Екатерина Неверова
Пришелец
–Ты понимаешь, – вкрадчивым шепотом говорил Тимофей сестре, нежно прижимая к себе, ошалевшего от забытой ласки, полосатого беспризорника, – он ведь не просто так к нам пришел ровно через месяц после Лоры.
– Понимаю, только мама не согласится,– вздыхала сестра. -Она же сказала, что больше никакого зверья в доме, никогда и ни за что. Ты видел, как она его из дома тряпкой гоняет? Не гладит, даже тереться об ноги не дает – все, чтобы не привязаться. Кормит вот только на убой, с этим инстинктом она совладать не может. А как на меня ругалась и кричала, когда я его подманивать и гладить начала. А как же можно было иначе? Он весь аж затрясся, задрожал, когда я к нему впервые прикоснулась. Изголодался бедолага по человеческому теплу. Юный совсем дуралей, месяцев восемь ему, не больше. Жил-то видно с людьми, не дикая тварь из дикого леса какая-нибудь…
–Назовем его Мавриком, – неожиданно сказал Тима, почесывая кота за ухом.
–Почему Маврик?– удивилась Янка. Мавр – это для черных котеек больше подходит.
–Ты разве сама не видишь, что он Маврик? – с недоумением спросил брат. -Маврик и все. Маврик, Мавруша, Маврикий… На том и порешили.
–Надо брать,– твердо сказал Лев Васильевич на тайном совещании, посвященном противостоянию Муси Львовны коту Маврику в роли нового члена семьи.
– Да, надо брать! Котейку – осенью в Москву, а маму измором,– поддакнула внучка.
–Однозначно!– подвел итог Тима.
Впереди были еще два летних месяца, времени для маневра было предостаточно. Однако, стойкая в своем решении, Муся Львовна держалась как кремень, невзирая на массированную атаку домочадцев. Целыми днями кот сидел на коленях у Льва Васильевича, был кормлен и обласкан. Но из дома его по-прежнему гнали, несмотря на многочисленные поначалу, попытки зайти внутрь. Котейко вел себя очень воспитанно, если не сказать интеллигентно. Топтался на пороге, нежно терся о косяк двери, если его не вытуривали сразу, делал несколько шагов внутрь и скромно присаживался, в ожидании приглашения пройти дальше. Обычно, именно на этом этапе его и встречала негостеприимная хозяйка с веником, тряпкой или шваброй наперевес. Понятливый гость, видя столь красноречивые атрибуты в руках принимающей стороны, мгновенно покидал территорию, не дожидаясь физических контактов. К осени Маврик прекратил свои поползновения и смиренно довольствовался общением во дворе. Муся Львовна усиленно выдвигала самоуспокоительную теорию о том, что кот явно хозяйский и ходит сюда исключительно пожрать. Обосновывала она это долгими отлучками и неизвестным местонахождением котофея в течение дня. Гипотеза позорно рухнула, когда Лев Васильевич отвел ее к дровяному складу под дубом и продемонстрировал, обнаруженного там, мирно отсыпающегося среди дня, котейку. После этого Тимофей окончательно уверовал, что все не просто так, раз зверек еще и поселился почти рядом с могилкой умершей собаки. Ночевал Маврик теперь под домом, дабы слышать первые шаги проснувшихся обитателей. Муся Львовна долго удивлялась, откуда же кот может так точно знать, когда она проснется. Каждое утро, когда женщина отворяла входную дверь, хвостатый-полосатый уже сидел на крыльце с неизменным тягучим мявом, так напоминавшем Янке любимый текст всех профессиональных попрошаек.
