Екатерина Руслановна Кариди
Гражданская жена
Глава 7
В дверях стояли какой-то мужчина с небольшим пакетом и… Веру чуть не вывернуло. Бывшая свекровь. А из прихожей на них ошарашенно смотрел Вовка.
Немая сцена. К нам приехал ревизор.
Первым отреагировал мужчина. Прокашлялся и протянул пакет.
– Это… У вас из пакетов выпало.
Вера узнала пакетик, шуманит и бутыль уайт-спирита ей в супермаркете упаковали отдельно. Конечно, было бы досадно, если бы это все потерялось, но присутствие тут свекрови делало всю ситуацию запредельно абсурдной. Очевидно, до мужчины дошло. Он покосился на замершую статуей пожилую женщину и выдал:
– Кхммм… Видимо, когда машину закрывали, не заметили. Я решил занести. Я тут рядом живу. Извините.
– Спасибо, – пробормотала Вера и быстро взяла протянутый пакет.
Тот кивнул всем сразу, бросил еще один взгляд на бывшую свекровь и ушел. А вот Валерия Аристарховна осталась.
Повисло тяжело молчание. Вера не могла понять, как она вообще тут оказалась, зачем? Какого черта ей тут надо?! В воздухе аж звенело от напряжения. И вдруг это статичное противостояние нарушилось. Не дожидаясь приглашения, бывшая свекровь молча прошла внутрь.
Ни тебе здравствуй, ни можно войти? Как ее всегда бесила эта бесцеремонность, это показательно-презрительное отношение к плебеям!
Тяжело выдохнув и стиснув зубы, Вера пошла следом. Эта женщина застала ее в самый неподходящий момент, Вера и сама видела весь этот беспорядок как под микроскопом, каждая мелочь перла в глаза. По сердцу стал разливаться яд дикой досады и злости на себя.
– Почему ребенок открывает дверь кому попало? – холодно спросила Валерия Аристарховна, с брезгливостью оглядывая ее квартиру. – В дом может войти кто угодно, сделать что угодно.
Вовка уже не маленький, он почти с нее ростом, хотелось крикнуть Вере! В его возрасте дети уже достаточно самостоятельны и спокойно пользуются общественным транспортом. Что собственно, в ближайшее время и произойдет, когда она выйдет на работу. И вообще, она не собиралась воспитывать из сына оранжерейное растение. Это они, богатенькие сверхчеловеки, пусть сидят за семью замками да с сигнализацией. А они простые люди, им можно жить свободно.
Но да, Вера готова была признать, что в словах бабки есть доля истины, надо предупредить Вовку, чтобы дверь, кому ни попадя, не открывал. Впрочем, тот уже и сам все понял и сделал правильные выводы. Мальчик был неприятно поражен и явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Все, довольно! Но только Вера собралась сказать дражайшей Валерии Аристарховне, что ей пора, как та деловито свернула в кухню. И замерла, уставившись на следы вчерашних посиделок. Грязную посуду, стаканы, початую бутылку коньяка и пустые винные бутылки на полу в уголке за холодильником.
– Я так и знала! – и такое торжество, победный блеск в глазах!
– Что вы знали, Валерия Аристарховна?! – не выдержала Вера.
– Что начнутся попойки, мужчины!
– Что…? – это было настолько неожиданно, что Вера даже растерялась.
– Для моего внука недопустимо оставаться в этом… хлеву, – она даже всплеснула руками для большей трагичности. – С безработной алкоголичкой матерью!
– Что? Что?!
Веру задело даже не то, что ее обозвали алкоголичкой, нет.
– Давно мой сын стал вашим внуком? Вы же его все эти годы в упор не замечали, так почему вдруг заинтересовались теперь?
– Потому что он Верховцев, – упрямо заявила старуха. – А Верховцеву здесь не место.
Все. Предел наступил.
– Знаете что, Валерия Аристарховна… Говорю вам второй раз, в третий раз повторять не буду, просто спущу с лестницы. Убирайтесь из моего дома, и чтобы духу вашего здесь не было!
Они застыли, глядя друг на друга и начисто забыв обо всем. Вдруг раздалось легкое покашливание:
– Э… Хозяйка… Извините, дверь была открыта, и я э… пицца. Это же 134 квартира? Заказ будете брать?
Вера отмерла.
– Да… Проходите, положите здесь. Я сейчас.
