Елена Княжина
Академия Междумирья. Дикая магия и прочие неприятности
Сейчас он особенно остро ощущал холод меча между лопаток. Тряпка на плечах рвалась в бой с тем же ажиотажем, что сам князь. Кулаки аж дымились.
Что сказала бы сестра? Что Арт соскучился по дракам. И как невоспитанный грубый тролль напал на первого, кто пришелся не по душе. Вообще, это в его стиле, да… Но в людях он не ошибается.
Даже не видя ауру, князь всегда понимал, если она вся в грязи и черных пятнах… Он и сейчас не ошибался: мужик, поправлявший прическу промокшей девчонке, – отборная тварь. Редкостная.
Артур резко отвернулся: это не его проблемы. Не его! У девицы своя голова на хрупких, тонких плечах. Лохматая, темно-рыжая, явно бедовая… Очень знакомая порода. У неприятностей на таких особый нюх.
А он ей не отец и не брат. Вообще никто. Прохожий, «попадалец» из пустого мира…
– Ррр! – рычал сам на себя, вновь оборачиваясь к скользкому типу.
Карпов помнил. Похожая энергетика – смрадная, гнилостная, отдающая болотной тиной и падалью, – исходила от одного давнего знакомого. Это было в его мире, три года назад… Но что-то дернулось, всколыхнулось в памяти яростным, свежим огнем. Словно Судьба-богиня заставляла Артура смотреть это кино по второму кругу!
Бехтерев… Носатый ублюдок с шакальими глазами и характером стервятника.
Трус, облюбовавший кабинет отца и возомнивший, что способен руководить Санкт-Петербургской академией. Слабак, пытающийся расквитаться за дела минувшие и возвыситься за счет беззащитных. Но случайная, минутная власть – очень смешное преимущество. Которое легко сминается парой точных ударов «Смертельного жала»…
Артур хорошо помнил, как чесались кулаки на пару с искрящим жезлом, когда он узнал: ублюдок повел в кабинет его сестру. Поздним вечером, на «трудовую отработку». Уж понятно, какое «наказание» для упрямой студентки задумал Бехтерев.
Еще Карпов помнил, как сшибал углы в усадьбе графини Воронцовой, пытаясь успеть вовремя… Пока не случилось то, что размажет, раздавит маленькую княжну навсегда. Его травило мраком от одной мысли, что может произойти с голубоглазой Обезьянкой. Он чуть лицом не выломал дверь, преграждавшую путь.
Обошлось. Тогда обошлось… И с ноющей зубной болью пришлось отступить – на тот раз. Каким-то чудом сдержался и не порвал ублюдка на сотню маленьких шурхов… Хотя, видит Судьба, стоило бы.
А вот эту девчонку, живущую в пустом доме и впускающую туда черт знает кого? Ее есть кому защитить? Почему она, тролль дери, не спит в общежитии с соседками? Куда прет среди ночи с этим типом?!
Разъяренно сопя, Карпов едва не жевал окружавшие кусты мха-переростка. Мычал бессильно, провожая глазами отъезжающий экипаж. Еще пара секунд – и ректор со студенткой исчезнут в новой портальной дыре.
Сердце, настолько вечно живое, что почти что мертвое, тащило князя совсем не туда, куда надо. Арт пришел сюда за магией, а не за… вот этим всем!
Он обязан держаться изначального плана. Разыскать источник и стать новым «Прометеем», принести волшебство на землю. Сестра не вынесет, если магический фон истлеет и последний шмырл увянет во цвете лет. Хоть и стоило признать, что временами в глазах располневшего Карла появлялись мечты о легкой смерти… В те дни, когда Ава прибегала с новым средством для размножения.
Это не его война, не его мир, не его проблема.
Но капля внутри подпрыгивала, подкидывая князя вперед. К удаляющемуся транспорту чужого мира. Крюк, засевший в горле, дернулся, и Арт, натянув плотнее капюшон, ломанулся следом. Да почему его так тащит за этой девчонкой?
Изнутри рвалось что-то, давно позабытое. Да что там… никогда в нем вовсе не существовавшее. Странное, очень странное ощущение: что князь не может упустить юную чародейку. Сама магия пинала к ней.
