Елена Д.
Доверься мне
В память о моей дорогой бабушке,
которую я считаю образцом
«женской мужественности»,
и моему любимому мужчине,
много лет утверждающему,
что я лучшая женщина на свете.
Предисловие
Моя подруга Светка как-то сказала, что мир принадлежит мужчинам и они в нём правят бал. А я с ней не согласилась. Кто они без нас? Кто вдохновляет их на поступки, а потом сердцем и рукой может направить или остановить? Кто своей верой может возвысить их до королей мира, а нелюбовью унизить до состояния бесформенной амёбы, покоящейся на диване? В конце концов, кто производит их на свет и делает из мужчин тех, кем они становятся? Кто, если не мы – женщины? Вот так, идя на поводу у своего мнения, я и решила написать эту историю о «женщине всемогущей» и хотела сначала назвать её «Ведьма».
Мне кажется, что-то от ведьмы есть в каждой из нас – какая-то внутренняя сила, дав волю которой, мы можем творить такие чудеса, что многим представителям мужской половины человечества даже не снились. И для этого не обязательно обладать эзотерическими знаниями и уж тем более иметь рыжие волосы и зелёные глаза, как у главной героини этого фантазийного сочинения. Правда, не всё в этой книге чистая фантазия – некоторые образы и их характеры скорее собирательные, нежели вымышленные.
По закону жанра повествование, в котором речь идёт о женщине, не может обойтись без любви – любовь ведь слово женского рода. Она тоже силой своей убивает или спасает, не знает преград, расстояний, времени и, поселившись в сердце, может мучить, ранить, толкать на необдуманные поступки, сжигать дотла, но может исцелять, окрылять, давать новые силы, воскрешая из пепла. Моя героиня, проходящая непростой жизненный путь, была уверена в том, что любовь бывает один раз и на всю жизнь. Но, потеряв её, всё же находит в себе силы развеять страхи и сомнения и броситься в невероятный водоворот событий, рискуя из него никогда не выплыть.
Хочется сказать много и сразу. Но, забегая вперёд, озвучу лишь главную из моих мыслей. Я не толкаю на необдуманные поступки, речь не об этом. Только если ты по-настоящему чего-то хочешь – не останавливайся! Никто не сделает тебя счастливой, кроме тебя самой. Счастье – оно внутри. Дай ему свободу! Не держи в рамках. Не слушай бредней о том, что есть правила, которые женщине нарушать нельзя. Но… старайся отделять зёрна от плевел.
Доверься мне
Основано на нереальных событиях. Все совпадения – всего лишь совпадения.
*** Начавшийся дождь вернул ей сознание. Мелкие капли, что надоедливые мухи, прилипали к лицу. В порыве отогнать их, подняв едва повинующуюся руку, Ленка попыталась смахнуть со щеки влагу, струйкой стекающую по коже, с невероятным усилием приподнялась и осмотрелась. Хмурое небо, опустив на землю сумерки, окрасило всё вокруг серым. Она лежала в яме – здесь было ещё темнее. Возле её головы, сталагмитом вырастая из-под земли, торчал невысокий окаменевший столбик конусовидной формы. Сама яма была неглубокой, но таких габаритов, что тело женщины могло легко разместиться в ней вдоль и ещё оставалось немного места. Влажные обломки веток прикрывали холодную землю, от которой исходил запах сырости и перегноя, и, словно нашатырь, он окончательно привёл Ленку в чувство.
«Что со мной? Почему я здесь?» – потирая пульсирующий болью висок, подумала она. Левая нога была придавлена чем-то тяжёлым. Пытаясь сдвинуть это с себя, Ленка почувствовала, как тело словно разорвалось на тысячи мелких болезненных кусочков, и от неожиданности даже вскрикнула. Она не сразу сообразила, что «чем-то тяжёлым» был её чемодан. Превозмогая боль, Ленка села и осторожно вытащила ногу из-под груза. Спиной опираясь о столбик, она нашла более-менее удобное положение, отдышалась и стала вспоминать, каким образом тут очутилась. Память сначала вернула её к тому дню, когда всё началось…
Часть первая «Иллюзия любви»
Глава первая
Весна 2018 года выдалась холодной. Только к концу марта Москва сбросила с плеч тяжёлые снежные тучи, обнажив яркое, но негреющее солнце. Прозрачно-сизый воздух разлился над домами и небоскрёбами, над дорогами, переполненными машинами, и над головами миллионов людей, населяющих «нерезиновую столицу». Небо наконец-то надело очаровательное голубое платье с белыми разводами, и москвичи, а также их гости, часто устремляя на него свой взор, нещадно эксплуатируя камеру телефона, затем делясь в соцсетях красками юной весны, с нетерпением стали ожидать настоящего тепла, необходимого и природе, и человеческому сердцу.
