Егор Нервозный
В поисках утраченной любви
Всё
– Знаешь… Первое время действительно кажется, что любая коряга в парке роднее того человека, которого ты когда-то любил, но… со временем все меняется. Этот человек из чужого становится просто ничем, неинтересной декорацией, на которую даже не обращаешь внимания, как на прохожего, идущего по улице. Физически я могу с ней общаться, но такой потребности уже нет… Молчание больше не приносит дискомфорта. Я слышу ее голос, вижу ее руки, глаза, – кажется, что она есть, но в то же время она стала чем-то настолько незначительным, ненужным, будто она всего лишь видение, фата-моргана, приходящая из ниоткуда, когда я нахожусь в институте, и уходящая в никуда, когда меня там нет.
– Что ж, это и вправду «все».
Повесть «Надрыв»
Рыжая лихорадка
Предисловие
Я не думал, что такое сильное чувство может вспыхнуть, когда ты видел человека всего лишь несколько раз и даже с ним не говорил. Я влюбился в нее так резко и так беспомощно, что всем знакомым это казалось безумием.
Я не думал, что такое может быть, но однажды каждый будет испытан тем, во что не верит.
Посвящается голубоглазой рыжеволосой Алене, которая чудным мгновением влетела в мою жизнь и так же стремительно ушла из нее в пустую безбрежность.
Снова
Снова сырость. Снова ветер
пахнет липой и мечтой.
Снова в осень будто встретил
ту, что мой убьет покой.
Те же чувства, то же время,
море тех же синих глаз…
Одинаковая схема
повторится сотни раз.
Может, что-то изменилось,
может, я нашел свое?..
Ничего не повторилось.
Все надумано – и все.
13.06.2023
Баллада о больной привязанности
I. Этот тихий шелест платья,
омут взора в голубом,
эти кудри рыжих прядей
сделали меня рабом.
Снова детские повадки:
«Посмотри же, я хорош!»
Сердце снова как в удавке
получает чувства нож.
Больше ничего не вспомню —
очень глупо, посуди!
Я лица ее не помню,
но стенает гром в груди!
(О, прошу, уйди, уйди!)
(Умоляю, подойди!..)
II. Было это, если вспомнить,
как из книги, из кино —
спичкой вспыхнуть и усопнуть,
и забыть о том давно!
Мы же попросту молчали,
и здоровались лишь раз…
Здесь не может жечь печалью,
не должно быть этих фраз…
Но зачем я вспоминаю,
для чего опять пишу
и себя уничтожаю,
будто радуюсь ножу?
Но зачем я так болею,
для чего опять не сплю
и мечту на сердце грею,
будто что-то ей скажу?
(Я не верю миражу!)
(Я не верю миражу!)
III. Мертвый мозг в нее вцепился
как в подарок, как в судьбу,
чтоб по-глупому разбиться
и опять скатиться в тьму.
Образ ищет, образ хочет,
чтоб писать как никогда,
чтоб сидеть опять полночи
и рука была тверда.
(Здравствуй, новая беда!)
(Здравствуй, новая беда!)
IV. Я не знаю, я не знаю,
кто же прав и как мне быть!
Убегаю, убегаю,
но хочу любить, любить…
(Или выдумку убить?)
21.06.2023—23.06.2023
Рыжий сон
Когда дожди приходят
и в сердце стонет гром,
тогда к ночи́ исходу
страдаю рыжим сном.
Блуждала дева милая
в звенящей пустоте,
звала меня, манила,
но нет ее нигде.
Проснулся в теплой боли —
исчез манящий бред.
Но образ твой – неволя,
зачинщик новых бед.
25.06.2023, около пяти утра
Рискни!
Рискни, когда остался только день!
Рискни, ведь ты за счастье можешь биться!
Рискни, пока не обратился в тень,
пугливая и глупая тупица!
Рискни, случайно вспомнив, сколько звал!
Рискни, возможно шанс лишь раз дается!
Рискни, пока кулак свой твердо сжал,
которым крепость страха разобьется!
Рискни, тебе уже так много лет!
Рискни, прошу тебя, хоть раз попробуй!
Рискни, когда пожаром сердца грет,
пока живешь, пока не ищешь гроба!
Прошу тебя рискни,
Попробуй.
25.06.2023
Прощай, короткая любовь
Прощай, короткая любовь.
Прощай, пустая шутка Бога.
Не свидимся с тобою вновь,
не быть счастливому итогу.
И нашу встречу не сожжешь,
не переделаешь как хочешь,
деталей нужных не внесешь,
не вставишь правильный кусочек.
Не нужно было мне стоять,
когда рукой достать так близко…
И снова – сука! – забывать,
и снова в одиночку рыскай.
29.06.2023
Тюрьма ужаса
Ужас
Помни, что нет тюрьмы страшнее, чем в голове.
Кино, «Стань птицей»
– Я всю жизнь гнался за любовью, за этим чудом жизни, манящим, как плод в саду Эдема, – всю жизнь гнался, но чем ближе подбирался к ней, тем меньше становилось желание и тем больше пробуждался страх – страх в виде темного проблеска на границе сознания, говорящий о том, что я разом могу потерять все свои таланты.
И это противоречие (к сожалению, мало кому понятное; Господи, совсем никому непонятное!), разрывает меня, будто руки и ноги привязали к двум лошадям, скачущим в разные стороны.
– Ты не думаешь, что этот страх надуман?
– Я понимаю это. Более того: я даже знаю в чем дело. Дело в ней, в первой женщине, которая возникла, когда я как маленький мальчик больше всего тянулся к этой проклятущей Любви, когда я бежал за ней, как собака, – именно в тот момент она перерубила мне ноги, и из кровавых брызг я написал столько прекрасных работ.
Эта боль, как бы я ее ни ненавидел, стала наркотиком
Услышьте меня, я ничего не написал, будучи счастливым!
Быть может, там я вообще ничего не смогу написать?
Все лучшее возникало только от боли, столь невыносимой, но и столь сладостной. Что будет со мной, если я отдамся Любви? Это слишком хорошо, чтобы отказаться, но и слишком страшно, чтобы взять. Понимаете? Возможно, именно поэтому я не решился (см. часть «Рыжая лихорадка»). И только потому, что не решился, были написаны прекрасные стихи.
Меня просто разрывает от этих мыслей день ото дня.
Я… я не хочу потерять свой спасательный круг, кинутый в этом беспощадном океане жизни. Но в то же время я ужасно хочу простых человеческих радостей, крошек тепла и понимания, которые может дать только другой человек.
Это невозможно объяснить, это нужно испытать.
Но кто еще может испытать это уродское ощущение?
Я не знаю, я не знаю,
кто же прав, и как мне быть!
Убегаю, убегаю,
но хочу любить, любить…
