Екатерина Максимовна Баринова
Точка невозврата
Помимо рабочего сегмента, сегмента роботов и научно-технического сегмента был и ещё один сегмент, о котором было не принято упоминать в нашем обществе. Четвёртый сегмент мы окрестили сегментом отшельников. Мы мало что знали об отшельниках и о той деятельности, которую они осуществляют. Четвёртый сегмент составляли независимые учёные и инженеры, взгляды которых отличились от взглядов Мистера Азаръи с прибытием на Марс. Именно расхождение во взглядах привело к их отделению. Мистер Азаръя обвинял их в предательстве, так как считал свои собственные взгляды единственно верными. Иногда меня посещали мысли о том, что было бы правильнее примкнуть к независимому сегменту, но я был в долгу у верховного колонизатора. Старик практически вырастил меня, подобрав ещё мальчишкой на улицах моего родного города.
Меня настораживал тот факт, что Мистер Азаръя хотел увидеть меня лично. Последнее время он предпочитал связываться со мной дистанционными способами. Очевидно, причина его разговора была серьёзной. Пришла пора зайти в кабинет верховного колонизатора. Обычно я позволял заходить в его кабинет без стука, но сегодня я отдал предпочтение традициям и слегка постучал в дверь. Дверь его кабинета ежесекундно открылась, и я вошёл. Купольный, с прозрачной передней стеной кабинет мистера Азаръи был тёмного цвета в отличие от кабинетов и лабораторий иных представителей научно-технического сегмента. Старик любил созерцать пылевую природу Марса. На большом тёмном столе, за которым в кресле и сидел старик стоял большой стеклянный кувшин, наполненный водой. Это было роскошью, особенно для рабочего человека. В кабинете стояла мёртвая тишина. Руки и лицо старика были иссечены множеством глубоких морщин, напоминающих скальные образования Марса. В порывах гнева он казался олицетворением природы красной планеты в человеческом обличии в самые непростые её времена, – во времена масштабной пылевой бури, обволакивающей всю планету целиком. Его волосы были достаточно густыми, а при попадании на них света отливали серебром.
Роботизированное кресло старика, с которого он редко поднимался в силу своего возраста было повернуто спинкой ко мне. Его взгляд был направлен на прозрачную стену, за которой бушевала пылевая буря Марса. Для красной планеты это было естественным явлением. Мистер Азаръя был одним из немногих, кто лучше всех остальных землян помнил разнообразную и богатую природу Земли, но кажется с каждым годом всё тщательнее пытался это в себе подавить. Он был горделив, властен и лишён сентиментальностей. Казалось, что его невозможно сломить, но у всех есть слабости. Его слабостью были я и Мэлори. Он считал нас своими детьми, но никто не знал, кто-же после кончины старика станет новым лидером. Наконец старик нажал на кнопку и кресло, издав практически неуловимую для человеческого слуха вибрацию повернулось ко мне. Мистер Азаръя взглянул мне в глаза. Его взгляд был пронзительным и острым, как у сокола. Я немного вздрогнул. Он был стар, но его тёмные очи были наполнены жизнью. После недолгого молчания его сухие и потрескавшиеся губы зашевелись, и старик задал мне вопрос:
– Альберт, ты выглядишь бледным. Снова мучает бессонница?!
Его вопрос показался мне нелепым. Однако Мистер Азаръя имел привычку начинать разговор с подобных вопросов. Я слегка улыбнулся и незамедлительно ответил старику:
– Мистер Азаръя, не бессонница меня мучает. Напротив, меня мучают сны.
– Не стоит, Альберт тебе зацикливаться на снах. Они не предвещают ничего существенного. Ты знаешь, как с ними бороться.
Я знал о чём говорит старик. В нашем арсенале имелась пара тройка веществ, употребление которых привадило к автоматической визуализации процессов позитивной направленности. Однако их злоупотребление могло привести к зависимости, а у меня уже одна имелась, и я не стремился увеличивать их количество. Напротив, меня всегда привлекала независимость во всех её проявлениях. Старик снова заговорил, заметив моё замешательство. Не о снах он позвал меня говорить.
– Альберт, один из моих приближённых сообщил мне некую информацию. В рабочем сегменте людей планируется мятеж. Из работников, получающих в вознаграждение воду, пищу и комфорт они хотят превратиться в мятежников. Они жаждут стать неверными. Альберт, ты что-нибудь знаешь об этом?!
Эта новость меня озадачила, но совсем не удивила. По моему мнению рано или поздно люди решились бы на восстание. Это было лишь вопросом времени. Новость, озвученная стариком, даже немного порадовала меня, ведь она значила то, что люди ещё не утратили дух бунтарства и они жаждут перемен.
– Нет, Мистер Азаръя. Я слышу об этом впервые. Но, я думаю, что эту проблему можно решить. Людям необходимо больше отдыхать. Людям необходим комфорт. Они слишком много работали с момента прибытия на красную планету. Я думаю, что в основе их жажды восстания лежат обычные базовые потребности. Система вознаграждения рабочего сегмента утратила свою актуальность и нуждается в изменениях.
После произношения этих слов я заметил, как старик изменился в лице. Его глаза налились злостью, а правая рука вздрогнула. Он резко откинул кресло и встал, опираясь обеими руками на свой тёмный стол, и заговорил:
– Альберт, ты что спятил. Нам слишком трудно даётся добыча воды, пищи и иных ресурсов на Марсе. Увеличение вознаграждения для рабочего человека приведёт к сокращению наших запасов. Увеличение времени рабочему человеку на отдых приведёт к замедлению производств. Мы не можем этого допустить. Если мы это допустим они начнут диктовать нам свои условия снова и снова. А ведь они ничего не понимают в развитии науки и техники, и вовсе ничего не понимают в приспособлении Марса для комфортной жизни человека и формирования биологических процессов на нём. Людей и вовсе можно заменить роботами. Роботы гораздо эффективнее и полезнее людей, и они не знают усталости.