Екатерина Руслановна Кариди
Гражданская жена
Глава 1
– Вера Дмитриевна, все в порядке?
Шеф нервно сглотнул. Видно, что сам волнуется еще больше. Не удивительно, для него многое впервые.
– Разумеется, – Вера быстро кивнула.
Гаджет отправился в карман. Дальше уже ничего сложного? Просто войти. Ведь так? Но именно сейчас волнение достигло предела. Она мазнула повлажневшей ладонью, разглаживая несуществующие складки на идеально сидевшем деловом костюме.
А потом расправила плечи и прошла эти оставшиеся метры до открытой двери.
Чтобы прямо с порога уткнуться в мужчину, которого меньше всего хотела видеть.
***
Полгода назад.
На девятый день рождения Вера решила сделать сыну необычный подарок. Справляли в квесте, и уж там ему было где разгуляться. Замечательно прошло, жаль только, что не муж не смог прийти. Командировка. Вовка спрашивал несколько раз, но Вера не звонила, не маленький, должен понимать, отец занятой человек, работает день и ночь.
Сын там так напрыгался и наигрался, что утомленный впечатлениями, уснул в половине десятого прямо за компом. Зашла погнать его чистить зубы перед сном, вечно заигрывается и забывает, а тот уже улегся на клавиатуру.
Так похож на отца, крупный и крепкий. Тот же профиль, нос… На семерых рос, одному ему достался. У мужа тоже был крупный породистый нос, это придавало лицу выразительности. Полюбовалась немного, потом растолкала и погнала в постель.
Когда зашла в его комнату через несколько минут, Вовка уже спал. Упрямые вихры разметались по подушке, брови сосредоточенно сведены, сопит. Улыбнулась, деловой мужик растет.
Обвела взглядом комнату – на диване, на столе, на ковре, везде подарки. Но главный подарок, это она знала точно, будет потом, когда приедет отец. Он всегда дарил мальчику что-нибудь особенное. Дорогое, значимое. Баловал.
Он вообще их баловал. Все самое лучшее, шикарная квартира, деньги. Другое дело, что Вере, кроме его любви и обычного человеческого общения, ничего не было нужно. Только, к сожалению, в последнее время все меньше времени оставалось на это самое общение.
Уже больше года Александр пропадал на работе сутками, приходил домой поздно, злой, напряженный, и сразу заваливался спать. Хотя, конечно, кого угодно доконают вечные встречи, переговоры, командировки, тендеры, бесконечные совещания. Вера не удивлялась, ей хорошо было знакомо все это. Сама варилась в том котле много лет.
Потому и никогда не звонила ему первой, что в любой момент можно было нарваться на совещание. У него важная встреча или напряженные переговоры, а тут она со своей ерундой. С мелкими бытовыми проблемами Вера прекрасно справлялась сама.
Улыбнулась воспоминаниям. Она начинала у Александра Верховцева стажером на преддипломной практике, потом какое-то время работала младшим офис-менеджером. Постепенно доросла до личного помощника и в какой-то момент стала просто незаменимой. Настолько незаменимой, что теперь вот сидит у него дома, рубашки гладит, трусы и носки стирает. Самой смешно стало.
Размышления прервал звук ключа в замке.
Встрепенулась, сердце подпрыгнуло, наливаясь радостью. Тихий щелчок, чтобы его уловить, надо было обладать очень тонким слухом, но Вера всегда слышала, когда он приходил, даже сквозь сон. Вот сюрприз, она уже не ждала его сегодня!
Побежала в прихожую, встречать. Столько лет прошло, а у нее на него все та же реакция – как будто солнце взошло. Но Вера не показывала, всегда прятала это состояние души, оставляя только блеск в глазах, не любила докучать ему излишним проявлением чувств. Александр и сам был человек весьма закрытый, тяжелый и властный.
Это в постели он раскрывался с неожиданной стороны, становился необузданным диким захватчиком… Когда-то.
