Елена Александр
Кулинар
Рони отвернулась и задумалась над вопросом. Затем она снова начала умолять Ксандера вернуться в ту лачугу: – Поверни назад, помоги ему!
Ксандер продолжал ехать вперёд. Чем дальше они отъезжали от того места, тем сильнее Рони переживала. Эмоции переполняли её, и она снова начала колотить Ксандера. Он резко остановился и схватил её за руки.
– Я предупреждал тебя, что убью каждого, кто приблизится к тебе и дотронется до тебя? Говорил тебе забыть его и не приближаться к нему? Ты нарушила правила, а я не терплю этого. Ты теперь моя жена и должна вести себя, как полагается. Ты опозорила меня на глазах стольких людей. За это я должен убить и тебя.
– Убей меня! – закричала Рони. – Ты бесчувственный бандит, тебе нет дела до чужих чувств, потому что тебе они не знакомы. Но мне жаль тебя за это. Всю жизнь жить в злобе, не зная счастья и любви – это ужасно. Ты несчастный.
Для Ксандера её слова были оскорблением. Она говорила их на эмоциях, но он воспринимал сказанное болезненно. Вероника считает его бесчувственным, но её слова ранят больнее оружия. Она не имеет права говорить ему такое, ибо не знает, почему он стал таким, что поспособствовало этому. И уж тем более жалеть его. Никто не вправе жалеть его.
Ксандер схватил её за горло и сильно сдавил руку. Рони почувствовала нехватку воздуха, она вцепилась в его руки, её глаза налились кровью.
– Я не могу дышать, – прохрипела она. – Отпусти!
Поняв, что он делает, Ксандер убрал свою руку. Рони, держась за шею, закашляла. Ксандер от злости несколько раз ударил по рулю, потом дал по газам.
Подъезжая к поместью, ему позвонили его подельники. – Хорошо, приберитесь и уезжайте оттуда.
Рони предположила, что под словом «приберитесь» подразумевалось «избавьтесь от тела». Её охватили боль и отвращение. Ей захотелось закричать и упасть на землю. Хотя её душа кричала, на лице не отражалось никаких эмоций. Вероятно, она уже исчерпала свой лимит эмоций и переживаний на этот день. Или это было новое проявление шока – отстранённость, когда разум ограждает психику от помешательства.
Вероника отвернулась и посмотрела в окно. Ксандер взглянул на неё, а затем перевёл взгляд на её шею, где красовались следы от его пальцев. Он почувствовал сожаление за свою несдержанность, ведь ещё немного, и он мог бы её убить. Краем глаза он заметил, что на её руке нет обручального кольца.
Он резко нажал на тормоза, от чего Рони наклонилась вперёд. Ксандер схватил её руку: – Ты сняла кольцо?
Сначала Вероника испугалась и по привычке прикрыла лицо рукой, но потом ею овладело безразличие: «Если Эрик мёртв, то и жить незачем. Пусть делает, что хочет». Она отдёрнула руку и снова уставилась в окно. И вновь Ксандер был в ярости. Он сорвался с места и погнал прочь от поместья.
Они подъехали к ювелирному магазину, который был закрыт, тому и понятно, ночь на дворе. Одновременно с ними к магазину подъехала другая машина, из которой вывели напуганного хозяина. Трясущимися руками он открыл дверь. Ксандер схватил Рони за руку и потащил внутрь. Он подвёл её к прилавку с обручальными кольцами и начал небрежно надевать их на её палец, причиняя боль. Рони было больно и обидно, но она молчала. Только слёзы не могли удержаться в её глазах. Она посмотрела на владельца магазина, который с состраданием наблюдал за издевательством над ней, но не мог ничего сделать, не мог помочь, зная, чем это ему грозит. Наконец Ксандер нашёл подходящее по размеру кольцо и потащил Веронику к выходу. Он запихнул её в машину.
– Это твои оковы, – сказал он, взяв её за руку. – Если ты снова снимешь кольцо…
– И что тогда? Убьёшь меня? – спросила девушка, пытаясь снять новое кольцо с пальца. Она хотела поскорее закончить с этим.
– Нет, тебя я не убью. Я убью всех, кто тебе дорог.
