Екатерина Аверина
Я решил, что ты моя

Глава 1

Аиша

– Выпустите меня! – стучу кулаками в дверь. – Откройте! Отпустите! – развернувшись спиной, теперь долблю ногами. – Вы не можете меня тут запереть! Не имеете права! Я больше не принадлежу вам, – хриплю, захлебываясь отчаянными слезами. – Вы не можете… Слышите меня? Хоть кто-нибудь есть в этом проклятом доме? Выпустите! Отдайте мне мою жизнь. Вы от меня отказались. Помните? Вы отказались! Отец! Мама!

Всё бесполезно. Меня трясёт в истерике, но никому нет до этого никакого дела. Колени дрожат. Сажусь на пол, закрываю лицо руками и поскуливаю от страха, кусая в кровь губы и задыхаясь от недостатка кислорода. Горло сдавило. Я попросту не могу протолкнуть очередной вдох дальше. Выдохи рвутся, а голова кружится всё сильнее.

Я ничего не понимаю. Чуть больше месяца назад меня изгнали из семьи. Я стала свободной. У меня только появились первые друзья. Мне… чёрт, да мне мальчик понравился! Кареглазый, спортивный. Не наш. Русский. Но какая разница?

Для отца есть. Он из тех, кто считает, что миром правят мужчины, а чистота крови имеет едва ли не первостепенное значение. Старшим братьям разрешено встречаться, спать с девушками иной веры, но женятся они на наших. Каждого уже ждёт невеста. Мне же суждено было выйти замуж сразу после школы за мужчину гораздо старше себя. И я в отчаянии натворила такого…

Мне до сих пор стыдно, но нужный эффект был достигнут. В тот день, когда я пришла домой и призналась в содеянном, отец сильно кричал, ударил меня по лицу и отказался как от дочери. Так зачем я теперь здесь?

Ничего не объясняя, старшие братья силком затащили в машину. Угрожали оружием моим друзьям. Привезли, бросили в комнату, где я часто проводила лето, когда была малышкой. И больше никто не пришёл.

Я же позор семьи. Грязная. Чужая теперь. Пусть отпустят меня. Я тихо уйду. Там университет, работа в маленьком кафе с лучшей подругой. Там я начала чувствовать себя живой, не имея в карманах ничего. Здесь у меня есть всё, но нет самого главного – права решать свою судьбу.

Что со мной будет? Не понимаю…

Ложусь на пол, подтягиваю к себе колени и обнимаю их руками. Громкую истерику сменяют надрывные всхлипы. Губы дрожат. Во рту металлический привкус собственной крови. В голову лезет множество страшных мыслей.

А вдруг они убьют меня? Чтобы не ходила по земле и не позорила род.

– Мамочка, – шепчу, хватая ртом воздух. – Заступись за меня, пожалуйста. Отпустите меня к Ульяне. Она хорошая девочка. Мы дружим. Я обещаю вести себя тихо, как мышка. Буду просто учиться. Пожалуйста… ну, пожалуйста…

Конечно же никто меня не слышит. Я и сама слышу себя с трудом.

За окном и в комнате становится темно. Только из-под двери видна узкая полоска света. Значит, в доме всё же кто-то есть, просто ко мне не идут. Отец мог запретить. Ему подчиняются безоговорочно. Это я оказалась бракованной. Посмела желать иной жизни.

Пить хочется очень сильно. Слюна давно стала густой и вязкой. Язык прилипает к нёбу, а горло царапает, будто я наелась битого стекла. На полу холодно. У меня заледенел бок, на котором я лежу, и ноги.

Веки тяжелеют и закрываются. Внутри пустота. Я всё выкрикнула и выплакала из себя.

«Может, сегодня не убьют?» – мелькает последняя мысль прежде, чем меня отключает без сновидений.

Даже они от меня отвернулись. Наверное, мой поступок оказался настолько порочным, а желания противозаконными, что вселенная решила вот так меня наказать. Но мне очень хорошо было там, на свободе. Тоже страшно, но не так, как сейчас.

Я не высыпаюсь. Просто открываю глаза. Всё ещё лежу на полу, только за ночь повернулась на другой бок. Теперь мне снова видно часть моей кровати и окно, за которым сереет осеннее небо.

