Екатерина Кузнецова
Скри-бог
Мы не стали смотреть на луну. Я не люблю её круглую и жадную морду. А Он это знает. Я никогда не говорила Ему об этом. Он просто знает, что я не люблю луну. Так же, как я знаю, что Он не любит солнце. Он любит пасмурные дни. Он любит дождь. Он любит воду. Однажды мы отправились к океану. В тот раз мы почти двое суток сидели на берегу, у самой кромки воды, и смотрели на эти бесконечные волны, пребывающие в вечном движении. Они никогда не останавливаются. Они зелёные и холодные, и нам стало казаться, что весь мир ушёл под воду. Как будто мы нашли единственный в мире сухой островок и теперь сидим на нём и смотрим на колдовскую зелень вокруг, а океан всё ближе и ближе подступает к нам…
Мы пошли по дорожке к выходу. Мы не спешили. Нам не куда было спешить. Нам казалось, что у нас в запасе целая вечность. Вечность, через которую мы пройдём, держась за руки.
Мимо нас проносились машины. Они грохотали модной музыкой. Какие-то люди в этих машинах поворачивали рули, давили на газ, куда-то торопились. А мы медленно шли мимо них, держась за руки. И, казалось, что мы во всей своей неторопливости движемся намного быстрее, чем они, сверкая лакированными боками и включёнными фарами на своей дикой скорости. Мы шли через ярко освещённый город. Мы сворачивали на тёмные улочки и пробирались тихими трущобами. Мы не хотели видеть этих сияющих скоростных монстров. Мы не любили их.
Наконец, мы дошли до дома, в котором жили в то время. Это был дом Его друзей. Они пригласили нас пожить немного у них, пока мы здесь. Это были прекрасные люди. Анна каждое утро готовила завтрак. Для всех. Она не делила нас на "мы" и "они". В то время мы жили с ними как одна семья. И это было замечательно. Лари ходил на работу, а потом в магазин за покупками. И я помогала Анне готовить и прибираться. А Он помогал Лари в работе по дому и ещё в каких-то делах. Они чинили крышу, которая протекала. Лари хотел нанять рабочих, но этого не понадобилось. Мне иногда кажется, что нет на свете такого дела, которое было бы Ему не по силам, не существует того, с чем бы он не смог справиться.
И вот мы пришли домой. Это был небольшой, но аккуратный частный домик оранжевого цвета. Мы поднялись на второй этаж. Анна была на кухне. Лари должен был скоро вернулся. Мы пошли в Его комнату. Мы просто сидели вдвоём, продолжая держаться за руки.
В дверь внизу постучали. Сначала тихо, потом громче. Вскоре стук перешёл в неистовый истерический грохот. Мы слышали, как Анна подошла к двери, спросила, кто там. В ответ из-за двери раздался душераздирающий вопль. И ещё звук. Как будто когти скребут по кожаной обивке двери, раздирая её в клочья. Мы слышали, как Анна с визгом отскочила от двери, упала, уронив на себя стоявший внизу торшер. Всё это произошло за каких-то несколько секунд, но эти секунды почему-то показались нам бесконечно долгими, растянутыми до предела. Ещё чуть-чуть и время лопнет, как слишком сильно надутый воздушный шарик. Казалось, за эти несколько секунд можно было успеть прожить целую долгую и счастливую жизнь, о которой потом не возникнет даже толики сожаления.
В течение этих до безумия долгих секунд Он отпускал мою руку. Медленно, как во сне, я чувствовала, как Его рука соскальзывает с моей. Ему не надо было говорить что-либо, я и так знала, что он собирается делать. Он хотел спуститься вниз, узнать, что случилось и, если нужно, помочь Анне.
"Я сейчас", – я видела это в Его глазах.
– Я сейчас, – произнёс Он, глядя мне в глаза. Он знал, что не обязательно говорить это вслух. Он знал, что я и без слов прекрасно понимаю Его. Но ещё Он знал, что я люблю Его голос, люблю, как он звучит, люблю слушать его звук. Иногда, когда мы оставались одни, Он говорил. Просто говорил, не важно что. Рассказывал анекдоты, напевал смешные песенки или просто размышлял вслух, или рассказывал странные древние легенды про Скри-бога. А я сидела рядом с Ним, держала Его руку в своих ладонях и слушала. Я могла часами слушать Его голос. Иногда я не могла понять, о чём Он говорит, иногда Он начинал говорить на неизвестном мне, чужом языке, жутком и зловещем, но это было не важно. Я просто слушала Его голос, и мне было этого достаточно для своего маленького счастья. И Он знал это, поэтому говорил.
Вот и сейчас Он сказал эти два слова, чтобы сделать мне приятное, чтобы убедить меня в том, что всё в порядке, чтобы я не волновалась. Возможно, это просто пьяный сосед ошибся домом, или какой-нибудь наркоман ищет денег на дозу. Это не важно. Он сейчас сходит вниз, поможет Анне, разберётся с непрошеным гостем и вернётся обратно. Ко мне. Как Он всегда возвращался.
И я не волновалась. Я просто сидела и ждала, когда Он вернётся. Я вспоминала нашу сегодняшнюю прогулку. Я вспомнила тёплый ветер, золотое солнце, невероятные цвета, окрасившие небо. А ещё я внезапно вспомнила Его друга, который сидел с нами. Я вспомнила, как он говорил, говорил. Он был не в силах остановиться. Он всё время продолжал говорить, но не мешал нам. Он просто создавал фон. Как не слишком громкая музыка, приятно играющая на заднем плане. А потом он внезапно замолчал. Только сейчас, вспоминая этот момент, его молчание мне показалось странным. Как будто кто-то оборвал его, заставил умолкнуть. Закрыл рот ладонью и приставил к горлу холодный нож. Он замолчал мгновенно, на середине фразы, на середине слова. В тот миг мне показалось это в порядке вещей, в тот миг я даже не заметила этого, зато теперь… А потом он вдруг вскочил и убежал. Куда? Я не видела. Почему? Я не знаю. Может быть. его кто-то позвал? Но он обязательно сказал бы нам, чтобы мы дождались его возвращения, или наоборот не ждали. Он бы помахал рукой, если бы это был кто-то из знакомых. А если это был враг? Он бы предупредил нас, что надо спасаться, что опасность рядом. Не важно общий это враг или его личный. Этот человек не может сдерживать поток слов. И он не мог вот так встать и сбежать без всяких видимых причин. Ему не могло просто захотеться побегать по стадиону, или сходить купить мороженное или пиццу. Даже если и так, он не мог сбежать за пиццей ни слова не говоря. Это было не в его привычке. Я неплохо узнала этого человека. Он бы никогда так не поступил.
