Екатерина Боброва
Мама для Совенка
– Ю-лия, – с опасной интонацией проговорили сбоку. Юля дернулась, успевая заметить лезвие в руках Третьего и занесенный меч. Горло рвануло болью.
– Юля! – ворвалось в сон. Плечи затрясли. – Проснись! Сколько можно спать?
Совенок не церемонился, чуть ли не прыгая сверху, но Юля была лишь рада. Первым делом ощупала горло – фух, целое. Потом заметила «зайчика-каннибала».
– Госпожа ассара, вам пора вставать. Седьмая мать ждет вас на завтрак.
– Неужели? – зевнула. Хотелось уточнить: и в каком виде? Жареном или вареном? И не поделится ли уважаемая тапуна семейным рецептом?
– А знаешь где? – спросил с затаенным восторгом Совенок и сам же ответил, победно расправив плечи: – В Плавающих садах!
Юля припомнила, что сады относились к местным достопримечательностям и входили в культурную программу. Придется идти.
– Раз в Плавающих садах, – поднялась с кряхтением, – тогда пойдем.
Зарьяна округлила глаза, недовольно поджав губы. Делать выбор в пользу садов в ее глазах было кощунством.
И что они так носятся с этими величествами? – размышляла Юля, приводя себя в порядок. Была бы единственная – еще ладно, а так – одна из восьми.
Зеркало отразило чуть помятую физиономию – никакого блеска и гламурности. Дурацкая косметика, – решила Юля. В чем смысл вести жизнь вампира и появляться на людях во всей красе только после заката? Впрочем, она придиралась. После вчерашнего чудо-крема кожа посвежела и выглядела упругой и ровной. Волосы тоже сохранили гладкость. А что гламур пропал…
– Ты хотела убивать своей красотой? – спросила Юля у отражения и припечатала: – Страшная женщина.
Со смотровой площадки открывался чудный вид на заросшее озеро: множество островов, гигантские листья на поверхности, кувшинки и еще какие-то красно-желто-зеленые водоросли. Все это богатство накрывал огромный прозрачный купол – «Зимой всегда закрывают», – пояснил Совенок. Среди листвы проглядывали крыши беседок, виднелись колонны ротонд, слышался шум водопада. А еще здесь стаями носились разноцветные птицы, на мелководье плескались какие-то животные.
Аль потянул, не давая насладиться подробностями.
– По дороге насмотришься, – проворчал, добавляя со взрослой интонацией: – Мы опаздываем.
Ах да, – вспомнила Юля. Они опаздывают на завтрак к королеве, вот еще одно неудобство проживания во дворце. Королева ей понравилась, но рисковать – Юля потерла горло – не стоило.
Плавающие сады надо было переименовать в сады плавающих мостов. Когда они, спустившись по лестнице, очутились на берегу, из воды с шумом всплыл мост, закачался, стряхивая воду. Аль смело шагнул на мокрую поверхность очередного чуда магического прогресса, нетерпеливо махнул рукой, и Юля присоединилась.
– Ларговый остров, – скомандовал Альгар, и мост без всякого предупреждения ринулся вперед – Юля едва успела схватиться за перила, чтобы не упасть. Они беззвучно скользили по воде как нож по маслу. Лишь иногда, на поворотах, огибая очередной остров, мост наклонялся, и тогда вода вспучивалась по краям, пугая брызгами.
Из прибрежных кустов взлетали невиданные птицы. Юля успевала заметить, как по пути их движения, между ярко-алых водяных цветов, ныряли какие-то животные, гревшееся на гигантских листьях. Еще здесь одуряюще пахло цветами и древесной смолой. Над водой носились крупные стрекозы. С жужжанием маневрировали темно-зеленые жуки. Мост обогнул группу деревьев, стоящих корнями в воде, пронесся мимо темного валуна – валун шевельнулся, и над водой показалась голова на длинной шее. Через пару минут мост ткнулся в берег небольшого круглого островка – от песчаного пляжа вглубь шла вымощенная камнем дорожка. Сквозь кусты виднелись белые колонны.
Это была странная беседка круглой формы – без крыши, с белыми колоннами вместо стен, полом, заваленными подушками, и низким столиком, уставленным блюдами с едой.