Рони остановилась, вспомнив о маме. – Какой же ты мерзкий, угрожаешь мне моими родными. В тебе совсем нет ничего человеческого?
Всю дорогу до поместья они молчали. Приехав, Ксандер снова схватил Рони за руку и потащил в дом.
– Да не трогай же ты меня! Отпусти мою руку, мне больно!
На шум выбежали его родственники. Они видели, как Ксандер тащит свою жену, и попытались успокоить его и образумить. Но это было бесполезно – в тот момент их слова не имели для него никакого значения.
Ксандер затащил жену в комнату и толкнул на кровать. Он не рассчитал силу, и Рони упала на пол, ударившись лбом о край спинки кровати. Ей было больно и обидно, хотелось исчезнуть, только бы не видеть его.
Ксандер закрыл дверь на ключ и подошёл к ней. Он схватил её за руку и поднял, не обращая внимания на её боль.
– Не трогай меня! Не смей прикасаться ко мне! – воскликнула Вероника.
– О нет, жёнушка, теперь я имею право прикасаться к тебе. Ты моя собственность, и только я могу распоряжаться тобой. – Он схватил с кровати шёлковую сорочку, приготовленную для брачной ночи, и швырнул в неё. – Переоденься! – приказал он и указал на ванну. – Живо, не заставляй меня ждать!
Рони съёжилась от его голоса. Ей ничего не оставалось, как подчиниться ему, но то, что последует дальше, пугало её. Он был ей отвратителен, и она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Но сейчас ей хотелось скрыться от него, хоть на пару минут.
Рони убежала в ванную комнату, включила воду, чтобы он не услышал, как она плачет. Её эмоции вырвались наружу, боль на душе была такой нестерпимой, что выносить её было мукой. Она села на край ванны и заплакала…
Ксандер ударил кулаком в дверь. – Быстрее! – крикнул он.
Рони сбросила свадебное платье, надела ночную сорочку, умылась и подошла к двери. Она положила руку на дверную ручку, но не могла заставить себя открыть дверь. Ей очень не хотелось выходить к нему, но она понимала, что это только разозлит его, поэтому она всё же вышла в комнату.
Ксандер стоял у окна. Он повернулся и стал оценивающе рассматривать свою новоиспечённую жену. Он подошёл к ней и провёл рукой по её лицу. Рони с отвращением отвернулась, тем самым ещё раз задев его. Ксандер видел, что он ей неприятен. В его голове всплыли все её неприятные слова, сказанные ему: «Я никогда не стану твоей. Никогда не полюблю тебя. В моём сердце будет только один мужчина». Её слова и поведение отталкивали его от неё, но она была так соблазнительна в этой сорочке. Её влажные волосы, зачёсанные назад; её кожа, покрытая крапинками от холода – всё это не могло не вызвать у Ксандера желание. Он был на эмоциях, и ему нужна была разрядка. И хотя она не была в его вкусе, как он всегда считал, она смогла заворожить его и затуманить разум. А тот факт, что она его жена, давал ему право прикоснуться к ней. Да и какое право? Ксандер не из тех, кому нужны права и разрешения, он берёт то, что ему нравится, и она не исключение.
Ксандер приблизился к ней, приподнял её подбородок, а затем провёл рукой по её шее, опускаясь к плечу.
Рони ощущала каждое прикосновение Ксандера, и они будоражили её. Она не понимала, как может испытывать к нему такие чувства, ведь она его презирала. Она пыталась убедить себя, что испытывает к нему отвращение, но это было самообманом. Ей нравились его прикосновения.
Ксандер снимал лямку сорочки с плеча Вероники. Рони закрыла глаза, и по её щекам покатились слёзы. Ксандер перешёл к другой лямке. Сорочка соскользнула с её тела, но Рони прикрыла руками грудь, не давая сорочке упасть.
– Убери руки! – приказал Ксандер.
– Нет, прошу! – умоляла она его.
– Я сказал: убери руки!
– Почему ты такой безжалостный? Почему ведёшь себя так с людьми? Даже если ты и воспользуешься мной, я не стану твоей. Никогда не полюблю тебя, знай это. Ты убийца и ты мне противен.
