Елена Альбертовна Жукова
Пусть
Чай пили в зале, за столом с белоснежной скатертью. Ее любимое вишневое варенье завлекательно расположилось прямо перед хозяйкой дома, которая, заметив взгляд девушки, тут же переставила вазочку поближе к гостье. Она вдыхала аромат травяного чая, разбирая его на составляющие. Мята, мелисса, душица и, вероятно, что-то еще. Аромат приблизил и так не за горами дожидавшееся лето. Сразу вспомнился луг за деревней у бабушки, синее небо и бабушкины теплые обнимающие руки. В глазах защипало, а заботливая хозяйка не успокоилась, пока не вытянула из нее всю историю. Повздыхали, поделились каждая своими воспоминаниями, попили чайку. Вечер за разговорами и вовсе подкрался незаметно. О том, зачем пришла, она вспомнила лишь, когда за окном стемнело.
Татьяна Ильинична, ставшая ей за это короткое время совсем близкой, вдруг всплеснула руками и заявила, что книга эта точно была у ее покойного супруга, а вот куда она делась позже припомнить не может, скорее всего, у кого-то из сыновей. Пообещав позвонить новой знакомой, когда выяснит, хозяйка проводила гостью, заставив клятвенно пообещать, что та отзвонится ей сразу по прибытии домой.
Окрыленная надеждой, она не помнила, как домчалась до дома, а, позвонив, получила положительный результат – есть книга. И долго не могла уснуть, не веря в такую удачу. Словно звезды выстроили мост из событий, чтобы всё так удачно сложилось.
8
Он смотрел то на листок бумаги, то на газету, на которой синими чернилами был выведен адрес новой маминой знакомой, и не верил собственным глазам.
Вечерний мамин звонок встревожил его, и даже после того, как причина выяснилась, чувство тревоги не ушло, напротив, укоренилось. Незнакомка с совершенно идиотской историей и мама впустила ее в квартиру. Он покачал головой и потер глаза рукой, стараясь не думать о том, что могло произойти. Сколько раз объяснял, да что толку-то. Но когда прозвучала просьба привезти книгу, он не выдержал. Сказал, что сам отвезет этой "замечательной девушке" отцовский раритет. Попросил ее адрес и телефон. Телефон у мамы был, адреса не было.
Прослушав штук двадцать длинных гудков, он совсем уж было собрался прекратить попытки дозвониться, как на звонок наконец-то ответили. Да так, что пришлось отдёрнуть телефон от уха. В трубке что-то громыхало, потом послышалось тихое чертыханье. И только потом "Алло" с горестным вздохом в начале. Он попытался извиниться, не зная сам за что, потом предпринял попытку представиться, что получилось еще хуже. В конце концов, услышав "Татьяна Ильинична" в его сумбурной фразе, девушка на том конце провода сама догадалась, кто говорит. Он выслушал поток вопросов и такой же поток ответов на эти вопросы, заметив, что фразы девушка строит правильно, даже с некоторой изящностью. Это уже говорило об образованности собеседницы, а ее объяснение и рассказ все той же истории, которую пересказывала ему мама, вселяли надежду на ее правдивость.
Объяснив, что книгу завезет сам, он попросил дать ему адрес и назначить удобное время. Собеседница относилась к тому же типажу, что и мама, с легкостью выложив незнакомому человеку, по какому адресу она проживает, и в какое время бывает дома. Почувствовав легкое раздражение от столь наивного доверия, и буркнув, что заедет завтра, он повесил трубку, все еще держа ручку в руках. Перечитал адрес, который показался ему знакомым. Попытался представить, где находится дом "замечательной девушки". И замер, не в силах поверить.
Нет. Не может быть. Так не бывает. Сколько бы он ни повторял эти фразы себе, все они потеряли всякий смысл, лишь только на свет показался тот самый листок, который передал ему друг. "Не потеряй ее хотя бы на этот раз", – сказал он тогда. Адреса были похожи как братья-близнецы. Только почерки разные, да цвет чернил.
Бросив оба адреса на стол, он даже попятился. Потом сел на диван и усмехнулся, пробормотав: "Обалдеть. Мечта".
Просидев минут пять, словно ударенный пыльным мешком, он вскочил и набрал номер мамы. Спросил, как выглядела ее гостья, и, выслушивая описание с закрытыми глазами, воскрешал подернутый дымкой образ, уже чувствуя, как в груди разливается жидкое золото. Потом сказал, что договорился, что все хорошо и положил трубку, полностью уверенный в идентичности девушек. Душа пела. Хотелось смеяться или врезать кому-нибудь по-дружески. Бежать к ней. Не ехать, а именно бежать. Так, чтобы ветер в лицо. "Мальчишка", – сказал он сам себе и расхохотался. Он просто был счастлив и осознавал это. Потом заставил себя успокоиться. Завтра. Завтра. Все будет завтра. И, взяв с полки нужную книгу, положил ее около выхода.