Столько лет прошло, привыкли друг к другу, не все же вулкану пылать. У них давно уже было спокойно и ровно в постели. И уже нечасто, иногда. Но сегодня это почему-то ощущалось ярко, совсем как прежде. То же волнение, предвкушение, дрожь. Забыв в какой-то момент обо всем, Вера почувствовала себя снова той молодой сумасшедшей и…
– Привет, – поздоровался он, скупо улыбнулся и прошел мимо нее.
Вера не стала зацикливаться на том, что ее порыв пропал впустую, ну подумаешь, человек просто устал. Минули те времена, когда у них был секс прямо с порога, да и сын вырос, не до шалостей теперь. Она невольно отметила про себя другое – муж появился без вещей. При нем была только большая коробка с подарком.
Зашел в гостиную, поставил на журнальный столик подарок для мальчика. Красивая упаковка, стильный дизайн, мужской. Наверняка внутри какая-нибудь очередная безумно дорогая электроника.
– Саша, а где твой чемодан? – спросила она, идя следом.
– На работе оставил, некогда было, – ответил он не оглядываясь.
– Ну принеси, – проговорила Вера. – Там же наверняка все грязное и провонялось потом. Фууу, я представляю. – На самом деле ей нравился запах его пота, она от него просто балдела.
Он ответил что-то, Вера не расслышала, потому что за ним уже закрылась дверь ванной. Отметив про себя, что муж не в духе, Вера пошла в кухню, греть ужин. Если мужчина не в духе, его надо покормить.
Вернулась, за дверью ванной журчала вода, муж еще мылся. Проговорила:
– Саша, как закончишь, иди ужинать.
Журчание прекратилось, видимо, закончил мыться, она не стала ждать, ушла в кухню. Ужин согрелся, выложила все на стол, поставила тонкие бокалы на высоких ножках и бутылку вина – надо же отметить день рождения сына.
Пять минут – его нет, десять. За это время уже десять раз должен был успеть натянуть домашние штаны или что-нибудь еще. Обычно, то есть, раньше, Саша выходил к таким их поздним ужинам в одних тонких спортивных штанах. Даже не вытирался после душа, капельки воды блестели на его коже, она собирала их губами. А дальше....
Закатила глаза, краснея от воспоминаний. Все эти кухонные поверхности… и не только. Глупости, шикнула на себя и усмехнулась. А щеки-то горят.
Однако, что-то долго он не идет. А если гора не идет к Магомету…
Александр обнаружился в спальне полностью одетый. Выкладывал из шкафа вещи и паковал в чемодан. Но делал это как-то неловко.
– Подожди дай я, – проговорила Вера. – И положи эти рубашки, они старые.
Он замер, но так и не выпустил вешалку из рук. Вера подошла ближе, оттеснив его.
– Да положи ты их, Саша. Ты не знаешь, дай, я сама. Что, новая командировка? – спросила, аккуратно перекладывая то, что он уже успел в чемодан набросать, и возмутилась: – Что за жизнь пошла, продохнуть некогда.
Он пару секунд смотрел на нее странно, а потом сказал:
– Нам надо разъехаться.
– Что? – не сразу разобрала она, руки замерли, словно в полете.
Муж оглянулся на дверь и проговорил:
– Я ухожу. Нам надо разъехаться.
Когда до Веры наконец дошел смысл происходящего…
Обожгло, как будто как будто из тепла внезапно на мороз вытолкнули. Как голую посреди толпы. Как будто ободрали кожу…
Мысли заметались в панике. Не может быть. Это просто снится.
В следующий миг защитная металлическая шторка упала в сознании, отсекая эмоции. Сказалась профессиональная привычка мгновенно воспринимать информацию и держать лицо. Замешательство закончилось в доли секунды, вернее, было нещадно загнано внутрь. Но боли пока нет, она пока что не допустит боли.
