Дмитрий Викторович Басманов
Чужие грехи
Анни замерла на пороге. Знакомая комната. Который раз она здесь? Неужели, снова?! Анни поёжилась. Ну, конечно! Можно подумать, будто бы теперь будет по-другому. Она сделал ещё одни неуверенный шаг и очутилась неподалёку от колыбели. Кто-то ещё был в комнате и смотрел на неё. И нет, не из-за той занавески в углу. И не из-за шкафа слева от колыбели. Кто-то смотрел на Анни отовсюду сразу, и от этого взгляда становилось страшно. Анни заставила себя посмотреть на крошечную деревянную кроватку, стоявшую в двух шагах перед ней. Убежать?! Но стоило попробовать сделать шаг назад, и ноги сделались ватными, непослушными. Нахлынула новая волна страха.
Шаг вперёд, к колыбели. Пронизывающий, режущий на тысячи крошечных частей взгляд усилился. И будто шептал кто-то. Зачем ты здесь?! Кто пустил тебя?! Прочь отсюда! Анни заглянула в колыбель. Она знала, что увидит там. Крошечное тельце только что родившегося младенца лежало на холщёвой пелёнке. Сморщенное, покрытое слизью, с торчащим из живота обрывком грубо завязанной сизой пуповины. Но теперь что-то было не так. Анни смотрела на младенца во все глаза – он был…он был…
Кто-то стоял за спиной Анни. На пороге комнаты. И продолжал шептать. Убирайся отсюда! Не суй нос не в свои дела! Кто же там стоит? Но Анни не могла обернуться, она всё смотрела и смотрела на большую коричневую голову новорожденного. Страх, холодный и липкий, скрутил все до единой мышцы.
Вдруг младенец открыл глаза. Он был жив! Малыш протянул к Анни свою крохотную, кукольную ручку и закричал. Сначала тихо, потом всё громче и громче. На одном вздохе. Крик всё усиливался; он перешёл в тонкий высокий визг. Анни закрыла уши руками, но это не спасало. Душераздирающий звук проникал сквозь кожу и кости, рвал барабанные перепонки. И когда нечеловеческий звук, исторгаемый корчившимся в колыбели младенцем, стал совсем невыносим, Анни проснулась.
Изабель трясла младшую сестру за плечо. «Проснись! Проснись!» – кричала она. Лицо Аниты исказила гримаса такого ужаса, от которого у Изабель мурашки бежали по телу и перехватывало дыхание. Анни хрипела, скрежетала зубами будто в эпилептическом припадке. Потом, наконец, она проснулась и замерла на несколько секунд, уставившись на Белиту. Ужасный, пустой взгляд. Неужели, он таким и останется?! Всё внутри Изабель сжалось, замерло в дурном предчувствии. Всё что угодно! Лишь бы не этот бессмысленный, животный взгляд человека, лишённого разума! Анни зажмурилась, встряхнулась. И вновь посмотрела на сестру. Но теперь уже в её глазах не было и следа безумия, только безграничный страх и отчаяние.
Из-за двери раздался голос отца.
– Девочки, у вас всё в порядке?
Изабель вздрогнула, ответила, помедлив.
– Да, всё нормально, пап. Аните приснился кошмар.
Младшая сестра ткнулась в подушку и зарыдала. Так не может больше продолжаться. Нужно обязательно поговорить с родителями. Сегодня же!
– Я больше не хочу спать, – хныкала Анни, – я боюсь спать, боюсь!
– Успокойся, – сказала Изабель, – возьми себя в руки! Ты уже не маленькая. Ты повзрослела, стала сильнее. Ну?
Анни уселась на кровати, смахнула с лица тыльной стороной ладони слёзы и слипшиеся волосы. Плечи её ритмично подрагивали вслед за глубокими всхлипами. Анни с надеждой взглянула на сестру.
– Думаешь, это когда-нибудь закончится? Я так больше не могу, мне кажется, я схожу с ума…
Белита вздохнула.
– Я сегодня поговорю с отцом. Мы что-нибудь обязательно придумаем. Хорошо? Ты только успокойся.
Анни кивнула. Взять себя в руки стоило ей огромных усилий, Изабель видела это. Но Анита справится, она молодец!