9
День не заладился с утра, точнее еще с вечера. Подумать только… Любимая ваза. Вот сто раз говорила себе: не бегай за транспортом и к сотовому телефону. В первом случае ногу сломаешь, во втором… вазу. Ну, в самом деле, ведь номер всё равно определяется, всегда можно перезвонить. Но нет, нужно выбежать из душа, оставляя на полу мини-озера, поскользнуться на мокром линолеуме, и, наконец-то, схватив телефон, снести любимую вазу в попытке удержать равновесие.
Она вздохнула. Впредь будет наука. Она даже могла бы нагрубить в сердцах тому, кто звонил, если бы не хорошая новость, которую он сообщил. М-м-м, завтра книга будет у нее. От радости захотелось петь. И она мурлыкала себе под нос какую-то непонятную мелодию, собирая осколки с пола. Конечно же, порезалась, а как иначе. Наутро отключили горячую воду, и пришлось мыться, стуча зубами. Подскакивая то на одной ноге, то на другой, чтобы согреться, обнаружила еще один осколок уже ногой и, окончательно уверившись в собственном несчастье, решила никуда сегодня не ходить. Позвонила на работу и хрипящим голосом сообщила, что заболела и у нее высокая температура, горло болит. Попросила отлежаться пару дней, и, получив согласие и пожелание скорейшего выздоровления, расслабилась. Вообще, она не делала так часто. Всего пару раз. В дни обострившейся невезучести. Если день так начинается, то даже страшно подумать, чем он может закончиться. А так как болела она действительно пару дней в году, тьфу-тьфу-тьфу, то недоверия эти пару раз не вызвали.
Решив намазаться зеленкой, естественно вымазала в зеленое все пальцы. Ну, кто, скажите, придумал такую ужасную крышку для сильно красящего вещества? Хорошо еще не додумалась зубами открывать, как в прошлый раз. Налила себе кофе и села в любимое кресло наслаждаться кофепитием. Чашка из белой стала бело-зеленой, но разве это влияет на вкус напитка?
Вообщем, оставшийся день прошел довольно удачно, и к вечеру она почти смирилась с утратой вазы, с собственной невезучестью и нашла мир в душе. Звонок прозвенел почти синхронно со свистком чайника, выключив который, она пошла открывать дверь.
На пороге стоял молодой мужчина симпатичной наружности. Что-то в нем показалось ей знакомым, но, памятуя о том, какой удачный сегодня день, она отбросила эту мысль. Поздоровавшись и отметив, что зеленые пальцы пользуются повышенным вниманием, быстро спрятала руки в карманы. А, проводив гостя на свою маленькую уютную кухню, уже спокойно расположилась напротив него за столом и принялась угощать незнакомца чаем, будто всегда так делала.
На самом деле, незнакомых мужчин здесь не было никогда. Она предпочитала ходить на свидания, но в квартиру, в свой мир мужчин не пускала. А уж о том, чтобы поить их чаем и речи быть не могло. Здесь же случай был необычным. Во-первых, этот мужчина помог ей осуществить непреподъемную задачу, то есть принес книгу. Во-вторых, он был сыном Татьяны Ильиничны, а так она хоть как-то отблагодарит ее. Алаверды, так сказать.
Он поначалу молча глядел на нее, чем безумно смущал. Потом она спросила про книгу, и теперь уже ему пришлось неловко себя чувствовать. Извинившись, он протянул ей книгу, а она, было, хотела уже ее взять, но взгляд вовремя задел зеленые пальцы и пришлось одернуть руки. Ну и еще признаться, что не может взять ее и попросить положить ее на полку. А также рассказать о том, что случилось в ответ на его вопрос. Оба смеялись. И после этого уже неловкости не было вовсе. Говорили обо всем подряд и ни о чём. Смеялись до слез и делились впечатлениями об увиденных местах. Только когда заговорили о путешествиях, он вдруг посмотрел на нее так, словно ждал чего-то. И замолчал. А когда она спросила, куда он в последний раз путешествовал, тихо сказал: "В Питер". И взглянул ей прямо в глаза, как в душу…
Словно вспышка: вагон, попутчики, он, сидящий рядом с ней. Заговорили оба разом. "Вы?" "Вы меня не узнали?" Она почувствовала, как мурашки побежали по телу. "Как же так? Вы? Здесь? Ну, надо же. Не может быть". Он просто улыбался и кивал: "Может". "Вот ведь, судьба, – качала она головой. – А Вы меня сразу узнали?" Он почему-то смешался и пробормотал что-то. Наверное, да. "Вы, значит, тоже отдыхать ехали, а я все гадала". И вновь вихрь вопросов и ответов, понравившихся мест и смешных случаев.
