Елена Безрукова
Девочка, я тебя присвою

8.

КРИСТИНА.

– Мам, я сегодня у Лёльки останусь, можно? – говорила я в трубку, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо и весело, несмотря на оранжевые стены палаты районной больницы.

Врач после осмотра настоял, что я проведу тут ночь, и если всё будет в норме, то утром я смогу уехать домой. Слава богу, что это воскресенье, и в школу идти не надо. После таких приключений это было нелегко, да и опоздала бы я на занятия, после этого мама бы точно узнала о том, что я обманула её и пошла на эту вечеринку.

– Ой, делать вам нечего, что ли, девчонки? – спросила она. – У тебя есть свой дом, Кристина!

Мама не любит ночных посиделок у подружек и ночевок в их доме, но сегодня мне необходимо её убедить, что всё хорошо, и мне крайне необходима эта ночевка.

– Ма, ну перестань, – улыбнулась я, играя свою роль счастливой девчонки, которую кроме запрета ночевки у подружки больше ничего не заботит. – Ну ты сама ведь была девчонкой! Секретики там, разговоры… Завтра выходной, мы точно никуда не проспим. Ну что плохого?

– Ничего, конечно, – ответила мама. – Но я не понимаю этой необходимости – спать в постели у чужих людей.

– Мам, нам так захотелось. Ну пожалуйста!

– Ой, Кристиночка… Не знаю.

– Ну, ма-а-ам…

– Ладно, бог с вами, – сдалась она. – Только недолго там спите! К обеду чтобы дома была.

– Хорошо, мам! – выдохнула я. – Приеду к обеду.

На эту ночь я спасена.

– У нас вечером ужин с Володей. Будете знакомиться.

О боги! Только этого сейчас не хватает мне. Я ещё от молодого засранца-мажора не отошла, как мне уже предлагают познакомиться с мажором в возрасте… Но я, естественно, прикусила язык. Спорить с мамой сейчас неуместно да и бесполезно – если она решила выйти замуж, мне придётся знакомиться с “нашей новой семьёй”. Портить жизнь маме я не готова, а учиться в школе мне остался всего год. Потом можно поступить учиться в высшее заведение в другом городе и выбить себе общежитие. Год я как-то потерплю.

– Э-э… Хорошо, – отозвалась я.

– Не забудь только и никуда не увейся!

– Да-да, мам, я не забуду!

– Смотри мне, Кристина!

Да что сегодня эта фраза преследует меня?

– Смотрю мам, смотрю.

– Вы сейчас где? У Ольги дома?

– Да, – солгала я и прикусила нижнюю губу.

Ненавижу лгать, но сегодня выхода нет. Иначе мама устроит мне армагеддон и затаскает по врачам… И больше вообще никуда не отпустит из дома – только в школу.

– Тогда спать ложитесь! Полуночницы.

– Да, уже сейчас ляжем, не беспокойся, мам.

– Ну ладно… Легко сказать, не беспокойся… Спокойной ночи тогда!

– Спокойной ночи, мам.

Я первая повесила трубку, бросила телефон на матрасе и откинулась на подушку. Вздохнула.

Всё ещё чувствовала себя не лучшим образом. Мне уже успели поставить капельницу, укутали в одеяло и дали бутылку воды, и мне стало куда легче. Но всё же была большая вялость, спать хотелось жутко, и горло начало драть. Это всё последствия ледяного бассейна…

А все этот уродский мажор! Поиграть со мной решил, а я теперь болеть буду… Точно буду, вон как горло дерёт уже.

Какие же они все подонки! Я к ним больше на пушечный выстрел не подойду. Для них же жизнь и здоровье человека, если он не из их круга, а простой холоп, ничего не стоит! А я больше не хочу стать мишенью для жестоких игр жестоких детей богатых родителей, которые считают, что им всё позволено.

