Екатерина Аверина
Камиль. Залог

Глава 1
Ясна

Предвкушение и страх. Такие противоречивые чувства. Он скоро придет за мной, а я ничего о нем не знаю.

Няня показывала фотографии в тайне от отца.

Он огромный… даже на глянцевых картинках. Его руки по объёму можно сравнить с шинами на машине моего брата, а ноги… Они итого больше. Грубоватое мужественное лицо с черной бородой. Темные жесткие волосы и острый взгляд, говорящий окружающим: «держись от меня подальше».

Я часами смотрела на эти фотографии пытаясь представить нас вместе. Страшно. Сердце начинает болезненно сжиматься, стоит представить, что этот огромный мужчина станет моим первым.

Как не закричать и не опозорить семью? Они ведь услышат… По традиции первый раз должен произойти при свидетелях. Девственной кровью Залога скрепляется мир между семьями еще на десятки лет. Этот закон придумали не мы. Наши мужчины из поколения в поколение лишь хранят, соблюдают и передают его друг другу.

Я – залог. Меня с детства воспитывали специально для него. Для мужчины, собственностью которого я стану. Даже не жена… Мне сказали, недавно он обзавелся ею.

Я – ценный предмет. Игрушка для его утех, которую положено беречь. Жена должна родить ему сына – наследника, а я … Я имею право родить только дочь. Девочку, которая станет очередным Залогом и перейдёт в другую семью по достижению восемнадцати лет.

– А если будет мальчик? – однажды спросила у няни.

– Ты должна родить дочь, – шепотом сказала она. – Я не знаю как, но должна.

Пока прислуга готовит праздник в большой столовой нашего дома, я кручусь голая перед зеркалом, рассматривая себя. Пытаюсь представить, как он будет смотреть на меня уже через несколько часов. Как его руки будут прикасаться к моей коже. Маленькие аккуратные сосочки на небольшой груди темнеют и съёживаются. Живот с блестящим камушком в пупке напрягается.

– Ясна, ванна готова. Не стой там. У нас еще столько дел и так мало времени.

Залезаю в мраморную чашу, наполненную горячей ароматной водой с добавлением молока, питательных масел и лепестков роз. Погружаюсь в воду по грудь, раскинув руки по бортикам с обеих сторон от себя.

В ванную входят две помощницы. Они все делают сами: мнут, трут, моют, чистят, уделяя особенное внимание интимным местам.

– Нянь, – шепчу, когда мы вновь остаемся вдвоем и она тщательно сушит мои волосы полотенцем. – Он будет трогать меня там, да? – дыхание перехватывает от этого вопроса.

Конечно будет. Я в теории все это знаю, но вот практика… Чем ближе, тем все страшнее, потому и вырывается всякое, от чего у женщины, занимавшейся моим воспитанием с рождения, гневно полыхают глаза, и она берется напомнить мне прописные истины.

– Он станет твоим мужчиной, твоим хозяином. Он может трогать тебя везде, где захочет. Ты где летала во время наших уроков? Не вздумай закрываться от него или возражать. Я слышала, первая ночь с женой у него прошла без травм.

Будто это должно меня успокоить!

Жена… У него есть законная жена.

– Нянь, а его жена будет там сегодня? В зале. Об этом ты мне не говорила. Вроде… – морщась, терплю, пока она прочешет мои длинные волосы.

– Вроде, – передразнивает. – Выпороть бы тебя! Не будет. Кто позволит женщине сидеть среди мужчин?

– Прости, забыла, – опускаю взгляд.

Я не всегда была прилежной ученицей, за что меня частенько наказывали, а мне просто хотелось быть ребенком и не учить всякую ерунду, которую я еще толком не понимала. Да и сейчас понимаю далеко не все, но няне этого лучше не говорить, а то точно выпорет и не посмотрит, что у меня день рождения.

– Просто у нас можно, если семья.

– Ясна, ты меня правда пугаешь. Я надеюсь, что это нервы, – няня обходит меня и берет горящее лицо в прохладные ладони.

