bannerbannerbanner
Мимолетности, или Подумаешь, бином Ньютона!

Екатерина Вильям-Вильмонт
Мимолетности, или Подумаешь, бином Ньютона!

Полная версия

– Ну, за время твоего отсутствия случилось многое, но звоню я не поэтому. Просто оказалась в Риме, чудом выкроилось три дня, и жутко захотелось повидаться, я расскажу тебе много интересного.

Неужто Родион вернулся в Москву? – задрожала я. Они ведь хорошо знакомы, именно он устроил меня к ней в журнал. Может, не вышло у него с «селедкой»!?

– Хорошо, Анита, где и когда?

Анита Михальчик, хозяйка и главный редактор глянцевого журнала, невероятно стильная и элегантная дама лет сорока пяти, была умна, прекрасно образованна, хотя отнюдь не блистала красотой, но стиль и безупречный вкус выделяли ее даже в толпе сногсшибательных красоток. И сотрудниц она выбирала, руководствуясь прежде всего правилами хорошего вкуса. Помню, как одну красивую и очень дельную девушку, которую рекомендовал ей кто-то из знакомых, она забраковала. Никто не мог взять в толк – почему.

– Да у нее же маникюр со стразами! Невозможно! В моем журнале таким не место!

– Ну и что? – удивилась я. – Маникюр можно поменять.

– Маникюр – да, а сознание нет. Если она сделала себе такой маникюр, значит, у нее начисто нет вкуса.

– Но вкус можно развить…

– На работе мы должны развивать вкус у читателей, а не у сотрудников.

Когда я первый раз встретилась с ней, она окинула меня весьма внимательным и холодным взглядом, но потом взгляд потеплел, а через полтора часа показавшегося мне странным разговора она заявила:

– Вы мне подходите, Фаина. Разумеется, у вас будет испытательный срок, два месяца. Надеюсь, вы не обманете моих ожиданий.

Я старалась изо всех сил. Во-первых, работа с Михальчик была пропуском в любое глянцевое издание, а во-вторых, я не хотела подвести Родиона. Ведь это он меня рекомендовал. Нельзя, чтобы он за меня краснел.

Анита ждала меня в холле роскошного отеля.

– Я не опоздала, Анита?

– Нет-нет, это я спустилась чуть раньше. Фаинчик, как я рада тебя видеть! Выглядишь великолепно.

– Спасибо, вы тоже.

– Послушай, говори мне «ты». Теперь можно.

– Не поняла?

– Ну, во-первых, мы здесь одни, а во-вторых, когда ты пришла ко мне работать, тебе было тридцать, а мне сорок. Десять лет большая разница. А теперь тебе уже тридцать пять, а мне по-прежнему сорок.

Я расхохоталась.

– Обожаю твой юмор, Анита!

– Сразу оговорюсь: я намерена пребывать в этом роскошном возрасте еще как минимум лет десять.

– А мне как быть? Стремиться к сорока или застыть на тридцати пяти?

– Естественным путем дойти до сорока, а там уж застыть. Ну что, по-русски это будет обед, а по-римски, вероятно, ланч? Я голодна.

– Я тоже.

– В гостиничном ресторане кормят восхитительно. Ты не против?

– Я за.

Я рада была ее видеть. И с огромным трудом удерживалась от вопроса о Родионе.

– Ну, Фаинчик, как тебе тут живется? Замуж не вышла?

– Через две недели свадьба. Может быть, приедете?

– Опять на «вы»? Нет, я не смогу, и так в журнале без тебя полный бардак.

– Жаль, свадьба должна быть жутко изысканной… Платье цвета слоновой кости с брюссельскими кружевами…

– От?

– Нет, его сшила подруга моей мачехи, работавшая много лет у Баленсиаги.

– Так, а кто жених? Это несколько важнее платья. По крайней мере на мой взгляд.

Она видит меня насквозь, как и раньше. Я слегка поежилась.

– Жених? О, он отвечает самому изысканному вкусу. Сейчас покажу.

Я нарочно захватила с собой роскошную фотографию Серджио. Ни одна нормальная женщина не усомнится, что я выхожу замуж по любви.

– Мда… – как-то странно произнесла Анита. – Роскошный экземпляр.

Я кивнула.

– И ты его любишь?

– Анита…

– Да, мы с тобой раньше никогда не говорили о таких вещах, но раньше я была начальницей, а ты подчиненной, да и времени катастрофически не хватало… А сейчас… Хотя уже можешь не отвечать. Мне и так ясно, любовью тут и не пахнет.