Руки пришли в движение, поправили густую гриву рыжих волос, отложили мужнину рубашку. Руки двигались сами, давая хозяйке драгоценное время, чтобы собрать себя по кусочкам, чтобы выдержать удар.
Отошла в сторону, вскинув ладони. А он быстро и без лишней нервозности снова стал складывать в чемодан свои вещи. Походу, уже давно для себя все решил? Ах-ха-ха…
Шок. Мир рушился на глазах. Ее мир. То, что она считала незыблемым, вечным. Крепким. Верила в их любовь, как в то, что завтра взойдет солнце.
И тут он заговорил:
– Квартиру я временно оставляю тебе и сыну, пока не найду удобный для вас вариант. И, разумеется, содержание. Это никак не отразится. И еще, Вера, то, что происходит между нами, не должно как-то касаться Володи. Я буду…
Внезапно так ясно все стало, так убийственно ясно и просто. Но все же надо было проговорить.
– Скажи, ты уходишь, потому что у тебя… кто-то есть?
Он внезапно осекся. Руки дернулись, метнулся взгляд.
– Это не имеет значения. Наш брак просто изжил себя. Ты и сама… могла бы это заметить.
И снова его руки быстро задвигались, складывая барахло в чемодан. А Вера смотрела. Ведь… черт побери! Эти проклятые трусы, носки, футболки, все, что он туда запихивал, были частью ее жизни. Ее частью! А он выдирал это по живому.
Так просто. Изжил. А она не знала.
Кошмарный сон. Ущипнуть себя и проснуться.
Господи, какая она дура! Не было никаких командировок, у него просто ДРУГАЯ. А она тут размякла, на феерический секс настроилась. Ах-ха-ха! Романтический ужин при свечах? Самой себя противно стало. И так смешно, до идиотизма, до одури.
– Ты прав, – проговорила Вера. – Извини, что не сразу поняла.
Что уж там задели в нем эти слова, но Александр вдруг вскинул голову и застыл, вглядываясь в ее глаза. Потом выдал:
– Я рад, что ты отреагировала разумно.
Его голос причинял боль, как будто резал что-то внутри, но Вера смогла не отвести взгляд.
– А ты чего-то другого ожидал?
Александр поморщился, уставившись куда-то в левый верхний угол, и проговорил:
– В принципе, я… надеялся на понимание.
Понимание.
Пока все это происходило, мозги-то работали, переваривали информацию. И понимание просачивалось ядом в кровь. Ведь ей же завтра надо как-то объяснять все это Вовке. Но пусть это будет завтра, не сейчас. Сейчас главное – не сорваться и не заорать. Не разбудить сына.
– Вот и отлично, значит, твои ожидания оправдались, – тихо сказала Вера.
Этот бывший родной, а теперь уже чужой мужчина нахмурился, снова что-то заговорил о квартире, о деньгах…
Нет. Нет, нет. Довольно с нее этого дерьма. Внезапно навалилось утомление, дикое, до тошноты.
– Давай не сейчас, ладно? – поморщилась она. – Я очень устала. Предлагаю перенести все эти вопросы на завтра.
Он ответил не сразу. Качнул головой, повел плечами, как будто что-то отряхивал.
– Хорошо, – проговорил наконец, понизив тон, и снова принялся за свой чемодан.
А Вера отвернулась, понимая, что ее предел настал. Вслух сказала:
– Мне надо в кухне навести порядок. Как закончишь тут, будь добр, закрой дверь своим ключом.
И вышла из спальни.
Глава 2
Зашла в кухню, открыла кран и замерла у мойки, глядя на воду. Сколько простояла так? Минуту, пять минут? В замочной скважине щелкнул ключ, но Вера услышала. Даже сквозь шум воды услышала.
И в тот же миг, как будто воздух выпустили из шарика, мгновенно сдулись, оставили ее все силы. Опустилась на стул задыхаясь. А руки… руки и положить некуда. Глаза уставились в одну точку. Все разом стало вызывать брезгливость, покрылось скверной, стало грязным. Все эти кухонные поверхности… и не только.