Поднимаюсь. Растираю ладонями задеревеневшее тело и забираюсь на постель, укутывая ступни покрывалом. Почему отопление не включили? Это тоже наказание?

Доползаю до подушек, тяну руку к батарее. Она тёплая. Значит, это я замёрзла от страха и нервов.

Укутываюсь в покрывало плотнее и подхожу греться. Смотрю во двор с резными арками, увитыми лозой позднего винограда. Листья местами уже пожелтели или высохли, а грозди с подсохшими ягодами ещё висят. У ворот стоит машина Ясина, старшего из моих братьев. По периметру ходит охрана с собаками. Не дом, а настоящая крепость. Сама я отсюда никогда не выберусь. Остаётся тихо ждать своей участи.

Рисуя пальцем по стеклу, наблюдаю за солнцем и бегущими по небу облаками. Ключ в двери проворачивается. У меня внутри всё обрывается и снова холодеет. Обернувшись, сталкиваюсь с тёмными глазами самого старшего брата. Он смотрит на меня с презрением. Молча пропускает в комнату прислугу с подносом. Не поднимая головы, женщина ставит его на кровать и уходит. Ясин тоже собирается уйти.

– Подожди! – выкрикиваю и бегу к нему. – Ясин, пожалуйста, объясни мне, что происходит, – в порыве эмоций хватаю его за руку. Он отдёргивает свою, глядя на меня свысока.

– Отец скоро приедет. Будет с тобой говорить.

Старший наследник захлопывает дверь прямо у меня перед носом. Бью по ней ладонью и, всхлипнув, иду к кровати. Хватаю стакан с водой. Жадно выпиваю всё залпом и языком слизываю капли с воспалённых губ.

К еде не притрагиваюсь. Мой желудок бунтует от одного её вида.

Чтобы хоть как-то отвлечься, беру с полки самую толстую книжку с детскими сказками и погружаюсь в чтение. В какой-то момент, пригревшись, я даже засыпаю, а просыпаюсь от очередного поворота ключа в замочной скважине.

В мою комнату входит мама. Отбросив книгу, кидаюсь к ней. Так хочется её тёплых рук и доброго слова. Она нерешительно обнимает меня, проводит ладонью по длинным, прямо как у неё, волосам.

– Отец приехал, – шепчет она. – Аиша, будь послушной. Прошу тебя, дочка. Аллах услышал мои молитвы. У тебя есть шанс вернуться под защиту семьи. Только не перечь отцу.

– Меня не убьют? – шмыгаю носом.

– Пойдём, – грустно улыбнувшись, мама гладит меня по щекам, вытирая слёзы. Поправляет растрепавшуюся со вчерашнего дня причёску. – Не перечь отцу, – повторяет снова и снова. – Прими всё, что он скажет. Будет ругать, терпи. Ты знаешь, что виновата.

Выхожу в просторную гостиную с камином, дорогими диванами и деревянным столом ручной работы с вырезанными по краю узорами. Отец сидит, раскинув руки по спинке дивана. За его спиной Ясин, а Саида, среднего брата, нигде не видно.

Встаю перед старшими мужчинами семьи. Опускаю голову и усилием воли не поднимаю взгляд. Сейчас будет порка.

– Смотрю, скитания научили тебя покорности, Аиша, – холодно произносит отец. – Тем лучше. Радуйся, благодари меня и Аллаха за то, что нашёлся достойный мужчина, решивший сжалиться над глупой девчонкой и взять её в жёны, несмотря на то, что она опозорила себя и семью. Я был против, но Дамиль Айдаев так восхищался тобой. Я пообещал ему тебя. Вечером они будут у нас на ужине. Обсудим дату свадьбы. Она состоится в скором времени. А теперь вернись в комнату и приведи себя в надлежащий вид, чтобы достойно предстать перед будущим мужем. Если в твоём случае уместно говорить о достоинстве! – припечатывает он.

Глава 2

Миша

У меня все мышцы уже горят, тело скользкое от пота, но я лезу на очередной тренажёр в нашем домашнем спортивном зале. Подпрыгиваю, обратным хватом цепляюсь за брусья и, сжав зубы, поднимаю собственный вес вверх. Задерживаюсь в точке до дрожи в руках и плавно опускаюсь. Следующий заход делаю с прессом. Снова подтягиваюсь, зависаю и поднимаю ноги, создавая из собственного тела прямой угол. Опускаюсь и спрыгиваю. Ладони начинают скользить.