– Нервы, – пытаюсь кивнуть, – страшно очень. И его жена…

– Да что ты заладила?! – няня топает ногой. – Это тебя не касается! Его жена тебя никак не касается! Сегодня он будет с тобой. И на ритуале и всю ночь потом. Ясна, ты не имеешь право все испортить. Нельзя, чтобы Залог вернули. Это отмена всех договоров. Это война. У твоего отца и братьев серьезный бизнес. Но он не сможет существовать без семьи Камиля. Его семья сильнее и влиятельнее. Негласно этот договор нам нужнее. Поняла?

– Да, – киваю, подтверждая свои слова.

Мне кажется, няня права, и я действительно сегодня взяла и внезапно забыла все уроки. Молчу. Больше не раздражаю ее дурацкими вопросами, пока меня наряжают в длинное праздничное платье, заплетают в косу соломенные волосы и ведут к праздничному столу, накрытому в честь моего восемнадцатилетия.

Меня поздравляют братья и отец. После них подходит мама. Крепко обнимает и просит прощения.

– Приехали, – в столовую входит один из людей отца.

У меня внутри все обрывается. Комната кружится. Я впиваюсь ногтями в мамину руку, смотрю в ее влажные глаза. Как же так получается? Меня растили для него, готовили, но я оказалась совсем не готова. Что со мной не так? И почему он так рано приехал? Я думала, мы сначала посидим с семьей. В последний раз…

– Уведи ее, – требует самый старший брат.

– Да, конечно, – не глядя ему в глаза, няня берет меня под локоть и тянет прочь в соседнюю комнату.

Голову покрывают полупрозрачным газовым платком, спадающим по лицу и спине до самой талии. Мама тихо молится, пока мы ждём разрешения выйти.

Отец заходит. Как всегда, строгий холодный взгляд проходится по мне, проверяя, все ли соблюдено.

– Пойдём дочка. Пора, – берет меня за ледяную ладонь, сжимает дрожащие пальцы и тихо ругает няню за мой страх. Плохо научила. Я не должна бояться хозяина.

Мы выходим в зал, и я сразу вижу ЕГО. Он и правда огромный, гораздо больше, чем мне казалось по фотографиям. Взрослый. Камиль старше меня на двадцать пять лет. Я могла бы быть ему дочерью, а стану его ночной игрушкой.

Иду на автомате. Если бы отец не держал крепко, я бы упала прямо перед всей прибывшей делегацией: самим хозяином клана и двумя его младшими братьями. С ними старейшины, собранные со всех семей, призванные следить за соблюдением порядка.

Он смотрит на меня нахмурив густые чёрные брови. На нем чёрные брюки и белая рубашка, которая, кажется, сейчас лопнет на груде мышц. Чуть выше ремня кобура с пистолетом. И взгляд высокомерный, а еще… Еще очень опасный. И я чувствую, как под этим взглядом начинает нервничать даже мой отец.

Меня подводят очень близко, и я чувствую, как от него пахнет. Тяжелый запах власти, больших денег, пороха и сигарет проникает в мои легкие даже через платок.

– Камиль, – обращается к нему отец, – соблюдая традиции наших предков и во имя сохранения мира между нашими семьями, ради взаимовыгодного сотрудничества и процветания, передаю тебе самое ценное, что у меня есть, мою единственную дочь и Залог, рождённый, чтобы скрепить наше дальнейшее сотрудничество своей девственной кровью.

Камиль делает один шаг ко мне и срывает платок. Он полупрозрачным облачком падает к его ногам, обутым в тяжелые ботинки с грубой рифлёной подошвой. Я замираю на вдохе, он на выдохе. Внимательно разглядывает меня нечитаемым взглядом. Его огромные пальцы прикасаются к моей щеке. Он ведет ими, усмехаясь моей заметной дрожи. А я молюсь только о том, чтобы не упасть в обморок. Страх становится практически неконтролируемым.

– Неожиданно… – произносит всего одно слово, и я понимаю, что уже никогда не смогу забыть его голос. Он вместе с его запахом сразу впечатывается в мое тело.

Опасный. Большими красными буквами мигает у меня перед глазами. Этот мужчина по-настоящему опасен. От него хочется бежать. Прямо сейчас, сию же секунду. Отец прав, плохо меня учила няня. Я сжимаю зубки и заставляю себя стоять на месте. Камиль видит мою реакцию.