– Ну и что? Много вы… то есть ты… много встречала счастливых браков по любви?

– Тогда зачем тебе это нужно? Просто чтобы выйти замуж? Я думала, ты умнее.

– То есть?

– Я еще поняла бы, если бы это случилось в России, но тут, за границей… Мало, что ли, ты знаешь кошмарных историй с отнятыми детьми?

– Но…

– Фаина, одумайся!

– Да с какой стати? В Москве у меня ничего не вышло. А мне уже тридцать пять, пора уж обзавестись семьей и детьми.

– А что тебе мешало сделать это в Москве? У тебя там и друзья и родня.

– Здесь у меня, между прочим, отец…

– Между прочим, вот именно.

– Анита!

– Извини, я просто всегда злюсь, когда люди, которых я люблю, делают такие откровенные глупости. И вообще, это я виновата, я не должна была с самого начала тебя отпускать. Побесилась бы и успокоилась. Ты это из-за Шахрина?

– Анита, при чем здесь… – я почувствовала, что краснею.

– Ты думаешь, я слепая? Не знала, что ты умираешь по нему? Я просто не считала себя вправе вмешиваться. Но когда я поняла… Фаина, не делай глупости. Тебе кажется, что ты утрешь ему нос, выйдя замуж за красивого итальянца?

– Нет, при чем тут его нос…

– Ну, милая, неужто ты не знаешь, что самое заветное желание любой обиженной бабы утереть нос обидчику? Ты вот, козел эдакий, меня не оценил, а я вот возьму и выйду замуж так, чтоб всем было тошно?

– Анита, нет! Я выхожу замуж, просто чтобы…

– Просто чтобы выйти замуж. И это крайне глупо.

– А вот мой отец считает… – Я поведала ей теорию моего отца.

– Весьма однобокая теория.

– Почему?

– Потому что кроме достоинств открывается еще куча неведомых ранее недостатков, и неизвестно еще, что перевесит.

Я никогда раньше не сомневалась во всем, что говорил папа, и вдруг усомнилась… Папа романтик, а Анита женщина более чем прагматичная.

– Значит, по-твоему, выходить замуж надо только по любви?

– Вот именно. Но не по безумной страстной любви.

– А по какой же еще?

– По той единственной, которая и имеет право называться любовью.

– Не понимаю.

– Выходить замуж или жениться, по крайней мере официально, следует тогда, когда люди уже пожили друг с другом, притерлись, привязались, проросли друг в друга… Вот тогда… И детей тогда надо рожать, осознанно. А то выскакивают девчонки замуж, лишь бы выскочить, детей рожают, не перебесившись… Это хорошо, когда есть кому за ребенком присмотреть, а то растут зачастую никому не нужные дети, как трава. Конечно, есть и масса исключений, но все же… Ну выйдешь ты замуж за этого своего итальянца, ну родишь ребенка… А потом вдруг начнешь задыхаться. А выход какой? Развод в Италии штука почти немыслимая… И это в Москве можно жить гражданским браком, рожать детей, а тут фигушки. Тут это неприлично, насколько я понимаю. Знаешь, если бы на мой вопрос ты бы сразу выпалила: да, люблю, умираю от любви, поверь, я бы и слова тебе не сказала. А так… Извини, конечно, что я так горячусь, но ты мне и вправду небезразлична. Короче, чтобы не разводить турусы на колесах: если захочешь вернуться в Москву, твое место в журнале тебя ждет…

– Как? – обалдела я.

– А так. Я назначила на твое место Вишнякову, она жаждала карьерного роста. Но она вчистую завалила все уже через месяц. Я нашла девушку со стороны. Ее за месяц сожрали наши. В журнале черт знает что творится. Возвращайся, Фаинчик! На дворе кризис, надо выживать. Но я подниму тебе зарплату.

– Анита, это невозможно… – произнеся эту фразу, я вдруг почувствовала, что сердце больно сжалось.

– У тебя еще есть время подумать. Кстати, ты сдала свою квартиру?

– Нет, не успела… Я думала, вот выйду замуж и съезжу в Москву, улажу все дела…

– Тем лучше!

И она занялась весьма изысканным салатом.

– Анита, – тихо спросила я, – а ты не знаешь, как там Шахрин?

Она подняла на меня глаза.

– Краем уха слышала, что живет на две страны. Две недели в Москве, две недели в Мюнхене.

– Значит, там у него все хорошо?

– По-видимому. А ты в курсе, кто у него там?