Сколько раз он уже слышал это от неё, и с каждым разом ему становилось всё хуже. Ксандер схватил её и повалил на кровать, а затем навалился сверху. – Ты моя жена и будешь делать всё, что я пожелаю. У тебя нет права мне отказывать.
Рони отвернула от него лицо, но он грубо повернул её обратно.
– Смотри мне в глаза, когда я разговариваю с тобой!
– Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты мне противен.
– Значит, я тебе противен? Тогда почему ты дрожишь от моих прикосновений?
– Это от страха.
Ксандер усмехнулся и прильнул к её шее, покрывая поцелуями. Он заходил дальше, позволяя себе обследовать её тело. Но его действия были странными для Вероники: она думала, что он будет груб с ней, но Ксандер был нежен. Он медленно водил пальцами по её телу, заставляя его содрогаться. Рони попыталась вырваться, выползти из-под него, но он только сильнее прижимал её к себе.
– Тебе не вырваться из моих объятий. Я всё ещё тебе неприятен? Теперь к тебе не прикоснётся никто, кроме меня. Придёт время, ты сама будешь умолять меня об этом. Ты будешь выпрашивать у меня каждый поцелуй, каждое прикосновение.
– Не льсти себе!
– Я вижу, как ты смотришь на меня, и это не ненависть. Ты пытаешься убедить меня, что я тебе противен, но твоё тело выдаёт тебя. Тебе приятно, когда я тебя целую и прикасаюсь к тебе.
Ксандер снова начал целовать её – в шею, в плечо, в ключицу. Его поцелуи были медленными и нежными. От удовольствия Рони на мгновение отдалась этому чувству и дала понять, что все её слова – ложь, она не против, чтобы он продолжал. Однако Ксандер не собирался продолжать. Он добивался именно этого эффекта, чтобы убедиться в правильности своего поступка. Он отстранился от неё и вскочил с кровати. Рони удивлённо открыла глаза и посмотрела на него.
Ксандер надевал пиджак. – Хоть я в твоих глазах мерзавец, но я никогда не возьму тебя против твоей воли.
С этими словами он вышел за дверь, оставив Веронику одну. Своим поведением он заставил её признать, что всё, что она о нём думала, было ложью, и что он ей не противен. Но его поступок был насмешкой и издевательством, и было непонятно, с какой целью он это сделал. Чтобы помучить её? Или очередной раз показать, что ему нет до неё дела?
Рони чувствовала стыд. Она знала его всего две недели, он был преступником и, возможно, убил Эрика, а она была готова отдаться ему. Она растаяла от его прикосновений и поцелуев. От стыда она закрыла лицо подушкой и заплакала.
Ксандер, доказав свою правоту Веронике, уехал к своей подруге Сисиль. Для него она была просто игрушкой, к которой он мог прийти в любое время и удовлетворить свои желания. Но для Сисиль он значил гораздо больше. Она наивно верила, что занимает особое место в его сердце, и надеялась, что однажды он сделает её своей женой.
Однако, увидев на его пальце обручальное кольцо, Сисиль удивилась и обиделась. Вот только на что она обиделась? Ксандер изначально обозначил границы их отношений. Он объяснил ей, кто она для него и чего он от неё хочет. Ксандер не терпел никаких претензий с её стороны, и она это знала. Он говорил, что легко найдёт ей замену.
Сисиль не хотела его терять, поэтому смирилась с его условиями. Но теперь ей придётся оставить надежды и желания, связанные с ним. И самое главное, она не понимала, как сопернице удалось его завоевать, ведь Ксандер даже не подавал никаких признаков заинтересованности.
Глава 2
На следующее утро Ксандер всё ещё не вернулся. Рони спала. Семья Альторес собралась за завтраком у бассейна. В этой семье было принято завтракать и ужинать вместе, а если кто-то из членов семьи не мог присутствовать, то обязательно должен был предупредить об этом.
Вся семья сидела за столом и ждала Ксандера и его жену, но те не спускались. Ромеро начинал злиться. После вчерашнего вечера он не сомкнул глаз и с самого утра был не в духе.
– Где они? Почему не спускаются? – спросил он гневно. Жена и дочки пожали плечами. Тогда он подозвал персонал. – Ксандер ещё спит?
– Сеньор, его нет в комнате, а донья Вероника ещё спит, – ответила девушка.