– Забираю, – улыбается, обнажая идеальные белые зубы. Отходит от меня и все меняется. Я вдруг перестаю быть центром его внимания. – Поехали, – говорит моему отцу. – Быстрее покончим с этим. У меня еще одна важная встреча сегодня, – звучит так буднично, будто сейчас будет не мой первый раз с мужчиной, а мы просто перекусим в ближайшем ресторанчике в тесном семейном кругу.

Глава 2
Ясна

Его дом похож на крепость. Он гораздо больше нашего даже внешне. Моя ладонь горит от соприкосновения с его. Камиль уверенно шагает вперед через просторный двор, особо не заботясь о том, чтобы я успевала. Приходится подстраиваться и быстрее перебирать ногами, путаясь в подоле длинного платья. На ступеньках я все же на него наступаю. Ткань трещит. Становится ужасно неловко за свою неуклюжесть. Только и на нее никто не обращает внимание. Мужчина лишь притормаживает на мгновение и ведет меня дальше к высоким двустворчатым дверям с изящным узором по стильному затемненному стеклу. Далее через холл, потом по коридору.

Комната, в которой мы останавливаемся, наполнена незнакомыми мне людьми – мужчинами разного возраста. Пожилые сидят на мягких диванах и их взгляды особенно неприятны. Они смотрят на меня как голодные престарелые пауки. Охотиться уже сил нет, но еще очень хочется. Мерзкие, оценивающие взгляды бесцеремонно ощупывают мою фигурку, закутанную в тонкую ткань платья. В этот момент я чувствую себя не ценностью, а товаром на рынке. Так обычно выбирают мясо.

Мужчины моложе ведут себя гораздо аккуратнее. Я отчетливо выделяю тех, кто боится Камиля, а кто его уважает. Здесь присутствуют все трое его братьев. Два младших, которые приезжали вместе с ним, и средний, меньше всего похожий на моего хозяина. Если бы я не знала, что это его брат, подумала бы, что они не родные. И вот он смотрит на Камиля без страха, как равный. И на меня смотрит совсем иначе. От его взгляда не липко и не противно.

Женщин здесь нет совсем как и говорила няня. Меня тоже скоро уведут. Все должны были посмотреть на Залог и хорошо запомнить. Ведь им только и можно, что смотреть на меня. Еще можно говорить. А вот прикасаться нельзя. За посягательство на Залог убивают.

Рассмотрев меня, мужчины возвращаются к вину и беседе. Я даже вслушиваться не пытаюсь, о чем они говорят. Уши заложило от волнения, губы немеют и кровь отлила от лица. Мне даже в зеркало смотреть не надо, я свою бледность ощущаю и так.

Играет вполне себе современная местная музыка. Расслабившиеся от алкоголя мужчины смеются и говорят уже гораздо громче. Звучат слова о чести, поздравления, пожелания побыстрее обзавестись наследником. Не со мной, конечно. С женой.

К Камилю подходит один из его вооруженных людей, говорит что-то на ухо. Хозяин кивает, кидает на меня один единственный взгляд, перебрасывается парой слов со средним братом и уходит в неизвестном направлении, а его брат направляется ко мне.

– Адиль, – представляется он. – Выпей, легче станет, – протягивает бокал с вином.

– Мне нельзя, – качаю головой.

– Большинство из них тут с утра. Собрались, чтобы напомнить всем о своем существовании, – смеется мужчина. – Престарелые идиоты.

Не сдержавшись, улыбаюсь его словам, но вино не беру. Не хочу подставлять свою семью в первый же день. Адиль так и стоит рядом со мной, приблизившись ровно настолько, насколько позволяют приличия, пока в комнату не возвращается Камиль.

Он идет прямиком к нам.

– Ад, я не успеваю. Возьми пацанов, – кивает на младших братьев, – примите груз в аэропорту. Привезешь, я вечером сам отсмотрю. И следи, чтобы они свои яйца из штанов не высовывали. Оторву обоим!

– Понял, брат. Сделаю в лучшем виде. Не зверствуй тут особо, – хлопнув его по плечу и подмигнув мне, Адиль направляется к младшим братьям, а у меня в голове застревают его последние слова.

Это же не со мной он будет зверствовать, правда?

Начинаю жалеть, что отказалась от вина. Никогда не пробовала, но сейчас оно бы мне точно не помешало.