Лёлька… Не ожидала от неё такого. Сначала подставила меня перед этим наглым павлином. Может, он бы на меня и внимания не обратил, если бы не слова Ольги о том, что я так мечтала с ним познакомиться. Потом пока я мёрзла в бассейне защищать меня не стала. Ей что – важнее этот недоносок? Архип? Или как там его? Надеюсь, это имя и его рожу я забуду раз и навсегда!

А Лёлька…

Бог ей судья, но подруга из неё оказалась никакая…

Вдвойне тяжело в такой ситуации остаться одной, преданной подругой, пока эти мажоры развлекались, гоняя меня по ледяному бассейну.

Она хотела поехать со мной, но я не позволила, отправила домой к родителям, чтобы не волновались и меньше народа знали о том, что случилось на этой вечеринке. Иначе это дойдет и до моей мамы.

Да и видеть её сейчас, если честно, мне просто не хотелось…

9.

Ночью мне стало хуже. Поднялась температура. Мне снова ставили капельницу, рано утром у меня взяли на анализ биоматериал, а к девяти утра пришёл врач.

– Ну что, дорогая, – говорил он поглядывая в мою карту. – Ни о какой выписке не может быть и речи сейчас.

– Почему?

– А ты сама не чувствуешь, что заболела? – спросил он. – Бледная, вялая… И кровь твоя уже готова, я попросил сделать быстрее. Воспаление пошло в организме.

– Как? – округлила я глаза. – Я останусь тут?

– Ну, если не хочешь, чтобы у тебя развилась пневмония – то да, лучше остаться здесь под наблюдением врачей.

Блин… Что же я скажу маме?

Чёртовы мажоры! Из-за них мне теперь тут валяться неизвестно сколько…

– А экзамены? У нас начинаются экзамены во вторник! – воскликнула я.

– Сдашь позже, – пожал плечами доктор. – Дадим справку, и тебе выделят день для сдачи. Ты же по уважительной причине не сможешь на них быть.

Я недовольно закусила нижнюю. Я ещё и экзамены пропущу, и всё из-за дурацких игр Архипа!

– Значит так: ты остаёшься, – сказал строго врач, закрывая мою карту. – Я не даю добро на выписку. Отказ написать может только твоя мама, потому что ты несовершеннолетняя. Но не советую этого делать, существует риск развития пневмонии.

– Как же я скажу об этом маме? – прикрыла я рот ладонью. – Она будет меня ругать…

– Ребёнок, – вздохнул врач. – Тебе уже семнадцать, а ты ещё ребёнок. Над тобой висит угроза такой серьёзной болезни, а ты думаешь о том, чтобы тебя мама не ругала.

Я стыдливо опустила ресницы. Да, думаю об этом. Свои болячки я как-то переживу, а вот новые запреты строгой мамы – это надолго, если не навсегда.

– Кстати, мы ей уже сообщили, – сказал мужчина в медицинском одеянии.

– Как? – всполошилась я. – Мама уже знает?

– И мама, и полиция, и хозяева того дома, где проходила вечеринка.

Я так и осела обратно на кровати. Полиция? Всё принимает слишком серьёзные обороты…

– Зачем полиция? – спросила я.

– Мы обязаны сообщать, Кристина, – сказал доктор. – У тебя переохлаждение. Ты наглоталась воды. Не думаю, что ты по своей воле плавала в этом ледяном бассейне. Знаю я, как играют порой мажоры со своей жертвой. Привозили нам и совсем печальные исходы этих игр… Скоты. Они тебя топили, девочка?

Проницательные глаза врача уставились на меня.

– Нет, – замотала я головой. – Конечно, нет. Вы что…

Не топили. Просто не давали выйти из воды… Но это не топили же?

– Уверена? Ты провела в бассейне приличное время, в легких была вода. Это же насилие. Заявление на них бы написать. Они могли тебя угробить, девочка.

Страшно вдруг стало. А если бы они в самом деле меня утопили там? А если бы за мной никто нырять не стал, когда я потеряла от холода сознание в глубоком бассейне? А если бы я не потеряла сознание, он бы продолжил издеваться надо мной под гогот своих дружков? А Лёлька бы дальше молчала…

Я заболела даже за то время, что провела в холодной воде, а могла бы не потерять сознание, и тогда всё могло быть хуже. Всё это дошло до меня только сейчас.