– Вот. Я же говорила! Дом открыт настежь, заходите кто угодно. Я этого так не оставлю, – проговорила бывшая свекровь и удалилась, оставляя после себя какой-то прямо осязаемый шлейф неприязни.
Паренек разносчик пиццы тоже ушел следом. Смущался, прятал глаза, конечно, не каждый день становишься свидетелем такой отвратительной сцены. Вера тяжело опустилась на стул и закрыла лицо рукой.
Как-то слишком много Верховцевых в ее жизни стало…
Господи милосердный, что плохого она им сделала, что они никак не хотят оставить ее в покое? Ведь ей же ничего от них не нужно, она им никто, так зачем же трепать ей нервы теперь?
– Ма, мы есть будем? Я все приготовил…
Вовка. Пока она сидела в прострации, убрал пакеты и накрыл на стол.
– Будем, конечно.
– Ма… – мальчик неожиданно подошел и неуклюже обнял ее. – Все будет хорошо, вот увидишь. Ма!
– Да. Да. – Прижалась к нему, слезы закапали.
– Ты не бери в голову, что она сказала. Ты же не такая. А она просто… старая женщина.
Действительно, что это она так расползлась? Ну подумаешь, очередная порция яда, мало их было в ее жизни?
– Не буду, – сказала Вера. – Давай, что ли, кушать, пока пицца еще не остыла?
Видя, что мать пришла в себя, ребенок просиял улыбкой и тут же ткнул пальцем в коробку:
– Мне чур вот эту, с курицей и грибами, и пепперони, и с беконом!
Не выдержала, рассмеялась.
Поесть, конечно, было хорошо. Вроде и сил прибавилось, и настроение после эмоциональной встряски хорошее вернулось, достаточно было вспомнить физиономию Валерии Аристарховны, когда она ее культурно попросила исчезнуть из их жизни. Однако где-то там, на дне, в глубине души скребли кошки. Похоже, Верховцевы от нее так просто не отстанут.
***
Остаток дня прошел в трудах. Как-то они с Вовкой по взаимному соглашению больше не поднимали тему, которую затронула внезапно озаботившаяся родством бабка Верховцева. Однако Вера, нет-нет посматривала в сторону сына, копошившегося в лоджии со своими бесконечными коробками.
Ему там было тесно, и даже расставив все в идеальном порядке и три ряда, все равно не уместится и половина. Все эти нависающие полки… Немного неосторожно дернется, ударится головой. Как Меньшиков в Березове*, блин.
Невольно приходила в голову мысль, а правильно ли она поступила?
Имела ли она право из-за личных обид и амбиций лишать ребенка привычного комфорта? Ну, перетерпела бы. Подумаешь, изменил, отправил ее на списание Верховцев, зато Вовке было бы хорошо. У них возможности, связи, деньги. Учеба за границей, перспективы. Все. Ради сына, ради его будущего и не то можно вытерпеть.
Но было бы сыну хорошо с такой пришибленной рабыней матерью? И что за будущее? Жить и дальше по остаточному принципу, покорно дожидаясь момента, когда у мужа появится новая, настоящая семья? А Вера была уверена в том, что она, несомненно, появится, не зря та худенькая девочка так прочно влезла Верховцеву в постель, что он вытряхнул оттуда ее. Она не станет разменивать на ничего не значащие временные отношения, а женит его на себе. И будет совершенно права.
И пойдут тогда дети. Настоящие Верховцевы, законные, не то что второсортный ублюдок какой-то бывшей гражданской жены, по-простому – сожительницы. Ублюдок, бл***! Вера убила бы любого, кто этим словом назовет Вовку, но увы. В этом была горькая правда и проза жизни.
Будет ли хорошо Вовке в таких условиях?!
Мы ведь бедные, но гордые. И хрен с ним, что не поедет учиться за рубеж. Образование здесь у нас ничуть не хуже, чем в закордонье. Мальчик он неглупый, было бы желание учиться. А перспектив для тех, кто может и хочет работать еще больше. Не зря все они у нас свои деньги делают. И да, черт побери, Вера готова была расшибиться в лепешку, но дать Вовке все.
Сомнения улеглись, однако вечером, когда они ужинали, все-таки спросила для очистки совести:
– Слушай, а может быть, Валерия Аристарховна в чем-то права?
