Е. В. Михайлова
Защита гражданских прав в России

Е. В. Васьковский определял подсудность так: «Подсудностью в тесном, собственном смысле слова называется пространственная компетенция однородных судов»^[58].

М. С. Строгович отмечал: «Подсудностью называется свойство дела, на основе которого определяется, какой суд компетентен рассматривать и разрешать данное дело. Таким образом, установить подсудность дела – значит определить тот суд, который полномочен рассматривать это дело. Подсудность – понятие процессуальное, и определение подсудности каждого отдельного дела представляет собой момент процесса»^[59].

В целом, в науке гражданского процесса выработан единый подход к институту подсудности гражданских дел: «Подсудностью называется распределение всех подведомственных судебным органам дел между различными судами данной судебной системы. Определить подсудность того или иного конкретного дела – значит выяснить, к ведению какого из существующих судов первой инстанции, в зависимости от тех или иных признаков, оно отнесено законом»^[60].

К настоящему времени в доктрине цивилистического процесса предложена классификация подсудности по двум критериям: родовому и территориальному.

М. И. Клеандров отмечает: «Можно даже сказать, что к настоящему времени мировой судья от судьи федерального отличается всего двумя признаками, закрепленными (пока?) в ФЗ о мировых судьях: 1) порядком его назначения (избрания) на должность – это правомочие не Президента РФ как для федеральных судей (за исключением судей высших судов страны), а (вариант 1) законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ либо (вариант 2) населения соответствующего судебного участка – п. 1 ст. 6 ФЗ о мировых судьях; 2) тем, что материально-техническое обеспечение деятельности мировых судей (но необеспечение ежемесячного денежного вознаграждения, поощрительных и иных выплат) осуществляют органы исполнительной власти соответствующего субъекта РФ – п. 3 ст. 10 ФЗ о мировых судьях, а не Судебный департамент при Верховном Суде РФ как в отношении федеральных судов (за исключением высших). И за этими исключениями они – практически обычные федеральные судьи самого нижнего уровня звенности судебной системы: с точки зрения судейско-статусной, со своей подведомственностью им дел, с обязанностями в полном объеме исполнять все требования процессуального законодательства и т. д., и что очень немаловажно – имеющие в лице председателя районного суда своего прямого и непосредственного руководителя». Автор также полагает, что «в словосочетании „мировой судья“ ключевым является слово «мировой». Его главной, базовой, основной задачей должна быть работа не в сфере права, а в сфере морали, нравственности, этики; его главной целью должно быть не вынесение судебного акта (полностью правосудного, вне сомнений), а примирение участников процесса (а еще лучше – на досудебной стадии). И в этом смысле можно, к сожалению, сказать: наша сегодняшняя мировая юстиция никакая не мировая, а всего лишь муниципальная – она определяется именно таковой исключительно с позиции административно-географического деления, в рамках которого и в рамках структуры судебной системы оно – самое малое звено, поэтому в его юрисдикцию переданы самые „малые“ дела»^[61].

Правило «родовой подсудности» означает, что определенные законом категории гражданских дел прямо относятся к подсудности конкретных судов. Правило «территориальной подсудности» способствует распределению гражданских дел между судами одного уровня; в его основе лежит признак территориального положения ответчика (общее правило территориальной подсудности) или предмета спора, иные легальные критерии (исключительная подсудность). Надо отдельно выделить такие подвиды территориальной подсудности, как альтернативную подсудность (по выбору истца), а также договорную подсудность (когда стороны вправе заключить соглашение об изменении подсудности гражданского дела).

Итак, институт подсудности гражданских дел имеет такое же важное значение, как и институт подведомственности. Неподсудное суду дело не может быть им рассмотрено и разрешено по существу: если изначально оно было принято к производству с нарушением подсудности, дело должно быть передано надлежащему суду (ч. 3, п. 2 ст. 33 ГПК РФ); при подаче искового заявления в суд, которому не подсудно данное дело, судья должен возвратить заявителю исковое заявление и разъяснить, в какой суд ему следует обратиться (ч. 2 ст. 135 ГПК РФ).