Вот тебе раз, как перевернулась жизнь-то. Полчаса назад еще были семья, единое неделимое целое, а теперь каждый сам по себе.
Взгляд упал на красивые бокалы, так нелепо смотревшиеся теперь на этом накрытом для семейного ужина столе. И откупоренное вино, что она оставила «подышать», думала выпить с ним вдвоем за них, за их любовь… На память пришли стихи Ахматовой:
…Я пью за разоренный дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью,
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас…
От этого не спасет никто, потому что от глупости женской нет спасенья. Сама, дура, виновата, что повелась, поверила. Разум говорил, что все это старо как мир, таких как она брошенок было полно во все века. И незачем теперь кричать:
– Мой милый, что тебе я сделала?*
Но как же это горько, черт побери!!!
Как больно, нечем дышать…!!!
Будто огромный молот крушит душу, расплющивает…
Они прожили вместе гражданским браком почти десять лет. Не расписывались. Вера всегда считала, зачем, что значит какая-то бумажка, когда такая любовь? Ему не с руки было светить всему миру свой служебный роман. А ей тогда все казалось логичным и правильным. Это теперь вдруг стало до боли ясно, что для него их отношения никогда чем-то серьезным не были.
Хотелось упасть на пол и биться в конвульсиях. Кричать, пока не сорвется голос… Нельзя, сын услышит. Ребенка не должно коснуться то, что происходит между ней и ее, теперь уже не мужем. Обидно и больно было до слез, до полного выгорания, сердце словно умерло, осыпалось золой.
Она просто не могла понять, как же так, ведь любовь никуда не исчезает со временем, ее любовь же никуда не исчезла. Значит, его любви и не было? Получалось, что годы, проведенные вместе, ничего не стоили. Ею просто попользовались, а как нашли что получше, так и отбросили за ненадобностью.
Это когда-то она была лучшей, незаменимой, воздухом. Дня без нее не мог прожить, часа. Была секретарем, помощницей, любовницей, а забеременела – стала вроде как женой.
Злые слезы набежали на глаза.
Вроде как.
Не зря его мать говорила ей при каждом удобном случае:
– Не обольщайся. Александр с тобой все равно не останется, не того ты поля ягода.
Вера в ответ молчала, не считала нужным отвечать, лучшим доказательством ее правоты было, что годы шли, а Саша по-прежнему с ней и у них любовь.
Привыкла доверять, не ждала измены.
Захохотала беззвучно, закрыла рот ладонью. Права оказалась свекровь Валерия Аристарховна! Права.
Нельзя плакать. Нельзя. Ее слез никто не увидит.
И прежде всего… Действительно надо прибраться.
Вера встала, ужин, с любовью сервированный ею, отправился в унитаз. Вслед за ним вино. Посуду она даже не стала мыть, так вместе со скатертью сгребла в узел и выбросила в мусоропровод.
Если бы она могла так же точно избавиться от всего остального! Увы, это не так-то просто, за десять лет хочешь не хочешь, а дом наполняется множеством мелочей, знаков присутствия, воспоминаний, их не сотрешь вот так, одним махом.
Еще когда муж… бывший муж, поправила она себя, начал говорить про квартиру, Вера для себя решила, что дня лишнего в его доме не задержится. Слава Богу, им с Вовкой есть где жить. А тут…
Все будет точно таким же, как в тот день, когда она вошла сюда впервые. Ничего не останется, что могло бы напомнить о ней.
Теперь кухонный стол, вымытый дважды, был девственно чист. Метнулась в спальню, порываясь начать вытряхивать все из шкафов. Удивительно, стоит принять решение, и откуда-то силы берутся, и энергия. Но в какой-то момент поняла, то, что с ней сейчас творится, самая настоящая истерика.
И Вера остановилась. Надо преодолеть эту поганую дрожь, от которой трясется, будто отрывается все внутри.
