Елена Альбертовна Жукова
Пусть
6
Красный свет. Он устало прикрыл глаза, наслаждаясь минутной передышкой. Усталость, казалось, стала его второй натурой. Этот светофор был самым длинным. Можно было позволить себе расслабиться, хотя бы на минуту. Он усмехнулся. Хотя бы здесь его никто не дернет. Телефон, как будто сговорился со светофором и вырубился ровно пять минут назад. Зарядку он не взял, а нервоз, возникший по этой причине, уже схлынул, и он отдался на волю судьбы.
Сколько уже можно? Звонки и встречи, встречи и звонки. Сегодня снова предстоял вечер на работе. А, собственно, почему бы и нет? Работу он любил, а вот одинокие вечера ненавидел. Уж лучше на последнем издыхании зайти в квартиру, принять душ и ухнуть в кровать. Нет, одинокие вечера образовались как-то совсем неожиданно. Последняя пассия покинула его, так и оставшееся холостяцким, жилище совсем недавно. Не сложилось. Снова. Он нахмурился.
Включился желтый, но сквозь прикрытые веки он этого не видел, все еще переживая тягостный прощальный разговор.
"Ты никогда не будешь счастлив", – резкая фраза вырвалась и повисла в звенящей тишине.
Он даже не смог сказать прости. Или прощай? Он и сам не знал, что хотел сказать больше.
Громкий сигнал стоящего сзади автомобиля слился со звуком хлопнувшей двери из воспоминаний. Он резко открыл глаза. Зеленый.
Уже на месте выяснилось, что встреча отменилась и вечер, который должен был пройти на работе, освободился. Телевизор, новости фоном, ужин. Давненько не приходилось готовить, все перекусы и кафе. А сегодня даже получил от этого удовольствие. На редкость удачный вечер. Он потянулся к полке за телефоном, нужно все-таки его зарядить. Телефон оказался в руке, а следом за ним с полки соскользнул клочок бумаги. Сделав пару витков в воздухе, он приземлился ровно на стол рядом с ним. Вот нарочно захочешь такой фокус проделать – не получится, а тут…
Сердце екнуло. И вечер перестал быть удачным. Солнечный день, река и он. И Мечта.
«Мечта, да не твоя», – напомнил он себе. Потом встал, достал хранимое на такой случай горячительное и одним махом опрокинул рюмку, даже не поморщившись. Напиток обжег горло и тепло отозвался в груди. А перед глазами была лишь черная куртка, красная сумка и темные волнистые волосы, подхваченные сентябрьским питерским ветром. И улыбка.
Ну как же он тогда ничего не почувствовал? А ведь два дня с ней рядом ехал. Хотя, каких дня? Скорее ночи. Две ночи и одно пасмурное питерское утро. Она ускользнула первой, оставив их с Серегой помогать Елизавете Петровне с чемоданами. Тогда это показалось таким естественным и обыденным. Он выходил из купе последним и, как всегда, обернулся напоследок проверить, все ли забрал. Взгляд упал на листок бумаги, валяющийся на полу. Подумал еще, что Елизавета Петровна забыла фотографию внука, которую им с Серегой настоятельно рекомендовала посмотреть. Пришлось снимать с плеча сумку, возвращаться. Но когда он поднял листок и перевернул его, то разглядел карандашный рисунок. Понял, что потеряла его соседка снизу, еще улыбнулся внезапно подтвердившейся догадке про ее суету. И вдруг как током дернуло. Знакомая картинка, река, солнце, небо и.. он с удочкой.
Да, это мог быть другой рыбак, другой день, другая река. Но сердце, которое пропустило пару ударов, уверенно сказало: Мечта. Он не знал, сколько простоял так, посреди купе, пока его не сдернуло с места всепоглощающее желание догнать ее, спросить, спросить обо всем.
Еще никогда в жизни его так не бесили медлительные люди. Очередь на выход была длинной и медленной. Это сейчас он понимал, что в шесть утра люди не бывают другими, но тогда его душа уже готова была вылететь из переполненного вагона. А тело автоматически двигало людей, если это было ему по силам. Уткнувшись в окончательно заполнившую каждый сантиметр прохода людскую толпу, он в отчаянии уставился в окно, пытаясь хоть там разглядеть ее. И он увидел ее. Черная курка, красная сумка и темные волнистые волосы, подхваченные сентябрьским питерским ветром. Она покрутила головой, высматривая кого-то. И неожиданно улыбнулась. Ее улыбка до сих пор стояла у него перед глазами.
Высокий молодой человек, не очень спортивного телосложения приблизился к ней и она, бросив сумку на перрон, с радостью обняла его. Он тоже улыбался. Не вымученно, а искренне, радостно. И обнимал ее. Его Мечту.