§ 3. Гражданские процессуальные правоотношения и их особенности

3.1. Понятие и структура правоотношений в цивилистическом процессе

3.1.1. Понятие и признаки процессуальных правоотношений

В основу взглядов автора настоящего исследования на природу цивилистического процесса положен тезис о том, что оно представляет собой самостоятельное и независимое правосудие как в общегражданской, так и в экономической сфере, реализующее задачу государственной защиты прав и законных интересов различных субъектов: граждан, организаций (юридических лиц – субъектов предпринимательской или иной экономической деятельности; организаций – юридических лиц, субъектов иных отношений – трудовых, земельных и др.).

Суды общей юрисдикции осуществляя правосудие в сфере отношений с гражданами, выполняют задачу защиты их прав и интересов, закрепленных в Конституции России, в различных сферах (защищают имущественные и неимущественные права). Арбитражные суды – это суды, осуществляющие правосудие в сфере экономики. Т. Е. Абова справедливо подчеркивает, что арбитражные суды можно называть специализированными судами только в том смысле, что они рассматривают исключительно гражданские дела, возникающие в экономической сфере, в то время как суды общей юрисдикции рассматривают и уголовные дела^[62].

Арбитражные суды и суды общей юрисдикции представляют собой самостоятельные равноправовые формы судебной защиты гражданских, административных и иных прав, путем разбирательства отнесенных к их компетенции разных категорий дел^[63]. По этой причине многие процессуальные институты можно рассматривать как общие, имеющие много сходных черт.

Выше отмечалось, что деятельность судов общей юрисдикции и арбитражных судов на всех стадиях процесса и применительно ко всем видам предусмотренных в ГПК РФ и АПК РФ производств осуществляется в строгой процессуальной форме, установленной АПК РФ. Неотъемлемой чертой такой процессуальной формы является требования, предъявляемые законом к деятельности всех субъектов процесса^[64]. Конституцией РФ и процессуальным законом установлено, что суды выполняют задачу обеспечения доступности правосудия. Иными словами, во время судебного разбирательства суд предоставляет лицам, участвующим в деле, широкие возможности в защите их субъективных материально-правовых интересов, а также интересов государства (публичных интересов) и интересов других лиц.

В рамках процессуальных правоотношений каждый участник процесса занимает свое место, что означает наличие у него совокупности прав и обязанностей, реализация которых происходит в виде процессуальной деятельности субъектов.

Следует обратить внимание на то, что состав участников процесса, называемых лицами, участвующими в деле, зависит от того, какое конкретно дело разрешается судом, к какому виду судопроизводства оно отнесено законом. Вместе с тем, как правильно отмечает Т. В. Сахнова, современное процессуальное законодательство характеризуется стремлением к единству формы судебной защиты, оно достаточно универсально, что позволяет «не подстраиваться под любое изменение материального права»^[65]. Поэтому наиболее подробно в литературе исследуется правовой статус сторон в исковом производстве, поскольку исковая форма защиты является наиболее универсальной и «гибкой», определенной в законе в виде общих правил рассмотрения судами общей юрисдикции и арбитражными судами различных категорий дел. Те правила, которые характерны для искового производства, в процедуре доказывания (реализация принципа состязательности), а также урегулированные законом возможности распоряжения субъективными процессуальными правами (реализация принципа диспозитивности), применимы и при разрешении судами дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, а также (в определенной мере) дел иных видов.

Исследование правового положения субъектов той или иной отрасли права целесообразно проводить, изучая их взаимодействие. Именно в отношениях проявляется специфика правового статуса лиц, обладающих комплексом правомочий, которыми они наделены нормами права.