– И куда это он с утра пораньше умчался? – спросил Ромеро охранника, который рассказал, что Ксандер уехал ещё ночью.
Выходки племянника в последнее время не нравились Ромеро. Как только в их доме появилась эта непонятная девчонка, всё пошло кувырком, весь режим и устои нарушились.
– Клондин, отправляйся в их комнату и приведи девчонку! – приказал он жене. Но Клондин эта просьба мужа не особо понравилась. Во-первых, на это есть прислуга, а во-вторых, она не жаловала Веронику.
Ромеро, видя промедление жены, крикнул на неё: – Клондин, чего ты ждёшь?
– Прикажи прислуге, я ещё должна у этой девки на побегушках быть? Если Ксандер не объяснил ей наши порядки, то, значит, пусть остаётся без завтрака.
– Порядки в этом доме устанавливаю я. И если мы собираемся все вместе за завтраком, значит, так и будет всегда. Если я приказал тебе сходить за ней, значит, ты пойдёшь!
– Папа, я могу пойти! – вмешалась Луиза, вставая со стула.
– Сядь обратно, пойдёт твоя мать! – бросил Ромеро суровый взгляд на жену. Клондин раздражённо отодвинула стул и направилась в комнату Ксандера.
Она постучала в дверь, но ей не открыли. Тогда она дёрнула за ручку – дверь была не заперта. Клондин вошла. В комнате царил беспорядок: вещи были раскиданы, мебель перевёрнута. Женщина даже немного пожалела Рони, зная нрав племянника своего мужа. «Бедняжка, попала в лапы зверя. Вчера они явно поссорились», – подумала она.
Клондин перевела взгляд на кровать, где спала Рони. Она подошла ближе и стала разглядывать девушку: хотела увидеть следы вчерашней ссоры, но никаких побоев не было. Клондин была удивлена. Вчерашний гнев Ксандера, побег Вероники – всё это должно было привести к плачевному финалу, как минимум к тому, что парень её ударит. Но Рони была цела и невредима. Хотя Клондин никогда не видела, чтобы Ксандер проявлял насилие в отношении женщин, она не могла сделать других выводов.
Клондин прикоснулась к руке Вероники. Та испуганно дёрнулась и уставилась на женщину.
– Не бойся, это я, – сказала Клондин.
Когда Рони посмотрела на Клондин, та увидела на её лице явные следы побоев: на щеке был след от пощёчины, на лбу рана неизвестного происхождения. Взгляд женщины упал на руки Рони, где «красовались» сине-зелёные синяки. Вероника ощутила стыд за это и убрала руки.
Эта девушка не нравилась Клондин, но она мать и не хотела бы такой участи для своих дочерей. Сейчас она сочувствовала Рони, ведь Ксандер втянул её в эту жизнь и поступил с ней ужасно. Рони ни в чём не виновата, она жертва, над которой, как выясняется, ещё и издеваются. Клондин не любила Ксандера, но теперь возненавидела его ещё больше. Хорошо, что его сейчас не было в поместье, потому что, если бы он был здесь, она бы высказала ему всё, а может, и ударила бы. «Ксандер, какой же ты негодяй! Он не должен так обращаться со своей женой. Я должна рассказать об этом Ромеро», – подумала Клондин.
Рони всё ещё переживала из-за вчерашнего, и ей стало только больнее. Вчера она была в шоке и многого не понимала, но теперь внутри неё всё сжималось от боли, злости, стыда и ненависти. Она ни с кем не хотела видеться и разговаривать. Она просто хотела лежать на кровати и оплакивать своего любимого. Рони отвернулась от Клондин.
– Я понимаю твою боль… – начала женщина, на что Рони снова посмотрела на неё.
Эта женщина была одной из тех, кто не принимал Веронику в этом доме. Она игнорировала её и не желала даже смотреть в её сторону, а теперь, когда Рони было так плохо, она пришла и пытается убедить её, что понимает и сочувствует ей. Это возмутило Рони. – Понимаете мою боль? Неужели? Ваш муж похищал вас? Он насильно заставил вас выйти за него замуж?
– Нет…
– А вот мой МУЖ сделал всё это без моего разрешения. Он чудовище. Его мать произвела на свет чудовище. Кстати, а где она? Почему она не пришла на свадьбу своего сына?