В одно такое солнечное утро последнего мартовского понедельника коммерческий директор частной клиники пластической хирургии Ленка по фамилии Князева, добравшись до места работы практически без пробок и поставив на парковке свой автомобиль рядом с ему подобным, подошла к дорогим для её сердца стенам миниатюрного трёхэтажного здания. На крыльце её встретил охранник.
– Привет, Паш! Ты что, оба выходных дежурил?
– Здравствуйте, Елена Владимировна! Да, вот жду сменщика.
Он любезно распахнул двери, и Ленка прошла в холл.
– Что тут у вас происходило в эти два дня? – поинтересовалась она у проследовавшего за ней парня.
– Всё спокойно, без происшествий, – говоря это, Павел сел за свою рабочую стойку.
– Это хорошо. Дмитрий Николаевич у себя?
– Нет, ещё не было.
– Так машина же здесь, – удивилась она.
– Его авто тут со вчерашнего дня стоит. Не знаю, на чём он уехал.
– Понятно… Ну… дай мне тогда мой ключик и ключи от приёмной и его кабинета.
– Вот, пожалуйста!
Он протянул ей связку с увесистыми номерками.
– Спасибо, Паш! Хорошо тебе отдохнуть!
– Спасибо, Елена Владимировна! А вам – поработать.
Ленка одарила парня дружеской улыбкой и пошла в сторону лестницы.
Поднявшись на второй этаж, она зашла сначала в свой кабинет, оставила вещи и сразу же отправилась в приёмную. Открыв дверь и войдя внутрь, быстро прокрутила цепочку жалюзи, впустив в помещение свет весеннего солнца, а затем, воспользовавшись ещё одним ключом, очутилась в святая святых – Димкином кабинете. Проделав тот же манёвр с занавесками, которые, отъехав в угол окна, обнажили на нём цветочные горшки с сочной зеленью, Ленка набрала полную лейку воды и стала заботливо поливать растения, приговаривая: «Ваша мама пришла, вам попить принесла». Закончив с поливом и убрав инструмент на место, Ленка плюхнулась в огромное белое кожаное кресло, закинув ноги прямо на стол.
Сначала она стала наблюдать за игрой солнечных лучей, струящихся сквозь окно – словно жёлтыми нитями они прошивали стекло и пространство кабинета, ложась стежками по венецианской штукатурке. Потом, отведя взгляд от этого яркого зрелища, начала рассматривать фотографии, висящие на стенах, – остановленные моменты жизни, помещённые в деревянные рамки. Ей казалось, что всё происходило совсем недавно. Вот – они с Димкой на открытии клиники, вот – их первый пациент, вот – они сажают деревья на субботнике, облагораживая территорию, а вот и сама Ленка в белом халате – такая смешная! Десять лет пролетело, а кажется, что только вчера молодые, дерзкие, влюблённые друг в друга и в своё дело, они строили этот «медицинский рай», радовались победам и огорчались неудачам. Всё время вместе. Эх! Всё же это было давно. Посмотрев на часы, она тихо вздохнула: «Да, Димася, никакой пунктуальности. Ну… хотя бы тут ничего не меняется».
Дмитрий назначил ей встречу. Ленка догадывалась, о чём пойдёт речь. Она готовила себя к этому разговору уже пару недель, понимала, что диалог неизбежен. Но, как любой русский человек, надеялась, что пронесёт, что всё хорошее может вернуться, а плохое развеяться. Она любила этого мужчину и не верила, что Дима может уже не любить её. Совсем не любить.