– Нет, – мне не хотелось больше говорить о той истории. Ему хорошо, и слава Богу.

Встреча с Анитой повергла меня в смятение. И я решила пойти домой пешком. А заодно и навестить Цицерона, невероятно смешного бродячего кота, которого папа прозвал Цицероном за удивительную способность беседовать с кормящими его людьми. Огромный, черно-белый котище разбойного вида обитал неподалеку от Виа-Маргутта и в определенный час всегда сидел в ожидании визитеров. Подходишь к нему. Протягиваешь бумажку или пластиковую тарелочку с кормом.

– Привет, Цицерон.

Причем отвечает он только на итальянскую речь.

– Мау, – низким, даже гортанным голосом произносит он и нюхает подношение. Ест он далеко не все. Например, сухой и вообще специальный кошачий корм он в рот не берет, фыркает и мотает головой. Я давно с ним знакома и подаю ему любимое лакомство: мелкую свежую рыбешку, купленную в магазинчике за углом. Это ему нравится. Но он не набрасывается на еду, а вежливо благодарит. – Мау, мау, мау!

Всегда три раза. И всегда через «а». «Я» у него никогда не бывает. Он принимается за еду. Ест аккуратно, без жадности. Я убираю тарелочку, чтобы не оставлять мусор. И тут Цицерон толкает целую речь. Начиная с низких нот, он постепенно переходит во все более высокий регистр. Причем эту, по-видимому, благодарственную речь необходимо выслушать до конца, иначе он может даже укусить, такое бывало. Но я люблю слушать это кошачье красноречие. Вот и сегодня его благодарственный спич длился положенные две минуты. Причем голос у него не истошный, а красивый. Я чешу его за ухом, и он отвечает мне громким мурлыканьем, больше всего напоминающим звук трактора. Затем он начинает мыться и моется очень тщательно. После этого можно уходить. Познакомил меня с Цицероном отец, и он же не без некоторой ревности утверждает, что ко мне Цицерон относится куда лучше, чем к нему. Впрочем, смеется папа, это естественно, ведь я существо женского пола, а Цицерон истинный джентльмен.

 

После общения с котом мне стало немного легче. Глупости все эти разговоры о Москве. Что и кого я там забыла? Гнусную слякоть? Серые дождливые дни? Хмурые лица? Одиночество?

Я достала из сумки телефон и позвонила Серджио. Я звонила ему крайне редко. А почему и сама не знаю. Он откликнулся. Тут же.

– Дорогая, что-то случилось?

– Да нет, просто вдруг захотелось услышать твой голос. Ты занят?

– Я, разумеется, занят, но не настолько, чтобы не поговорить с моей невестой.

– Да нет, я просто так…

– Может быть, мы вечером куда-нибудь сходим?

– Можно.

– Тогда я в половине десятого заеду за тобой.

– Хорошо, договорились.

– Дорогая, мне не нравится твой голос. Ты где сейчас?

– Я встречалась с одной знакомой из Москвы. А потом навестила Цицерона.

– Хм.

Я очень ясно увидела брезгливую ухмылку Серджио.

– Только не трогай его, мало ли что можно от него подцепить.

Не знаю, как сложилась бы моя дальнейшая жизнь, не произнеси Серджио этой фразы. Я вдруг отчетливо вспомнила слова Медуза: «Леля, зачем ты позволяешь Фаине брать Леночку на руки? Девочка в таком возрасте живет одна, мало ли чем может заразиться…»

Что я делаю со своей жизнью? Совсем мозги отшибло, замуж собралась… За кого? Я и знать о нем ничего не знаю. А хочу знать? Да пошел он. Хотела бы, уже все узнала бы… А я не хотела. Так зачем, чего ради? Права, тысячу раз права Анита. Как будто можно убежать от себя. Я же буду несчастной… Мой ребенок, если он родится, будет итальянцем. Он будет говорить по-итальянски, ведь его отец по-русски ни в зуб ногой… Зачем я согласилась на предложение Серджио? Просто я была как в анабиозе… Совершила, что называется, «подвиг любви», отдала любимого мужчину какой-то неведомой «селедке» и впала в ступор. Замуж? Не хочу я замуж больше. Хватит! Серджио не мой человек. Ну и что? Сколько женщин выходят за не своих… А что в этом хорошего? Они же, как правило, несчастны… Несчастных в браке женщин так много! И я не желаю пополнять их ряды. Не желаю. Уж лучше одной… И как я живу последние пять месяцев? На иждивении отца, а потом перейду на иждивение нелюбимого мужа? Тьфу! Это я-то, самостоятельно всего добившаяся! Хотя чего уж такого особенного я добилась? А мне особенного не надо. Мне просто надо жить там, где жила, общаться с теми, с кем общалась, делать то, что я умею и люблю… Анита нуждается во мне, журнал без меня разваливается… И я хочу жить в своей квартире, а не в полном антиквариата доме Серджио. И я не желаю лететь на Мальдивы, чтобы трахаться с Серджио на законных основаниях. НЕ ЖЕЛАЮ!