– Доброе утро, Альгар. Доброе утро, ассара моего сына.
Ее величество ласково улыбнулась и даже привстала с подушек, выражая радость от встречи. Из слуг Юля заметила лишь пожилую женщину, которая ловко наполнила чашки горячим травяным отваром, стоило им выбрать себе по паре подушек вместо стульев.
После взаимных приветствий и пожеланий, ее величество лукаво улыбнулась и спросила:
– Скажите, Юлия, вы готовы к небольшому путешествию?
Девушка удивленно вскинула брови и честно призналась:
– С вами – да.
Вряд ли ей что-то грозило в присутствии будущей матери седьмого наследника.
– Мне нравится ваша смелость, – одобрительно кивнула ее величество, махнула рукой, командуя: – Вниз.
Беседка дрогнула, чашки на столе зазвенели, Совенок восторженно ухнул, а потом остров начал неспешно погружаться в воду. С верхушек деревьев, истошно вереща, сорвались птицы, и Юля проводила их завистливым взглядом, а вода уже подбиралась к порогу беседки. Очень хотелось вскочить, залезть куда повыше, хоть на эту колонну, но под внимательным взглядом ее величества она осталась на месте, жестко давя панику. Только тарелку с едой отставила в сторону – топиться лучше на голодный желудок.
А вода поплескалась, нервируя, около порога и начала вырастать прозрачной стеной за колоннами беседки.
– Плавающие сады, – ее величество изящно пригубила свой отвар, – называются так потому, что умеют плавать не только по воде, но и под водой.
Юля сжала руки, заставляя успокоиться и ругаться исключительно про себя. Предупредить никто и не подумал. «Топись, Юлия Андреевна, на здоровье. А мы посмотрим, как весело ты будешь паниковать».
Вода уже закрывала потолок, потемнело, и в воздухе зажглись световые шары.
– Красиво, правда? – Седьмая махнула в сторону водяной стены. Юля разжала крепко стиснутые зубы, улыбнулась и кивнула:
– Очень.
А главное – никакой видимой преграды между ней и водой. Застрелиться, как круто!
Совенок набил полный рот розовых квадратиков, вскочил и рванул к стене. Остров как раз закончил погружение, и вокруг них темно-серебристой гранью колыхалась вода. Сумрачными силуэтами проплывали рыбы. Изгибались плетистые водоросли. А потом в гости приплыл зверь. Темное вытянутое тело с ластами вместо лап напоминало выдру. Аль восторженно замычал, размахивая руками. Зверь заинтересованно завис напротив, оценив представление – голокожий прыгающий двуногий.
– Это лафр, – пояснила ее величество, – милый зверь. Мы не держим в садах никого опасного.
Юля кивнула – логично, потянулась к кружке, глотнула отвар, искренне надеясь, что туда добавили что-нибудь успокоительного.
– Вот теперь мы можем поговорить, Юлия, – улыбнулась Седьмая, и девушка бросила на нее удивленный взгляд, отмечая изменения: на лице ее величества царила безмятежность, поза стала расслабленной. Вольготно разлегшаяся на подушках женщина ничем не напоминала собранную и величественную королеву, и Юля начала понимать, зачем нужны погружающиеся острова. Вода, похоже, экранировала магию, и здесь можно было не опасаться прослушки и наблюдения. Острова служили местом для секретных бесед и укромных встреч. И сейчас у Юли было свидание с королевой… Она втянула воздух, ощущая, как запахло интригой. Служанка и та исчезла, вернувшись на плавучий мост.
– Спрашивайте, – разрешила ее величество.
Хотелось спросить о столь многом, что девушка растерялась и брякнула первое попавшееся:
– А остальные жены тоже живут во дворце?
– Жены? – вскинула брови королева.
– Да, с первой по пятую, – промямлила Юля, ругая свой длинный язык. Ну кто спрашивает женщину о других женах ее мужа? Идиотка!
– Ах, вы об этом, – напряженно улыбнулась Эллиана, – понимаю, для вас это странно. В вашем мире принято иметь много жен?
Юля озадаченно моргнула – разговор шел куда-то не туда.
– У нас есть страны, где можно иметь несколько жен, – ответила осторожно.