Во рту пересыхает окончательно. Камиль врывается в мои личные границы, наклоняется к уху и едва касаясь его губами сообщает, что сейчас за мной придут, а он уладит здесь некоторые вопросы и догонит.

Почти сразу же ко мне подходит женщина в длинном темно-синем платье и уводит за собой по короткому коридору в одну из комнат – спальню. Просторная, светлая с большой двуспальной кроватью, покрытой кремовым покрывалом, с многочисленными шкафами, полками, комодом, большим зеркалом и огромным окном от пола до потолка с таким же затемненным стеклом и узором, как на входной двери.

– Это твое крыло, – сообщает женщина. – Будешь жить здесь.

Показывает мне красивую ванную комнату и просторную гардеробную, уже набитую всевозможными вещами, упакованными в фирменные пакеты известных брендов. В выдвижных ящиках лежат украшения на все случаи жизни. Есть отдельный шкаф с обувью.

– Гостиная общая, но в этой части дома обычно никто не появляется, – она заканчивает быструю экскурсию. – Меня зовут Самира. Я буду для тебя кем-то вроде личной гувернантки, – она улыбается. И улыбка у нее такая… теплая очень. – Мне пора. Сейчас к тебе приведут маму и няню, а потом придет Камиль. Я вернусь после того, как он покинет твою комнату, и помогу тебе.

– Поможете мне? – снова пугаюсь. Она только кивает, гладит меня по плечу и уходит. Впасть в панику не дают вновь открывшиеся двери, впустившие маму вместе с няней.

Заплаканные обе, переживают.

– Ясна, детка, – мама обнимает меня, – как прошло знакомство со старейшинами и братьями Камиля?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Они так мерзко все на меня смотрели. Помыться хочется, – передергиваю плечами.

– Тише ты! Дуреха! – ругается няня. – Помни все, чему я тебя учила, девочка, – смягчается она, а мама уже расплетает мне волосы, все время путаясь в них, нервно дергая и причиняя боль. – Понравишься ему, все хорошо будет. У всех все будет хорошо. И у тебя, и у твоей семьи.

– А если не понравлюсь? – голос хрипнет. – Вдруг я сделаю что-то не так? Мне страшно, нянь.

– Ну как же ты можешь не понравиться, девочка моя? – мама расчесывает мои волосы, рассыпая их по плечам и спине. – Ты у меня такая красивая, такая нежная. Ты настоящий подарок для него, а не Залог. Все будет хорошо. Быть с мужчиной не так ужасно, как тебе кажется. Это приносит удовольствие. Ты научишься его и получать, и доставлять.

– Я ей рассказывала, – вмешивается няня.

– Да что ты там рассказывала, – отмахивается мама. – Разве возможно передать словами то, что можно лишь почувствовать? Посмотри, она вся дрожит. А ты ведь учила ее не бояться.

И няня не спорит, поправляя несуществующие складки на моем платье. Я буду скучать по этой ворчливой женщине, фактически ставшей мне второй или даже первой мамой. Несмотря на все наши ссоры и мои на нее обиды, я все равно буду тосковать по ней.

Мы долго обнимаемся с ними. Я реву, няня за это ругает. Глаза теперь воспаленные и губку нижнюю зубами поранила.

К нам заглядывает Самира и уже через минуту я остаюсь одна. Стою у окна, нервно заламывая пальцы. Страх продолжает оглушать. И чем дольше я жду, тем становится хуже. Сильная рука ложится на мою талию удерживая от обморока. Он здесь… Я даже не услышала, как Камиль вошел.

– Боишься меня? – он начинает расстегивать мелкие пуговички сзади на платье. Прикасается к обнаженной коже между лопаток и получает ответ на свой вопрос в виде волны дрожи, пронесшейся по моему телу. – Боишься… А мне говорили таких, как ты, готовят заранее.

Платье внезапно падает к моим ногам, и я делаю еще одну ошибку, за которую няня меня бы точно выпорола. Я прикрываюсь руками. А он смеется. Его забавляет моя реакция. Ему явно нравится мой страх, и он медленно разворачивает меня лицом к себе. Разводит в стороны одеревеневшие руки. Грудь покрывается мурашками, соски встают, его взгляд темнеет.

– Красивая очень, – он ведет своими огромными пальцами между полушарий, по животу, прямо до пупка с камушком-капелькой. Рисует круг и спускается ниже до тонких, полупрозрачных кружевных трусиков.

