Екатерина Неверова
Пришелец
Рассвело. Буря закончилась, с деревьев все еще падали редкие капли, звонко ударяясь о крышу. Но меня разбудил не этот звук. Кто-то шел сюда. Отчетливо слышались приближающиеся шаги, которым вторило легкое поскрипывание. Вскоре мимо прошла женщина с тяжелым ведром в руках. А уже через пару минут она продефилировала в обратном направлении, и емкость, судя по ее быстрой походке и легким движениям, явно опустела. В воздухе на мгновенье пахнуло чем-то съестным. Покидать убежище не хотелось, но лютый голод выгнал меня наружу. Определить, куда подевалось содержимое ведра было легко. Запах… старый, испорченный, смешанный с чем-то еще, отвратительным и гадким, но это пахла еда. Есть хотелось так сильно, что было уже все равно. Невысокая дощатая загородка огораживала источник манившего меня амбре. Перемахнуть через нее было делом одной секунды. Почти все, что здесь лежало, оказалось безнадежно испорченным, хотя кое-чем всё-таки удалось поживиться. Имело смысл проследить откуда все это приносят. Возможно, там могла найтись добыча и посвежее.
Лев Васильевич, как обычно, встал раньше всех. Выпил чашку растворимого кофе с бутербродом и вышел на утренний бодрящий воздух дачного участка. Он присел на любимую скамейку под навесом, дабы побыть в тишине, полюбоваться цветущим садом, подышать восхитительными летними ароматами, подумать, повспоминать. Старик сидел тихо, почти неподвижно, когда заметил тощее осторожное существо, бегущее по дорожке к дому. Озираясь и принюхиваясь, утренний гость поднялся по ступенькам крылечка и привстал на задние лапы над мусорным ведром. Ловким движением оттуда была извлечена куриная кость и в мгновение ока утащена под крыльцо. Судя по сноровке, операция проделывалась далеко не в первый раз. Через пару минут зверек появился снова и технично повторил финт. Раз на пятый, кости видимо закончились, и тщетно пошарив лапой в помойке, налетчик удалился в сторону заднего двора, так же бесшумно, как и пришел. Тем же утром Лев Васильевич рассказал о происшествии домочадцам.
–Беременная кошечка приблудилась, – сообщила Муся Львовна приехавшей на выходные дочери. – Выкинул кто-то несчастную животинку. Подкармливаем. А то питается на помойке бедная, представляешь? Я сама видела, как она сигает оттуда при моем приближении. Сегодня соседская собака загнала ее на липу, так она, кажется, спуститься теперь не может, мяукает уже сколько времени.
Янка уточнила, в какой стороне участка находится спасательное дерево и немедленно отправилась посмотреть на несчастную жертву собачьего террора с целью оказания первой помощи.
– Кыс-кыс-кыс, – тихонечко позвала девушка, высматривая кошку на верхних ветвях в густой зеленой листве. Отклик не заставил себя ждать, правда, вовсе не с дерева. Жалостливое, тоненькое мяу раздалось с соседского участка. Полосатый, тощий зверек сидел прямо с той стороны пограничной рабицы и в упор разглядывал девушку зелеными печальными глазами.
–Привет,– поздоровалась Янка. Зверек ответил еще более горестно и заунывно. «Мы сами не местные, подайте, кто сколько может» – отчетливо слышалось в кошачьем голосе. Янка побежала обратно к дому.
– Может дать ей чего-нибудь? Она голодная похоже. С дерева слезла, но мяукает жалобно, сил нет, – сообщила девушка матери. Вторя ее голосу, из-за сарая, уже с этой стороны ограды, раздалось знакомое: «мы сами не местные…». – Кыс-кыс-кыс,– снова позвала Янка.