Такое взаимодействие особенно ярко проявляется в рамках деятельности по осуществлению правосудия – т. е. в рамках процессуальных правоотношений. Существенной особенностью любого вида судопроизводства является особая роль суда: этот субъект, обладающий властными полномочиями, определяет не только направление и развитие конкретного процесса, но и предоставляет участникам процесса возможность реализовать принадлежащие им в силу закона права и обязывает их исполнять лежащие на них обязанности. Этот акцент был особенно ярко подчеркнут видным русским ученым-процессуалистом Е. А. Нефедьевым, отмечавшим, что деятельность суда была бы невозможна, если бы закон не дал суду власти над участниками процесса, над другими лицами: «властеотношение установлено законом лишь для того, чтобы возможна была деятельность суда»^[66].

Гражданский процесс как юридическое отношение рассматривал и А. Х. Гольмстен, отмечая, что гражданский процесс есть юридическое отношение между судом и спорящими сторонами. Это – волевая связь, соединяющая двух лиц в том смысле, что «одно имеет по отношению к другому известные права, т. е. имеет возможность требовать от него действия или воздержания, а другое является обязанным, т. е. поставленным в необходимость действовать или воздерживаться от действий. Так что на одной стороне господство воли, на другой – подчинение»^[67].

Можно привести еще немало высказываний по данному вопросу, подчеркивая специфику процессуальных юридических (правовых) отношений, в которых так ярко проявляется неравенство правового положения их субъектов. Между тем наша задача иная. Необходимо понять, каким образом статус того или иного субъекта, объем его конкретных прав и обязанностей, зависит от взаимодействия этого субъекта с судом, осуществляющим правосудие. Это не умаляет, разумеется, роли закона, в котором четко установлены все возможные права и обязанности субъектов процесса. Вместе с тем лишь в отношениях лиц проявляется их реальный статус. По мнению автора настоящей работы, определяя статус любого лица (особенно в рамках такой специфической сферы как судопроизводство), нельзя игнорировать того обстоятельства, по отношению к кому этот статус имеет место быть, кто этот статус «наблюдает», кто с этим статусом сталкивается.

В связи с этим современный подход к сущности процессуальных правоотношений через категорию связи представляется наиболее перспективным. М. К. Юков, например, понимает под гражданским процессуальным правоотношением возникающую на основе норм гражданского процессуального права индивидуализированную связь между судом, с одной стороны, и лицами гражданского процесса, с другой, характеризуемую наличием субъективных процессуальных прав и обязанностей^[68].

Поэтому так важно проследить, каким образом закон регулирует совокупность прав и обязанностей участников процесса, вступающих во время рассмотрения дел в правоотношения с судом. Только в таком взаимодействии то или иное лицо становится субъектом процесса.

Сказанное обязывает подробно рассмотреть важную проблему общетеоретического характера – о понятии, сущности и содержании правоотношений. Вместе с тем необходимо подчеркнуть специфику тех правоотношений, которые возникают в сфере цивилистического процесса. В свою очередь, точное определение указанной специфики позволит исследовать статус участников процесса, их реальное правовое положение, объем их прав и обязанностей в процессе.

До настоящего времени в общей теории права большинство вопросов, характеризующих правоотношение (его понятие, содержание, объект и т. п.), являются спорными. Наиболее проблемным признается вопрос о соотношении правовой нормы, правового отношения и общественного отношения. Точки зрения ученых разделились в основном на следующие группы. Одни авторы считают, что правоотношение – это урегулированное нормой права общественное отношение, и поэтому непосредственным предметом регулирования правовых норм являются именно общественные отношения, приобретающие в результате такого воздействия вид или форму правового^[69]. Другие ученые считают, что правоотношение оказывает наряду с нормой права регулирующее воздействие на общественные отношения. То есть, правоотношения рассматриваются как особые идеологические отношения^[70].

В юридической литературе советского периода вопросы понятия, содержания правоотношений обсуждались особенно оживленно в 50–70-е гг. ХХ столетия, и учение о правоотношении получило серьезное развитие. Такие ученые как С. С. Алексеев, Н. Г. Александров, Р. О. Халфина, Л. С. Явич, О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородский, С. Н. Братусь, Ю. К. Толстой, А. К. Стальгевич, В. Н. Щеглов и другие, посвятившие работы понятию правоотношения, основывали свои взгляды на утверждении о том, что правовое отношение является общественным отношением, субъекты которого выступают как носители субъективных прав и обязанностей^[71].