– Ксандер тебе не рассказывал?
– Он мне ничего не рассказывает, только угрожает.
– Его мать умерла, она… – Клондин замолчала, потому что не знала, имеет ли она право рассказывать об этом. Если Ксандер не рассказал, значит, он не хочет этого. И если она сейчас всё расскажет, то Ксандер будет зол на неё и снова накинется с претензиями. Клондин не горела желанием выслушивать упрёки от этого парня.
– Почему вы замолчали?
– Ксандер расскажет тебе, если сочтёт нужным.
– Ааа!
– А насчёт того, что его мать произвела монстра, ты неправа: монстрами не рождаются, ими становятся. Ксандер когда-то тоже был хорошим парнем.
Рони усмехнулась: – Разве такое возможно? Не хочу этого слышать! – она закрыла руками уши.
– Тебе нужно спуститься вниз, тебя все ждут.
– Зачем?
– На завтрак. Мы завтракаем все вместе… И это должен был тебе сказать твой муж!
Голос Клондин изменился. Вернулись высокомерие и неприязнь.
Рони только усмехнулась в ответ. Она не собиралась ни спускаться, ни завтракать с ними.
– Да, дорогая, теперь ты будешь жить по законам этого дома. Я не нанималась бегать за тобой и учить тебя правилам. Скажу один раз: все завтраки и ужины мы проводим вместе. Если у тебя возникли какие-то планы, ты должна заранее предупредить об этом.
– Думаю, мне это не пригодится. Я не собираюсь оставаться в этом доме, как и с вашим племянником. Я никогда не стану одной из вас. Да, меня заставили выйти замуж и теперь я ношу вашу фамилию, но я никогда не стану одной из вас.
– Прими ванну, оденься и спускайся! – приказным тоном произнесла Клондин.
Но Рони снова легла в кровать, показывая свой характер.
– Слушай, я стараюсь вести себя хорошо с тобой, но моё терпение тоже на пределе. Я не потерплю к себе такого отношения с твоей стороны. Понятно? Иди в ванну, приводи себя в порядок и спускайся вниз! – Клондин сорвала с Вероники одеяло и отбросила его на пол.
Рони с ненавистью посмотрела на неё.
– И не нужно провоцировать Ромеро. Он не будет с тобой церемониться, как я. Он прикажет охране, и они силой выведут тебя из комнаты. Вставай!
– Уходи! Уйди отсюда! – крикнула Рони.
– Я уйду, только когда ты встанешь, – настаивала Клондин. Она не хотела расстраивать мужа с самого утра. Последние дни и так вывели всех из равновесия. Она сложила руки, говоря о своём намерении.
– Хорошо, хорошо, я встаю, только оставь меня!
Клондин подошла к двери и произнесла: – Мой тебе совет: не зли Ксандера, и тогда он будет ласков к тебе.
Рони усмехнулась над её словами. Как только Клондин скрылась за дверью, Вероника схватила подушку и швырнула её в дверь, а потом пошла в ванную комнату. Выхода у неё не было, она должна была смириться со своей участью.
Клондин вернулась за стол.
– Она идёт? – спросил Ромеро.
– Да, скоро спустится. Ну у неё и характер, под стать Ксандеру. Они друг друга погубят, вот увидите, – ответила Клондин.
– Это не наши проблемы. Ксандер сам так захотел, пусть теперь терпит её, – заметил Ромеро.
– А мне Рони понравилась, – сказала Луиза. – Она хорошая.
– Такая хорошая, что муж в брачную ночь сбежал от неё! – с усмешкой произнесла Виктория.
– Замолчи! – прикрикнул на неё Ромеро. – Что ты такое говоришь? Тебе всё известно, я вижу! В следующий раз к тебе за ответами обращаться?
Вики опустила глаза. – Нет, отец, я просто предположила.
– В следующий раз при Ксандере это предположи, он-то тебя хорошенечко проучит, – ответил Ромеро.
– Ромеро, что ты говоришь своей дочери? Зачем угрожаешь? Эта девушка нарушила наш уклад. Она испортила нам настроение. Мы все раздражены и теперь ругаемся.