Дверь распахнулась, и на пороге появился он – когда-то её бог. Увидев Ленкины ноги на столе, Дмитрий послал в их сторону такой испепеляющий взгляд, что, казалось, подошвы кроссовок могли бы воспламениться. Но Ленка даже не шелохнулась, лишь пристально смотрела на вошедшего, ожидая нелестных слов в свой адрес.
– Почему ты здесь? – спросил он, закрывая дверь.
– Ты же меня позвал, – наконец, убирая ноги со стола, ответила она.
– Не обязательно было ждать в моём кабинете, – недружелюбно пробурчал Дмитрий, снимая пальто и пряча его в шкаф.
Затем он подошёл к даме, восседавшей на его «троне».
– А ты думал, что я в приёмной посижу, поговорю по душам с твоей секретаршей? Расскажу ей, как стоит заботиться о тебе, а чего делать не нужно? В общем, проведу ликбез на тему тихой и счастливой семейной жизни? – съязвила Ленка, вставая и освобождая кресло.
Жестом руки она как бы приглашала мужчину занять величественное место, а сама в это время присела рядом на край стола.
– Хотя, как бы я с ней поговорила? Она же всё время опаздывает. Не замечал? Пора бы наказывать. Ремень, плётка. Всё такое…– Ленка ядовито усмехнулась.
– Не мели чепухи.
На этот раз от его колкого взгляда у Ленки по телу побежали-таки мурашки. Дмитрий сел.
– Хорошо, скажу по-другому, – продолжила она, при этом её губы расплылись в притворной улыбке. – Я считаю, что имею полное право сидеть здесь, а не в приёмной, потому как этот кабинет построен вот этими руками и этими же руками в нём расставлена мебель, – она протянула к лицу Дмитрия обращённые кверху ладони и добавила: – Такой ответ тебя устраивает?
– Во-первых, убери, пожалуйста, свой зад со стола, – медленно, чеканя каждое слово, произнёс он. – Вокруг столько кресел, любезно тобой расставленных, что какое-нибудь да должно приглянуться твоей попе, – Дмитрий сделал паузу. – Во-вторых, если на то пошло, этими же руками ты и приёмную строила. Что, не удалась комнатка, плоха для тебя? – говоря это, он свёл вместе Ленкины ладони и опустил их вниз. Она залилась краской гнева, готовая кинуться в словесную перепалку, но Дмитрий опередил её следующей фразой: – Ладно… послушай, – начал он более миролюбиво и всё же с нотками раздражения, – я не хочу ссориться, разговор и так не из лёгких. Пожалуйста, сядь, и давай попытаемся спокойно всё обсудить.
Ленка, не проронив ни слова, отошла к другому краю стола, выдвинула кресло, располагавшееся напротив «трона», села и стала внимательно смотреть на своего собеседника.
– Хорошо, – сказал он, – с чего же …
Десятисекундное молчание, казалось, длилось вечность. Не сводя глаз с мужчины, поставив на стол локоть левой руки и прижав ноготь большого пальца к губам, подушечками пальцев руки правой она перебирала на столе невидимые клавиши, словно наигрывала беззвучную мелодию. И, судя по выражению лица, это была седьмая часть Реквиема – «Lacrimosa»1, а слова: «Этот слёзный день настанет…» были сейчас отражением её чувств – день настал.
– Лен, нам нужно закончить наши отношения, – наконец решился объявить Дмитрий. – Мы с тобой почти месяц не живём вместе, ты прекрасно всё знаешь, видишь, понимаешь. Нет смысла дальше играть в мужа и жену.
– Особенно, если мужем и женой мы не были, – добавила она.
– Официально не были, но не нужно утрировать, ты же знаешь, что всё это время я считал тебя своей женой. Думаю, что и я для тебя был кем-то большим, чем просто мужчиной рядом.