Скоты… Врач верно сказал – именно скоты. Но я топить их не стану. Никаких заявлений я писать не стану тоже. И не потому что мне их жаль. Потому что этот засранец там главный, и точно какой-то папенькин сын. Сын депутата какого-то может быть… Он выйдет сухим из воды, а у нас с мамой могут возникнуть проблемы…

Он точно не оставит это без ответа.

– Может, всё-таки пригласить сюда следователя? – ещё раз уточнил врач. – Не стоит позволять так обращаться с собой. Что ты им сделала? Почему они так с тобой?

– Я не знаю… – покачала я головой. – Просто я им неровня.

– Понятно. Так что насчет следователя? Я могу пригласить прямо сюда, в больницу.

10.

– Нет, я ничего писать не буду, – твёрдо сказала я. – Никто меня не топил.

– Понимаю, – кивнул врач. – Тогда лечись. Отдыхай.

– Спасибо.

Он оставил меня, я даже умудрилась уснуть – вялость в самом деле была жуткая. А проснулась под негромкий шум возле меня.

Открыла глаза и обнаружила маму, сидящую на краю кровати.

– Мам, – прохрипела я со сна севшим голосом. – Ты плачешь?

Она утирала глаза платочком.

– Кристиночка, – придвинулась она ближе и обняла меня, когда поняла, что я проснулась. – Милая…

– Ма, ну ты чего? – обняла я её в ответ.

– Воспаление лёгких очень серьёзное заболевание!

– Мне пока не поставили диагноз.

– После холодного бассейна вряд ли избежать болезни, – сказала мама, комкая платок в руках.

– Ты и это знаешь? – посмотрела я на неё.

– Знаю, – кивнула она. – Врач всё рассказал. Он считает, нужно написать заявление. Эта молодёжь вообще уже берегов не видит…

– Мам, – села я на кровати и посмотрела в её лицо. – Мы не будем писать никаких заявлений. Я прошу тебя в это не ввязываться.

– Почему? – возмущалась она. – Они будут так играть с такими простыми девчонками как ты, а мы будем молчать?

– Мамуль, он сын какого-то чиновника, чуть ли не сын мэра, – ответила я. – Он выйдет из воды сухим, а мы потом с тобой проблем не оберёмся.

– Ну должна же быть управа на них, в конце-то концов!

– Мам, всё не так страшно было, – убеждала я её. – Да, они со мной некрасиво поступили, но они не хотели плохого. Никто меня не топил, просто этот мальчик…

– Мальчик? – тут же зацепилась за информацию мама. – Значит, это какой-то мальчик затеял?

– Да, мы поссорились, и…

– И ты ему наговорила всякого, – договорила за меня она и подняла глаза на меня. – Ты у меня девочка с характером, резких слов наверняка могла наговорить.

– Да, мы с ним поругались. И он так…неудачно пошутил. Что пока я не извинюсь – не выйду из бассейна.

– Но ведь это насилие…

– Мам, для просто игра. Я уверена, что плохого никто не хотел. Просто я настрырничала…

– Могла бы и извиниться, вот именно… Потом бы ушла оттуда и посылала всех подальше.

Да, мысль здравая. И я, пожалуй, спровоцировала Архипа сама. Знала, кто он, и что при друзьях он не позволит уронить его авторитет, и всё равно позволила себе резкие высказывания. Мама права – я бываю очень колкая и резкая, фыркаю и колюсь как ёжик. Мне стоит учиться сдерживать себя и иногда молчать ради своего же блага, не провоцировать тех, для кого моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Но всё же это не оправдывает то, что Архип делал, а другие молча были соучастниками.

– Я не смогла, – ответила я ей честно. – Не смогла промолчать, мам… Он такой наглый был – жуть. Так и хотелось съездить по его ухмылке мусорным ведром!