– Какой ужас, – искренне возмутилась ее величество, – бедные женщины! Делить мужчину с кем-то еще.
Похоже, глаза у Юли стали совсем круглыми, потому как Седьмая нервно рассмеялась.
– Вы решили, что… Ох, даже не хочу представлять, что вы подумали. Нет, у его величества только одна жена.
Между слов читалось – «и это я».
– А как же?
– Разве бывшая жена обязана жить с мужем? – ее величество недовольно покачала головой, огорченная недогадливостью гостьи. – Ее долг перед страной заканчивается, когда ребенку исполняется пятнадцать, и он отправляется на обучение в академию. После этого она вольна делать все, что хочет. Многие рода желают принять в свою семью мать наследника, поэтому большинство выходят замуж второй раз. Ведь единственный долг матери и жены правителя – родить ребенка. А брак… – ее величество вздохнула, – может быть расторгнут сразу после рождения, если на то будет желание женщины. Если нет – его величество может сохранить отношения до малого совершеннолетия наследника.
Юля непонимающе нахмурилась.
– Пятнадцать лет, – напомнила ей Седьмая, бросив взгляд на Совенка, добавляя: – Альгару исполнится ровно столько через три месяца.
То есть через три месяца малыш покинет дворец, отправившись в непонятную академию, где с него будут три шкуры драть? – осознала Юля. Сердце болезненно сжалось. В голове закрутились картинки – одна страшнее другой. А ведь он такой еще маленький… А его одного, без поддержки. Изверги!
– Юля, не переживайте так, – ее величество бросила обеспокоенный взгляд на девушку, – это лучшая академия на островах, все принцы ее заканчивают. Мужчинам надо взрослеть, иначе они теряют себя.
Девушка моргнула, отгоняя от себя страшные картинки и усилием воли возвращая мысли к многодетному отцу производителю.
– Получается, его величество восемь раз женится и восемь разводится? А с кем он остается в итоге?
– Вы очень добры, Юля, – мягко улыбнулась Седьмая, – раз беспокоитесь о том, кто будет скрашивать старость его величества. У нас нет закона на этот счет. Если кто-то из жен решает дождаться своего короля, он может жениться снова. Его долг перед страной будет исполнен, и дальше он живет так, как пожелает.
После такого количества нелюбимых женщин и навязанных браков не удивительно, если их величества предпочитают одинокую старость, – подумала Юля. Но если одна из них запала в сердце… Ужасное самопожертвование – развестись с любимой, чтобы жениться на другой. И как эти женщины соглашаются? Шестая вон умерла при родах.
– Вы не боитесь? – спросила, поддавшись порыву, Юля.
– Боюсь, – честно призналась королева, – но я сильная – справлюсь. Я не такая слабая, как Шестая. Знаете, мы ведь с Фальгой родные сестры. Его величество должен был выбрать старшую – меня, но ему понравилась Фаль. Я ревновала, злилась, а потом узнала, что Фаль запретили проходить ритуал. У нее всегда было слабое здоровье, она вообще не должна была участвовала в отборе, но его величество был настойчив. Правда, он запретил сестре проходить ритуал. Только она всегда была упрямицей. А когда узнал, было поздно – Фаль носила ребенка под сердцем. Его величество сильно переживал и долго не женился. Мне кажется, ему до сих пор больно видеть меня – мы с сестрой очень похожи.
Откровенность королевы топила, и Юля чувствовала себя так, будто вода хлынула внутрь, преодолев барьер. Выйти замуж за того, кто любил и до сих пор любит твою умершую сестру? Санта-Барбара отдыхает. Но наследник для правящей семьи – вопрос выживания, а не прихоть.
– Вы очень хорошая, – сказала искренне, – уверена, его величество оценит вас. Пусть не полюбит, но уважать будет.
– Спасибо, ассара.
Глаза ее величества заблестели, и она отвернулась, пряча слезы.
– Вы ничего не едите, – спохватилась, вспомнив о роли хозяйки, – прошу попробуйте хоть что-нибудь. Мы оскорбим главного повара, если вернем полные тарелки.
Оскорбить того, кто мастерски владеет ножом и сковородкой, Юля не желала и принялась за еду.