Точно грузный тролль, он стремительно пробежал разделявшие их метры и в прыжке нырнул под задний защитный экран. Похоже, новую дорожку вытоптал на лужайке… Точнее – выломал.
Плащ тут же приобрел расцветку, близкую к коричневой отделке экипажа. Позволив гордому князю Карповскому, первому этого имени, мимикрировать под шурхову дверь.
Глава 9. Желания сбываются
Маргарита Харт
На крутом подъеме экипаж прилично тряхнуло. Раздался треск, и показалось, что от транспорта отлетела какая-то важная деталь. Дверь как минимум! Но Клэй успокаивающе улыбнулся и невозмутимо похлопал рукой по рычагу.
На территории курорта портальных дыр не было, и мы медленно покатились вверх по кривой дорожке, растрачивая остатки магического заряда. Путь к пику занял около полусферы. Наконец экипаж остановился на пригорке перед одиноко стоящим домом.
– Прибыли, мисс Харт, – плотоядно ухмыльнулся ректор и помог спуститься на землю.
Воздух в Маунт-Грин был потрясающий. Не та синтетическая пакость, что заполняла верхние уровни серватория, а что-то природное, настоящее, свежее. Так пахла горная ночь, так пахли склоны, поросшие весенними цветами, так пахли ярмы далеко внизу…
Очень далеко! Даже не приближаясь к обрыву, я видела, что за ним – бездонная черная пропасть. И по этому склону предполагается «первый съезд»?
– Утром все выглядит не так страшно, – прокомментировал Клэй, отбирая мою поклажу и уходя в сторону дома.
Я задрала голову вверх, напитываясь ароматами и отгоняя страх. Поразилась глубокой синеве неба: словно это не верх, а низ, и над моей макушкой – целый океан. А звезды – яркие светящиеся медузы во главе с самой главной, круглой голубой Цефеей.
Ощущение, что мой позвоночник дырявит чей-то осуждающий взгляд, ушло. Но в памяти все равно то и дело всплывал мрачный и неуютный образ хавранца.
Прибивающая к земле энергетика Артура Андреевича очень подходила к присвоенному им плащу. Идеальная парочка, мда… Аура парня давила, сшибала с ног похлеще воздушных порывов сира Квентана. А затем бесцеремонно утягивала в свой черный омут, наполненный яростью. Закрытый для прочих, будто бы огражденный каменным щитом.
Словом, этот огхарренный (и вместе с тем вкрай огхарревший) парень вспомнился мне совсем некстати. Хавранский демон уже далеко отсюда, может, на пути в Эррен или даже в Виззару…
– Маргарита, я ведь жду, – нетерпеливо напомнил Клэй, стоящий у распахнутой двери с парой сумок. И я медленно двинулась ему навстречу.
Нехорошее предчувствие щекотало бедра липким ветерком, но было неловко повернуть назад. Странное существо человек! Боится обидеть отказом, даже если чувствует подвох. Меня же воспитывали вежливой девочкой, сострадательной…
От однокурсниц я знала, что Квентан Клэй был когда-то женат. Сначала оформил помолвку – еще во времена студенчества, – потом сочетался браком, но рано овдовел. И теперь вновь был свободен.
Можно представить, как одиноко ему коротать выходные. Не так мне и трудно составить Клэю компанию на вечер, поужинать с ним, поддержать беседу… Все-таки мы уже приехали, и нечестно хватать первый попавшийся экипаж и делать ноги в сторону Лурда. А признаться в своем истинном, ни разу не романтичном мотиве, язык не поворачивался.
Домик был обнят со всех сторон живой «изгородью» из гор, кустов и широких туров. И вокруг – ни души.
Само по себе строение было симпатичным, из открытой двери пахло уютом, сушеными травами, старым деревом и дымком. Остроугольная крыша, затянутая бархатным сизым мхом, скатывалась аж до земли. А на окнах играли рыжие блики: нашего визита ждали и зажгли камин.
– Простите, сир Квентан, я просто пытаюсь понять… – подняла на него смущенное лицо.
– Вы намерены струсить в последний момент? – пробурчал он с укором. Мол, угораздило же связаться с неопытной третьекурсницей. – Рита, я ведь арендовал этот домик для вас. Для нас. И уже внес оплату.
