Елена Каштанова
Чердачное лихо
– Зачем так делать?
Он пожал плечами.
– Если признают умершим…
Я – та самая Розамария, которая получила только синяк от ремня безопасности и теперь дед, которого я не видела с четырех? с пяти? вынужден бросить все дела и меня содержать. Больше родственников не осталось.
– Я бы тоже так хотела, – сказала я. – Как сделать, чтобы меня признали умершей?
Ник засмеялся. Я знаю, это хорошая эмоция. Когда человек смеется, значит, ему хорошо с собеседником. Интересно, если бы нас кто-нибудь видел… Он бы, наверное, скроил мрачную физиономию и скорбно сообщил, что на кладбище грешно веселиться. Но я слишком сама любила смеяться, когда нельзя.
– Розамария, ты такая прикольная. Как сделать, чтобы все время оставаться рядом с тобой? Почему ты пришла в тот вечер к дому?
– Не в тот вечер. Гораздо раньше. Мне было четыре. Или пять. Меня туда примагнитило ботинком. Дом был такой темный, а на чердаке светилось окно. Мигало, словно костер. Для меня светилось. Мне очень захотелось там очутиться. Там сидел ты?
– Да. Я все время сидел на чердаке. Внизу были другие люди, и с ними было… С ними мне не хотелось быть.
– Когда-нибудь ты позовешь меня туда?
– Да. Когда-нибудь я зажгу для тебя окно. Обещаю. Розамария…
– Что?
– Ты когда-нибудь целовалась?
– Никогда.
– Тогда можно я…
Это был самый сумасшедший поступок в моей жизни – целоваться с мальчиком, имя которого я узнала пять минут назад, на его же могиле, в которой он не был похоронен.
– Если ты хотела сходить на кладбище, могла бы сказать мне, я бы тебя проводил, – сказал мне вечером дед.
– А без тебя мне нельзя?
– Ну… можно… – растерялся дед. – Просто обычно туда семьей ходят. Да и далеко это.
– А если я захочу цветы положить, мне звать тебя?
Дед махнул рукой.
– Делай как знаешь.
Я положила цветы на могилу Ника. Он опять смеялся.
– Розамария, с тобой все с ног на голову. Мальчики должны дарить девочкам цветы, а не наоборот.
– Я и так чувствую себя с тобой слишком… одаренной.
– Розамария… – он обнял меня сзади и положил подбородок на мое плечо. – Я так не хочу, чтобы это прекращалось…
– Почему это должно прекратиться?
– Когда-нибудь ты захочешь узнать больше.
– А ты не захочешь мне сказать?
– А я не смогу тебе соврать.
Однажды наступил день, вернее, вечер, когда мы поднялись на его чердак. Я об этом не просила, Ник просто привел меня. Наверное, пришло время. На заднем дворе к дыре в потолке вела железная лестница, и я поднялась по ней без лишних подсказок и понуканий.
– Мне нечем тебя угостить, – сказал он.
– Но меня не надо угощать, – возразила я.
А он смутился.
– Просто у меня день рождения…
Это была одна из сложных для аспиков ситуаций. Нельзя так внезапно объявлять такое. Нужно было как-то реагировать, и я лихорадочно вспоминала, что принято делать. Поздравить – раз. Пожелать… Что пожелать? Ах, да, подарить… Что подарить? Я была близка к панической атаке.
– Розамария, – он успокаивающе погладил меня по плечу. – У меня есть для тебя подарок.