Глава 9
Смешной зверек уплыл, и Аль вернулся. Потянулся за пирожным, но Юля успела перехватить.
– Сначала поешь нормально, а то на одних сладостях быстро потолстеешь.
Совенок недоверчиво фыркнул, тряхнул серой шевелюрой, но согласился съесть оладий и овощную запеканку.
Момент был упущен, а Юле так хотелось спросить про ассару и свое возвращение, но не станешь говорить о таком при ребенке. Он и так болезненно реагирует на любой намек об ее уходе.
Следующие четверть часа Юля с ее величеством усиленно кормили Совенка, потом они любовались приплывшей стаей разноцветных рыб, а когда крупная тень накрыла беседку, королева кивнула наверх:
– Ихран.
Все дружно задрали голову. Над ними неспешно и величаво проплывал некто, напоминающий гигантскую черепаху.
Когда на столе почти не осталось еды, остров начал медленное всплытие. Вода откатывалась, уступая место воздуху и солнцу. И Юля выдохнула с облегчением, пусть под водой было красиво, на земле все же привычнее.
– Вам пора, – намекнула королева, – было очень приятно с вами встретиться, Юлия. Да пребудет с вами милость Девятиликого.
– Мне тоже, – улыбнулась девушка. Вот не была бы Седьмая мать королевой, они вполне могли подружиться, а так дурацкий этикет, на который приходилось оглядываться обеим, портил все.
На обратном пути они причалили чуть в стороне от лестницы и пока шли, деть с восторгом носился за стрекозами, набрал каких-то камней, подарил Юле половинку ореховой скорлупы, выглядевшей как ограненный черный кристалл.
А в комнате их уже ждали, причем с нетерпением. Выяснилось, что лучшее время для прогулки на ящерицах – утренние часы. Вдобавок Четвертый решил устроить не просто прогулку, а массовый заезд высшего общества Асмаса, куда они сейчас и опаздывали. Юлю в три пары рук вытряхнули из одежды, запихнули в костюм для верховой езды и сопроводили до портала, который вывел их в вольеры.
Юля, проклиная Четвертого, мрачно рассматривала толпу, человек в сорок, бодро, с шуточками и смешками, рассаживающуюся по вальшгасам. Доверия не вызывали ни длинные, покрытые костяными наростами ящерицы, ни их всадники, привычно устраивающиеся в седлах. Они-то привычные, а она? И зачем, спрашивается, столько свидетелей? Других объектов поржать нет?
– Госпожа ассара, – к ним подошел мужчина, одетый в темно-синий комбинезон, – прошу, ваша очередь. Не волнуйтесь, его высочество поедет с опытным мастером. Он будет в полной безопасности.
Юле тоже не помешал бы опытный инструктор, но животное могло нести лишь одного взрослого.
Темно-серая ящерица, метра три длиной, из которых метр составлял мощный хвост, вызывала желание держаться от нее подальше. Так и представлялось, как Юля кубарем летит из седла, попадая под хвост, ломающий ей кости.
– Вы не бойтесь, госпожа ассара, Ветерок у нас умница.
Ветерок повернула к ней вытянутую морду, облизала ее тонким розовым языком, мигнула желтыми водянистыми глазищами, как показалось Юле, с насмешкой, взрыла песок когтями передней лапы. Девушка попятилась. Она и лошадей-то боялась, а уж эту страхолюдину, которую даже погладить нормально нельзя – кожа хуже наждачки, и подавно.
– Вы, главное, перчатки не снимайте, спину не выпрямляйте, в седле лучше полулежать, опираясь локтями вот на эти подставки, видите? А ноги – вот сюда.
«Сюда» напоминало по виду два деревянных короба, закрывающих ноги до бедра.
Юля убито кивнула. Кто бы сомневался, что ездить на этой твари нужно не по-людски.
– И лицо берегите, – инструктировал ее мужчина, – низко не наклоняйтесь, кожу обдерете. Давайте я вам помогу.
Юля огляделась. Конечно, все в седлах, ждут только ее. Твою же! Отказаться бы, да внутри подняла голову гордость. Она – землянка, причем русская, а русскую женщину какой-то там ящерицей не испугаешь.