Мне вдруг стало так легко, как не было уже очень, очень давно. Первым делом я позвонила Аните. Телефон был заблокирован. Но я оставила сообщение на голосовой почте: «Анита, ты права. Я возвращаюсь».

И, набравшись храбрости, я отправилась домой. Дома была только Карлотта.

– Что, Фаина? Почему у тебя такой воинственный вид? – улыбнулась она.

– Карлотта, милая, ты знаешь… Ох, трудно… Я надеялась, что скажу это папе, а он уж подготовит тебя…

– Ты хочешь сказать, что намерена отменить свадьбу?

– Как ты догадалась?

– Я все время этого боялась.

– Ты осуждаешь меня?

– А Серджио уже знает?

– Нет. Я только что приняла решение…

– Что-то произошло?

Я пожала плечами. Как объяснить ей, что подтолкнул меня к этому решению Цицерон?

– Я все время ждала чего-то подобного…

– Ты осуждаешь меня? Я возмещу все расходы… Не сразу, но со временем…

– Какие расходы? Ты о платье?

– Нет, ну ведь на подготовку к свадьбе… И вам с папой и Серджио… Я рассчитаюсь… Обязательно. Но я вдруг поняла, что не смогу… И я возвращаюсь в Москву. Первым же рейсом, на какой найдется билет.

– Это твоя начальница тебя сбила с панталыку? – Карлотта обожала такие русские выражения.

– Нет. Я вдруг сама прозрела.

– Тогда надо сообщить Серджио. Он вправе узнать об этом в первую очередь.

– Да, да, конечно… Я сейчас…

Я видела, что Карлотта недовольна. Надо как можно скорее возвращаться домой. И сначала я позвонила в аэропорт. Билет был только на завтрашнее утро. Вот и отлично. Наконец, я набрала номер Серджио. Его телефон тоже был заблокирован. И я опять оставила сообщение на голосовой почте.

«Серджио, дорогой, прости меня, я понимаю, что поступаю черт знает как, но я завтра улетаю в Москву и больше не вернусь. Дело не в тебе, а во мне. Я поняла, что из нашего брака ничего не выйдет. Все издержки я со временем возмещу. Прости меня».

Какое счастье! И пусть я вызвала недовольство Карлотты, кажется, впервые за долгие годы, но это ведь моя жизнь, и я вправе сама ею распоряжаться.

Я принялась собирать вещи. Потом вдруг сообразила, что надо привезти какие-то сувениры девчонкам в редакции, и побежала по магазинам. Уходя, я слышала, что Карлотта с кем-то говорит по телефону. На площади Испании есть знаменитый магазин перчаток Сермонета. Там можно купить абсолютно любые перчатки. Правда, внутри магазина всегда давка, продавцы говорят на всех языках и не слишком вежливы. Они просто швыряют на прилавок кипы перчаток. Но мне было все равно. Я сразу купила двадцать пять пар, всех цветов и видов. Это недорого, но перчатки там действительно отличные. Выскочив наружу, я отдышалась. И вспомнила, что надо позвонить Федяке, пусть встретит меня. Тетя Соня расстроится. Они собирались всей семьей приехать на мою свадьбу…

– Федяка!

– О, сеньора Фаина! Как дела?

– Федь, скажи родителям, все отменяется.

– Что отменяется? – перепугался он.

– Свадьба. Я отменила свадьбу.

– Почему?

– Объясню завтра утром. Ты сможешь меня встретить?

– Само собой. А что случилось?

– Потерпи до завтра. Расскажу.

– Мама как чувствовала.

– Что?

– Сегодня утром сказала: что-то мне не верится, что эта свадьба состоится…

Милая, родная, любимая моя Соня! Она чувствует меня как родную дочь. И я точно знаю, что сейчас они втроем помчатся приводить в жилой вид мою заброшенную квартиру. Как же я по ним соскучилась… И тут же позвонила Анита.

