась к столу. Желанный кувшин был все ближе, Ульяна уже протянула руку, чтобы схватить его за тонкое горлышко, и в этот момент в блестящем пузатом боку отразилась тень.