– Ну здравствуй, Ветерок.
Протянула руку в перчатке, вальшгас облизал свой нос, на руку никак не среагировав. В желтых глазах читалось зримое превосходство.
– Госпожа ассара, – умоляюще проговорил мужчина, и Юля подчинилась судьбе. Взгромоздилась в седло, уместилась в позе прячущегося от пуль всадника, намотав себе на руку ремень. Управление было простым: у седла присутствовал плоский руль, ремнями связанный с телом вальшгаса. Хочешь направо – дави правую палку от себя, налево – левую. Остановка – обе палки на себя, вперед – давить или стукать ящерице по шее. Ремень – экстренная остановка, когда больше ничего не работает.
– Не волнуйтесь, – мужчина застегнул страховочный пояс вокруг ее талии, – можете ничего не делать, Ветерок сама пойдет.
Пусть идет. Какое управление?! Юле бы удержаться в седле и дожить до обеда.
Раздался густой звук, и они плотной толпой двинулись по дороге. Вальшгасы бежали, низко наклонив головы к земле. Некоторые, повинуясь воле всадников, вырывались вперед, ловко лавируя между остальными. Как и говорил инструктор, Ветерок бежала вместе со всеми. Приноровившись к ее плавному ходу, к выбрасываемым в стороны лапам и поняв, что ездить на ящерице не так уж и страшно, Юля расслабилась и даже начала замечать красоту окружающего их пейзажа. Они въезжали в горы, справа и слева поднимались скалы, густо поросшие низким темно-багровым кустарником. Впереди ехал Совенок, за его спиной на двойном седле восседал пожилой мужчина. Изредка до Юли доносились восторженные возгласы де́тя. Хоть кому-то хорошо.
– Все в порядке, Ю-лия? – с ней поравнялся Четвертый и польстил: – Вы отлично держитесь для первого раза.
– Надеюсь, вы учтете мой минимальный опыт и выберете простой маршрут? – ворчливо осведомилась девушка.
– Не волнуйтесь, – на нее с насмешкой глянули серые глаза, – мы доберемся лишь до плато Забвения. Это не высоко.
И Четвертый стукнул ящерицу по плоской голове между глаз, заставляя ускорить ход.
До плато? Юля похолодела. Нет, он сказал: «Не высоко». Паниковать рано. Вдруг до плато ведет нормальная дорога?
Но тут серая лента из вальшгасов резко свернула в сторону, пропадая из виду. Юля завертела головой, подняла взгляд – япона мать! Вот теперь можно паниковать! Дороги не было. Ящерицы ползли прямо по скалам.
– Стоять! – гаркнула, пытаясь остановить Ветерка, но та даже мордой не повела и, резко ускорившись, вспрыгнула на ближайшую скалу. Юля от страха дернула ремень, Ветерок недовольно зашипела, извернулась, намереваясь цапнуть наездницу и разом опровергая свой мирный и послушный нрав. Остановиться она и не подумала.
– Стой, зараза!
«От меня решили избавиться», – пронеслось в голове, руки налились слабостью. Ветерок, ощутив отсутствие контроля, ударилась во все тяжкие. Юля даже глаза закрыла, чтобы не видеть совершенно отвесные скалы, по которым они ползли. Все силы уходили на то, чтобы держаться. «Не дождетесь», – пальцы упрямо цеплялись за седло. Сердце замирало от каждого вывалившегося из-под когтей твари камешка. Вниз смотреть было нельзя, ясно же – грохнешься, костей не соберешь. А что они поднялись высоко, было понятно по усилившемуся ветру, который норовил оторвать от скалы.
Ругать тупую тварь Юля устала, да и бессмысленно было – если та ошибется, рухнут вдвоем.
– Милая, не умаялась? – решила сменить тактику, открыв по такому случаю глаза. Господи, лучше бы не открывала. Вид, конечно, потрясающий, но не когда висишь, прижавшись к спине ящерицы, а внизу метров пятьдесят пропасти. И стало понятно назначение деревянных колодок для ног – чтобы не содрать кожу об острые камни при подъеме.
– Передохнем, дорогая?