Он прав: отказываться надо было раньше. Но все последние сутки я тонула в мыслях и планах, едва замечая окружающую реальность. И вот она взяла реванш… подобравшись украдкой к самому носу. Неотвратимо.
– Как так вышло… что мы… – вопросы застревали в горле, словно были намного крупнее моих возможностей. Колючими иглошарами они выкатывались из пересохших губ. – Что мы… вы и я…
Я ведь почти не ощущала этот его «интерес» ранее! Откуда тот вообще взялся?
– Что мы с вами оказались в горах Шах-Грина? – ухмыльнулся сир Клэй. – Вы этого пожелали, Рита. Захотели быть тут… и вот мы тут, разве не так?
Видимо, так.
Знал бы он, насколько прав… Моя «джинная» четвертинка, сумасбродная и беспощадная, и впрямь выкидывала подобные фокусы. И коварство мироздания, вынужденного подчиняться воле «малолетки», не знало границ!
Пф-пф-пф… Да, я действительно желала побывать в Шах-Грине. Спуститься с этих гор, найти портал, поискать след родителей. И мироздание предусмотрело для меня такую возможность, потребовав сначала за нее хорошенько заплатить.
– Волнуетесь? Зря, – Клэй поставил сумки на землю и подошел. Поправил темно-рыжие завитки, от портальной тряски взбившиеся в пушистую пену над моими бровями. – Я уже говорил, Маргарита… Любой ваш протест для меня – закон. Всего одно слово «нет», моя маленькая огненная птичка, и я отпущу вас на волю.
– Обещаете? – я закусила губу до металлического привкуса во рту.
– Клянусь честью рода, – ректор пощекотал меня откровенным взглядом и повторил приглашающий жест.
Поворачивать было поздно и стыдно, и я шагнула под замшелую крышу.
Клэй пропустил меня первой и вернулся за сумками, великодушно позволяя осмотреться и освоиться в новом месте. Из узкой прихожей я сразу попала в гостиную – просторную комнату, от стены до стены застеленную пушистым светлым ковром.
Массивные истрескавшиеся брусья под потолком создавали ощущение этакой крепости в горах. Надежной, безопасной. Высокие треугольные окна открывали панорамный вид на шах-гринский простор. Камина здесь не было, я ошиблась: изменчивый рыжий свет шел от кристаллов в стенных нишах.
По краям комнаты стояли диваны, усыпанные пестрыми подушками. На один из таких Клэй бросил мои вещи. Слава гхаррам, внутрь не заглянул: ректор сильно бы удивился, обнаружив в дамской сумочке старое оборудование проходимцев.
Свой чемодан он водрузил на низкий столик, распахнул, выудил из свертка алой ткани бутылку. За помутневшим от времени стеклом плескалась бордовая жидкость. Следом из чемодана появились два бокала.
– Кухня в такой час уже не работает, Рита, – пояснил Клэй, уверенным движением выбил пробку и разлил пенящийся напиток. – Я счел нужным взять что-нибудь с собой… Чтобы вы смогли хоть немного расслабиться в моем обществе.
– Я обычно такое не… не употребляю, сир Квентан, – помотала головой, разуваясь.
Мять такой светлый, пушистый ковер грязной уличной обувью – верх бесстыдства.
– Но ведь сегодня не обычный день, верно? – поспорил со мной ректор и настойчиво вложил в руку бокал. – Вы стали совсем взрослой. И мы отмечаем ваш праздник.
Ладно, от пары глотков мне не поплохеет. Тем более, такое я уже пробовала – на совершеннолетии Тайки. Я запомнила золотую этикетку с ромбиками только потому, что девочки по очереди пытались открыть непокорный сосуд. Как только ни били его, ни ругали и ни трясли, а у Клэя вот… рука мастера.
– Ну же, Рита, позвольте себе отдых в конце трудного дня, – сир Квентан приложил стекло к своим неприлично чувственным губам, но не торопился сделать глоток первым.