Для себя-то она все бесповоротно все решила, но сыну, может, действительно будет лучше жить с отцом? Вовка так и вытаращился на нее с набитым ртом, даже жевать перестал. Потом аккуратно отложил в сторону кусок пиццы и выдал:
– Ты что? ма?
– Я имею в виду, сын… У них ведь возможностей большей. Ну… если бы.
– Прекрати. Иначе я обижусь! – рявкнул сын, сердито сверкая глазами.
Ну чистый Верховцев в молодости… Такой же грозный, волевой и горячий. Вере стало одновременно и смешно, и удивительно тепло сердце.
– Хорошо, как скажешь.
Вот и закрыли вопрос.
Ночью ей снилось…
Черный внедорожник ей снился. Как будто проехал мимо, а она стояла на улице и смотрела, совсем как тогда днем. В нем Верховцев, и у него на коленях эта тоненькая красивая девочка. В обтягивающем сексуальном сарафанчике, такая хрупкая в его руках. Он обнимал ее, что-то горячо шептал на ухо и лез под узенькую юбочку нетерпеливыми руками. А она смеялась.
Проснулась Вера в холодном поту. Хотелось кричать, потому что от этой картины гвоздь ворочался в сердце. Снова уставилась в призрачный потолок, а в голову полезли мысли.
Интересно, он уже поселил свою куколку в бывшей их квартире? А если поселил, то трахает он ее в той самой постели где…
Дальше просто не стало дыхания. Раскаленные слезы рвали душу изнутри, но так и не выливались наружу, испаряясь где-то по дороге. Тяжело это, пережить измену.
«…ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные…»**
Глаза опять не закрывались. Что же делать-то… Вера вышла на кухню, полезла в шкафчик за коньяком. И застыла, сжав кулаки. Проверенное средство?
Нет. Если она будет так лечиться каждый день, действительно станет алкоголичкой на радость бабке Верховцевой. Постояла у окна, сложив руки на груди, посмотрела в ночь, а потом ушла к себе и легла в постель. И даже заснула. Только во сне ей больше ничего не снилось.
Как бы то ни было, ночь прошла.
А утром она снова была готова бороться. Держать голову высоко, и никаких отголосков ночных мыслей. Завезла Вовку в школу, а сама поехала к Татьяне Анатольевне в Департамент.
Примечания:
* – «Меньшиков в Березове» – картина Сурикова.
** – Стих из Песни Песней Соломона. Ветхий Завет, Библия.
Глава 8
Все-таки вторник, это вам не понедельник. Сегодня Вере удалось без особых затруднений проникнуть в вожделенный кабинет. Татьяна Анатольена ждала ее и встретила тепло. Вера всегда умела ладить с людьми и со всеми находила общий язык. Потому что взаимопомощь – наше все.
– Решила вернуться в строй? Одобряю. Нечего дома сидеть, – сказала Татьяна Анатольевна, объявив десятиминутный технический перерыв, чтобы они могли усесться с чаем и тихонько посекретничать. – Значит, ушла-таки из NN от Верховцева? Да… Зря он, конечно, тебя отпустил. Зря.
– Там все в порядке, Татьяна Анатольевна. У Верховцева есть достойная замена, – улыбнулась Вера.
Та глянула на нее насупившись, пожевала губами.
– Вот если бы года три назад… У нас был такой выбор, но ничего, сейчас тоже кое-что имеется, – вздохнула и полезла в стол, вытаскивая список, напечатанный на листочке А4, и зашептала: – Смотри, вот это хорошие, проверенные люди. Проверенные фирмы, без грядущего банкротства. Кое-кого тут я обзвонила, кружочками помечены. Ну, в общем, дерзай. И… Удачи тебе.
Вера тепло поблагодарила женщину, допила чай и ушла, унося в сумочке список. Обрадоваться пока толком не успела, да и радоваться рано. Вера понимала, что найти подходящую работу будет непросто. К тому же придется срочно подтягивать уровень подготовки и знания, два года сидения дома не прошли даром. Но это был шанс, а шанс давал надежду.
Из Департамента она поехала сначала в большой супермаркет, все-таки, что ни говори, а переезд равняется трем пожарам. На обратной дороге собиралась заехать в школу, забрать Вовку и вернуться домой. Надо было еще продумать как-то, как сделать, чтобы он мог ездить сам общественным транспортом, но это Вера оставила на потом. Поездит пока с ней, проблемы надо решать по мере поступления.