Берет их двумя руками и разрывает по краю. Тонкая ткань слетает по моим бедрам вниз.

Камиль подхватывает меня на руки и роняет на заранее расстеленную Самирой кровать. Я смотрю ему в глаза. Очень стараюсь. Меня ведь учили… Чему меня там учили? Боже, в голове ничего не осталось! Там пустота. Там также темно, как в его глазах.

Вслед за рубашкой на пол летят брюки вместе с черными боксерами, и я все же зажмуриваюсь, чтобы не видеть, насколько он большой даже там. И ЭТО сейчас будет во мне? Мамочки… мама, заберите меня отсюда! Я не хочу! Не хочу. Мне страшно. Пожалуйста, не надо!

Кажется, по моим щекам бессовестно текут слезы.

Да, точно текут. Ну и пусть. Пусть видит, что я не игрушка. Я живая и я могу чувствовать, а не только подчиняться. Я и так всеми силами заставляю себя не закрыться снова.

Матрас под его весом прогибается. Я чувствую жар его тела. Чувствую его огромный горячий член, упирающийся в низ моего живота.

Он же сейчас разорвет меня. Просто разорвет, а потом раздавит.

Камиль давит коленом между моих бедер. Сопротивляюсь. Оно само получается. Тихо посмеиваясь, он давит сильнее. Проводит по внутренней стороне бедра ладонью, разводит шире.

– Открой глаза, – кручу головой в разные стороны. – Ясна, открой глаза, – звучит приказ. Открываю, сморгнув слезы с ресниц. Он стирает соленые капельки большим пальцем. Откуда-то в его руке появляется блестящий квадратик с презервативом.

Камиль вскрывает его зубами и приподнявшись, растягивает латекс по своему гигантскому, тяжелому органу. Его чёрные глаза приближаются к моему лицу. Тёмная борода царапает слишком нежную кожу. Его возбуждённый член давит между моих ног.

– Н-н-не надо, – снова жмурюсь. Нельзя ведь возражать. Что там еще нельзя? Мамочка, что же будет? Он вернет меня за это? Но я все равно несу все, что мне говорить запрещено. – П-пожалуйста, не надо. Я боюсь…

Тяжелое дыхание Камиля касается моих губ. Сейчас будет сразу все. Мой первый поцелуй, мой первый секс…

Его грудной, глубокий голос озвучивает то, что будет на самом деле:

– Сейчас будет больно.

Глава 3
Камиль

По ее щекам текут слезы. Огромные и чистые, как драгоценные камни из элитных женских украшений. Чуть двинув бедрами назад, беру разгон и делаю один резкий рывок вперед. Девчонка захлебывается в немом крике. Ее красивое лицо искажается гримасой боли. Из глаз нескончаемым потоком льется соленая вода, а я не чувствую к ней ничего кроме похоти и начинаю двигаться, не давая прийти в себя. Тараню хрупкое нетронутое тело членом, наблюдая за пульсирующими зрачками в ее серых глазах. Она дрожит. Вся. Ей больно и страшно, но девочка больше не просит остановиться. Она терпеливо принимает меня в себя при каждом новом ударе бёдер.

Очень маленькая, очень узкая и почти сухая. Мне натирает головку и тоже немного больно. Насрать! Я хочу кончить в нее. Похуй, что на мне резина, я иначе не трахаюсь уже год. Это рефлекс. Все равно можно представить, что сейчас мой набухающий от трения стояк выстрелит спермой в малышку… как это они там говорили? Выращенную специально для меня! В инкубаторе, сука, они ее такую что ли растили?! И явно ошиблись с размерами. На мой член эта девочка натягивается с трудом. Зато крови на простыне будет достаточно, чтобы удержать в узде всех, кто завязан в бизнесе. Есть желание вынести им использованный гондон вместо белой перепачканной тряпки. Он тоже в ее крови. И пусть подавятся своими доказательствами.

Злость раззадоривает и возбуждает сильнее.