– Слава богу, что ты это не додумалась сделать…

– Да не сделала бы…

Хотя…

– Мам, – взяла я её за руку. – Я поправлюсь, и мы забудем об этой истории. Никто на самом деле не хотел плохого. Мы не будем ничего писать – у нас будут проблемы. Этот Архип с дружками меня потом со свету сживет! Пожалуйста, мам! Прошу, давай ничего не будет писать.

Сама своим словам не верила. Я бы с удовольствием понаблюдала, как будут песочить полиция и родители Ветрова за его выходку, но даже это шикарное зрелище, которого кровожадно требовала моя душа, не стоит тех сложностей, которые могут возникнуть в нашей жизни из-за отца этого мажора. И даже Володя ей не сможет помочь – судя по поведению Ветрова, его отец имеет огромный вес в этом городе. Никому такие проблемы не нужны!

– Я не могу тебя заставить, – покачала головой мама. – Если тебе тяжело это всё вспоминать, давай не будем писать…

– В полиции скажи тогда, что мы не имеем претензий к Соломатиной Алёне – это дочка хозяев дома, в котором проходила эту дурацкая вечеринка. И к Архипу Ветрову – тоже. Ни к кому.

– Зачем они тебя позвали на эту вечеринку? Чтобы издеваться? Зачем ты туда пошла, глупая? Ну сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не связывалась с этими золотыми детьми…

– Но ведь дочь твоего жениха тоже золотой ребёнок. Мне всё-таки придётся общаться с такими детьми.

– Диночка прекрасная девочка, – ответила мама. – Она таким не занимается и по вечеринкам не ходит. У нее только хорошие друзья, она тебя с ними познакомит, и будете общаться.

Да, прекрасная перспектива. Аж перекосило от радости! А если среди её друзей окажутся такие как этот Архип? Далеко не всегда родители точно знают кем являются их дети, и эта Дина ещё легко может оказаться волком в овечьей шкурке. Судя по словам мамы отец Дины её муштрует и строит, так что она может, наученная опытом, просто кивать гривой каждый раз, а сама делать совсем другое. Только тайно. Рада, если я ошибусь, но есть большой шанс, что я всё-таки угадала…

– Ужин сегодня отменяется, извини, – вспомнила я про маминого жениха. Всё-таки неловко что срывается ужин, хоть и не по моей вине.

– Да бог с ним, – обняла меня мама. – Потом поправишься и поужинаем. У нас впереди ещё много вечеров будет. Главное, чтобы с тобой всё в порядке было.

– Я боялась, что ты будешь ругаться…

– Да ты что, я так испугалась! – прижала она меня к себе, и я положила его голову на колени словно доверчивый котёнок, свернувшись калачиком. – Поправляйся, девочка моя…

– А экзамены? – спросила я в полудрёме. Мамины руки в моих волосах меня убаюкали.

– Сдашь потом, не переживай, – ответила она, мягко проводя пальцами по моим локонам. – Я схожу в школу и договорюсь с учителями. Всё будет хорошо.

– Спасибо, мам…

– Кстати, ты тоже больше ни по каким вечеринкам ходить не будешь, – посмотрела она мне в лицо. – Я думаю, ты понимаешь почему.

– Да, понимаю…

– И подружку твою я больше видеть не хочу, – добавила она. – Я знаю, что это она тебя туда потянула. Она всегда любила такие тусовки, а тебе они никогда нужны не были. Ты поняла?

– Поняла, – ответила я.

Я и сама больше не горела общаться с Лёлькой… Предательница.

Она звонила и писала мне, но я ей нигде не отвечала.

11.

АРХИП.

После того как девчонку увезла скорая, ни о каком веселье уже речи не шло. Все разбрелись по углам и стали собираться домой. Я тоже вызвал такси, и перед тем как ехать, нашёл подружку Снегурочки.

– Э… Оля, если правильно помню? – спросил я, доставая телефон.