Он рассматривал мой рот, как хищный вирр, почуявший легкую добычу. И было в его жесте что-то столь порочное, а во взгляде – столь раздевающее… Что я разнервничалась и сделала три глотка подряд. Взрыв терпких пузырьков обволок горло, и я неловко качнулась – не привыкла к подобным штукам.
– Думаю, тебе пока хватит, – Клэй погладил мою щеку и вернул бокалы обратно на столик. – Нужно убедиться, что нет непереносимости тхэ-ванской гурии. Мы же не хотим тебя случайно убить, да, Рита?
Холодная рука продолжала наглаживать щеку, но ощущения стали странными, приглушенными. Будто Клэй надел плотные кожаные перчатки или мое лицо покрылось непроницаемой корочкой.
– Если верить досье твоей матери, у нее была непереносимость синей эхесской, представляешь? – фыркнул Клэй. – Даже случались провалы в памяти. Интересно, на всех уроженцев Танталы так действует? А ведь эхесская вода просто тонизирует резерв…
– А гурия? – прошептала, не узнавая свой голос. Я, может, и небольшой специалист по напиткам, но название на этикетке было другое. – Что делает гурия?
– Не бери в голову, Рита, – отмахнулся ректор и ушел от меня вперед, к центру гостиной.
Я бросила встревоженный взгляд в окно. Никого. Только звезды-медузы в синем небе, серые горы и пугающие лесные тени…
У самого края обрыва стояли магические доски, сложенные друг на друга. Под каждой имелась яркая голубая полоса – признак напитанных энергией подъемных чар. На то Маунт-Грин и элитный курорт, чтобы желания гостей здесь угадывались заранее… Аксессуары для стремительного спуска зарядили задолго до того, как мы с Клэем сюда приехали.
Но чем больше я смотрела в горную темноту, тем явственнее понимала, что не решусь встать на архову доску и съехать вниз. Понятно же, что к ярмам я доберусь по частям! Отдельно руки, отдельно ноги… Может, когда-нибудь прикатится и бедовая голова.
А раз так, то и делать мне под этой странной крышей больше нечего.
– Простите, сир Квентан, но… я хочу домой, – прошептала, отступая назад. Ноги не слушались, шатались подо мной, как неуклюжие ходули. – Отвезите… в Лурд… Или подскажите, как отсюда можно…
Колючие пузырьки заполняли горло. Вкус, будто кусок мыла съела!
– Не хочешь, – наморщился Клэй. – После гурии никто ничего не хочет. Ты спрашивала, что она делает… Она подавляет волю. Ты будешь желать лишь того, чего пожелаю я.
Со знанием дела сир Квентан дернул рычаг в стене, и на треугольные окна упали плотные шторы, отрезав нас от равнодушного мира. Невозмутимо расстегнул на рубашке оставшиеся пуговицы, подхватил с дивана подушку, кинул на ковер…
Его отработанные движения и грамотно собранный чемоданчик вызвали внутри приступ тошноты. Он явно был тут не впервые. И вряд ли я единственная девушка, которую Клэй сюда привозил.
– Вы же ректор, – я попятилась с таким энтузиазмом, что довольно быстро уперлась лопатками в стену. – Вам же нельзя… вот так…
– Если очень хочется, все возможно, – расслабленно отмахнулся мужчина. – Этому учит нас история Танталы, да?
Арх, да должно же быть хоть какое-то уважение к почетной должности!
Что бы он ни задумал, рано или поздно об этом узнают. Мой дядя вернется из отпуска и распутает клубок, найдет следы, выяснит истину… Наверное.
До того обидно стало, что у наших разговоров не было свидетелей. Как опытный соблазнитель, Клэй открывался лишь тогда, когда мы оставались наедине. В его кабинете, на темном лестничном пролете, на улице у дядиного дома… Никто не станет искать меня ни завтра, ни послезавтра. А Эндрю с Эммой вернутся лишь через десять дней.
– Ты же чувствовала опасность, маленькая джинна, – вздохнул Клэй укоризненно и достал из чемоданчика другую бутылку. Налил себе в чистый бокал синей эхесской, с наслаждением отпил. – Зачем же села в мой экипаж?
– Мне… нужно было… сюда, – звуки все труднее собирались в слова, неохотно выползали из «замыленного» горла.