Ромеро нервно посмотрел на часы, периодически поглядывая на вход в дом.
Вместо Вероники появился Ксандер. Он осмотрел всех присутствующих.
– Один явился, – неприветливо сказал Ромеро.
– И тебе доброе утро, дядя. Ты снова не в духе?
– С появлением этой девчонки.
– И где она?
– Ты у нас спрашиваешь? Она ведь твоя жена. За две недели ты должен был научить её правилам: хочу – прихожу, хочу – нет. Здесь так не получится.
Ксандер молча развёл руками и отправился в свою комнату.
Увидев ночной разгром в комнате, он вспомнил минувшие события, из-за чего начал снова злиться. А ещё он испытывал стыд. Он не знал, как смотреть Веронике в глаза, как с ней разговаривать, и сможет ли он сдержать себя в руках, увидев её.
Вероника вышла из ванной комнаты, совершенно не ожидая увидеть в комнате Ксандера. А увидев его, она замерла на месте.
– Что такое, жёнушка, испугалась? – спросил Ксандер.
– Даже не знаю, как выразить свои эмоции, когда вижу тебя…
Ксандер снял пиджак, расстегнул рубашку. Этот человек был неприятен для Вероники, но это не мешало ей наблюдать за каждым его движением. Осознанно это было или нет, но Рони, как заворожённая, смотрела на него. Ксандер, конечно, видел её взгляды на себе, и ему это льстило. Он, как самовлюблённый нарцисс, питал своё эго подобными женскими взглядами. Он без стеснения снял с себя рубашку и принялся за брюки. Но Вероника не хотела смотреть на него дальше. Она вспомнила ночь, где он заявил, что она сама к нему приползёт и попросит. Отрицать, что он ей нравится внешне, не было смысла, но принимать это было непозволительно для Рони: Ксандер – её самый страшный враг, он, возможно, убийца её любимого. До его прихода она горела желанием наброситься на него с вопросами и претензиями; она должна была выяснить об Эрике. Но, увидев его, всякое желание разговаривать с ним испарилось. Это порочное влечение к нему вызывало отвращение к самой себе. Ей хотелось сквозь землю провалиться, лишь бы затушить огонь внутри. Вероника поспешила к двери, но в планы Ксандера не входило отпускать её. Он схватил Рони за руку.
– Куда собралась?
– На завтрак. Твои «милые» родственники не могут начать приём пищи без моего присутствия.
– Вместе пойдём.
– А я не хочу этого.
– Думаешь, меня это заботит? Мы пойдём вместе.
Ксандер закрыл дверь на ключ, а сам ушёл в ванную комнату. Рони кипела от злости: его грубое отношение к ней и постоянное принижение её выводили из себя. Ей так хотелось влепить ему пощёчину, даже несмотря на то, что она получит ответную. Кроме того, что её похитили, ей не разрешено даже слово своё вставить, она должна беспрекословно подчиняться ему. Вероника до трясучки ненавидит подчиняться кому-то. Это рабство, самое настоящее рабство двадцать первого века. Хотя с рабством сравнивать неуместно, её участь больше похожа на заключение. Тюрьма – это шикарный особняк, а злой надзиратель – Ксандер.
Минут через десять Ксандер вошёл в комнату, на нём было только полотенце. Он направился в гардеробную.
Рони не смогла удержаться и посмотрела на него. Окинув его взглядом с ног до головы, она снова подумала, какой он красивый мужчина: высокий и спортивный, с широкой спиной, сильными руками и ногами, тёмными волнистыми волосами и с лёгкой небритостью на лице.
Но самой привлекательной чертой Ксандера были его глаза: яркий лазурный цвет, который на смуглом лице смотрелся фантастически и нереально, словно он с другой планеты. Эти глаза манили к себе, околдовывали и обезоруживали. Вероника призналась себе, что, когда смотрит в его глаза, она забывает обо всём, кроме их красоты. А главное, её обиды и ненависть к Ксандеру куда-то исчезают. Но стоило ему открыть рот, недовольно нахмурить лоб и сурово сдвинуть брови, как мимолётное тёплое отношение Рони к нему исчезало. Вспомнив, что его образ обманчив, Рони отвернулась к окну, чтобы не видеть его и не поддаваться ложным надеждам.