Обсуждение проблем правоотношений показало, как уже выше было отмечено, что ученые в основном расходились в понимании правоотношения либо как общественного отношения, урегулированного нормами права (Н. Г. Александров, О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородский, Л. С. Явич, В. Н. Щеглов С. Н. Братусь и др.), либо как регулятора общественных отношений наряду с нормой права (А. К. Стальгевич, Ю. К. Толстой, С. С. Алексеев и др.). Тем не менее представляется, что в указанный период и в общей теории права, и в отраслевых правовых науках, было выработано четкое понятие правоотношения, а также определены пути выявления особенностей содержания правоотношения в различных отраслях права. Особенно показательны в этом плане работы С. С. Алексеева, который выделял материальное и юридическое содержание правоотношения, понимая под материальным содержанием фактическое поведение субъектов («то, что управомоченный может, а правообязанный должен совершить»), а под юридическим содержанием – правомочия и обязанности субъектов, закрепленные в нормах права. Эта же мысль была высказана и В. П. Мозолиным, который также относил фактическое поведение к содержанию правового отношения. С такой позицией был согласен и В. Н. Щеглов, переносивший эти положения общей теории права на исследования в сфере гражданского процессуального права^[72].

Понятие гражданских процессуальных правоотношений разрабатывалось в дореволюционной литературе Е. В. Васьковским, Е. А. Нефедьевым, А. Х. Гольмстеном, Т. М. Яблочковым. Отметим, что названные авторы, по-разному определяя понятие гражданского процесса и его взаимосвязь с понятием процессуальных отношений, сходились во мнении о том, что в ходе рассмотрения дел судами возникает и существует правоотношение, обладающее такой главной особенностью: оно является властеотношением.

Так, Е. А. Нефедьев, рассуждая о сущности гражданского процесса, обращаясь к теории немецкого ученого Оскара Бюлова о понятии процесса как правоотношения, справедливо отмечал, что это правоотношение не является частноправовым^[73]. Ученый подчеркивал, что в процессе действительно возникает юридическое отношение, но последнее не есть комплекс прав и обязанностей, а властеотношение, элементами которого являются: власть и подчинение^[74].

Та же характерная особенность гражданских процессуальных правоотношений подчеркнута и А. Х. Гольмстеном. Он считал, что гражданский процесс есть юридическое отношение между судом и спорящими сторонами. Выделяя признаки такого правоотношения, он отмечал его определяющий признак: это отношение между государством в лице суда и сторонами. Тем самым эти отношения определялись А. Х. Гольмстеном как публично-правовые, т. е., властеотношения^[75]. Кроме этого, отмечались и такие признаки гражданского процессуального правоотношения: эти отношения являются юридическими, т. е. представляют собой волевую связь, соединяющую двух лиц в том смысле, что одно имеет по отношению к другому известные права (на одной стороне – господство воли, на другой – подчинение);это юридическое отношение имеет целью признание судом права ввиду его отрицания противником, или непризнания ввиду утверждения о существовании этого права в его лице (при этом автор имеет ввиду гражданские права – семейные, частно-имущественные); данное юридическое отношение предполагает своей целью разрешение спора, столкновения между двумя сторонами (высшей формой этого является правонарушение, когда суд защищает нарушенное право)^[76].

С мнением о том, что гражданский процесс представляет собой правоотношение, соглашался и Е. В. Васьковский. Он отмечал, что в каждом из отношений, возникающих в гражданском процессе, одним из субъектов является суд. Суд же – орган государственной власти, призванный к выполнению одной из функций государственного управления. С этой целью ему отведен законом определенный круг деятельности, в границах которой он имеет право и обязан действовать. При этом суд не только вправе совершать известные действия при наличности указанных в законе условий, но и обязан к этому ^[77].

Таким образом, гражданские процессуальные правоотношения рассматривались в дореволюционной литературе, во-первых, как отношения юридические; во-вторых, как властеотношения; в-третьих, обязательным субъектом таких отношений назывался суд, причем специально подчеркивалось, что участники процесса (тяжущиеся стороны) вступают в процессуальные отношения не друг с другом, а с судом – как властным государственным органом.