– Вот и славно. Ты здесь, – спокойная улыбка на холеной физиономии рождала внутри меня позывы к немедленному очищению желудку. – Наши желания совпали.
Он отошел к зашторенному окну и поманил меня пальцем к себе. У уголков глаз собрались горячие слезы, готовясь стечь на щеки: я даже головой помотать не могла!
– Что такое, Рита? Хочешь сказать «нет»? Ты попробуй, попробуй, – предложил Клэй невозмутимо, причмокивая синей эхесской. – Я сдержу обещание. Всего одно слово – и ты свободна.
Теперь понятно, отчего он так легко разбрасывался родовыми клятвами. Слово «нет», как и все его ругательные производные (в которых я посылала ректора в пешее приключение в пасть к керрактской каэре), застревали в горле. Исчезло в целом умение протестовать.
Во мне не осталось своих желаний. То есть они были, но где-то глубоко, под пленкой, под завесой… и становились все призрачнее с каждой минутой.
Страх, что еще секунда – и я перестану контролировать не только тело, но и помыслы, – взрывал грудь. Лицо пекло, по затылку расползалась липкая паника.
– Вы… м-похотливый раб… свои-м-х же-мланий… – выговорила, почти не шевеля языком.
– Нет, нет, Маргарита, я хочу сделать рабыней моих желаний тебя.
От неизвестной гурии я вся взмокла, на ресницы капал пот, лоб облепило влажными волосами.
– Подойди, вытяни руки, – попросил Клэй, и я двинулась вперед.
Ноги мне больше не подчинялись, реагируя лишь на звук его голоса. Я утратила связь с мышцами, не могла ими больше повелевать.
И взгляд был будто уже не мой, а чужой, отделенный от сознания прозрачной аквариумной стенкой. Он удивленно скользил по медным браслетам, что с гулкими хлопками вдруг защелкнулись на запястьях. Что-то такое я видела в музее серватория, когда чистила витрины.
– Вы бы м-мне еще рога под-мпилили…
– Это просто аксессуар для игры, не бойся, – прошептал мерзавец. – Я присваиваю тебя себе, маленькая джинна.
– Да я всего-то… на одну ч-четвертую…
Сердце грохотало внутри, рассылая «бах-бах-бах» по мышцам, но оно было и моим, и не моим… В ушах разносился свистящий гул. Как если бы меня вообще тут не было, и я наблюдала за происходящим из соседней комнаты, через плотное стекло.
– Вот и узнаем, чего в тебе больше, Рита, – Клэй дернул пальцем, и порывистый вихрь прошелся по комнате, сбив подушки в центре ковра на манер дивана или мягкой горки. – Я устал исполнять чужие желания, играть в чужие фантазии… Знаешь, у меня ведь и своих немало. А с кем желать, как не с маленьким рыжим джинном?
Ректор был сильным магом, недаром до этой должности занимал пост декана стихийников. Я знала, что он принадлежит к сеймурской «элите», что весьма богат, любвеобилен и обходителен… Но представить не могла темных демонов, что сидят на его личной изнанке.
Хлопая ресницами, я пыталась понять, какими такими желаниями куратор планирует раскрывать мой потенциал. Для чего собирается использовать дар, который я толком не контролирую? И как он надеется я буду диктовать волю мирозданию, будучи полностью обезволенной?
Блуждая сонным взглядом по рассыпанным подушкам, я наткнулась на свою сумку, которую порывом тоже смело с дивана. Надо как-то до нее добраться. Да хоть бы и доползти. Просто даже лечь в нужном направлении! И пожелать. Правильно и самостоятельно.
Ленивой каффой Клэй развалился на мягкой горке и поманил меня пальцем вниз, к себе. Сознание плыло. Ноги, управляемые чем угодно, только не головой, подвели меня к ректору и усадили на подушку.
– Сначала мы тебя переоденем, – он пошевелил пальцами, и послушный ветерок вытащил из чемодана кусок алой ткани. Расправил в воздухе, демонстрируя нашитые на шелк металлические монетки.
Уши заполнило звоном, затылка коснулись требовательные пальцы, и я отключилась, упав носом на пушистый ковер.
Сон не был приятным. Чудилось, что тела касаются чужие холодные руки. Я брезгливо дергалась, но проваливалась все глубже.