– Фаинчик, это правда? – голос у нее был ликующий.

– Правда. У меня уже билет на утро.

– Круто! Ты молодчина, Фаинчик! Я вернусь послезавтра, и тогда увидимся. Пока не говори никому ничего. Я сама всем все объявлю. Договорились?

– Конечно. Да я и не успею ничего.

– Короче, жди моего звонка.

Когда я вернулась, отец был уже дома.

– Ну ты и учудила! – покачал он головой.

– Папа!

– Да ладно, – шепотом произнес он и подмигнул мне. – Я, как ты знаешь, не слишком верил в этот брак.

– Значит, ты не сердишься? – тоже шепотом спросила я.

– Чего мне-то сердиться? Я хочу только, чтобы ты была счастлива. Нет, в данном случае лучше сказать – чтобы ты не была несчастна. Но Карлотта рвет и мечет. Ты и вправду утром улетаешь?

– Да. Уже позвонила Федяке.

– А что с работой? Тебя твоя Анита поманила?

– Если честно, да. Но последним толчком послужил Цицерон.

И я рассказала отцу о разговоре с Серджио.

– Да пошел он куда подальше! – таково было папино резюме.

– Папочка, я тебя обожаю!

– Да, и забудь эти глупости с возмещением ущерба.

– Но я не хочу…

– Тебя это вообще не касается.

– Папа!

– Бамбина! Кстати, у тебя есть в Москве деньги?

– Есть, не волнуйся. И еще Анита мне поднимет зарплату.

– Ей можно верить?

– Да. Я ее за язык не тянула. И она очень во мне нуждается.

Он ласково потрепал меня по волосам.

– Бамбина, я рад… Я опять узнаю свою дочку. А то бродила тут по дому какая-то бледная копия моей девочки… К черту! Найдешь себе мужа в России, а если не мужа, то мужика, от которого родишь. И к черту всяких мужей. Родишь и подбросишь деду, а я уж воспитаю! И зачем нам какие-то чужие противные дядьки?

– Папа, а как же достоинства, которые можно открыть?

– А ты запоминаешь все глупости, которые я говорил в жизни?

Я очень боялась, что Серджио примчится и будут долгие мучительные объяснения. Но он даже не позвонил. Или просто не получил еще моего сообщения? Как бы там ни было, но утром отец отвез меня в аэропорт. Карлотта держалась со мной довольно сухо и не звала приехать при первой возможности, как обычно. Ну и ладно! Меня огорчало только то, что я не простилась с Цицероном. Но рано утром у него не приемные часы.

Встречали меня Федяка и тетя Соня. Она обняла меня, расцеловала.

– Маленькая моя, как хорошо, что ты сбежала из-под венца. Я, конечно, твоего жениха видела только на фотках, да и то в компьютере, но он мне не понравился. Красивый, но какой-то холодный, чужой… Ну его! Мы у тебя прибрались. А что с работой?

– Возвращаюсь в свой журнал.

– Здорово! Ох, как я по тебе соскучилась!

– Но я сорвала вам поездку в Рим.

– Да почему? Мы непременно поедем, просто будем чувствовать себя там легко и непринужденно.

– Ой, Финик, – вмешался в разговор Федяка, – мама так тут психовала…

– Из-за чего?

– Ну как же, там светское общество, а в чем я пойду на свадьбу? Я же не знаю, как там у них принято, боюсь показаться чумичкой…

– Сонечка, родная, – я обняла тетку.

– Вот, а теперь мне все равно. Виталик меня во всякие светские места и не водил никогда, а просто потаскаться по Риму – милое дело. Так что я даже испытала облегчение, когда Федька сообщил, что свадьбы не будет. А ты мне потом все подробненько расскажешь, почему ты так решила.

– Обязательно! А что тут у вас нового? Меня засыпали новостями.

Когда Федяка втащил в квартиру мои чемоданы, Соня заявила:

– Сейчас ты разбирайся тут, а в три мы ждем тебя к обеду. Я приготовила все твое любимое.

И они ушли.