Эти признаки гражданских процессуальных правоотношений могут быть выделены как главные, определяющие. Вместе с тем динамика процесса предопределяет и наличие такой отличительной черты правоотношений, как его непрерывное движение по стадиям процесса. «Поступательное движение процесса выражается в том, что у суда и тяжущихся возникают процессуальные права, и что эти права осуществляются, заменяются другими и прекращаются, при этом иногда также нарушаются и защищаются»^[78].

Так, А. Х. Гольмстен, исследуя движение гражданского процесса как развитие гражданского процессуального правоотношения, писал: «процесс рассматривается как конкретное юридическое отношение», которое возникает, движется, изменяется, прекращается и охраняется ^[79].

Представляется, что анализ приведенных высказываний позволяет сделать важный вывод о том, что значение и содержание любых действий, совершаемых участниками процесса, реализующих принадлежащие им права и обязанности (которыми они наделены законом), может быть понято только в рамках гражданского процессуального правоотношения. Права и обязанности сторон в процессе (тяжущихся), других лиц – участников процесса, не существуют сами по себе. Да, они урегулированы законом: нормы права предписывают определенные обязанности, предоставляют субъектам конкретные права на различных этапах и стадиях процесса. Но реализовать их субъекты могут, лишь став участниками процесса, т. е., вступив в правоотношения с судом. Суд как властный орган определяет ход процесса, от его деятельности зависит полная реализация прав и исполнение обязанностей участниками процесса.

В советской процессуальной науке и в современный период проблеме гражданских и арбитражных процессуальных правоотношений, а также правовому положению их субъектов были посвящены работы многих ученых-процессуалистов: Т. Е. Абовой, М. А. Гурвича, М. С. Шакарян, К. С. Юдельсона, С. Н. Абрамова, А. А. Мельникова, Д. Р. Джалилова, И. Жеруолиса, В. Н. Щеглова, М. А. Викут, Б. Н. Зейдера, С. А. Якубова, Д. М. Чечота, Н. А. Чечиной, П. Ф. Елисейкина, П. П. Гуреева, М. П. Ринга, А. А. Добровольского, П. В. Логинова, М. К. Треушникова, В. В. Яркова, Г. Л. Осокиной, Р. Ф. Каллистратовой, М. К. Юкова, В. Ф. Тараненко, Т. В. Сахновой и др.^[80] Эти исследования, безусловно, служат основой для современного представления о сущности и содержании процессуальных правоотношений.

Дискуссия по вопросам понятия, содержания, объекте гражданских процессуальных правоотношений в современный период не отличается особой остротой, характерной для 60–70-х гг. XX столетия.

Анализ высказанных в литературе мнений показывает, что многие авторы, исследуя понятие и содержание гражданских процессуальных правоотношений, отмечали, что гражданское процессуальное правоотношение, будучи общественным и правовым, является результатом (выделено мною – Е. А. Т.) регулирующего воздействия права^[81]. Можно согласиться и с суждением о том, что гражданское процессуальное правоотношение состоит из поведения (действий) субъектов, в которых осуществляются правомочия и обязанности^[82].

Властный характер гражданского процессуального правоотношения, о котором шла речь в отмеченных работах дореволюционных русских процессуалистов, также подчеркивался В. Н. Щегловым, отмечавшим, что властно-правовой характер гражданского процессуального правоотношения обусловлен специфическими задачами суда. Властно-правовые полномочия позволяют суду выносить решения, определения и постановления, обязательные для всех участников процесса, т. е., властные полномочия необходимы суду и другим юрисдикционным органам для того, чтобы обеспечить участие в деле заинтересованных лиц и других субъектов, сбор доказательств и совершение других действий в целях выполнения поставленных перед ними задач^[83]. Поэтому данный автор приходит к важному выводу о том, что властный характер гражданских процессуальных правоотношений предопределяет структуру связей его субъектов: каждое лицо, участвующее в деле, и все другие субъекты процесса находятся в правовых отношениях с судом или иным юрисдикционным органом. Непосредственных правовых связей между ними в процессе нет^[84]. Вместе с тем указанный автор отождествлял понятия гражданских процессуальных правоотношений и гражданского процесса, считая, что существует одно единое гражданское процессуальное правоотношение, являющееся сложным, что обусловлено его движением и развитием, а также многосубъектным составом^[85]. По его мнению, сложное процессуальное правоотношение по гражданскому делу, движущееся и развивающееся от его возбуждения и до исполнения судебного решения, имеет составные части с большой степенью самостоятельности^[86].