– Эй, Маргарита, хватит спать, – потормошили меня, выковыривая из дремы.
А Клэй не просто извращенец. Он еще и эстет.
Эта мысль пришла запоздало, когда я подняла локоть и помимо браслета обнаружила на себе тонкий полупрозрачный рукав, обрамленный дорожками медных чеканных пластин. Маленьких, но щедро рассыпанных по всему наряду.
Я читала много книг, посвященных Тантале – миру исполнителей, маминой родине. И если верить красочным форзацам, джинны Междумирья выглядели как угодно, только не так! Они предпочитали благородные фасоны и светлые оттенки – белые, зеленые, голубые… И уж точно не звенели от каждого шороха, как оседланный хеккар на тхэ-ванском карнавале.
– Это хавранский стиль. Ты же любишь маскарады, Рита? Игры с переодеванием, мм? – ухмылялся Клэй, наслаждаясь моим потерянным видом. Потеряла я, надо сказать, все важные элементы своей одежды – от плотного форменного платья до кружевной начинки. – Мы поиграем. В рабыню и ее господина…
– Мм! – возмутилась, приподнимаясь с пола на руках. И звеня на все лады.
Да он огхаррел! Надо сказать, что полупрозрачные рукава были самым большим куском ткани на мне. Все прочее, обрамленное монетками, напоминало скорее лоскуты. Обрезки, какие маги-портнихи обычно выкидывают за ненадобностью.
Но вот же… Оказывается, из них еще можно и «верх», и «низ» пошить.
– У нас впереди целые выходные, – успокаивающе поглаживал Клэй мою макушку. – Посмотрим, как у тебя выходит договариваться с мирозданием.
Как-как… Как правило – от противного. Стоит чего-то пожелать, происходит ровно наоборот.
И именно поэтому я здесь.
– А в конце, Рита, когда наиграемся, – ректор нагнулся к моему пылающему уху и зарылся в волосы, – ты пожелаешь все забыть. Думаю, мне даже заставлять тебя не придется.
– У-у-у…
– Я не болтун… и тебе тоже болтать не следует.
Борясь с гурией, притуплявшей волю и щекотавшей горло, я закашлялась. Может, если меня вывернет на коврик, полегчает? И я смогу добраться до сумки?
– А на следующие выходные мы все повторим, – Клэй коварно сощурился.
Меня перекосило от отвращения, и я нависла над ковриком. Ну, давай, гурия, выходи!
– С каждым разом я буду давать задачки посложнее, – вкрадчиво шептал маньяк. – Поинтереснее. Курировать тебя, Рита, одно удовольствие…
В горле першило, кашель становился громким, надсадным. Может, все-таки аллергия? И я помру до того, как Клэй меня использует в своих позорных, отвратительных целях?
Озабоченно охнув, ректор влил мне в рот остатки эхесской воды. Но легче не стало. И вместо обещанной потери памяти (Арх, я бы желала начать утрачивать ее заранее, прямо сейчас!), изо рта посыпались мыльные пузыри.
– Вот незадача, – хмыкнул ублюдок, щекоча мои плечи своей вездесущей серой косой. – Завязывай с этим, Маргарита, и приступим к нормальным взрослым играм.
Вместо негодующего «Ррр!» изо рта вышло новое бульканье. И синий пузырь вырвался наружу. С каждым громким иком комната заполнялась летающей пеной и через минуту стала напоминать напаренную купальню.
Все-таки непереносимость.
Озадаченный Клэй похлопывал меня по спине, нетерпеливо подергивая ремень на брюках. Гад! Скользкий красивый гад, затуманивший клятвами мою бдительность. Ну невозможно, невозможно, чтобы светлоликий ректор академии, три года отчитывавший меня за прогулы, имел настолько темную сторону!
– Не смотри на меня с таким укором, Маргарита, – проворчал мерзавец, провожая глазами очередной пузырь. – Во-первых, я никогда не привожу сюда девиц, не достигших магического совершеннолетия. Во-вторых, ты сама села в мой экипаж. Браслеты и зелье – моя предосторожность.
– Бульк! – возмущенно выплюнула.