Вытираю лицо полотенцем, глотаю воду с аминокислотами и на дорожку. Она стоит «мордой» к окну. Вид крутой, особенно на закате. Обычно я долго пялюсь на горизонт, нашагивая свою норму. Сейчас нихуя не вижу. Мне хочется въебать по этому стеклу, чтобы оно пошло трещинами. Следующим ударом можно вынести его и выбраться на улицу.

– Миш, хватит, – приглушив музыку, просит вошедший отец.

Ходит за мной, как нянька. Бесит! Не работается ему, как назло. То срочных дел столько, что домой приезжает поспать на пару часов. И то не всегда, что одно время было мне сильно на руку. А тут всё бросил и носится по пятам, боясь, что меня сорвёт.

В чём-то он прав. Я балансирую на грани от глобальной катастрофы, поэтому вспоминаю спортивный снаряд, который сегодня ещё не юзал, чтобы применить сразу после беговой дорожки.

– Миш, ты знаешь, что такая нагрузка идёт во вред, – отец пытается переключить мои мысли. – Прекращай, – просит он, убавляя скорость на тренажёре.

– Тогда выпусти меня из дома, – тяжело дышу в ответ, предплечьем вытирая пот со лба. – Почему ты не дал мне ей помочь?! – еду назад по дорожке и спрыгиваю. – Зачем ты влез?! Я бы забрал её! – ору ему в лицо.

– Потому что ты не знаешь, что это за люди, Миш. А я знаю. И последнее, чего я хочу, это увидеть единственного сына в гробу с огнестрелом в голове. Марш в душ и займи себя чем-то другим. Двигайся по материалу из универа. Забей голову учёбой. Пока не остынешь, из дома тебя не выпустят. Я распорядился, – на полном серьёзе заявляет он.

– И как же они меня удержат? – вскидываюсь, чувствуя, как температура крови достигает точки кипения и плавит мои вены вместе с внутренностями.

– Я разрешил охране применять силу, если ты попытаешься уйти, – отвечает отец.

– Ты серьёзно?! – делаю шаг к нему, но тут же торможу себя.

– Забудь эту девочку, Миша. Она для тебя потеряна. Иногда отступить – это не слабость, а разумное решение, чтобы избежать очень серьёзных последствий.

Толкнув отца плечом, сваливаю к себе. Не могу и не хочу это слушать. У меня есть своё мнение на этот счёт. И сейчас оно не сходится с мнением родителя.

На лестнице ощущаю перегруз в мышцах, но меня это не останавливает от пробежки по ступенькам. Швыряю на пол промокшие шорты вместе с трусами. Захожу в свою ванную и встаю под тёплый душ. Глаза щиплет от смеси пота и воды, пульс слишком высокий. Дышится тяжеловато. Я себя прилично загнал за сегодняшний день.

Даже от того, что хорошо попал по роже и рёбрам одному из козлов, забравших Аишу, ни хрена не легче. Нас с Беркутом скрутили менты и родительская охрана, а её увезли. Мою маленькую, хрупкую и недосягаемую.

– Не отдам! – рычу, сжав зубы до скрежета.

Врезаюсь кулаком в кафельную стену. Руку пронзает болью до самого плеча.

– Блядь! – ору и вырубаю душ.

Заматываю бёдра полотенцем. Выхожу в комнату и падаю мокрой спиной на покрывало поперёк кровати. В ушах ещё стучит пульс, а всё тело продолжает нестерпимо жечь.

Отец и тут не оставляет меня в покое. Входит без стука. Разворачивает компьютерный стул, подкатывает его ближе к кровати и садится напротив. Поправляю разъехавшееся полотенце и продолжаю смотреть в потолок.

– Миш, я сам тебя учил добиваться своей цели любыми способами, – начинает он. – Поверь, сейчас не тот случай.

– Мне плевать. Я всё равно её заберу, – где-то в груди когтями царапает рёбра мой внутренний демон. Ему сильно не нравится, что присвоенная девочка оказалась в чужих руках. – Ты не сможешь держать меня тут вечно.