В этих высказываниях видно большое влияние приведенных выше взглядов А. Х. Гольмстена, который, как отмечалось, также признавал, что процесс есть правоотношение. По мнению автора настоящей работы, нет принципиального отличия во взглядах ученых, признающих существование и развитие в рамках процесса по конкретному делу одного сложного правоотношения, либо существование комплекса взаимосвязанных логическим движением процесса правоотношений, субъектами которых являются, с одной стороны всегда – суд, а с другой – многочисленные участники процесса. При анализе деятельности любого субъекта, наделенного законом конкретными правами и обязанностями, необходимо «видеть» единичное отношение данного субъекта с судом как обязательным субъектом таких правоотношений^[87].

Переходя к вопросу о характере процессуальных правоотношений, начнем с того, что главным определяющим их признаком также является правовая форма таких отношений. «Процесс есть отношение организованное, так как закон определяет стройный порядок осуществления прав и обязанностей его субъектов, в процессе существует предустановленная, стройная последовательность совершения любого действия»^[88]. Это положение в полной мере применимо к деятельности любого суда, так как суд и участники процесса могут совершать во время разрешения дела только те действия, которые предписаны законом – нормами гражданского и арбитражного процессуального права. Каждое действие суда есть действие по применению права, и оно влечет за собой возникновение гражданских и арбитражных процессуальных правоотношений как единственно возможного способа реализации норм процессуального права^[89].

Что же означает указанная характеристика для повседневной судебной деятельности? В первую очередь отметим, что суд при рассмотрении и разрешении конкретных дел в любой инстанции, на любом этапе процесса должен совершать только такие действия, которые заранее предписаны законом – ГПК РФ И АПК РФ. Эти законы должны давать ответы на все вопросы, возникающие в процессе осуществления правосудия. Именно закон устанавливает совокупность прав и обязанностей для всех возможных субъектов процесса. Реализуются же эти права и обязанности в конкретных действиях суда и участников процесса. Процессуальные нормы должны гарантировать обеспечение правильного осуществления правосудия. По выражению Е. В. Васьковского, «нужно обставить деятельность судей такими условиями, которые, с одной стороны, давали бы им возможность правильно разрешать дела, а с другой – обеспечивали бы тяжущихся от их произвола»^[90].

Если во время рассмотрения дела со стороны суда допускается отступление от установленных правил, заинтересованные лица вправе обжаловать такие действия. В случае, если нарушения процессуальных норм привели к вынесению незаконного решения, оно может быть отменено судами апелляционной или кассационной инстанций в соответствии с нормами ГПК РФ и АПК РФ. Образно говоря, участники процесса могут легко сверить совершенные судом действия с нормами процессуального права (для этого достаточно «заглянуть» в ГПК РФ и АПК РФ).

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что строгая процессуальная форма гражданского и арбитражного процессов делает такие процессы «наглядными», доступным для субъектов, вступающим с судом в процессуальные правоотношения, реализующих в рамках таких правоотношений предоставленные им законом права и исполняющих возложенные на них законом обязанности^[91].