Успокоиться, обдумать.
***
Думалось лучше всего на кухне.
Вера замерла у плиты, ощущая, как постепенно отчаяние и дикая обида сменяются злостью. Не сотрешь воспоминания? Отчего же.
Быстро прошла в кабинет, захватила с собой его ноутбук, на котором был большой семейный архив. Тысячи, миллионы сделанных с любовью фотографий, на которых они улыбались, были вместе. Были.
Вернулась в кухню.
Не сотрешь воспоминаний?
Удалила все.
Все свои фотографии. Все, где она была с ним или поодиночке. Оставила только те, на которых он с сыном. Ребенка в это не надо вмешивать, он уже достаточно взрослый, будет делать выводы сам.
Но этого было мало. Ничтожно мало. Проклятый молот обиды продолжал раздавливать ее изнутри, заставляя ощущать свою беспомощность и бессилие.
Что делать, чтобы не чувствовать себя использованной прокладкой? Что?
Мстить?! Вера расхохоталась. Да. Месть сладка!
Он изменил первым, значит, справедливо будет переспать со всеми его друзьями и знакомыми?! Справедливо! Ославить его на весь мир, вытряхнуть все его грязное белье. Еще как!
Бл***… Да, справедливо. Но, видит Бог, не собиралась Вера даже ради мести в этом дерьме мараться. Противна сама мысль. Ее чуть не вырвало, как представила. Нет, все будет не так.
Вера встала, заходила по кухне, потом, скрестив руки остановилась у окна, глядя в ночь. Надо признать поражение. Проговорить про себя эти ужасные слова и принять истину.
– Ты стала бывшей, признай это.
Их отношения разладились еще пару лет назад. У Вовки случился сложный перелом, она полгода над ним, как орлица… Пришлось сесть дома на радость мужу, он всегда этого хотел, чтоб не мелькала. Наверное, она просто закрывала глаза на очевидное, а может, ей требовалась передышка, и она, думая, что может на него положиться, позволила себе эту передышку? Что теперь гадать?
Но именно тогда, в тот период Александр и стал отдаляться. Пошли его совещания и командировки бесконечные… Просто, все происходило как-то постепенно, наверное, потому она и не придала особого значения. Не поняла, что измены его начались еще тогда. А, может, и раньше? Может, так было с самого начала?
Глаза закрылись сами собой, из горла вырвался болезненный хрип.
Он… был с кем-то, а потом приходил в ее постель. А она…
Крепко сжала кулаки, чтобы ногти впились в ладонь. Чтобы боль телесная заглушила душевную боль. Отвращение ко всему, что у них было, причудливо смешалось с самым дорогим и сладким. С памятью тела, для которого не существовало растоптанной гордости хозяйки, оно верило лишь своим воспоминаниям. А теперь получалось, что и эти воспоминания ложь. Прах. Черепки.
Бывшая… Звучит так, будто уже умерла.
Застыла, глядя в окно. Непрошеные слезы потекли и в горле запершило. Достал ее Верховцев, до глубины души, до печенок достал. Но ведь у слез есть чудесное свойство. Они вода, а вода смывает все грехи и печали. Мрачно усмехнулась, это сколько ж надо слез, чтобы все смыть?
И все же момент слабости прошел.
***
Глаза прищурились, взгляд сфокусировался на мерцающих огнях вечно неспящего города. Вот оно коловращение жизни, не знающей остановок и поражений. Просто одно сменяется другим. Отряд не заметит потери бойца.
За окном рождался новый день. А ночь уходила, унося на запад свои призрачные звездные крылья, чтобы завтра прийти вновь. И вместе с уходящей ночью уходило что-то из души женщины. Что? Глупая вера, несбыточные надежды? На самом деле, это очки розовые рассасывались осколками. А им на смену поднимало голову то, что всегда там было.
Сила. Воля к жизни.