Через пять минут Ксандер вышел из гардеробной, на нём была светлая рубашка и тёмные брюки.
– Пойдём, чего сидишь? – сказал Ксандер Веронике, открывая дверь.
– Ты умеешь нормально разговаривать? – спросила она.
– А ты? – ответил он вопросом на вопрос.
– Как же ты меня раздражаешь! – не сдержалась Вероника.
– Ну и на этом спасибо, – усмехнулся Ксандер.
– Я хотела спросить у тебя… – начала было Рони.
– Позже, – прервал её Ксандер.
Завтрак, конечно, уже закончился. Никто не стал ждать этих двоих до победного. Ромеро уехал на фирму. Клондин с дочерями расположилась на веранде возле бассейна.
– Где дядя? – спросил Ксандер у Клондин, проходя мимо них.
– А где ему быть? На работе, конечно! – Клондин высокомерно осмотрела Рони.
– Садись! – приказал Ксандер Рони, заставив её вновь почувствовать стыд.
– Ты всегда будешь мне приказывать?
– Тебе не нравится?
– А должно? Ты обращаешься со мной как с собакой.
– У меня нет собаки, поэтому твоя аналогия неуместна.
– Что? Да причём здесь, есть у тебя собака или нет? Я говорю образно.
– Ешь лучше.
Рони не спала практически всю ночь, она переживала за мать и Эрика. То, что он отправил мать в Бразилию, ей сообщил персонал, а вот об участи Эрика она не знала. Не знала, мёртв он или жив. Но спрашивать у Ксандера ей было страшно, она не хотела очередной раз ощутить на себе его гнев. Но переживания сильнее, они перебороли страх. – Ты отправил мою мать в Бразилию? – спросила она Ксандера.
Он кивнул.
– А Эрик? – несмело начала Рони.
Ксандер уставился на неё. – Что «Эрик»? – спросил он.
– Он жив или мёртв? – уточнила она.
– Тебе разве не понятны были мои слова вчера? Тебя не должно это заботить.
– Но меня это беспокоит, он дорог мне, и я не знаю, что ты с ним сделал!
Ксандер усмехнулся и сказал: – Дорог, говоришь?
– Я переживаю за него.
– А вот он за тебя не переживал… – загадочно произнёс Ксандер.
– Ты убил его?
– Ты хочешь это знать?
– Да, хочу.
– А сможешь ты вынести эту правду?
– Неужели ты действительно его убил?
– Ты должна забыть его и не вспоминать. В твоей жизни его больше нет, он умер для тебя.
– Я не понимаю твоих слов. Что ты с ним сделал? – Рони повысила голос.
Ксандер посмотрел на родственников, которые заинтересовались их ссорой, и сказал: – Потише.
– А что такое, боишься, что они узнают правду о тебе?
– Что ты несёшь?
– Убийца!
– Замолчи!
– Не замолчу!
Ксандер снова был зол, эта девушка оказалась очень упрямой. Её характер был настолько невыносимым, что Ксандер уже сотню раз пожалел о своих действиях.
– Ты убиваешь невинных людей; ты похищаешь людей; угрожаешь им – ты ужасный человек! Ты преступник…
– Всё, достала! – сказал Ксандер и кинул вилку на стол. Он поднялся со своего места и направился к Рони. Она пожалела о своих провокациях и подумала, что при родных он не позволит себе грубости.
Ксандер подошёл к ней, схватил за руку и потащил за собой в комнату. Клондин с Луизой взволновались и даже попытались как-то вмешаться, но Ксандер дал им понять, чтобы те сидели на своих местах и не лезли в его дела. Он притащил Рони в комнату, после чего швырнул её на кровать и навис над ней.
– Твой характер меня выводит из себя. Ты не воспринимаешь всё, что я тебе говорю. Ты даже не боишься наказаний, которые последуют за этим.
– Мне плевать, бей меня, если тебе станет легче!
– У меня была превосходная ночь. Утром было прекрасное настроение, и ты мне его не испортишь. Хочешь знать о своём парне? Так вот, я его убил и закопал в канаве, как безродного пса. Больше ты его не увидишь.