Для гражданского и арбитражного процессуального права еще одной важной особенностью правоотношений, складывающихся во время деятельности суда, является властный характер таких отношений^[92]. Арбитражный суд, так же, как и суд общей юрисдикции, реализуя свои полномочия как орган, осуществляющий судебную власть в Российской Федерации, издает властные распоряжения и дает властные указания участникам процесса. То есть, суд в рамках складывающихся в процессе его деятельности правоотношений применяет нормы процессуального права, реализуя те правомочия, которыми его наделяет закон. Без таких правомочий, имеющих властный характер, невозможна судебная деятельность. Поэтому, вслед за многими учеными, автор настоящей работы подчеркивает главный характерный признак процессуальных правоотношений – их властный характер. Важно и то, что в любом правоотношении, складывающимся в цивилистическом процессе, суд является его обязательным субъектом. Деятельность всех участников процесса находится под руководством суда. Статья 1 Федерального закона «О статусе судей в Российской Федерации» закрепляет положение о том, что судебная власть в Российской Федерации самостоятельна, действует независимо от законодательной и исполнительной властей, и принадлежит только судам в лице судей. Судебная власть – это обладание в силу закона правоприменительными полномочиями в правовой сфере жизни общества, а также осуществление этих правомочий в соответствии с процессуальными законами в формах конституционного, гражданского, уголовного, административного и арбитражного судопроизводства специальными государственными органами – судами, образующими единую судебную систему России^[93].

Суд организует свою деятельность в строгом соответствии с процессуальным законом, причем все действия суда направлены на реализацию его компетенции. Носителем же компетенции органа судебной власти является судья. Закон специально подчеркивает, что все требования и распоряжения судей при осуществлении ими полномочий обязательны для все без исключения государственных органов, общественных объединений, должностных лиц, других юридических и физических лиц^[94]. Таким образом, закон прямо устанавливает властный характер отношений суда с другими субъектами, участвующими в правосудии. Только судья, обладающий провозглашенной в Конституции РФ независимостью, имеет возможность полно реализовать свои полномочия в ходе разрешения дел в судебных заседаниях. Независимость судей, как известно, состоит в том, что они во время отправления правосудия никому не подотчетны, неприкосновенны и несменяемы.

Все эти общие положения закона о статусе судей в полной мере находят свое конкретное отражение в цивилистическом процессе. Суд, как субъект процессуальных правоотношений, наделен законом рядом правомочий, составляющих его компетенцию. Эти правомочия зависят от того, на какой стадии процесса суд реализует свою компетенцию, с какими участниками процесса он вступает в правоотношения. Конкретные права и обязанности суда установлены законом и для различных видов судопроизводства: искового, возникающего из публичных отношений (в арбитражном процессе), особого, связанного с третейским разбирательством и других.

М. А. Клеандров, следом за М. С. Шакарян, подчеркивает, что в системе отношений, складывающихся в арбитражном процессе (так же, как и в гражданском процессе), полномочиями по осуществлению правосудия наделен арбитражный судья (судья)^[95]. Судья, по его мнению, является лицом, наделенным в конституционном порядке полномочиями осуществлять правосудие и исполняющий свои обязанности на профессиональной основе^[96]. М. С. Шакарян отмечала в свое время, чтонеобходимо выделить должностных лиц суда (судей, секретарей судебного заседания) в качестве самостоятельных субъектов гражданских процессуальных правоотношений, так как именно они совершают ряд действий, реализуя компетенцию коллективного субъекта (суда)^[97]. Автор настоящей работы полагает, что в современный период, когда в соответствии с законом отправление правосудия в судах общей юрисдикции и арбитражных судах первой инстанции отнесенов основном к компетенции единоличного судьи, тезис о самостоятельности судьи как субъекта процессуальных отношений не вызывает сомнений.

Анализ мнений ученых-процессуалистов по вопросу об объекте процессуальных правоотношений, показывает, что объектом следует считать материально-правовые отношения, которые являются предметом судебного разбирательства (спорные – в исковом производстве; публично-правовые – в производстве, возникающем из административно-правовых и иных публичных отношений и т. п.). Например, характерной чертой арбитражных процессуальных правоотношений является, разумеется, и то, что их объектом являются особого рода материально-правовые отношения: предпринимательские и иные экономические отношения. Иными словами, как уже отмечалось, арбитражный суд осуществляет в России экономическое правосудие.