– Я могу увезти тебя из страны, – пожимает плечами родитель.

– Я совершеннолетний, – напоминаю ему. – Если не захочу, не сможешь. А я никуда не поеду. Без неё, – уточняю сразу.

– Так сильно влюбился? – спокойно спрашивает он.

Мы всегда неплохо понимали друг друга. Всё же я вырос по больше части с ним. У меня на самом деле охрененный отец. А я мудак. Он просто не всё знает.

– Присвоил, – хмыкаю в ответ.

– Отпусти её, Миш. Будут большие проблемы, если ты полезешь в эту семью, – пытается разжевать, как маленькому. – Султан Мамедов очень влиятельный человек. Там своего рода клан. Много связей и криминала. Он держит рынок грузоперевозок в нашей стране. Это довольно удобный бизнес, Мишк. И очень грязный. Пропитанный кровью.

– Мне насрать на его бизнес, – сажусь и исподлобья смотрю в глаза отцу. – Аиша не хочет быть частью этой семьи.

– Её не спросят! – рявкает отец. Его нервы начинают сдавать. – Если твою Аишу забрали, значит она стала нужна Султану. Ты не понимаешь, как там всё устроено, Миш. Замуж выдадут, продадут за выгодный контракт удобному для бизнеса человеку. Она бесправная. Тем более после того, как сбежала. Отец будет распоряжаться ею так, как посчитает нужным.

– Отец сам от неё отказался, – напоминаю своему. Я немного делился с ним тем, что успел узнать ранее. – У неё даже одежды тёплой не было. Нихуя не было! Мы с Грановским их с Ульяной одевали. Её просто вышвырнули на улицу. Понимаешь ты?! Нет?

– Не матерись, – морщится отец. – Я и говорю, Мамедову сильно понадобилась эта девочка. Сейчас она не дочь Султана Юнусовича. Аиша – очень ценный товар. И он не подпустит к ней никого. Тебя убьют, понимаешь, Мишк? Не готов я тебя потерять! – повторяется он. – На этом тема закрыта.

Отец уходит, а я снова ложусь на кровать. Подложив руки под голову, изучаю потолок, обдумывая его слова.

– Не товар она! – цежу сквозь зубы. – Маленький, беззащитный и очень любопытный человечек. И я просто обязан её забрать. Выйти только отсюда надо.

Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Плавно выдыхаю. Повторяю снова и снова, чтобы унять жжение в груди. Выходит хреново. У меня в голове застряла картинка и крутится теперь на повторе: карие глаза, наполненные слезами и страхом.

Аиша отчаянно не хотела ехать с семьёй. Она так смотрела на меня…

Нахуй папа влез?! Мы бы с друзьями отбились. Я бы её забрал и увёз куда-нибудь в горы, в лес. Я знаю несколько отличных мест. Там бы спокойно подумали, как быть дальше.

Провожу ладонями по лицу. Встаю, одеваюсь и иду на кухню. Надо пожрать, иначе мне завтра будет очень паршиво после перегруза.

Сталкиваюсь с мачехой. С провокационной улыбкой она проходит мимо меня, царапнув ногтями по прессу через футболку.

– На экзотику потянуло? – оказавшись у меня за спиной, Светка выдыхает в ухо.

– Исчезни, – раздражённо передёргиваю плечами и открываю холодильник.

У нас почти всегда есть контейнеры с готовой едой. Достаю один. Вываливаю на тарелку салат, а запечённую грудку с гарниром ставлю в микроволновку.

– Что, действительно запал? – облокотившись подкаченными ягодицами о кухонную тумбу, спрашивает она. – Не знала, что ты способен любить.

– Исчезни, я сказал! – развернувшись, зло смотрю ей в глаза.

– Миша, – мурлычет Светка, – ты такой притягательный, когда злишься. Я иногда забываю, что тебе всего двадцать. Суровый, сильный мужчина…

– Све-та, – тихо бесясь, копирую её интонацию.

Делаю шаг к мачехе. Прижимаю её к тумбочке своим весом. Наклоняюсь к губам. Она приоткрывает свои, видимо, рассчитывая на поцелуй.

– Просто съебись сейчас отсюда! – скалюсь, показывая зубы. – Ты мне давно неинтересна. У меня девушка есть.

