Дмитрий Витт
Маньяк Синкевич
Качалов. Возможно. Да, пожалуй, я с вами соглашусь. Они уже не относятся ко мне, как прежде. И особенно дети. Они так смотрят на меня. Так, будто я чужой.
Синкевич. Такое часто бывает в семьях, член которой поборол смертельную болезнь. Понимаете, для вас тот период был чёрным пятном в вашей жизни, для ваших же родных это была целая жизнь. Вы ничего не помните из-за болезни, Качалов. Но они ведь всё помнят. Все эти ваши сказки про второй шанс рассыпаются, когда вы сталкиваетесь с реальностью. Дома. На работе. Взгляды. Взгляды всё говорят. Никто уже не смотрит на вас, как прежде. Вы вроде живы, но для окружающих уже мертвы. Так зачем мучить себя? Ложитесь под хирургический нож во имя науки! Ради миллиона других! Ради чего вам жить?
Качалов. Вы правы. Для всех я стал чужим. Жена не может принять меня нового. Дети не могут забыть папу, что лежал исхудавший в постели. Тёща меня ненавидит. Коллеги тоже. Ученики не ценят.
Синкевич. Видите. Зато представьте, как изменится к вам отношение окружающих, когда вы пожертвуете собой ради спасения других. Вас будут любить, не жена и ученики, нет, весь мир будет боготворить вас!
Качалов. Вы так и не поняли, доктор. Я люблю свою семью, и своих учеников, и коллег. Но я живу не для них. Жизнь даётся человеку, и человек должен жить её для себя, как бы сильно он не любил других. Я уйду от всех и приду сюда, на сцену. И буду тихо нести свою службу, пытаясь порадовать не зрителя, нет, пытаясь порадовать себя.
Синкевич. И что вы будете делать?
Качалов. Я? Я буду танцевать.
По радиоприёмнику играет песня "My Way" Фрэнка Синатры. Качалов танцует. Свет на сцене гаснет.
Свет загорается. Снова кабинет Синкевича. Доктор так же сидит за рабочим столом напротив пациента.
Синкевич. (Встаёт, подходит к Качалову и кладёт руку тому на плечо.) Я желаю вам успехов, Качалов, во всех ваших начинаниях!
Качалов. Спасибо, доктор!
Качалов встаёт и одевается.
Радиоприёмник. (Диктор) А мы прерываемся на службу новостей! В стране продолжает бушевать смертельный вирус. Вчера была зафиксирована рекордная отметка смертности от камчатки – пятьдесят тысяч погибших было зарегистрировано вчера в больницах и моргах. (Качалов) Вы не понимаете, что говорите! Доктор Синкевич между обществом и личностью выбрал личность. Человек честно признался себе, что он не Господь Бог и не имеет права распоряжаться людскими судьбами. (Диктор) Но тогда объясните нам, почему доктор Синкевич посчитал себя недостойным распоряжаться одной судьбой, но решил, что имеет право распоряжаться миллионами судеб?
Синкевич. Качалов.
Качалов. Да, доктор?
Синкевич. Простите меня.
Синкевич бьёт Качалова в лицо, и тот падает, задевая радиоприёмник. Приёмник включается и играет «Dies Irae» Моцарта. Разворачивается драка, и после тяжёлой борьбы Синкевич забивает Качалова радиоприёмником.
Синкевич стоит над мёртвым телом Качалова.
Синкевич. Простите меня, Качалов! Но так будет лучше для всех.
Радиоприёмник. (толпа) Судить маньяка! Судить маньяка!
Синкевич подбегает к столу, поднимает над головой радиоприёмник и собирается разбить его. Свет на сцене гаснет.
Свет загорается. За столом сидят Синкевич и Качалов.
Эпилог
Синкевич. Всё это походит на злую шутку. Бог решил посмеяться надо мной. Впервые я набрался смелости сказать пациенту правду и достойно принять смерть. И этот пациент стал первым, кто вылечился от смертельного вируса.
Качалов. И всё благодаря вам, доктор!
Синкевич. Зачем вы пришли?
Качалов. Я пришёл благодарить вас.
Синкевич. Чем планируете заняться дальше?
Качалов. Пойду на сцену. Доктор? Доктор, с вами всё в порядке?
Синкевич. Удивительная вещь! Я всю жизнь посвятил тому, чтобы лечить людей. Работал сутками без сна и отдыха. Пережил два развода из-за работы. И всё это время даже собаку не мог завести. Я так много заботился о других, что не мог позаботиться даже о самом себе. И знаете, что самое удивительное, Качалов? После всего, что я сделал, в не зависимости от того, как я поступлю дальше, какое решение мне придётся принять в этом тяжёлом выборе, завтра утром я включу радиоприёмник и не услышу восторженных криков "Доктор Синкевич! Спаситель вы наш!". Нет! Вместо этого диктор произнесёт холодное и ужасное…
Радиоприёмник. Маньяк Синкевич.
Играет "Реквием" Моцарта.