«Кем-то большим?! Сволочь! Ты был для меня всем!» – хотелось крикнуть ей. Но она молча отвела глаза, потому что предательские слёзы подобрались так близко, что стало трудно дышать. «Невозможно подготовиться к расставанию, сколько ни старайся, не-воз-мож-но! Ты проигрываешь разные варианты, придумываешь, как поведёшь себя в случае, если он скажет то, или если скажет это. Но всё равно не можешь победить боль, которая разрывает душу при мысли, что семнадцать лет совместной жизни – это уже только «опыт», и ничего более», – звучало в Ленкиной голове. Прикусив ноготь и остановив игру на пианино-невидимке, она всё же удержалась от слёз и вернулась взглядом к мужчине. А он продолжил, опустив глаза к столу:
– Оставить тебя в клинике я тоже не могу.
«Вот оно! Добивает! Он отлучает меня не только от себя, но и от детища, которое создавалось совместно, над которым днём и ночью трудились, забывая есть, спать, забывая просто жить, – не рожая детей, потому что было «не время», не беря отпусков, не навещая родителей, не встречаясь с друзьями. Каторжный труд трёх лет стройки и пяти первых лет с момента открытия клиники – дань, которую мы вместе заплатили за сегодняшний день! Сытый… но такой горестный!» – эта мысль у неё пронеслась, точно пуля, и сердце защемило с такой силой, что Ленка слегка согнулась по направлению к столу.
– Почему? – набрав в лёгкие побольше воздуха, каким-то не своим голосом произнесла она. – Я не могу остаться с тобой – это понятно, хотя и не понятно, – фраза прозвучала так, словно была насквозь пропитана болью, – но почему я не могу остаться здесь, на своей работе? Почему, Дим? Зачем так-то?
– Как раз потому, что, оставаясь здесь, ты будешь находиться рядом со мной. Я не смогу так работать, неужели не ясно?
– Тогда почему не уйдёшь ты? – последовал её тихий безнадёжный вопрос.
– Потому, что это моя клиника! – сначала залившись каким-то идиотским смехом, потом побагровев, прокричал Дмитрий и стукнул ладонью по столу.
– Твоя клиника, говоришь? – Ленка с презрением смотрела на своего «героя». – Как быстро она превратилась только в твою! Стоило увлечься другой бабой – и память напрочь оставила тебя?! Не смей говорить, что это всё твоё! Да, она строилась на деньги твоих родителей! Да, ты у нас – светило! Да, без твоих чудесных рук и дара хирурга клиника не была бы такой, какой стала. Но зачем со счетов ты сбрасываешь меня? Разве мои голова и руки трудились меньше?! Господи! Как же противно всё это – все эти слова твои! Я не понимаю, как может мужчина, который жил рядом столько лет, вот так в один момент лишить меня всего?!
Казалось, она вот-вот взорвётся: руки тряслись, голос дрожал, взгляд был безумным. Дмитрий ещё ни разу не видел её такой, но отступать он не собирался.
– Очнись, Лена! Что значит, лишить всего?! А так, на минуточку, трёшка в Москве – это, по-твоему, безделушка? И ездишь ты не на велосипеде! Про шмотки я вообще молчу!
Хозяин кабинета встал и нервно зашагал от стола к окну и обратно.
– Лучше бы ты совсем молчал, – тихо сказала она. – Ведь знаешь, что работа и есть моё «всё», особенно с того момента, когда ты лишил меня тебя.
Вид у Ленки был такой, будто ей огласили расстрельный приговор с немедленным приведением в исполнение. Губы потеряли свой цвет, почти слившись с кожей, а глаза застыли, уставившись в одну точку. В комнате повисла мучительная тишина, слышно было только тиканье часов, отсчитывающих секунды до расставания. Дмитрий стоял у окна и был так напряжён, что желваки ходили по его лицу. Он первый нарушил молчание:
– Лен, я дам тебе пару лямов, чтобы было на что жить, пока ты не найдёшь себе…
– Спасибо! – не дав ему закончить, Ленка встала и, слегка качаясь, пошла к двери. – За всё спасибо!
Он смотрел на неё молча, без глупого «Подожди!», зная – если эта женщина сделала шаг, остановить её было уже невозможно.