* * *
Привычная дорога в школу. Изабель поправила школьную сумку; учиться ужасно не хотелось, особенно сегодня, когда впервые за несколько пасмурных дней выглянуло солнце. В воздухе витал аромат весны – эта невероятная, пьянящая смесь тонкого запаха смолы первых почек, растворённого в тёплой влаге воздуха, с приятной свежестью молодой травы.
Изабель потеребила ремешок. Нужно идти. «Белита! – окликнул со двора отец. – Ты не видела эту чёртовскую верёвку? Такой большой новый моток? Всё облазил, не найду. Запропастился куда-то, задери его…» Он высунулся из багажника автомобиля и сощурился на солнце. Изабель не видела никакой верёвки, ни новой, ни старой. Она отрицательно помотала головой. Отец нет-нет да терял что-нибудь. Особенно часто страдали новые вещи, к которым он ещё не успел привыкнуть. Моток верёвки, судя по всему, постигла та же участь. Она наверняка валялась где-нибудь в кладовой.
– Папа, ты сегодня не задержишься на ферме?
– Надеюсь, что нет. Мартин выплату задерживает, задери его. Стану я ещё перерабатывать. А что?
Белита задержала дыхание.
– Да, разговор есть, – сказала она.
Отец выпрямился возле машины.
– Само собой, поболтаем. Что-то натворила? Что-то серьёзное?
– Нет, это насчёт Анни. – Изабель махнула рукой. – Давай до вечера!
Отец махнул рукой в ответ и вернулся к поискам.
Ближе к вечеру погода испортилась: подул ветер, небо набрякло, набралось противной серости. Брызнул мелкий занудный дождь. Изабель не взяла зонт – так хотелось думать, что солнечный денёк продержится хотя бы сегодня! И теперь приходится прятаться под навесом автобусной остановки, ждать, когда дождь хотя бы немного уймётся. Белита поиграла брелком на ремешке сумки. Холодный порыв ветра заставил поёжиться. Как начать разговор с отцом?
Возле остановки притормозил тёмно-синий «Фиат», боковое стекло опустилось. Это был дядя Кристен – друг семьи. Примерно возраста её отца, белобрысый добродушный очкарик. Он жил всего за два дома от них – сейчас это оказалось очень кстати.
– Привет! Садись. Продрогла?
Изабель поспешила воспользоваться предложением.
– Есть немного.
Они тронулись. В салоне было тепло, уютно. На зеркале заднего вида болталась ёлочка-освежитель, на полке над бардачком валялись смятые чеки и какие-то коробочки.
– Ты что-то невесёлая, – сказал дядя Кристен. – Проблемы в школе?
Изабель оторвалась от созерцания разводов и капелек на лобовом стекле.
– Ой, нет. Ерунда всякая…
«Фиат» вдруг дёрнулся и начал терять скорость. «Нет, нет! – пробормотал дядя Кристен, прижимаясь к обочине и включая «аварийку». – Только не сейчас!» Он несколько раз повернул ключ зажигания. Автомобиль послушно гудел стартером, но не заводился. Дядя Кристен открыл капот и со вздохом вылез из машины. Он повозился немного; сквозь шум дождя то и дело доносился его сердитый голос. Наконец, дядя Кристен вернулся в салон, принеся с собой запах влаги и машинного масла.
– Тут я сам не справлюсь. Но ты не переживай, механик будет минут через десять. Я его хорошо знаю, он тебя добросит до дома. – Дядя Кристен погрозил пальцем. – И даже не думай возражать. Простудишься – какие тут шутки – что я скажу твоим родителям? Как они там, кстати?
Изабель смущённо улыбнулась и пожала плечами.
– Да, как обычно, вроде бы.
Минуту-другую они сидели молча. Дядя Кристен вытер платком мокрые залысины и заговорщицки подмигнул Изабель.
– Что-то определённо с тобой не так. Неужели, Лорель бросил тебя? Давай, поделись бедой с дядей Кристеном. Раз мы застряли тут.
Изабель покусала губу, поправила сумку. В самом деле, почему бы и нет. Дядю Кристена она знала с самого детства – он всегда готов был выслушать её. И она доверяла ему. Сейчас Белита пыталась понять насколько.
