Екатерина Максимовна Баринова
Точка невозврата
После сказанного Мистер Азаръя снова сел в своё кресло, и, кажется, немного успокоился. Меня волновал лишь один вопрос, который я незамедлительно и задал:
– Что вы планируете делать, Мистер Азаръя. Наказать зачинщиков восстания?!
Старик снова повернул кресло таким образом, чтобы лицезреть пылевую бурю своей любимой планеты, природу которой он мечтал постичь и подчинить себе ещё с самых ранних лет и ответил мне спокойным удовлетворённым тоном:
– Наказать?! Нет, мой мальчик. Уничтожить. Они были никем при жизни на Земле. И здесь они никто. Они попали на межпланетный корабль случайно. Нам требовалось много рабочих рук в первое время. Много рабочих рук для построения нашего города, наших производств и для помощи учёным и инженерам в производстве роботов, роботизированных машин и систем. Они были частью плана для новой ступени эволюции человечества. Пришла пора выбирать, за кем будущее. За простыми людьми или технологиями?! Пришло время строить здоровое умное привилегированное общество, у которого в достатке все блага той реальности, в которой оно оказалось. С ними у нас нет будущего.
– Но без них у нас нет и прошлого, – возразил я.
– Прошлого, Альберт, у нас давно уже нет. Мы в точке невозврата.
В этот момент у меня промелькнула самая ужасная мысль за всю мою жизнь. Я подумал о том, что Мистер Азаръя уже слишком долго живёт и окончательно обезумил. Единственной целью с этого момента для меня стало лишь одно – спасение рабочего сегмента людей. Люди должны жить.
– Ты ведь и сам уже не совсем человек, – добавил старик, нажав морщинистой рукой на кнопку, чтобы открыть дверь кабинета, намекая на то, что мне пора его покинуть. Дверь открылась, и я поспешно покинул тёмный кабинет, – пристанище старика, всегда ассоциирующееся у меня с огромным гробом, в котором прячется колонизатор, подпитывая свои безумства пейзажами красной планеты.
После визита в кабинет к колонизатору я почувствовал резкую слабость и осознав то, что не смогу сегодня продуктивно работать я принял решение отправиться в своё любимое место. Моим любимым местом был ботанический сад. Наш ботанический сад не был масштабным, но уже тот факт, что мы смогли преобразовать грунт Марса в достаточно плодородную почву, на которой можно выращивать различные растения приносил радость и гордость, как мне, так и другим представителям научно-технического сегмента. Сельскохозяйственные культуры выращивали в теплицах. Ботанический сад же в основном был наполнен кустарниковыми растениями.
Наиболее частым гостем в Ботаническом саду был именно я. Зайдя в ботанический сад я не обнаружил там его хранителя – мистера Батталя, который был биологом, как по образованию, так и по призванию. Он крайне редко покидал сад и был практически единственным человеком, который со времён прибытия на Марс не надевал скафандр и не покидал пределы города. Его нога ступала на поверхность красной планеты лишь однажды – в тот самый день, когда мы вынуждены были покинуть корабль и переместиться в новое для нас пристанище, – капсульную станцию, которая постепенно трансформировалась, увеличивалась и наконец обрела облик города. Мистер Батталь мог показаться странным и замкнутым человеком, но на самом деле посредством уединения в условиях своего сада он просто переживал то, что со всеми нами произошло. Так он переживал переселение.
Каждый из нас переживал его по-разному. Кто-то наслаждался пылевыми бурями Марса и грезил подчинением этого красного вечно бушующего зверя, как Мистер Азаръя, а кто-то спокойно и размеренно ухаживал за растениями, радуясь каждому новому распустившемуся цветку и проросшему семени, как Мистер Батталь. В правой части сада, в гуще растений было установлено высокое зеркало, в которое обычно я предпочитал не смотреть. Но сегодня я поступил иначе. И вот впервые за долгое время я увидел своё отражение.
Из зеркала на меня смотрел высокий мужчина, в больших тёмных глазах которого были отражены грусть, усталость и смятение. Его тёмные волосы были собраны в невысокий хвост. Количество седых волос на его голове заметно увеличилось, как и количество морщин на лице, однако это не влияло на прекрасную симметрию лица. Скулы, как и прежде были достаточно острыми, что подчёркивала небольшая густая тёмная борода. Мой процесс рассмотрения собственного отражения прервал звук входной двери.
– «Наверняка это Мистер Батталь», – подумал я, но, когда повернул голову, увидел прекрасную девушку. Это был совсем не мистер Батталь. Это была моя самая сильная зависимость. Моя Яни. Яни улыбнулась, подошла ко мне и крепко меня обняла. Яни была представителем рабочего сегмента людей и, если бы Яни увидели в саду или в любой другой части научно-технического сегмента у меня и у неё были бы серьёзные неприятности, но я научил её быть незамеченной. Мы с Яни встречались в определённое время и в определённом месте, – этот визит Яни стал для меня неожиданностью. Очевидно, он был связан с предстоящим восстанием.
Яни была прекрасна. У неё была чистая и нежная кожа, которую изредка покрывал небольшой слой пыли, как и сегодня. Иногда это придавало ей загадочности, но вместе с тем и выдавало её принадлежность к рабочему сегменту и практически скрывало веснушки. Немного волнистые волосы до плеч цвета каштана были лохматыми. Взгляд был пронзительным. Сегодня объятья Яни были крепче, чем обычно, что сильно меня встревожило, и я начал разговор первым.
– Яни, ты знаешь о том, что планируется мятеж?!
Яни улыбнулась, и незамедлительно ответила мне:
– Да, Альберт. Это случится завтра. Но я узнала об этом недавно. Я узнала об этом от своего дяди. Меня решили посвятить в это в самый последний момент, подозревая в связи с кем-то из учёных. Я думаю, что мой дядя догадывается, что этот кто-то ты.