– Да, – расплылась она в улыбке, словно не её подругу только что врачи увезли. Мерзкая особа… Хотя я в данном случае не лучше – по моей вине девчонка в больницу угодила.

– Дай мне номер Кристины, – попросил я, приготовившись вбивать цифры в записную книжку смартфона.

– А я не помню наизусть, – заявила она. – Запиши мой.

– Посмотри в смартфоне, – кивнул я головой на телефон в её руках.

– Разряжен. Выключился, – поджала она губы, явно недовольная, что я прошу номер подруги, а не её. И скорее всего, врёт.

– Ладно, диктуй свой, – согласился я и быстро записал цифры. Подписал “Мерзкая Оля”. – А когда зарядишь телефон – напишешь мне номер Кристины. Хорошо?

– Да, хорошо, – ответила она.

Я огляделся вокруг. Кто ещё мог бы знать Крис? Кроме Ольги никто, она тут явно всем чужая. Ладно, буду надеяться, что её подружка скажет хотя бы где подруга.

Я скупо попрощался со всеми и уехал.

Такси несло меня в сторону дома, я смотрел на огни города и думал.

Нужно будет обязательно дозвониться, узнать где она. Может, ей лечение какое нужно, лекарства там…

Глупый был поступок. Эгоистичный.

Извиниться надо перед Снежинкой… Терпеть не могу просить прощения, и очень редко это делаю, но… Сегодня реально всё вышло по-уродски. Моя игра слишком далеко зашла. Сам испугался, когда увидел как она идет на дно, а потом бледная лежит на моих руках без признаков жизни… Нахлебалась воды с хлоркой, да и простынет наверняка. Почему-то я не задумывался над этим пока глумился над ней в бассейне. Такая она дерзкая, что хотелось любой ценой поставить её на место.

Она меня послала при друзьях! Такое я никому не прощаю.

Но всё-таки я виноват. Надо было придумать иное наказание для непослушной девчонки, а теперь всё вышло из-под контроля и теперь неизвестно чем кончится. Ещё Динка если узнает весь мозг мне выклюет… Ревнует к каждому столбу, будет ревновать и плакать даже если я кого-то слегка утопил, и это явно не от симпатии…

Вздохнул. Надеюсь это всё не выйдет за пределы этого дома и я смогу уладить всё до того как на меня обрушат свой праведный гнев родители.

Уснуть долго не получалось. Ворочался сбоку на бок. Питерский что-то писал, я даже не читал.

Развернул сообщения.

“Как пати? Ты все ещё там?”

Как-как… Каком кверху пати… Не знаю даже что писать ему.

“Нет, домой уехал. Настроения не было тусить”, – ответил я ему.

“Так тухло всё было?”

“Да так себе”.

Стыдно признаться, в чём причина моего плохого настроения.

“Слушай, давай завтра уже поговорим, я спать”.

“Ладно, дрыхай”.

Я закрыл диалог с другом и выбрал новый. Выбрал номер Ольги.

“Номер Кристины”, – написал я ей.

“А где же добрый вечер? Чего не спишь, Архип?” – пришёл ответ.

Я так и закатил глаза. Вот рыба-прилипала… Натравить, что ли, на неё Динку – та ей все космы повыдернет! С ней шутки плохи, я даже и не пытаюсь мутить с с кем-то на стороне – загрызёт, а отец будет настаивать, чтобы мы всё равно помирились с ней обратно, потому что это же очень выгодный брак! Мне в принципе было пофиг, я привык к мысли что Динку готовят мне в жёны, но её ревность порой бесила.

“Номер Кристины напиши”, – ответил я ей.

Неужели не ясно, что сама Ольга мне совершенно неинтересна?

Да мне и Крис не особо интересна, если бы не одно но… Я с ней дико накосячил.

Спустя пару минут Ольга всё-таки разродилась и прислала мне цифры.

Я вбил их в книжку с подписью “Снежинка”. Открыл диалог с ней и вдруг застыл.