Она улыбается, облизывает губы и толкает меня в грудь, чтобы отошёл.

Легко!

Делаю два шага в сторону микроволновки. Забираю свою еду, зло грохаю тарелкой об стол. Светка сваливает, игриво виляя бёдрами.

Достала, сука! Ещё пара секунд, и я выкинул бы её из кухни за шкирку. А лучше из дома. С голой задницей!

Ем, не чувствуя вкуса и продолжая кипеть изнутри. Главное, отцу это больше не показывать, чтобы снял охрану.

Что там у этого ублюдка Мамедова? Клан? Так я тоже не один. У меня за спиной охрененная команда. Дикая стая, которая встаёт друг за друга. Вместе беспределим. Вместе потом выбираемся. Хер я откажусь от этой девочки! Моя она. Я давно так решил!

Глава 3

Аиша

Мама почти не отходит от меня. Долго расчёсывает волосы, собирает их в причёску и протягивает тончайший, очень красивый платок, чтобы покрыть голову. Отрицательно кручу головой.

– Дочка, пожалуйста, – просит она. – Отец будет недоволен.

– Ну и что, – равнодушно пожимаю плечами. – Что мне его недовольство, мама? Он всё равно отдаст меня замуж, надену я платок или нет.

– Отец беспокоится о тебе, Аиша. Ты опозорила его имя, сделав глупость, но он всё равно вернул тебя в дом и нашёл тебе хорошего мужчину. Женщина не должна быть одна. Твой муж будет заботиться о тебе, как твой отец всю жизнь заботился обо мне и своих детях. Мы никогда ни в чём не знали нужды.

– И никогда не были свободными, – отвечаю тихо. – Мам, а ты любишь отца? – решаюсь спросить. Никогда раньше не говорила с ней об этом.

– Любовь быстро проходит, дочка, – мама гладит меня по волосам, – Гораздо дороже уважение.

– Но отец не уважает нас! – подскакиваю с кровати. – Он не прислушивается ко мне. Ему нет дела до моих желаний.

– Твой отец знает лучше, как для тебя будет хорошо, – говорит как с неразумным, капризным ребёнком. – Он прожил жизнь. Многое видел, многого достиг. А ты ещё неопытная девочка, – тепло улыбается она. – И после того, что ты сделала, кто возьмёт тебя замуж без помощи отца? Нам очень повезло, что Дамиль Айдаев выбрал тебя и закрыл глаза на то, что ты лишилась девственности до брака. У меня до сих пор не укладывается в голове этот твой шаг. Как ты могла, Аиша? Как? Будто не я тебя воспитывала все эти восемнадцать лет.

Это было очень страшно и очень больно. Это был аффект. Отчаяние. Паника. Что угодно. А потом шок. Не знаю, как бы я пережила этот шаг, если бы не встретила в коридоре светловолосую девочку с добрыми серо-голубыми глазами из своей группы. Ульяна. Моя первая настоящая подруга. Она долго сидела со мной в тот день. Я даже говорить не могла. Помню, как меня трясло и глушил стук собственных зубов. Мне самой не верилось, что я сделала это. До сих пор до конца не верится.

Больше не спорю с мамой. В какой-то момент мне даже начинает казаться, что она в чём-то права. Может быть я не создана для той жизни, которую хотела?

Как же в этом разобраться, если мне не дают пробовать? Если за меня всё решают?

И как так получается, что Миша научился уважать мои границы и моё «нет», несмотря на взрывной характер и вседозволенность, а родной отец и братья не считаются с моим мнением, но требуют уважения к себе?

Голова начинает болеть от всех этих мыслей. Пустоту внутри заполняет чувством безысходности. Выбора больше нет, и думать об этом нет смысла. Отсюда меня не выпустят. Только замуж или…

Хочется верить, что отец не пойдёт на убийство своего ребёнка.

Сажусь перед зеркалом и косметикой стараюсь скрыть следы истерики. Глаза всё равно воспалённые, и на губах маленькая ранка, поверх которой неровно ложится помада.

– Не сопротивляйся, – просит мама, положив ладони мне на плечи и глядя на меня через отражение в зеркале. – Смирись, Аиша. И прими решение отца. На душе станет легче.