Докатилась – разговаривает с ездовой ящерицей! Еще и вокруг ни души. Высшее общество провалилось в полном составе, и на этой скале Юля была одна в компании с вальшгасом. А тот и правду решил передохнуть. Устроился на узком карнизе. Прикрыл глаза, намереваясь задремать.
Вот здорово! – разозлилась девушка. Сначала затащила неизвестно куда, а теперь дрыхнуть собралась, тварь! Хотела пнуть или стукнуть по макушке, как над головой раздались мужские голоса. Знакомые такие…
– Как успехи с ассарой?
Третий.
– Я решаю этот вопрос.
А вот и Четвертый.
– К драгоценностям она равнодушна, власть ее скорее пугает, чем прельщает, а мужчины…
– Я в курсе, что ты не смог удержать ее ночью. Теряешь хватку, брат.
– Просто не хотел пугать, – возразил Четвертый, и Юля ощутила, как румянцем вспыхивают щеки, а внутри поднимается злость.
– И когда ты скажешь, что мы ее не отпустим, и она должна будет остаться с Шестым?
– Не торопи меня, – огрызнулся Четвертый, – думаешь, легко понять, что творится в голове у этой женщины? Я ищу подход.
– Поторопись, брат. Мне не нравится, что это женщина начинает слишком много для тебя значить. Смотри, не увлекись всерьез.
И Третий хлопнул по макушке своего вальшгаса. Фильярг остался один. Зло поджал губы. «Поторопись!» Легко сказать. Он вспомнил поцелуй, упрямый взгляд, прячущий за решимостью страх. Эту женщину хотелось узнать, она манила, как спрятанная в ворохе бумаги конфета. Если бы не спешка, он стал бы неторопливо, наслаждаясь вожделением, разворачивать обертку. Потом так же, не торопясь, попробовал бы ее на вкус, пробуждая страсть и заставляя раскрыться. Эту женщину хотелось приручить, а не сломать. Но Третий прав, на игры нет времени. И все же… Он вспомнил их поцелуй, волну желания, поднявшуюся в теле. И покачал головой… Все складывалось, как нельзя некстати.
Некоторое время Юля прислушивалась – не раздастся ли еще чей-нибудь голос, но вокруг лишь гудел ветер да задорно чирикала какая-то птаха. Внутри нарастал яростный холод. Крепло желание кого-нибудь убить. Нет, конкретно хотелось прибить Четвертого, но после того, как он вернет ее домой.
Сволочь! Так и знала, что верить нельзя. Обвинение в похищении… Покровительство… Прием… Вся эта лапша активно вешалась на уши с единственной целью – подсластить пилюлю. Похоже, с самого начала ее никто не собирался отпускать домой.
Юля с расстройства долбанула кулаком по ближайшему, до чего дотянулась. Ветерок, не ожидавшая такой подставы по затылку, подпрыгнула, недовольно зашипела и сорвалась с места. Девушка охнула, судорожно вцепляясь в седло, перед лицом промелькнула выглаженная ветром скала, справа, между двух белоснежных пиков, синей полосой блеснуло море, а потом они вывернули на плато, оказавшееся буквально в паре метров над карнизом.
Здесь было красиво. Раскинули под изумительно синим небом игольчатые ветви хвойники, камни покрывал разноцветный мох, создавая видимость полотна авангардиста. У дальнего края белым песцом улеглось облако. И все было бы прекрасно, даже Ветерок не портила пейзаж, если бы не аристократия, группками рассредоточившаяся по плато. И мысли в голове сразу закрутились отнюдь не гуманные.
Сюда бы бомбу, – мечтала Юля, – желательно резиновую. Запустить и пусть скачет и скачет, давя. И начать с Четвертого или с Третьего. А лучше с обоих.
Вальшгас, завидев своих, прибавил ход, активнее перебирая лапами.
– Юля, – закричал, размахивая руками деть, – ты где была? Я боялся, что ты потерялась.
Она и потерялась, причем весьма удачно. Всегда бы так «теряться», чтобы не чувствовать в конце полной дурой.