Растерялся.

Что писать?

Навряд ли мне она будет рада. А не писать – поступить совсем по-свински. Словно я её топил, а теперь мне всё равно что с ней после этого стало. А мне не всё равно… Совесть так и грызла.

“Привет. Это Архип. Как ты себя чувствуешь? Тебе нужна помощь?” – наконец решился набрать я текст и отправить сообщение контакту Снежинка.

Но мне никто не ответил…

Ладно. Попробую узнать завтра через Ольгу в какой она больнице и съезжу туда сам.

Гордячка…

Кое-как этой ночью я уснул, а проснулся от громко хлопнувшей двери и громкого голоса отца.

– Вставай, Архип. Немедленно!

Шторы открыли и мне в лицо засветило солнце. Я зажмурился. Следом с меня стянули одеяло.

– Я сказал, вставай.

– А? – еле продрал я глаза и сел на кровати. – Что случилось?

– Звонили из полиции, – ответил отец, останавливаясь напротив меня. – Ты у нас теперь решил стать преступником? Кого ты там топил? Говори правду.

12.

Я недовольно поджал губы, внутри поднималось раздражение.

Мля-я-я… Она что – настучала уже? Коза!

– Я долго буду ждать ответа? Мне ехать пора на работу.

– Она написала заявление? – ответил я.

– Пока нет, но может. Сообщили врачи в ментовку. Так кого ты топил?!

– Пап, я никого не топил!

– Да правда, что ли? – нахмурился он. – А почему тогда тебя в этом обвиняют?

– Мы… Просто неудачно пошутили, – нехотя начал рассказывать я. Что ж, видимо, возмездие настигло меня раньше чем я мог себе представить, и теперь мне предстоит ответить за содеянное.

– Пошутили?! – возмутился отец. – Как мне понять такие шутки? Объяснитесь, Архип Олегович, будьте добры!

– Короче… – сел я на кровати.

– Без “короче”! Говори нормально, – гавкнул отец.

я с опаской глянул на него. Он редко так орёт на меня. Значит, он очень зол. Обычно папа соблюдает рамки приличий абсолютно со всеми словно аристократ. Значит, я попал сурово. И всё из-за этой белобрысой швабры, чёрт бы её побрал!

– В общем, мы хотели пошутить…

– Мы? Или ты?

– Я, – сознался я. – Хотел пошутить. Девушка мне хамила, я ее хотел проучить. Хотел, чтобы она извинилась за свои слова, и только после этого вышла бы из бассейна.

– Ты… – выпучил глаза папа. – Ты ополоумел, сын?!

– Пап, ну шутка же…

По затылку тут же прилетела весомая затрещина…

Я поднял взгляд на него. А вот ударил меня отец впервые за долгое время.

– Засрнец! – сказал он сквозь зубы. – Ты мне всю репутацию изгадишь! Шутки он шутит, что аж с полиции звонят и говорят, что наш сынок – преступник!

– А тебе репутация только важна? Больше ничего не волнует? – огрызнулся я.

– Ещё поболтай мне! – рыкнул отец. – Она и для тебя важна – ты на эти бабки живешь! Меня лишат поста за твои делишки! Посмотрим, что тогда ты запоёшь!

– Мне не нужны твои деньги! – вскочил я на ноги. – Засунь их себе знаешь куда? Лучше бы у меня отец был, чем эти деньги вшивые… Никого они счастливыми не сделали, только тебя!

– Да что ты понимаешь в жизни, щенок? Где бы вы были с мамой, если бы не я и эти деньги?

– Мама тоже плачет по ночам, – ответил я. – Я всё видел. Она тебя рядом хочет видеть. А ты пропадаешь на работе, и любовниц заводишь. Все уже знают.

– Это не твоё дело, – процедил он, смотря на меня волком. Задел за живое…

– Очень даже моё! – заявил я. – Вы – моя семья. Мама у меня одна. Ты мне диктуешь условия, а у самого рыльце в пушку.