Смирение и послушание – всё, на что я имею право.

В дверь стучат. Мама открывает сама. Переговаривается с прислугой и сообщает мне:

– Пора.

В животе что-то отрывается, и под кожей разливается кипяток. На бледных щеках появляется нездоровый румянец, а из отражения на меня смотрят погасшие, затравленные карие глаза.

Послушно выхожу из комнаты. Спускаюсь в главную гостиную, где накрыт шикарный стол и трещат дрова в камине. Мужчины успели распить коньяк и обсуждают дела. Увидев нас с мамой, замолкают. Разворачиваются. Чувствую себя манекеном в магазине, на который нацепили дорогую одежду. Рассматривают, ощупывают взглядами. Хочется обнять себя руками, чтобы хоть как-то защититься.

– Еще красивее, чем на фотографиях, – поднимаясь, произносит приятным, бархатистым голосом высокий обаятельный брюнет с глазами цвета крепкого американо. – Здравствуй, Аиша.

– Здравствуйте, – отвечаю тихо, опустив взгляд в пол.

– Ты не помнишь меня? – он подходит ближе, буквально давя на мои метр шестьдесят своим ростом. – Мы виделись два года назад на ужине в вашей городской квартире. Я тогда привозил тебе розового плюшевого медведя, думая, что увижу ребёнка, а не красивую юную девушку.

Помню. Медведя. Мне было шестнадцать, и подарок показался действительно немного нелепым, но милым. Эта игрушка до сих пор сидит на полке у меня в комнате.

– Дамиль, – представляется молодой мужчина.

Я уже и сама догадалась, что это именно он. Хотя бы не старый и не страшный. Но восхищения будущий муж у меня не вызывает, потому что сердце бьётся чаще при мыслях о другом парне, а этот согласен с тем, что замуж меня выдают против воли.

– Сегодня я привёз тебе другой подарок, – тише говорит Дамиль, словно это большая тайна и на нас не пялится несколько пар глаз. – Как своей невесте.

Отходит, чтобы вернуться через пару минут с красивым букетом нежнейших белых роз, означающих чистоту и невинность. Это выглядит как издевательство. Камень в мой огород.

Дождавшись разрешения от отца, послушно принимаю тяжёлый букет ароматных цветов без единого шипа на тёмно-зелёных стеблях. Вместе с ним будущий муж протягивает мне квадратную кремовую коробку. Раскрывает. Внутри на бархатной подложке лежит переливающееся колье. Красиво, дорого, но никогда не заменит мне месяц, который я прожила свободной.

Поднимаю взгляд на Дамиля. Он белозубо улыбается, щуря глаза. Напоминает мне хитрого лиса, но никак не влюблённого в меня мужчину, как утверждал отец. Миша всегда смотрел на меня так, что кожу обжигало и становилось неловко. А Айдаев… Внутри меня ничего не откликается. Наверное, потому что я до сих пор сопротивляюсь этому браку, но отчаянные крики в моей голове никто не слышит. Даже если бы слышали, им было бы всё равно.

– Свадьбу сыграем в конце следующей недели, – сообщает отец. – Поблагодари будущего мужа за подарки и возвращайся к себе.

– Спасибо, – подчиняюсь отцу.

Перекладываю букет в другую руку. Дамиль отдаёт мне коробку с украшением. Иду, стараясь не споткнуться и не упасть на потеху всем присутствующим. Колени дрожат. На глаза снова наворачиваются слёзы. Приговор вынесен. Обжалованию не подлежит. Я действительно выхожу замуж.

Вхожу в комнату и роняю цветы на постель. Падаю поверх покрывала рядом с ними и, больше не сдерживаясь, позволяю себе плакать. Это всё, на что у меня ещё осталось право. Вдруг и его заберут?

Засыпаю в слезах, а просыпаюсь от жажды уже глубокой ночью. Спускаю ноги с кровати, случайно смахивая на пол коробку с колье. Она с грохотом падает и раскрывается. Бархатная подушечка выпрыгивает и смещается вбок. Под ней виднеется что-то белое.

Нахмурившись, опускаюсь на колени, достаю сложенный вдвое белый лист бумаги. Разворачиваю. На нём аккуратным почерком выведено одно единственное предложение:

«Не бойся меня».