Я принялась разбирать чемоданы, и через полчаса квартира имела уже такой вид, словно я и не уезжала. Господи, какое счастье! Я открыла ящик комода, где у меня лежал маленький фотоальбом с фотографиями Родиона. Вот он один, такой загадочный… Вот мы с ним на каком-то приеме, вот в парке, а вот с моей последней машиной, он помогал мне ее купить… И вдруг странное ликование поднялось в душе. Я его больше не люблю! Я смотрю на эти фотографии спокойно, может быть, с легкой грустью, но и все. А я ведь достала альбом, чтобы выкинуть его, чтобы забыть о нем, а оказалось, что можно и не выбрасывать, не забывать. Я успокоилась, я излечилась! И при этом не поломала свою жизнь. Почему-то я была уверена, что жизнь Серджио я тоже не поломала, сбежав из-под венца. То есть все к лучшему в этом лучшем из миров. И я начну с новой строки. Но теперь в истории моей новой жизни уже не будет девиза «Во что бы то ни стало замуж!» К черту, все равно все будет так, как должно быть. Если не суждено мне быть женой и матерью, что ж…

Часть вторая
Что будет…

Перед тем как идти на обед к Соне, я позвонила в дверь своей соседки Тины, с которой у меня сложились весьма теплые отношения. Но дверь никто не открыл. Странно, Тина была домоседкой. На работу не ходила, работал ее муж, а она со страстью занималась домом. Вечно что-то шила, стирала, терла. И наслаждалась этим процессом. Куда она подевалась, интересно? А впрочем, могла пойти в магазин или поехать к матери. Ладно, зайду вечером.

Обед у тетки, как всегда, был выше всяких похвал. Отведав ее борща, я вдруг ощутила, что такое, собственно, ностальгия. Это тоска по борщу.

Как же хорошо дома! Дядя Юлик пытался расспрашивать меня о Берлускони, о том, как относятся к нему итальянцы, но я не могла ему соответствовать. Политика интересовала меня в Италии меньше всего.

– Не понимаю, какая из тебя журналистка, если ты не интересуешься политикой? – недоумевал дядя Юлик.

– Папа, да она же гламурная журналистка, политика тут ни при чем, – смеялся Федяка.

– А я слышал, что гламур уже выходит из моды! – заявил дядя Юлик.

– Нет, просто он принимает другие формы, вернее, надевает другую личину, – смеялась я. – Персонажи-то остаются прежние. Только одеваться начинают скромнее. Но уверяю вас, убогие на вид очочки на светских львицах стоят не меньше, чем какой-нибудь роскошный аксессуар прежнего прикида. И любая из них по-прежнему готова душу продать за сумку «Биркин», тем более что несведущие люди никогда не догадаются, сколько такая сумочка стоит.

– А все же сколько? – поинтересовался дядюшка.

– Лучше не спрашивайте, многие тыщи.

– Чего?

– Евро.

– Нет, правда? – вытаращил глаза дядя Юлик.

– Святой истинный крест.

Я решила пока никому из знакомых и друзей не звонить. Надо сперва определиться с работой. Но на обратном пути я опять позвонила в дверь Тине. И опять мне никто не открыл. Может, они с мужем уехали отдыхать? Лето ведь на дворе.

 

Через час в мою дверь позвонили. Явился Федяка.

– Пустишь?

– Заходи. Что-то стряслось?

– Может стрястись, если ты не вмешаешься.

– Господи, что?

– Помоги, умоляю!

– Да в чем дело?

– Они хотят меня женить.

– Кто?

– Мама с папой.

– Вообще или конкретно?

– Да в том-то и дело, что конкретно. А я не хочу. Я ее не люблю…

– А кто она такая?

– Да одна… сука.

– Федь, либо расскажи толком, либо… Она что, залетела и явилась к Соне?

– Именно! А я совершенно не уверен, что залетела от меня. Совершенно не уверен!

– Но такое возможно?

– По-моему, нет. Ну, если только презерватив порвался.

– Ты пользуешься некачественными? – засмеялась я.

– Еще чего!

– А маме ты это говорил?

– Бесполезняк! Эта сука чем-то подкупила маму… в душу к ней влезла… И теперь они требуют, чтобы я женился.

– А чем я-то могу помочь?

– Поговори с мамой.

– Легкое дело! Соню, если она уперлась, с места не сдвинешь.

– И что, вот так легко отдашь меня на заклание?

– А эта девушка… она тебя любит?

– Ха, девушка! Да ни капельки не любит. Квартирку она мою любит. А потом вышвырнет меня к родителям, а квартиру заберет. Знаешь, чего мне стоило отстоять свою свободу от мамы с папой?

– А кто она такая? Откуда взялась?

– В каком смысле?

– Где ты с ней познакомился?

– В одной компании.

– Давно?

– Да уж полгода…

– А спишь с ней давно?

– Полгода. А какое это имеет значение?

– Чем она занимается?

– Работает в какой-то фирме…

– А живет где?