Рони была убита его словами, её глаза наполнились слезами. – Убийца! Ненавижу тебя! Отпусти меня, оставь меня!
– Посидишь взаперти, голодная, подумаешь над своим поведением.
Ксандер вышел из комнаты и запер дверь на замок. Он приказал персоналу и родным не открывать дверь и не приносить ей еду.
Рони не могла поверить, что Эрика больше нет, что этот человек убил его. Все эти дни она пыталась найти в нём хоть что-то хорошее, чтобы оправдать его поступки, но он разочаровывал её всё больше. Рони легла на кровать и, рыдая, вспоминала прошлое, когда она была счастлива с Эриком…
Дни её заточения казались часами, но она даже не замечала этого. Она была разбита и в унынии. Ей, как заключённой, приносили еду и воду, но у неё не было сил даже поесть. Все начали беспокоиться за её состояние, даже Ромеро. Он боялся, что если с ней что-то случится, то будут проблемы с полицией. Он уговорил Ксандера сжалиться над девчонкой и выпустить её. Но это не помогло. Рони была слишком погружена в своё горе и нуждалась в поддержке. Ксандера она не могла видеть, у неё начиналась истерика, поэтому он не приходил к ней. Только Луизе удалось успокоить Рони и привести её в чувства. Благодаря ей Рони поела и вышла на улицу.
Ксандер жалел о своих словах. Он не должен был так шокировать её и быть настолько грубым. Ему хотелось помочь ей, но она реагировала на него истерикой. Он не приходил к ней, но был рядом. Однако, когда состояние Вероники улучшилось и она начала выходить из комнаты, сломался сам Ксандер. Он убежал из поместья и долго не появлялся там. Тем лучше было для Рони – она не хотела его видеть.
Поместье Альторес стало для Рони настоящей тюрьмой. Ей было запрещено выходить за его пределы. Но Ксандер смягчился и позволил ей периодически звонить матери и узкому кругу друзей, конечно, под строгим контролем кого-либо. Ксандер не доверял ей, поэтому условие было такое.
Долгое пребывание в заточении сводило с ума. В прошлой жизни Рони всегда была в движении: работала, брала дополнительные занятия. А здесь сплошной «отдых». Возможно, если бы не обстоятельства, она бы воспринимала всё по-другому. Да и жильцы дома не были рады Рони. Ромеро винил её в уходе Ксандера и старался избегать встреч с ней, а если эта встреча случалась, делал вид, что не слышит и не видит её. Клондин относилась к ней свысока и требовала подчинения. Вики – та ещё штучка, под стать своей матери. Всячески пыталась задеть Рони, но та легко давала отпор. Только Луиза относилась к ней хорошо, и, если бы не она, Рони было бы очень тяжело. Удивительно, что в такой семье выросла такая дочь – она совершенно не была похожа на своих родителей поведением.
Луизе нравилась Рони. В отличие от Вики, которая была помешана на дорогих вещах, машинах и прочих пустяках, Рони это не интересовало. Она не пыталась принизить других или указать на их недостатки, в отличие от Вики, которая желала контролировать свою младшую сестру и навязывала ей свой вкус. Луиза вынуждена терпеть поведение Вики, но и ей самой приходится нелегко. Хотя Луиза и Вики тоже не могут покинуть поместье без сопровождения охраны или родителей, они всё же выезжают в город по магазинам, выставкам или клубам. Луиза неоднократно предлагала взять с собой Рони, но без разрешения Ксандера это было невозможно.
Рони не нравилось такое заключение, и она понимала, что не сможет долго жить в таких условиях. Она как птица, которая без свободы погибнет. Контроль Ксандера слишком суров для неё.
Ксандер всё решил за неё и до сих пор не объяснил, почему она здесь; для чего; почему его выбор пал именно на неё? Рони также не понимает, почему Ксандер такой злой. Почему никто не рассказывает о нём, его детстве и родителях? Почему это такая тайна? Но ей было очевидно одно: родные побаиваются Ксандера.
Рони неоднократно поднимала темы, связанные с Ксандером, в разговорах с Луизой, но та всегда отвечала: «Спроси у Ксандера, он тебе расскажет». Однако Ксандера нет уже больше недели, и ему, вероятно, плевать на Рони. Да с убийцей общаться она не желала.