***
Вчера очередной звонок матери застал Александра в лифте. Мать была возбуждена, пыталась что-то сказать. Мужчина поморщился, что ж ей неймется.
– Подожди, мама, ничего не слышу, сейчас выйду из лифта и перезвоню.
Тот звонок в дороге вывел его из себя, но пока ехал, Александр успел успокоиться. В конце концов, дел полно, работать надо, а не носиться по городу. Предчувствуя очередной малоприятный разговор, пошел не в кабинет, где его ждала Вика, а в курилку.
Под это дело был оборудован отгороженный светопроницаемой перегородкой стеклянный затон у входа в мужской туалет. Обычно курилка пустовала, потому что у него в офисе, да и в целом во всей его NN компании, пропагандировался здоровый образ жизни, но вентиляция тут была отличная, а также вид на город.
Секунду – вторую смотрел в панорамные витражи, собираясь с силами, потом набрал номер матери.
– Да, мама, что стряслось опять?
На него полился поток возмущения, по отдельным репликам Александр смог понять, что дело касается его бывшей жены и ребенка.
– Мама, на части и постарайся яснее.
На том конце возмущенно замерли.
– Как ты со мной разговариваешь, Александр? Похоже, ты перенял дурные манеры этой невоспитанной особы.
Кажется, к матери вернулось обычное присутствие духа.
– Давай опустим то, какой я непочтительный сын. В чем дело, мама?
– В том! Ты видел, куда она увезла сына?! Там же хлев, свинарник! Мой внук вынужден ютиться на лоджии, чтобы эта… Эта алкоголичка могла устраивать попойки и водить к себе мужчин!
Он отвел от лица трубку и зажал в ладонь, чтобы не взреветь. Несколько секунд боролся с желанием зашвырнуть телефоном в стену, но перед ним было стекло. Александр жил с этой женщиной десять лет, у Веры хватало недостатков, но алкоголизма среди них точно не было. Задело другое.
Он прочистил горло.
– Это даже для тебя слишком, мама. Откуда ты об этом знаешь и о каких мужчинах ты только что говорила? О КАКИХ?! – Он и сам не ожидал, что так взовьется от слов матери. – Тебе это доподлинно известно? Есть свидетели? КАКИХ??!!
– Потому что я была там, в этом вертепе! И видела все своими глазами.
– Что? – осекся мужчина, мгновенно похолодев. – Что ты видела?
На сей раз Валерия Аристарховна смогла более внятно все перечислить. Он слушал, и не мог понять, откуда это давящее ощущение в груди, как будто ему нечем дышать? А в мозгу отдавалось это проклятое: мужчины… мужчины…
– Каких мужчин ты видела у нее мама? – прервал он поток возмущения.
Видит Бог, Александр старался говорить спокойно, голоса не повышал, но теперь уже осеклась его мать.
– Ну как же… Кто-то же перетаскивал ее вещи? Грузчиков она не нанимала. И еще… При мне какой-то мужчина принес ей пакет, который эта растяпа оставила на стоянке. Я не удивлюсь, если она вообще все растеряет, кстати, ты проверил, в каком состоянии квартира? Потом заявился разносчик пиццы, вошел, прямо как к себе домой. А потому что дом отрыт настежь! И… – тут она замялась и в трубке послышались то ли рыдания, то ли сопение. – Она при нем сказала мне… Мне! Чтобы я убиралась и духу моего там не было, грозилась спустить меня с лестницы! При нем, при этом разносчике… Какой позор! Александр, если ты так это оставишь, я не знаю…
Мужчина слушал, и противоречивые чувства одолевали его, а сердце, казалось, ерзало в груди.
– Зачем ты ездила к ней, мама? – спросил он наконец. – Кто тебя просил? Я тебя об этом просил?!
– Я…
– Я сам разберусь с этим, мама. Будь любезна, больше не вмешивайся в мою жизнь!
– Но там же… Я хотела…
– Я знаю, ты хотела как лучше, но я разберусь со всем этим сам!
– Тебе все равно, что она меня оскорбила?!
– Она принесет тебе извинения, – проговорил он и отбился, понимая, что еще немного, и его просто разорвет.
Потом долго стоял, прислонившись лбом к стеклу. В груди клокотало от смеси гнева и какой-то болезненной обиды, мысли носились в голове. А перед глазами снова стояло лицо Веры там, перед школой. Этот ее дурацкий страх, настороженность. Спрашивается, за что? Что он сделал ей такого, что она готова принять помощь от кого угодно, от человека с улицы, только не от него?