Отец какое-то время смотрел на меня и явно боролся с эмоциями. Выгнать меня он не сможет – пока я не закончил школу, я не могу жить один. Но, конечно, органы попечительства его не волнуют, а скандал, который может разразиться на этом фоне – очень даже волнует. И я не уйду – меня всё равно вернут его псы. Бесполезно, нужно ждать окончания школы.

– Значит, так, – сложил отец руки вместе. – Я тебя наказываю. Денег ты лишаешься. Полностью. Обеды в школе мы оплачиваем сами, в школу будешь ездить на автобусе от гимназии – на бензин тебе больше никто не даст.

– Да и не надо мне твоих денег, раз ты меня им попрекаешь, – ответил я.

Найду подработку, мне уже исполнилось восемнадцать. Уж на бензин как-то заработаю.

– Только попробуй завалить экзамены, – продолжил отец. – Ты пойдешь учиться дальше, куда я тебе скажу.

Я промолчал. Проще сделать по-своему, чем спорить с ним. Когда я получу аттестат и съеду от родителей, то спрашивать о том, где мне учиться, не стану.

– Архип, – посмотрел строго на меня отец. – Мне Пётр Сергеевич, отец Романа, говорил об одном интернате для сложных детей. Это почти тюрьма.

Теперь на отца изумлённо уставился уже я.

Чего?

Он что – решил меня сдать в интернат?!

– Если ты продолжишь вести себя подобным образом – я оформлю тебя туда.

– Я сбегу оттуда.

– Ты не сможешь, – резонно заметил отец.

К сожалению, его люди меня везде найдут. И вернут как сопливого пацана обратно.

– Зачем ты так? – обратился к нему. – Я не убил никого… Ну заболела она, поправится. Все живы. А я…всё и так понял. Больше таких шуток от меня не будет.

– Я очень надеюсь, что ты понял, – сверлил меня взглядом отец. – Но условия содержания в данном учреждении я уточню и место тебе забронирую. Пока только бронь. Ты меня услышал, Архип?

– Услышал, – угрюмо отозвался я.

В интернат, который как тюрьма, мне попасть совершенно не улыбалось. И то, что мне уже есть восемнадцать, роли не играет – папочка запихнёт меня даже в детский лагерь, что уж говорить об исправительных учреждениях… Его деньги и влияние решает абсолютно всё, открывает любые двери.

Попадать тебе нельзя вдвойне, и палиться перед отцом. Хотя я, в общем-то, больше ничего подобного делать и планировал… Хватит уже, и так теперь проблем не оберешься…

– Работать мне можно пойти? – решил спросить я на берегу, пока отец не посчитал мою подработку достаточным поводом для определения меня уже по-настоящему в этот адский интернат. Я о таких читал – ничего хорошего… – На бензин заработать. На мороженое девушкам.

– Можно, почему нет? – поднял брови отец. – Хоть узнаешь цену денег и как их зарабатывают. Только это не должно мешать занятиям и отражаться на оценках. Понятно?

– Да.

– Есть уже варианты?

– Бармен в ресторане. Он работает до двенадцати ночи. Я успею выспаться до занятий. Всё равно раньше не ложусь. Там график попрошу несколько дней в неделю. Ты не против?

– Да а на что ты ещё сгодишься пока? – оглядел меня отец с ног до головы. – Оболдуй пока что. – Не полы же тебе мыть… Только сфера обслуживания. Что ж, попробуй. Попрыгай немного перед другими. Может уму-разуму научишься.

– Договорились, – кивнул я. – Я учту все твои пожелания.

– И ещё, – снова посмотрел на меня отец. – Перед девчонкой надо извиниться.

– Я сам хотел извиниться перед ней, – опустил я голову. Стыдно перед отцом. – Но я не смог узнать куда её определили.

– Я сам всё узнал уже, – сказал отец, протягивая мне стикер с адресом. – Сделай так, чтобы она заявление и не писала. Это вдарит по всем нам… Ну а тебе – светит интернат.