Ее маленькая грудь слегка колышется при каждом моем толчке. Я вернусь к ней ночью и обязательно потрогаю эту грудь. Во рту пересохло от желания вылизать и пососать эти темные соски. Такого не было в планах, но сейчас я хочу. Тупо хочу еще раз трахнуть ее, только уже долго, чтобы тоже кончила. Я же ебаный джентльмен и просто могу себе это позволить. Прийти и взять. Моя же теперь. Подарили. Мне сейчас некогда, и я даже трахаюсь, думая о делах. Все остальное будет ночью.

Чисто физический оргазм проносится по позвоночнику и стреляет в пах. Сжав зубы, изливаюсь в презерватив, продолжая смотреть в глаза своей секс-игрушке. В них стоит неподдельный ужас, которому она усиленно пытается сопротивляться.

Не трогает. Вообще никак не цепляет. Последний год окончательно убил во мне человека. А секс у меня всегда в открытом доступе. И ни одна еще не возразила.

Скатываюсь с блондинки, еще раз осматриваю уже с высоты своего роста. Она прикрывает дрожащими руками грудь и сдвигает стройные ножки под моим внимательным взглядом. На половых губах блестит совсем немного влаги и пара алых мазков. Поднимаю девчонку на руки, вообще не чувствуя ее веса.

Загадка: как она не сломалась подо мной?

Удерживая ее одной рукой, второй сдёргиваю с кровати простыню. Укладываю свой подарок прямо на матрас.

– Сейчас я пришлю к тебе Самиру, она поможет принять ванну, приведёт тебя в порядок и покормит. Я вернусь к ночи. Повторим. Может во второй раз ты мне все же покажешь, чему тебя там няня учила, – усмехаюсь ее дикому, перепуганному взгляду. Сжимаю в кулак простыню и выхожу из комнаты.

Самира ждет в соседней. Увидев в моих руках простыню со следами крови, хмурится.

– Учить меня будешь?! – рявкаю на нее.

– Кто я такая, чтобы учить хозяина? – вздыхает женщина.

– Вот и не забывай об этом. Я в нотациях не нуждаюсь! – меня бесит осуждение в ее глазах.

– Я молчала, – отворачивается.

– Я все прочитал по твоему лицу. Сделай так, чтобы вечером ее так не трясло при виде меня.

– Мне казалось, это задача мужчины, сделать так, чтобы женщина его не боялась, – Самира все же цепляет.

– Мне некогда этим заниматься. Не можешь справиться, я вместо тебя возьму в дом ее няню. Пусть восполняет пробелы в воспитании.

– Камиль, она же девочка еще совсем…

Дальше не слушаю. Не девочка она больше. Это недоразумение я исправил. А учить… Посмотрим, если к ночи останутся силы, поиграем в эту занимательную игру.

Выхожу к изрядно подвыпившему совету. Братьев моих нет. Адиль послушал меня и забрал малых с собой. Швыряю простыню с кровью прямо на стол с едой и вином. Все резко замолкают. Отец и братья моего подарка одни из первых.

– А теперь прошу меня простить, – с неприкрытой издевкой чуть склоняю голову. – Вынужден вас покинуть. Дела. Вас проводит охрана, чтобы вы не заблудились в коридорах.

– Камиль, ты даже не выпьешь с нами? – интересуется самый стойкий и самый старый из присутствующих.

Отрицательно качнув головой, даже не переодеваюсь. Так и выхожу на улицу в том, в чем забирал Залог из родительского дома.

– Пять минут постою и поедем, – говорю водителю. Закуриваю, пристроившись спиной к борту тачки.

По телу гуляет приятное тепло после секса. Глубже затягиваясь, веду взглядом по окнам и балконам особняка. На одном из них на втором этаже стоит моя недавно обретенная жена. Внимательно на меня смотрит. Отсюда ощущаю волны ее ревности, только мне похер. Я уже решил, где проведу сегодняшнюю ночь.

Сажусь в тачку и еду к братьям. Адиль уже отчитался, что груз забрал. Надо лично глянуть на улов наших людей за пределами этой страны.

Шлюхи – единственная часть бизнеса, в которую я пускаю младших братьев от начала и до конца. Вообще подумываю полностью сгрузить ее на Адиля. Мне не нравится возиться с этими телками. Трахать нравится, а всем остальным заниматься – нет. Я больше люблю оружие. Вот там моя стихия. В этом я крутился много лет еще до того, как вернулся на родину. А малых к стволам подпускать нельзя. Они еще слишком молоды и не сдержаны.