Кулаки невольно сжались.
За спиной раздался тихий звук.
***
Тихонько отворилась дверь. Верховцев сразу обернулся. В курилку неслышно скользнула Вика. Его старший офис-менеджер, личная помощница, Она с ним уже больше полутора лет. Очень талантливая девочка.
Верховцеву нравилась ее мягкая податливость и вместе с тем упорство, Вика умела добиваться своего, работать по семь дней в неделю и не сворачивая идти к цели. Достойная замена Вере во всем. И она устраивала его в постели. Более чем.
Вика молча подошла, встала за его спиной и стала разминать затекшие плечи. У нее ловкие руки, и легкий массаж был приятен.
Уже больше года он жил с Викой на съемной квартире, и все было хорошо. Единственное, что омрачало – приходилось разрываться на два дома. Но и это он собирался уладить в скором времени, потому и ушел от Веры. Чтобы уж окончательно…
Мужчина тяжело выдохнул.
Массаж делал свое дело, мышцы расслабились. Теперь бы еще из головы прогнать напряжение. Он взглянул на девушку. Покорная, ждет. Да, ее покорность сейчас именно то, что ему нужно.
– Иди и жди меня. Поняла? И…
– Я поняла, – опустила глаза та, голосок задрожал предвкушением. – Я приготовлюсь.
– Хорошо. Даю тебе пятнадцать минут. И отложи на предстоящий час все встречи.
– Уже, – проговорила Вика, бросила на него быстрый взгляд и вышла из курилки.
Он снова отвернулся к витражам. Усмехнулся. Неплохо эта девочка его изучила. Хороший секс с ней поможет избавиться от ненужных мыслей, а завтра он сам удостоверится, что там и как.
Нет, завтра он ничего не станет делать. Не станет суетиться. В выходные.
***
Хороший секс действительно помогает, успокаивает нервы, после этого работается лучше. А вот мысли успокоить и не удалось. Обида так и бродила в нем, постоянно будоража, вызывая злость. К концу дня, однако, он дозрел до определенного шага, чтобы загасить все эти мысли.
Вера освободила и выдраила до зеркального блеска его квартиру? Вот и хорошо, чего тянуть, перебраться уже сейчас. Этим вечером он перевез туда Вику.
И теперь исподтишка наблюдал, как девушка осматривается. Что ей у него дома понравилось, это было видно сразу, впрочем, в этом мужчина не сомневался, Вика всегда хотела переехать к нему.
Невольно подивился только одному моменту. Каким безошибочным чутьем обладают женщины, как они мгновенно находят то самое место, которое надо «пометить» собой. Из трех одинаковых пустых спален она выбрала именно ту самую. Их семейную.
Повертелась, трогая стены, мебель, заглянула в шкафы с его вещами. А потом, призывно улыбаясь, опустилась на кровать и развела ножки.
Это возбуждало. Настраивало на правильный лад. Но стоило на какой-то миг отвлечься, и в голову снова просочились непрошеные мысли. Ему вдруг померещилась тут, в этой кровати Вера. Черт бы его побрал! Как будто дух рыжей стервы остался в этой комнате охранять ЕЕ постель!
Схватил Вику за волосы и оттащил в гостиную. Она сначала взвизгнула от неожиданности, но потом быстро сориентировалась, понимая, что сессия началась. Очень понятливая девочка. И сессию провел отлично – на полу в гостиной. Спать потом отправил ее в одну из гостевых спален, а сам так и убил полночи, валяясь на ковре в гостиной, и таращился в потолок, перекатывая в мыслях идиотское: «Почему?!»
Уже под утро перебрался на диван.
Ничего. Все пройдет. А это выветрится, сотрется нах**.
***
Утром все было хорошо. Никаких лишних вопросов не последовало, Вика довольно жмурилась.
Рабочий день начался как всегда. Привычный ритм, звонки, дела по нарастающей. Но где-то с десяти часов его стало грызть что-то изнутри. Сначала крепился, а потом все же залез на сайт школы сына, посмотрел расписание, когда заканчиваются уроки. Велел перенести все и высвободить ему это время.
И к концу занятий выехал туда. Один.