Бросил ее Верховцев за ненадобностью? Ну что ж, в конце концов, свет клином на нем не сошелся. Это ее жизнь, и в тридцать пять она еще не кончена. Все можно начать заново. Усмехнулась и пропела про себя фразу из песни Ваенги:
Королевы могут королей поменять, пока Короли на войне.
Я тебе родила сына бл***ть, а ты то, кто мне?
Никогда ее особо не любила, но тут как в тему… А вообще, если так посмотреть, когда женщину бросают, то… Она становится свободной.
Заново.
Покончить с почетной должностью домохозяйки и вернуться в строй. Конечно, плохо, что у нее был большой перерыв… Но опыт не пропьешь, когда-то она была востребованным специалистом. Ее не раз хотели от Верховцева переманить.
Придется потрясти старые связи.
И кстати. Вера подумала, что надо звонить подругам, собирать команду, ей понадобится помощь при переезде. Конечно, сначала придется как-то объяснять сыну Вовке, почему вдруг возникли столь глобальные перемены в их жизни, но Вера была уверена, сын достаточно взрослый, все поймет как надо.
А ей нужно привести себя в порядок.
И с новыми силами с утра кое-что сделать.
Глава 3
Начало шестого на часах.
Быстро ночь прошла, а вроде тянулась бесконечно. Через два часа сына в школу поднимать, но сегодня у Вовки будет внеплановый выходной. Не пойдет он в школу. Прости сынок, у мамы вылезли планы.
Впрочем, Вера не сомневалась, что сын этому только обрадуется. Что до остального, тут Вера не была так уверена. Предстоял тяжелый и неприятный разговор с сыном. Ох, как не хотелось его начинать…
Она наконец вышла из кухни. Бессонная ночь, а все равно ни в одном глазу, наверное, к вечеру будет валиться от усталости, но сейчас ее держало возбуждение. От него никак не могла уняться внутренняя дрожь. Душ надо горячий принять, снять этот внутренний озноб, прогреться изнутри до самый косточек.
Душ принять.
Сейчас, идя по квартире, в которой прожила столько лет, Вера как будто смотрела на все впервые. Ничего не скажешь, элитное жилье, четыре комнаты и кабинет, терраса, с которой открывался потрясающий вид на город и реку. Четыре ванных комнаты: одна сына, две гостевые и одна – ее ванная, та, что была при ИХ спальне.
Слишком поздно Вера поняла свою ошибку. Надо было идти в гостевую ванную, а она по привычке – в свою. А там…
Прислонилась к двери, судорожно закрывая защелку, и сползла на пол. Закрыть рот, чтобы не выть, не биться головой, бл***!!! Не вспоминать! Не смотреть на его проклятое нижнее белье, небрежно брошенное на пол, не вспоминать, как он пахнет!!!
Нет…! Но проклятой памяти тела, физиологии долбанной, все равно! Ей плевать на чувства хозяйки.
Все же хватило гордости подняться. Подобрала его боксеры с пола, на смену позорному пролапсу, всплеску непрошеных ощущений и чувств, пришла волна брезгливости. Неизвестно после кого он их надевал. Выбросила все его белье в мусор, а саму колотит от этих ощущений. Вот же… на ровном месте встряска. Руки потом мыла долго, очень долго.
Потом залезла под горячий душ и стояла, закрыв глаза.
Забери вода мою боль, страх, страсть, обиду, все. Все забери. Дай спокойствие.
Дай снова почувствовать себя человеком…
Как же ей осуществить то, что она задумала, если вот так будет срываться каждый раз, когда память тела выкинет очередной фортель? Да и только ли память тела? Врать себе зачем, она его любила даже и сейчас. Но… Но. Это уже агония.
Много ли, чтобы убить сердце женщины, надо? Всего несколько слов надо.
Наш брак просто изжил себя.
А теперь пусть слезы потекут из глаз, под водой их не видно.