«Нужно выйти из кабинета так, чтобы Димкина зазноба не побежала сразу же по коридорам рассказывать каждому встречному, как ужасно выглядела Елена Владимировна, пообщавшись со своим «бывшим»», – подумала Ленка. Благо, дверь в кабинет была двойной, и вторая, ведущая в приёмную, оставалась прикрыта. Стоя на этом маленьком островке между двумя дверями, закрыв лицо руками, она несколько секунд приходила в себя, потом глубоко вдохнула и вышла в залитую светом комнату, где за массивным столом сидела миниатюрная девушка двадцати трёх лет от роду, красивая, голубоглазая, но без особых признаков интеллекта на лице.
– Елена Владимировна, вас искала Фёдорова, хотела… – чуть привстав с кресла, произнесла своим тонким слащавым голоском блондинка, пославшая под откос семнадцать лет Ленкиной жизни.
– Пусть больше не хочет, – не дав той договорить, рявкнула Ленка, продолжая идти к выходу из приёмной.
Возле двери она остановилась и повернулась к девушке, чьё декольте заканчивалось почти у самого ремешка юбки.
– Знаешь, никогда не заходи в кабинет, если шеф отсутствует, и не садись в его кресло. А главное – не клади ноги на стол. Потому что Дмитрию Николаевичу это очень не нравится. За это, милая, тебя могут уволить. Поняла? – произнесла «наставница» наигранно добрым тоном.
– Поняла. Хорошо, я не буду так делать.
Секретарша Ирочка смотрела на неё, как кролик на удава.
– Вот и молодец! Прощай! – сказав это, Ленка покинула помещение.
Она зашла в свой кабинет, оглядела его. Её маленькая комнатка в трёхэтажном мире красоты и силикона была как инородное тело. Коллеги часто подшучивали над Ленкой, говоря, что груди некоторых пациенток после операции могли бы поспорить своими габаритами с этой её светёлкой. Но пространство, хоть ничего лишнего в себе и не содержало, кроме нескольких памятных мелочей, красовавшихся в шкафу, просто очаровывало своим порядком и уютом.
На столе лежала кучка документов, которые предстояло посмотреть и подписать. «А вы подождёте нового хозяина, – похлопав рукой по бумагам, вслух произнесла Ленка и, ещё раз пробежавшись взглядом по комнате, подумала: «Ничего не хочу забирать. Пусть всё тут остаётся». Достав из ящика стола сумочку и прихватив куртку, висящую на вешалке возле выхода, она закрыла дверь и пошла по коридору к лестнице. Очень хотелось уйти по-английски, ни с кем не прощаясь, не выслушивая никаких слов сочувствия. К ней все относились хорошо. Ленка знала об этом, потому и не собиралась никому ничего объяснять, вынося на всеобщее обозрение свою с Дмитрием проблему, и уж тем более «нечаянным» словом поставить под сомнение авторитет их шефа. Хотя… Многие уже знали, что ДНК (так называли его в коллективе по первым буквам имени, отчества и фамилии Косьянов) загулял на стороне. Шила в мешке не утаишь, а в стенах этого здания – и подавно. «Но пусть уж без меня эти новости обсуждают», – решила она.
И ей повезло – время было раннее, ни пациенты, ни врачи по пути не встретились. Отдав ключи от кабинета охраннику, сменившему Павла, Ленка вышла на улицу. На парковке возле клиники стояло две одинаковых «Ауди А7». Обе переливались серебристым цветом. Только номера различались одной цифрой, по ним и можно было узнать, чья это машина: её или его. Чуть больше двух лет назад на смену стареньким автомобилям они специально выбрали для себя одинаковые модели, да ещё и одинакового цвета. Собираясь выезжать в один и тот же пункт назначения, смеясь, бросали монетку: на чьей тачке ехать, и кто поведёт. Глядя сейчас на эти машины и вспоминая совместные поездки, Ленка достала из сумочки солнечные очки и надела их – вовсе не потому, что светило солнце, просто слёзы удержать уже не могла.
В таком состоянии садиться за руль она побоялась. Решив, что сегодня домой поедет на общественном транспорте, а машину заберёт позже, быстрым шагом направилась в сторону железнодорожной станции. Добиралась долго. Сначала электричка, потом метро. Час пик в Москве, с этим бурлящим морем людей, окончательно выбил её из колеи.