Высушенную и опустошенную душу вдруг на секунду царапает тоской по старым друзьям, с которыми я прощался, понимая, что вряд ли вернусь обратно. Гоню к херам приступ сентиментальности. Этим чувствам здесь нет места. Это гребаный Ад, где выживает сильнейший.

Приезжаю на базу передержки. Водителя отпускаю. Дальше хочу покататься сам. Прохожу охрану, здороваясь с мужиками, толкаю дверь двухэтажного здания,

внутри напоминающего хостел или общагу из страны, в которой я провел большую часть своей сознательной взрослой жизни. Здесь даже слова такого не знают – общага.

Пацаны сидят с недовольными рожами. Адиль изображает из себя сурового старшего брата.

– Камиль, че за херня?! – возмущается Аяз. Ему двадцать четыре, и он считает себя взрослым. – Мы тоже часть семейного бизнеса! А вы опять нас задвигаете!

– Руки распускали? – ржу, глядя на Адиля.

– Угу. Лично решили проверить качество товара. Я сказал, что ты запретил. Обиделись.

– После того, как они пройдут медосмотр, можете выбрать себе по девочке. Целки есть?

– Пока нет вроде, – пожимает плечами брат.

– Целок не трогать, – кидаю младшим. – Они стоят дороже. С любыми другими можете развлекаться, но аккуратно! Иначе за порчу товара отвечать будете своими бабками. Ясно? А сейчас помогите брату разгрести здесь все. Вы же часть семейного бизнеса, – стебусь над Аязом и Расулом.

Волками на меня смотрят оба. Не нравится им, что в большой бизнес не пускают. И наследством их по завещанию отца распоряжаюсь я. Вот и бесятся.

Проходим с Адилем по комнатам, в которых разместили вновь прибывших. Не все здесь изначально знали, куда едут, но в глазах уже читается понимание. Есть пара особенно хорошеньких экземпляров. На них заостряем чуть больше внимания, прикидывая, сколько можно заработать, если выставим их на аукцион. Таким девочкам лучше жить в доме и подчиняться одному мужчине, чем пойти по рукам и уже через год превратиться в затасканную тряпку.

Быстро завершив здесь, направляюсь на встречу в небольшой ресторанчик с местной кухней. У одноэтажного здания уже стоит машина Глеба. Сам он курит и трындит по телефону, стоя у резных деревянных дверей ресторана. Увидев меня машет рукой и убирает трубу в карман.

– Здарова, – жмем друг другу ладони. – Пойдем, поговорим.

– У нас проблемы? – спина моментально напрягается. Если он говорит в таком тоне, значит проблемы действительно есть.

– Так, – качает рукой в воздухе. – Кофе принеси, черный без сахара, – бросает официантке. – Новая партия стволов оказалась меченая. Наши заметили в последний момент. Скинули и ушли.

– Хреново. У нас на них заказ, но я улажу. От кого метки, уже знаешь? – делаю пару глотков прохладной воды, пока Глеб пьет кофе.

– Угу. Опять нас власти пасут. Кто-то наводку дал, иначе хрен бы они просекли. Все продумано и сотню раз отработано, – Глеб залпом допивает горячий кофе.

– Ты же знаешь, любая наработанная схема рано или поздно дает сбой. Заказ надо выполнить. И найти того, кто нас слил.

– Само собой. Наших тут уже всех проверили. Это с той стороны прилетело. Там ребята занимаются. Но следующий заказ пока брать не будем, – согласно киваю.

– Мне привези, как найдете, – прошу его, – Проведу воспитательную беседу.

Два часа убиваем на обсуждение новой поставки заказа. В ресторане кроме нас и проверенного официанта никого нет. Камер здесь тоже нет, и мы спокойно решаем все накопившиеся вопросы.

Заехав еще в пару мест, домой возвращаюсь только к ночи, как и предполагал. Поднимаюсь на второй этаж. У себя в спальне скидываю на пол осточертевшую за день одежду и встаю под открытый душ в соседней комнате.

Смыв жару и усталость, натягиваю домашние штаны, накидываю на плечи легкую рубашку. Прохожу через бар, цепляю в нем бутылку вина и пару бокалов. Заниматься обучением девчонки сил у меня не осталось, а вот напоить ее, чтобы расслабилась, это можно.