***
Душ помог, горячая вода согрела, принесла успокоение, как будто вместе со струями вытекло из души то смертельное, что гнуло к земле, убивало. Правда, пустота осталась. Но она зарастет со временем, потому что природа не терпит пустоты.
Вылезла, вытерлась, глянула на себя в зеркало, видок, конечно, не айс… Ну так крема и маски нам в помощь. Пока приводила себя в порядок, пока сушила и укладывала густую рыжую гриву, прошло около часа.
Скоро шесть. Рановато звонить подругам, но что поделаешь, надо.
Бригада скорой помощи – три ее старые верные институтские подруги, из которых одна была находящаяся в вечном поиске разведенка Лера, другая убежденная одиночка и феминистка Люська, а третья – не менее убежденная домашняя клуша Маринка. Для того они и существовали, чтобы быть рядом в трудную минуту. И в горе и в радости, как говорится.
Набрала Люську.
– Да, – проворчал сонный голос. – Самойлова, ты вообще на часы смотришь?
– Форсмажор у меня. – тихо проговорила Вера.
– Что?! – понеслось из трубки. – Что с тобой?! Опять с Вовкой что-то? Не молчи, Верка!
– Саша ушел.
– Что? Как ушел, куда? Говори яснее.
– Бросил меня.
В трубке несколько секунд стояла тишина, потом…
– Твою мать! – взорвалась Люська.
Дальше пошли такие связки непечатных ругательств, что Вера невольно улыбнулась. Наконец Людмила выговорилась и спросила уже другим тоном:
– И что теперь? Что ты намерена предпринять?
– Ну, мне съехать срочно надо.
– Что?!! Этот мелочный козел тебе даже квартиру не оставил??
– Да нет, я просто сама не хочу. Не могу тут оставаться, – поправилась Вера.
– Понимаю тебя, – пробормотала спустя какое-то время подруга. – Но вообще-то, с твоего Верховцева следовало бы шкуру содрать!
– Давай об этом позже, ладно.
– А Вовка как же…
Как по живому резанула.
– Мне помощь нужна, Люсь, – сказала Вера, успокаивая дыхание. – собраться и быстро перебросить вещи.
– Не вопрос, – буркнула та.
– Хорошо, тогда общий сбор. Обзвони девчонок и как сможете, ко мне.
– Ладно, Самойлова, жди. Будем. Но вообще… Знаешь, что я тебе скажу. Это все еще надо хорошенько обдумать! Не хер ему…
Вера уже не стала дослушивать, быстро сказала:
– Спасибо, – и отбилась.
После разговора с Люськой Вере значительно полегчало. Теперь механизм запущен, колесики закрутились. Хотя, конечно, в мыслях все еще пустота.
Постояла еще минуту перед зеркалом, собираясь с силами, и пошла будить сына. Тихонько зашла в комнату сына, медленно, мягко ступая, подошла к его кровати. Спит… Будить жалко. Чуть не развернулась и не ушла. Пришлось подавить в себе этот порыв.
Но и с духом собраться, потому что после того, как она его разбудит и скажет, все изменится, не будет как раньше. А как будет? А хрен его знает… Хотелось отдалить этот момент, желательно навсегда. А нельзя, теперь уже нельзя.
Еще немного полюбоваться на него спящего. Носатый, вихрастый, мужичок, гордость мамина. Рука сама потянулась вихры поправить и отдернулась. Еще секунду себе дать, еще…
– Вова, вставай, – проговорила негромко и потрепала за плечо.
– Мммм. – поморщился отмахиваясь.
– Вставай, – повторила настойчиво.
– Ма, ну рано же, – заныл сын, не открывая глаз. – Я в школу за пятнадцать минут собраться успею.
Покачала головой, этот успеет.
– Вова, в школу ты сегодня не пойдешь.
Потрясающий эффект. Сын мгновенно разлепил глаза и аж присел в кровати.
– Урррра!!! – и тут же на нее уставился, подозревая подвох. – Тогда зачем вставать?