– С вами все в порядке? – с заботой осведомился главный по дурам. Юля скрипнула зубами. Нет, в целом все неплохо. Она жива. На горы насмотрелась на десять жизней вперед, получила незабываемые – до поседевших волос – впечатления от езды. Стерла пломбы на зубах, сдерживая ор. Эхо в горах разносится далеко, а русской нецензурщине она местных лордов научит в другой раз. Но главное – появилась какая-то определенность. Не надо больше гадать: прорываться с боем, сбегать под покровом ночи или торжественно с оркестром и цветами отбывать домой. Ясно, что цветов и оркестра не будет. Остался один лишь вопрос – зачем принцам иномирный наставник? Но с этим можно разобраться и дома, лежа на диване и поедая мороженое. В тепле и безопасности у нее будет время проанализировать мотивы и поступки их высочеств, а сейчас надо действовать.
– Благодарю, – растянула губы в улыбке, не смотря Филю в глаза. Еще прочитает там лишнее, – не скажу, что мне понравилось, но это было… запоминающимся.
А впереди еще спуск… Нет, лучше пешком. Или пусть ее стукнут по голове чем-нибудь тяжелым, привяжут к Ветерку и транспортируют вниз.
– Я рад, Ю-лия, – поклонился его высочество, – но вы зря переживали. Вальшгасы очень аккуратны и никогда не причинят вред наезднику.
Юля с сомнением покосилась на длинную морду и… не поверила.
Фильярг лично отстегнул ремень, помог спуститься, и Юле пришлось ухватиться за протянутую руку. От горячего прикосновения встрепенулась память, подбросив сцену с поцелуем, но была жестко послана далеко и надолго. Какие, к черту, поцелуи, если за них придется расплачиваться свободой, здоровьем и спокойствием близких? Что подумает мама, когда она не вернется домой? Желание стукнуть его высочество сделалось невыносимым. Внутренности раздирала боль, и Юля поспешила отойти, чтобы не выдать себя раньше времени.
– Юля! Смотри, там море! – деть взобрался на край скалы, раскинул руки. Девушка охнула, бросилась было оттащить от края, но сопровождающий принца успокаивающе положил ей ладонь на плечо.
– Не бойтесь, госпожа ассара, не свалится. Мы – дети гор, а его высочество – их любимый ребенок. Вот как проснется огонь в крови, станет хозяином.
Смотреть, как деть балансирует на краю пропасти, и оставаться на месте было не просто, но Юля справилась. Ее величество права – мальчикам надо взрослеть. И если Совенок должен будет повелевать вулканами, пусть привыкает к горам и их захватывающей дух высоте.
Рядом с Совенком Юля и осталась, старательно избегая обоих высочеств. Малыш словно оттягивал боль на себя, и та стала глуше, спрятавшись где-то под сердцем.
Они гуляли по плато, деть разыскивал красивые камни, их сопровождающий, мастер Ифрас, рассказывал о находках занятные легенды. Затем они караулили около обнаруженной норы, ожидая, когда оттуда покажет рыжий нос симпатичный зверек. Считали носящихся в воздухе быстрых птах. Искали похожие на животных облака. Победил мастер Ифрас, найдя сразу трех драконов. А потом их позвали к столу.
Скатерти были постелены прямо на воздух. Юля специально заглянула – столов не наблюдалось, и при этом ничего не падало с метровой высоты. Аристократия неспешно фланировала вокруг воздушного шведского стола, накладывала себе еду на тарелки, напитки разливал слуга, и безостановочно трындела, то есть культурно общалась.
Мысль о бомбе стала навязчивей, особенно когда рядом остановился Третий.
– Ю-лия, вы подумали над моим вопросом? Неужели вам ничего не хочется для себя?
Хочется. Ручной пулемет и парочку гранат. Третьего в заложники, чтобы открыл портал домой.
– Пытаетесь извиниться? – вскинула брови девушка. Нацелилась на квадратный бутерброд с розовым паштетом. Подцепила вилкой.
– А должен? – прищурился Харт.
Бутерброд проявил самоволие, соскользнув в паре сантиметров от тарелки. Его высочество тут же среагировал – протянул руку, и вредный кусок хлеба воспарил, плюхнувшись к Юле на тарелку.
– Нет, – покачала головой девушка, – вы ничего мне не должны, как и я вам. Впрочем, мне любопытно, вчера вы представили меня ассарой. Кто это?