– Снимает квартиру вдвоем с подружкой.

– О! Это настораживает.

– То-то и оно!

– Тебе нравилось с ней спать?

– Ну, в общем…

– Она красивая?

– Вполне.

– А сколько ей лет?

– Двадцать шесть. Послушай, как-то странно ты задаешь вопросы…

– Федь, ну я же не следователь. Я ж не допрос веду, а просто хочу понять расстановку сил. Знаешь что, познакомь меня с ней.

– Зачем это? Даже и не подумаю!

– Почему?

– Потому что эта сука обаятельная. Она тебе сумеет понравиться, и ты переметнешься на ее сторону, и тогда уж точно я погиб. Не хочу я на ней жениться, и ребенка от нее не хочу, и вообще…

– Ну так поди к маме и скажи ей это.

– Ты маму не знаешь? Слушай, давай я лучше на тебе женюсь.

– Федь, ты офонарел?

– Да фиктивно, но мы ж двоюродные, нам можно…

– Да, братишка, ты, похоже, совсем спятил со страху…

– Не со страху, а от отчаяния.

– Хочешь умный совет?

– Если умный, то да.

– Она чего от тебя требует? Кстати, как ее зовут?

– Вика.

– Так чего от тебя требует эта Вика?

– Чтобы женился…

– И все?

– Пока да.

– Тогда слушай меня, только не ори.

– Ну?

– Женись на ней, но чтобы она знала, что ты это делаешь из-под палки.

– И что? Она вселится ко мне, потом родит…

– Если вообще родит. Какой у нее срок?

– Совсем еще небольшой.

– Понятно. Значит, так. Ты идешь к родителям и заявляешь, что женишься, уступая нажиму. Что никаких свадеб, путешествий и так далее. Что прописывать ее к себе ты не будешь, если хотят, пусть прописывают к себе. Зуб даю, Соня ее не пропишет.

– Так, так, – заметно оживился Федяка. – Но я не хочу с ней жить!

– Так тебе и не надо. Скажешь, что будешь, пока она беременная, давать ей бабки. А когда родит, сделаешь генетическую экспертизу, а там будет видно. Думаю, если девушка блефует, она на такие условия может и не пойти и вскоре у нее непременно случится выкидыш. А если действительно беременна, действительно от тебя, то признаешь ребенка и будешь давать на него деньги. По крайней мере останешься порядочным человеком, и даже Соня не сможет бросить в тебя камень.

– То есть я все-таки должен на ней жениться?

– Федь, у тебя есть другой выход?

– А нельзя эту самую экспертизу сделать сейчас?

– Насколько я понимаю, нет. Рано. А на более позднем сроке это может быть опасно для ребенка.

– То есть ребенка мне уже не избежать?

– Ну, милый, если спишь с женщиной, такое не исключено. Однако в таком случае у тебя есть шанс, что Вику такие жесткие условия просто не устроят. И тогда ты спасен.

Он задумался. Смешно, мужику уже тридцать шесть лет, а он растерялся, как восемнадцатилетний юнец.

– Фаина, ты откуда такая умная? – вдруг расплылся в улыбке кузен.

– В данный момент из Рима.

– Слушай, я прямо сейчас пойду к родителям и скажу им все.

– Нет, сначала поговори с Викой. Будь предельно сух и четок. И главное, не вздумай с ней спать! Ни под каким видом!

– Да я теперь и смотреть на нее не хочу!

– Ты зачем телефон достал?

– Позвонить ей.

– Нет. Позвонишь завтра. А пока обдумай все еще раз хорошенько и настройся на очень жесткую позицию и с ней и с мамой.

– Думаешь, поможет?

– Уверена.

– Ох, сестренка, что бы я без тебя делал… Впрочем, я все равно собирался обсудить с тобой ситуацию, но в Риме. Решил, что и Виталий может помочь…

– Попробуй, свяжись с ним по мылу. Но я думаю, он тебе посоветует то же, что и я.

– Да нет, я удовлетворюсь твоими советами. Спасибо, мне уже стало легче. По крайней мере я хоть понял, как мне действовать.

– Ну и слава богу. Да, Федь, ты не в курсе, Тина что, отдыхать уехала?

– Ой, ты ж ничего не знаешь!

– Что-то случилось?

– Ну что там случилось, я не знаю, но они продали квартиру.

– Да ты что! Почему?

– Понятия не имею. Я же с ними не очень…

– А кто купил-то?

– Да тоже не знаю. Мне как-то до фени…

– А что рядом твоя сестра любимая живет, об этом ты не вспомнил?