Ну все. Началось…
Вера открыла было рот, а слов нет. И что вообще говорить в такой ситуации? Как? Пришлось прокашляться.
– Потому что мы переезжаем.
– Переезжаем? Когда, куда? В новый дом? – озадаченно затарахтел он, поправляя челку. – Здорово! Папа так сказал? Он приедет? Ур-ра! Я буду ему помогать!
Вера выдохнула, собираясь аккуратно объяснить сыну главное. И страшное.
– Сейчас переезжаем, сын. Мы… ко мне переезжаем.
Он что-то уловил, Вера поняла это по глазам. Нахмурился, странное для ребенка выражение возникло на его лице.
– А папа? Он тоже?
– Сынок, – начала Вера, понимая, что ступает на зыбкую почву, и ошибиться нельзя. – Ты понимаешь, мы с твоим папой…
Чеееерт! Как это было трудно!!!
– Мы с твоим папой пришли к выводу, что, – ей пришлось прокашляться. – Нам надо разъехаться, потому что наш брак изжил себя. Ну и… твой папа ушел.
Ребенок смотрел на нее большими круглыми глазами, потом спросил:
– Как ушел? Он же в командировке.
– Нет, сынок, он приходил вчера ночью, – не было сил, некуда было деваться от этих пронзительных детских глаз. Вера повела шеей и сказала первое, что пришло в голову: – И он принес тебе подарок.
Она старалась улыбаться. Честно говоря, она ждала чего угодно, не знала, как отреагирует мальчик. Ждала вопросов. Конечно, у него должны быть вопросы, ответить бы еще на них правильно, чтобы не разрушить ничего в душе ребенка…
Бровки мальчика шевельнулись при слове подарок, однако спросил он совсем не то, чего она ожидала.
– А переезжать обязательно?
– Да, сынок. Квартиру все равно надо будет освободить, так что лучше сделать это сейчас.
Очень надеялась, что сын поймет и, вместе с тем, ужасно боялась, что он может начать винить во всем ее. А он посмотрел на нее серьезно, потом зачем-то на дверь и вдруг сказал:
– Мам, ну ты, главное, не раскисай. Все будет хорошо. Я что-нибудь придумаю, слышишь, ма.
Прижала его к груди крепко-крепко, до дрожи. И зашептала:
– Да… Все будет хорошо. Обязательно! – а слезы предательские покатились по щекам.
– Сказал же, не раскисай, ну ты чего, мам?
Быстро вытерла слезы, чтобы он не видел.
– Вставай, умывайся и иди завтракать. Скоро Люся с Мариной и Лерой подъедут, они помогут. Но свои вещи ты должен собрать сам.
И вышла из комнаты, потому что еще немного…
Надо идти готовить завтрак. Скоро и впрямь девчонки придут, кормить бригаду чем-то надо.
***
Люся приехала первая, она фрилансерша, ей, в принципе в любое время было удобно. Вовка как раз доедал свой завтрак. Сразу прошли в кухню, потому что шумная подруга честно призналась с порога:
– Корми, Самойлова, я ничего поесть не успела.
Плюхнулась на стул, отломила кусочек хрустящего хлебца и подмигнула Вовке:
– Привет, Верховцев младший!
И тут же переключилась:
– Лерка подъедет через час, ей отпроситься надо. А чуть позже Маринка с Костиком будут. Маринка еды принесет, шоб ты, мать, не отвлекалась. – потом завертела головой. – Ну, что тут у нас? Слыш, Верховцев младший, подай тетке вон ту нарезку! И убери от меня эту овсянку.
Вера прикрыла глаза, с благодарностью принимая и Люськино молчаливое понимание и безоговорочную помощь девчонок. Она уже заранее предвидела, что Маринка назовет ее дурой и будет с пеной у рта отговаривать, что, мол, за мужика бороться надо, а Лера станет советовать юристов, у самой опыт трех разводов. Но… Все, процесс пошел.
К тому же, у нее на сегодня были свои планы.