– Разве вам не рассказали? – весьма правдоподобно удивился Харт. – В вашем языке нет точного перевода. Ближайшее – наставник.
Угу, наставник. Настолько ценный, что ему пудрят мозг и не хотят отпускать домой.
– Благодарю, – улыбнулась Юля и даже приняла стакан с соком. И даже не выплеснула его в рожу Третьему. Впору было менять будущий статус с «Кремень» на «Леди дзен».
Злость придала сил, и вниз спускаться было не так уж страшно. Ветерок решила проявить осмотрительность, выбирая для спуска пологие склоны, а не сигая с отвесных скал. К тому же в толпе спускаться было спокойнее, да и паниковать взрослой тете в присутствии ребенка было несолидно. Потому Юля крепче стискивала зубы, шипела, зажмуривалась на самых опасных участках, но в целом держалась молодцом. И даже не послала Четвертого, когда тот предложил повторить прогулку.
После катания Юля хотела вернуться к себе – надо было обдумать дальнейшие действия, но Совенок затащил в местный зоопарк. И она не смогла ему отказать. Да и лишний час ничего бы не решил.
Четвертый открыл для них портал. Пожелал удачного отдыха. Юля мысленно пожелала ему сдохнуть. На том и разошлись.
Они прошли под арочным проходом, где им приветливо кивнул служитель в рабочем комбинезоне, углубились под сень деревьев, идя по вымощенной камнем дорожке. Зоопарк больше напоминал ухоженный парк. Немного напрягало лишь то, что никаких заборов или клеток видно не было, но Юля решила, что они просто до них не дошли.
Из кустов внезапно выскочила пара собак или волков – до метра в холке, короткая шерсть, иголками торчащая на загривке, острые уши и короткие пушистые хвосты. Длинные морды были опущены к земле, звери явно кого-то выслеживали. Юля оцепенела. В голове промелькнуло сразу несколько мыслей – если бросятся, то куда бросаться ей? Направо дерево повыше будет, зато налево удобнее.
Звери обогнули, пройдя буквально в полуметре, и потрусили дальше. На остановившихся людей им было глубоко начхать. Хвосты и те не дернулись.
Собаки, – решила Юля. Непривычно, правда, что домашние животные разгуливают по зоопарку, да и вид у них… диковат.
– Шальяры, – с восторгом прошептал деть, – на охоту вышли. Пошли посмотрим, кого они выслеживают, – и он потянул ее за рукав.
– Погоди, – Юля притормозила Совенка. Неужели не собаки? Тогда кто? По коже морозом прошло понимание, что встреченные звери скорее относятся к волкам, чем к собакам. Тогда почему они отреагировали столь равнодушно? Непонятно.
– А мы им не помешаем? – спросила с сомнением, не горя желанием выяснять подробности охоты.
– Не-а, – протянул Аль, – они привычные. На людей не обращают внимания.
– А если обратят? – заинтересовалась девушка. – Могут же поранить.
– Как? – фыркнул деть. – На нас защита, они ее не пробьют.
Защита? То есть если какая-та тварь решит подзакусить человеком, она обломает об него зубы, – поняла Юля. Успокаивает, но не полностью. А потом в голову пришла следующая догадка, и разом расхотелось идти дальше.
– Погоди, у вас все звери гуляют просто так?
– Конечно, – озадачился деть, – разве у вас нет?
– Не совсем, – не стала вдаваться в подробности Юля, бросая настороженные взгляды по сторонам. В голове разом промелькнули кадры из «Юрского периода», и прогулка перестала казаться невинной.
– Не хочешь смотреть охоту, пойдем к лойсам. Тебе понравится, – предложил Аль, заметив, что она напряглась.
И снова этот выбор. С одной стороны – деть спокоен и явно бывал здесь не один раз, с другой – кто знает, насколько защита работает. Но и паниковать без причины не хотелось. И Юля согласилась испытать на себе нрав лойсов.
У лойсов ей понравилось. Парнокопытные животные серо-желтой окраски спокойно паслись на лужайке. Они подпускали к себе, брали из рук траву, лишь гладить не позволяли, отступая от протянутой руки.