– Да в том-то и дело, что сестра собиралась заделаться синьорой и жить в Риме, среди гобеленов и антиквариата, а не в аэропортовской двушке.

– Прав. Обвинения снимаются. Поживем – увидим. А мама не в курсе?

– Спроси у мамы.

– Федь, услуга за услугу.

– Что угодно!

– Можешь в выходные поехать со мной в мебельный магазин?

– Зачем?

– Хочу поменять кровать.

– Сломала?

– Нет, просто я поняла, что она неудобная. Хочу другую.

Он посмотрел на меня и усмехнулся.

– Хочешь начать новую жизнь? Безгрешную? Старая кровать много кого помнит?

Я засмеялась.

– А хоть бы и так.

– Нет вопросов. Поедем. А эту куда?

– Матрас на помойку, а деревяшки ты порубишь.

– Лучше распилю.

– О, это уже твои проблемы.

– Ладно, сестра. И спасибо за хорошие советы. Я ими непременно воспользуюсь. Вот прямо сейчас.

– Валяй!

– Фаинчик, давай встретимся где-нибудь и все обсудим.

– Я готова.

– Отлично! Тогда через полтора часа в «Лесном пире».

– Договорились!

– Надо многое обсудить.

В голосе Аниты слышалось ликование. Неужто она так ликует из-за моего возвращения? Значит, здорово ей меня не хватало! Я долго выбирала, во что одеться по такому случаю. Хотя днем в этот отнюдь не гламурный ресторанчик можно одеться как угодно, но хотелось выглядеть на все сто. И я надела красное платье. Оно было совсем новое. И очень мне шло. Босоножки тоже красные на высоченной шпильке. Анита считает, что женщина без каблуков не очень женщина. Да и я люблю каблуки. Я вызвала такси, свою машину я еще не забрала из гаража моих друзей, куда загнала ее перед отъездом в Рим. А гараж находится за городом.

Я спустилась вниз, открыла дверь и ахнула. Перед подъездом расстилалась огромная лужа. Всю ночь шел дождь. Никогда раньше здесь таких луж не было. И обойти ее на моих шпильках тоже не представлялось возможным, поскольку газон был насквозь пропитан влагой. Я замерла. Такси стояло совсем близко, шофер понимающе ухмыльнулся. В этот момент из подъезда кто-то вышел. И присвистнул.

– Ни фига себе! – произнес мужской голос.

– Кошмар какой-то! – сказала я и оглянулась. Мужчина был мне незнаком. Некрасивый, сильно небритый. Лет сорока.

– А, была не была! – произнес он и вдруг схватил меня на руки и мгновенно перенес через лужу. Я даже опомниться не успела, как он уже поставил меня на сушу. – Вот и все, девушка!

– Спасибо, огромное вам спасибо!

– Это вам спасибо.

– А мне за что? – засмеялась я.

– За то, что не брыкались, не визжали.

– Так я просто не успела.

– Вот и славно. Всего хорошего.

Он подошел к припаркованному неподалеку темно-коричневому джипу.

– Садитесь, – напомнил мне таксист. – Счетчик-то тикает.

Я села рядом с ним.

– Надо же, прям как в кино, – причмокнул водитель. – Это ваш знакомый?

– Первый раз его вижу.

– Прям как в кино! Здорово!

– Да, мне тоже понравилось.

– Куда едем?

– Проспект Мира. Самое начало.

– Понял.

А я закрыла глаза. Вспомнила сильные руки, державшие меня всего несколько секунд. Небритую щеку и запах хорошего одеколона. Черт возьми, с такой сцены мог бы начаться роман… Но он даже не спросил, как меня зовут… Он просто мужчина… и, наверное, поступил бы так же, будь на моем месте любая другая женщина. Ну, может, не любая… Нет, он ведь даже не успел меня разглядеть, когда подхватил на руки. Просто мужчина с еще не отмершими мужскими свойствами. А Родька как поступил бы? Взял бы меня на руки? Может, и взял бы. Меня. Добрую подружку. А вовсе не первую попавшуюся… Неужели такие мужчины еще бывают? Фаина, опомнись, так и втюриться недолго в какого-то незнакомца. Оно тебе надо? Надо! Втюриться надо! Но не в незнакомца, который уж и забыл обо мне. Он просто спешил и все равно ступил бы в лужу. Так почему заодно не подержать в руках красивую и довольно молодую бабенку…

Рейтинг@Mail.ru