Наверное, почувствовав, как ей плохо, какой-то молоденький парнишка, сидевший возле двери, через которую можно пройти в соседний вагон, уступил Ленке место. Это было как нельзя кстати. Поблагодарив вежливого гражданина, отвернувшись от всех к оконному стеклу, она могла лить слёзы, не привлекая всеобщего внимания. Уже пара платочков была скомкана и покоилась в левом кармане джинсов, а рука то и дело смахивала с глаз солёную жидкость, приводя в негодность очередную бумажную «спасательную жилетку».
Расстояние от метро до дома составляло минут пятнадцать спокойным шагом, но сегодня Ленка, побив все рекорды, смогла преодолеть его только за полчаса. Еле переставляя ноги, она добрела до подъезда, поднялась на свой этаж и, открыв дверь в квартиру, не разувшись, не сняв куртку, сразу пошла к барной стойке. Достав из винного шкафа бутылку белого сухого вина, она быстро откупорила её и прямо из горлышка большими глотками отпила треть содержимого. Потом с бутылкой в руке она вернулась в прихожую, захлопнула дверь, остававшуюся открытой с момента прихода, и, зайдя в гостиную, села на пол рядом с диваном. Из сумочки, висящей у неё через плечо, Ленка достала телефон и отключила его. Затем, сняв сумку, а следом очки, бросив все эти вещи на диван, она продолжила пить вино, словно это была простая вода. Уже через несколько минут пустая бутылка покатилась по полу. Ленка же, сражённая выпитой дозой спиртного, склонив голову к сидению дивана и закрыв глаза, перепачканные тушью, провалилась в сон.
Проснувшись, она поняла, что многочасовая отключка не избавила её от ощущений дня. Напротив, к ним добавились новые: головная боль, что, как по наковальне, своими адскими молоточками колотила в виски, и нестерпимая боль в шее – во сне из-за неудобного положения головы онемела вся правая сторона. Но боль – это ещё полбеды. Поднимаясь, она обнаружила, что на месте, где сидела, по полу растеклась и по краям уже немного подсохла лужица бордового цвета. Сначала Ленка решила, что разлила вино, но тут же вспомнив, что пила белое, коснулась пальцем вязкой жидкости. «Господи, ещё и это?!» – прошептала она, дотрагиваясь рукой до брюк сзади. На ладони остались следы крови.
Ленка в буквальном смысле на коленях доползла до ванной, стянула с себя одежду (куртку и кроссовки она бросила ещё в гостиной) и, держась руками за высокий поддон душевой кабинки, кое-как встала. Быстро ополоснувшись прохладной водой и завернувшись в полотенце, она вытащила из шкафа пачку детских подгузников, хранившихся у неё для подобных случаев. Взяв один, отрезала от него края, оставляя для себя только среднюю впитывающую часть. Затем, достав из соседнего медицинского шкафчика ампулу, со скоростью, какой может позавидовать любой медработник, вскрыла её. Набрав лекарство в шприц, Ленка развернулась всем корпусом так, чтобы видна была правая ягодица, проспиртованным ватным тампоном протёрла маленький участок кожи и резким движением руки всадила в мышцу иголку. Введя препарат, она бросила ампулу и шприц в ведро, взяла влажные салфетки и медленно поплелась в комнату.
Вытирая кровь с пола, она подумала: «Хорошо, что не легла на диван. Иначе без химчистки тут не обошлось бы. Так что счастье есть!» Включив телефон и увидев несколько пропущенных звонков, среди которых два было от Дмитрия, Ленка выбрала в контактах номер своего лечащего врача. Трубку подняли не сразу. «Валентина Анатольевна, здравствуйте! – сказала она, волнуясь. – Это Лена. Вам удобно сейчас говорить? Да, у меня опять кровотечение. Всё, как обычно. Нет, я не записывалась, это только что случилось. Хорошо, завтра в восемь тридцать буду. Слушаюсь, доктор. Уже укололась. До завтра! Спасибо Вам!»