Елена Каштанова
Чердачное лихо
– А разве не у меня должен быть подарок? – всхлипнула я.
– Я обещал зажечь для тебя окно. Смотри.
Он чиркает спичкой, и пламя трех свечей трепещет, бьется и рвется на сквозняке. Если поднести к ним пальцы – становится тепло. Если взять Ника за руку – становится жарко. Если подойти к нему совсем близко – становится горячо. Если прислушаться – можно услышать, как потрескивают свечки и как бесится пламя на ветру. Если закрыть глаза – можно стать самой счастливой девочкой на свете.
– Сколько тебе исполнилось сегодня?
– Ну… в прошлый раз мы отмечали тринадцать…
– Что это за загадка? Я должна добавить к этому плюс один?
– Если хочешь, – сказал он серьезно.
– Не хочу. Я вообще ненавижу праздники и не умею себя вести. Лучше меня на это время куда-нибудь запереть.
– С тобой так делали? – спросил он с тревогой.
– Да. Почти всегда. Я сама об этом просила, потому что терпеть не могу этих людей, которым от меня постоянно что-то нужно. Они натянуто улыбаются и задают вопросы, ответы на которые их не интересуют, и целуются в воздух, и говорят комплименты, в которые не верят, и ненавидят большинство присутствующих, и сами не знают, зачем туда приходят, и…
Дыхание кончилось, а слова еще остались.
– Розамария. Здесь только ты и я, видишь? Тебе не нужно терпеть других людей. Ты можешь вести себя, как тебе нравится. Никто тебя не осудит.
– А твоя семья? Почему они не празднуют с тобой?
– Их здесь нет. Они давно уехали. Как и многие. Как и твои.
– А ты почему остался?
– Наверное, ждал тебя?
– Неправильный ответ.
– Неправильный. Дай мне еще один день, ладно? Я не хочу об этом сегодня. Я сегодня слишком счастлив.
Я живу только в днях. Вечерами я возвращаюсь домой и считаю время до следующей встречи. Поужинать – пятнадцать минут, вымыть посуду – пять минут, помыться – двадцать минут, постирать одежду – десять минут, ответить на вопросы дедушки – одна минута. Утром – в обратном порядке. Дни мои становятся все короче. Их остается все меньше. Мне не удержать мое счастье.
– Их было трое, – говорит он.
Я не хочу знать, кто эти трое и что они сделали.
– У тебя был кот, – говорю я.
Откуда-то я это знаю.
– Это был не мой кот. Он иногда приходил в этот дом так же, как и я, и сидел со мной на чердаке. А потом появились они. Они никогда не поднимались на чердак и не подозревали о моем существовании… до некоторого времени. Им было не до того, потому что они приносили с собой пакеты и нюхали клей. Мы умудрялись жить в одном доме и не сталкиваться друг с другом… Пока они не поймали кота. Они хотели подпалить ему хвост, но это был бойцовый кот, он дрался и кусался, как настоящий воин, и сумел продержаться, пока я спускался с чердака. Когда я ворвался в дверь, они от неожиданности выпустили кота. Но просто так они отступить уже не могли. И взялись за меня.
– Что они с тобой сделали?
– Один зажимал мне рот, чтобы я не кричал. Другой жег мне ладонь зажигалкой, чтобы я был вместо кота. Третий крепко меня держал, чтобы я не дергался.