Как выходил, он уже не помнил. Помнил, что последним. Не хотел встречаться с ней. А листок так и остался у него. Он обнаружил его в своей руке уже в такси. Все также зажатый в ладони, этот невольный виновник его нежданного счастья и оглушительного падения грел ледяные пальцы, виновато сжавшись в гармошку.
Конечно, потом были моменты, когда он логическими размышлениями доказывал сам себе, что Мечта – это не она, или что этот молодой человек никто для нее. Но ее улыбка для него и его для нее, всегда так вовремя воскрешаемые памятью, перечеркивали все логические цепочки.
Однажды по приезде домой, после очередных терзаний была даже попытка найти ее. Помог друг, так кстати работавший в компетентных органах. Он без проблем помог найти ее данные. После чего во время встреч посмеивался по-доброму, нашел ли он свою попутчицу, называя ее по имени. Он же, напротив, спрятал ее имя на дно своей памяти. Она так и осталась Мечтой. А ее улыбка вновь одержала верх, и он не стал искать ее дальше. Так не улыбаются нелюбимому человеку.
Он разгладил упавший перед ним рисунок, подошел к книжному шкафу и вложил бумагу в первую попавшуюся книгу.
7
После поездки в Питер прошло полгода, а она успела побывать там снова, но уже в командировке. Неделя пролетела незаметно. Семинары до вечера. Прогулки вдоль Мойки и Фонтанки, вечно шумный Невский. Мартовская промозглая погода с по-зимнему пронизывающим ветром. Мокрый снег, ледяные пальцы и теплые короткие вечера за столом с родственниками. Так приятно. На душе после этого посещения Питера у нее осталось какое-то спокойствие. Согласие с самой собой что ли. Она словно перестала ждать чего-то, и от этого стало спокойно. Потом вновь работа забрала все время, и о просьбе она вспомнила только сейчас.
Сашка был ее двоюродным братом, точнее родство было еще более дальним, чего не скажешь об отношениях. В детстве она терпеть не могла этого несносного, вечно издевающегося мальчишку, всего-то на год старше нее, но строящего из себя такого взрослого старшего брата. И если бы кто-нибудь сказал ей тогда, что они будут понимать друг друга с полуслова, а он станет настоящим плечом для них с сестрой, она бы рассмеялась этому кому-то прямо в лицо.
Последний джентльмен, так она его называла за глаза. Всегда поможет, обогреет, примет в любой ситуации. Надежнее человека она еще не встречала в своей жизни. Вот и тогда, в сентябре приехала к нему душой отогреться.
А перед самым отъездом он попросил ее найти одну книгу, ну очень это было для него важно, для расчетов каких-то, что ли. Она в этом мало понимала, но помочь пообещала. Необременительная с первого взгляда просьба обернулась серьезным делом. Книга была довольно редкой, к тому же узкой специализации. Поэтому, безрезультатно перешерстив все крупные магазины и проверив все ссылки в инете, она пришла к выводу, что эту книгу издавали один раз и переиздавать вовсе не собирались. Совесть не позволила позвонить Сашке без должного результата. И она решила пройтись по специалистам в данной области. Начать всё же следовало с какого-то знакомого. А тут отец подруги был как раз по нужному профилю. Он, конечно, не являлся владельцем искомого раритета, но у него были свои знакомые, а у тех знакомых свои и так далее. Поэтому на момент мартовской командировки процесс уже был запущен. Результата пока не было. Сообщив Сашке, что поиск ведется и, заставив его жутко засмущаться, а также, выслушав его извинения за такое нецелесообразно потраченное свое собственное время, она мило улыбнулась и сказала: «Нет проблем».
А по приезде, естественно, закрутилась.
Вспомнив о поиске и поборовшись с муками совести, она набрала номер Светкиного отца.
Выслушала новости обо все еще нулевом результате, горестно вздохнула и вдруг услышала: «Не расстраивайся, знаешь, есть у меня еще один знакомый, точнее, был. Умер лет пять назад, но семья у него оставалась. Будешь искать?»
Хоть и была эта надежда призрачной, но попробовать стоило. Взяв старый адрес покойного знакомого Светкиного отца, она наметила навестить тех, кто там жил в ближайшие выходные.
Ничем непримечательная серая пятиэтажная хрущевка притаилась прямо за новомодной стеклянной высоткой. Подъезд довольно чистый и даже с замечательным, не по сезону цветущим декабристом на окне. На ее звонок дверь, конечно, сразу не распахнулась, но, услышав имя бывшего хозяина, заскрежетал замок, и на пороге обнаружилась пожилая опрятная женщина лет семидесяти. Та поинтересовалась, откуда ей известно имя бывшего владельца жилплощади и, услышав имя Светкиного отца, тепло улыбнулась, пропуская гостью в квартиру.