Если он меня боится, мог бы оставить дома отсыпаться!
– Я предпочитаю чувствовать себя хозяином положения. А в случае с джинном, сама понимаешь, нет никаких гарантий. Мало ли чего ты пожелаешь, испугавшись? Вдруг велишь мне с горы спрыгнуть, а тут самая высокая точка Маунт-Грин…
Клэй задумчиво провел пальцами по гирлянде из монеток, обрамлявших верхнюю часть идиотского костюма, собранного из огрызков красного шелка. И по домику разлетелся мелодичный металлический звон.
Мама как-то сказала, что оковы оковам рознь. Если ты связан с тем самым человеком, ты их не ощущаешь и даже ценишь. Но что-то подсказывало, что у меня не тот случай.
– Знаешь, когда я все понял? На экзамене, – под мое надсадное бульканье промолвил Клэй. – Лет двадцать назад, последний курс, «Смертельная полоса»… Я знал, что твоя мать – одаренная менталистка. Ее силу внушения сдерживали лишь законы Сеймура. К счастью, у нас запрещено ментальное воздействие.
Я возмущенно замычала, породив еще пять крупных пузырей. И россыпь маленьких. А поить своих студенток обезволивающим тоником не запрещено, мм?
– Так вот, на полигоне на Иветт понесся хищный орантус о семи щупальцах. Мы работали в паре, и она в какой-то момент неистово вскрикнула и зажмурилась, – развлекал он меня беседой, пока я закашливалась над подушками. – Забормотала, как умалишенная: «Это все иллюзия, он ненастоящий, это все магистр Хонсей с его арховым даром материализма»…
– И-и-ик!
– Растяпа Рэйвенс просто испугалась. Вместо того, чтобы бросить в тварь огнешаром, сидела и шептала, что иллюзия нереальна… И что ты думаешь? – деловито уточнил у меня ректор. – Орантус исчез еще на подлете. Я даже засасывающую воронку выпустить не успел. Пшик! – и от твари не осталось даже магической пыли.
– Ик!
Мерцающий голубой пузырь подлетел к потолку. Такой большой, что напоминал Цефею в окружении небесных медуз.
– Только вот какая штука, Рита, – Клэй ухватил меня за подбородок и, неприятно сжав, развернул лицом к себе. – Тот орантус не был иллюзией. Я лично его выловил в Ваярских землях и притащил на экзамен.
– Бу-у-ульк?
– Мы с Троем решили подшутить над трусихами со стихийного. Ну какие из них боевые маги, если они только с иллюзиями и умеют бороться, мм? – рассмеялся сир Квентан. – Позже нам объяснили, что шутка была идиотской. Рэйвенс была в положении, переволновалась… Использовала такой уровень дара, что в обморок рухнула. Ее мать, оказавшаяся «гордостью Сеймура», требовала моего исключения. Жизнь мне хотела переломать, старуха закопченная!
– Бульк-бульк-бульк! – икала я взволнованно. Радужных пузырей на потолке пребывало.
– Ну что ты булькаешь, маленькая? Я был сыном ректора, я Клэй. С вот такого роста провожу зиму на курорте Маунт-Грин в кругу элитных магов, – он помахал ладонью над ковром. – Отец любил поохотиться с лордом Келси, а я – пошевелить юбками высокородных барышень… Кто бы меня исключил, милая?
Взвесь крошечных пузырьков с растерянным стоном вырвалась изо рта – и моя икота исчезла. Появились новые ощущения. В руках и ногах покалывало, к ним запоздало возвращалась чувствительность. Сознание все еще билось в аквариумную стенку, но картинка за ней становилась четче.
Боги Веера, может, эхесская синяя, так странно на меня действующая, хоть немного нейтрализовала эффект гурии? Совсем капельку, если по-честному. Я приказала пальцам сжаться в кулак – и они едва шевельнулись. Этого недостаточно, чтобы вскочить и рвануть за сумкой.
– Впрочем, хватит болтать, – раздраженно прохрипел ректор и стиснул мое плечо, вогнав в кожу несколько медных монет. Грубо опрокинул меня на лопатки, вмял полураздетое тело в подушки. – Слушай мое первое желание, Маргарита.