Подъехал к школе немного раньше. Оставалось еще какое-то время до звонка. К самому зданию подкатывать не стал, там и без того толпились пешие и «конные», в смысле, на машинах. Мамки с колясками, бабушки. Были в этой толпе даже отцы.
Понятно, что встречают не четвертый класс, а, скорее всего, первоклашек, но… Черт побери, это все захватило его и, вместе с тем, вызвало волну горечи. Потому что прошло мимо него. Сыном занималась Вера.
Мужчина в большом черном джипе с тонированными стеклами сидел, погруженный в свои мысли, и смотрел на это все издали. Что же получалось? Она все это время сознательно оттирала его, не подпуская к сыну? Создавала между ними стену?
Или все-таки это он сам раз за разом упускал какие-то очень важные моменты, считая их проходящими, малозначимыми и мелкими? Как, например, день рождения сына. Кстати, надо будет спросить сына, понравился ли ему подарок. Вика покупала, она лучше разбирается, что теперь у подростков в моде.
А вообще, это все она. Вера. Это она всегда создавала вокруг него такую обстановку отчужденности, внушала мальчику, что папа занят. Верховцев выдохнул, уткнувшись носом в кулак. Настолько убедительно, что он должен в это поверить? Сам понимал, то, в чем сейчас пытается обвинить ее, абсурдно.
Неприятные мысли. Мужчина заерзал в кресле и потер лоб. Ну, приехал он сюда, сорвался вот так спонтанно. Но он же даже толком даже не знал, что собирался говорить. И хотел ли говорить вообще?
Короче, зудело, потому и приехал! И никого не касается, что он будет делать и зачем.
В это время как раз прозвенел звонок и Верховцев невольно дернулся, рука потянулась открыть дверь. Сработало стадное чувство, потому что вместе со звонком зашевелилась толпа у входа. Он остановил себя, понятно же, дети не выскочат из дверей сию секунду с воплями, как каманчи.
И тут отчетливо вспомнилось вдруг собственные школьное детство. Промелькнуло в сознании, словно теплая волна. Тогда, больше тридцати лет назад, в конце восьмидесятых, они еще не были такими уж небожителями как теперь. И у него было почти нормальное советское детство, друзья…
Именно в этот момент он краем глаза заметил движение. Знакомая машина. Вера.
Лихо, однако, паркуется его бывшая, он и не подозревал, что она так умеет. Увидев ее, Александр резко передумал покидать машину, инстинктивно пригнулся и даже почему-то внутренне обрадовался, что остановился подальше и ей его не видно. Ему стало стыдно этого своего движения, сердито выдохнул и выпрямился.
Но та и не смотрела по сторонам. Несколько секунд закрыть машину, а потом она стремительно двинулась к дверям школы и затерялась среди ожидавших бабушек и матерей. Только рыжая грива ярким пятном виднелась в толпе. А он прилип к этому яркому пятну взглядом.
И ведь, что странно, двери открылись как раз в тот момент, когда она оказалась напротив. Хмыкнул, похоже, у его бывшей каждое движение тут было выверено по минутам. Но вот толпа отодвинулась, открылись двери и…
Он опять неосознанно дернулся вместе с толпой, потому что понял, в этот момент из школы начали появляться дети. Непонятное, волнительное чувство какой-то идиотской причастности, хотя, казалось бы, ожидание – пустая трата времени.
Издали все это напоминало гудящий улей, родители разбирали своих чад, все это двигалось, перемещалось. Александр не сразу заметил, что у него застыла спина от напряжения. Долго, однако.
Сменил позу, устраиваясь поудобнее. И снова смотрел, как прикованный, на этот странный спектакль. Наконец увидел, как рыжая макушка бывшей вынырнула, и убедился, что сын рядом с ней. Невольно отметил, что девятилетний Вовка скоро мамку перерастет, что-то зашевелилось в сердце.
Она его что-то напряженно и с интересом расспрашивает, он жестикулирует отвечая… Смеются.
Поглощенные друг другом, они были как в своем мирке, и издали смотрелись так самодостаточно, что его заело.
Какого черта он должен чувствовать себя каким-то лишенцем?! Какого, бл***?!
Завел машину и к чертовой матери уехал, ругая себя, что торчал тут битый час.
***
Отъезжающий черный внедорожник Вера заметила случайно. В первый момент даже глазам не поверили. А потом сжалось сердце.
Он приезжал? Что делал здесь? Зачем?
Неприятно.
