Дмитрий Пейпонен
Бронзовый ангел над океаном
– Мурашки! – невольно вырвалось у Натки и она потерла бедро ладонью.
– Натка Мурашки? – усмехнувшись, переспросила девушка. – Ну, Мурашки, так Мурашки! А я – Мария Красная. – И девушка протянула Натке узкую ладонь. Натка пожала руку этой Марии Красной и улыбнулась.
– Кстати, Красная – это фамилие такое – пояснила Мария. – На древнерусском Красная означает Красивая!
– Я так и поняла, – улыбнулась Натка.
– Ого, девки, понятливая, смотри-ка! – удивилась Мария Красная – Ну что, Мурашки, будем знакомы?
– Будем, Мария Красная! – ответила Натка, думая о том, что вот так, из нечаянно оброненного слова, и прилипают клички, да так крепко, что потом не отлепить никакими усилиями. Прирастают намертво!
«Мурашки, значит!» – подумала Натка. – «Не самая противная кличка, кстати! А с Красной этой, как-то надо подружиться. Похоже, она здесь в авторитете».
– Ты новенькая? – спросила Мария. – Только что приехала? Мамка кто у тебя?
– Мамка? – переспросила Натка.
– Ну да, куратор! – ответила Мария.
– Анна. – Ответила Натка.
– А, Аннушка, значит! – кивнула головой Красная. – Повезло! Аннушка, баба мировая! Добрая!
– Машка! – крикнула высокая девушка с длинными светлыми волосами. – Ты чего пристала к человеку? Дай ей хоть немного освоиться!
– О! – сказала Машка. – Светка, опять за справедливость! Кувалда, да никто ни к кому не пристает! Просто, знакомимся!
К Наткиной кровати, подошла высокая блондинка, а с ней – еще одна, тоже блондинка, с голубыми глазами и каким-то, немного детским, лицом.
– Я Светка – просто представилась высокая. – Староста группы.
– Натка. – Натка протянула Светке руку.
– Приятно. – Сказала Светка, пожимая руку Натки. Натка удивилась, сколько силы было в этом рукопожатии. Нет, Светка не сжала ладонь Натки, но сила в ее руке чувствовалась.
«Не так просто, видимо, Кувалдой ее назвала Машка» – подумала Натка, разглядывая блондинок. Светка, была высокой и божественно-стройной. В ней чувствовалась сила. Нет, она не была мускулистой или жилистой, но она была, какой-то жесткой. Она производила такое же впечатление, как спящий лев в зоопарке, когда смотришь на него и видишь, что это – опасный хищник. У Светки были длинные ноги, осанка с гордым изгибом. Руки живые и подвижные. «Наверное, она рукоделием каким-то занимается» – подумала Натка. У Светки были длинные, почти до талии, волосы с каким-то металлическим отливом. «Вот как, видимо, на самом деле, выглядят платиновые блондинки» – опять подумала Натка. Взгляд серых глаз Светки был цепким и внимательным, а тонкие, но красивого рисунка, губы, казалось, готовы были к улыбке в любую секунду. Вторая блондинка, была невысокой, напоминала фарфоровую статуэтку – с нарочито тонкой талией и женственными бедрами. Ее короткие волосы были пшеничного оттенка и отливали золотом. «Две блондинки – одна золотая, а вторая платиновая» – подытожила Натка. У золотой были необычно-яркие голубые глаза, густо опушенные ресницами. «Как два кусочка летнего неба» – продолжила размышлять Натка.
– А это – Светка указала на золотую блондинку – Лика.
Натка с Ликой пожали друг другу руки, Лика улыбнулась, продемонстрировав прекрасные, такие детские, ямочки на розовых своих щеках.
– Вообще-то, я Анжелика. – Сказала Лика, снова улыбнувшись. Голос у нее был не совсем соответствующий внешности – низкий и глубокий. Создавалось впечатление, что маленькая девочка, вдруг, заговорила взрослым голосом. – Но Лика мне нравится больше. Ты ведь тоже, не Натка?
– Мне Натка больше нравится, – ответила Натка, улыбаясь.
– Машка, покажи Натке, где тут у нас что – сказала Светка.
– Сей секунд! – ответила Машка, тряхнув своими чудными волосами. – Пошли, Мурашки!
И Машка повела Натку из спальни куда-то по коридору.
– Вот здесь у нас туалеты, – Машка указала на дверь. – Здесь – душевые. Запоминаешь?
– Так таблички же есть. – Сказала Натка.
– Умная? – спросила Машка. – Это хорошо! А вот здесь – Машка указала на дверь. – Наша кладовочка! Гардероб и вещевой склад. Здесь мы подбираем одежду, обувь, украшения. Косметика, мыло и прочая дребедень тоже здесь! Видишь, табличка, все как ты любишь! Так и написано: «Кла-до-ва-я»
– Косметика? – удивилась Натка.
– А чего ты удивляешься? Куда современной женщине без косметики? Правильно, никуда! Вот, здесь и берем! Кстати, косметика – закачаешься! Такой, даже в магазинах нет, а если есть, то только по великому блату!
– Ого! – удивилась Натка и вспомнила, как мечтала мама о французской косметике, но никак не могла купить. А как? Выдают?
– Да, здесь кладовщица есть. Но только в рабочее время. На ночь, все преподы и прочие по домам уезжают. Только дежурные остаются.
– Как дежурный по части? Кто-то из офицеров?
– Можно и так сказать. Кто-то из кураторов.
– Мамки?
– Правильно, Мурашки, мамки! А ты, я смотрю, быстро схватываешь! Молодец! Куришь?
– Нет, Маша, не курю.
– Ерунда! Научим! Кстати, сигареты тоже в кладовой. Любые! Хошь, ипортные, хошь – Прима или Беломор! И зажигалки. Пошли, покурим, на лестницу, поболтаем немножко.
Они вышли на лестницу, где к перилам, на алюминиевую проволоку, была прикручена банка из-под сгущенки – пепельница. Машка достала из кармана пачку Мальборо и блестящую зажигалку, закурила.
– Ну, рассказывай, – сказала Машка, уставившись на Натку своими большими изумрудными глазами, опушенными густыми черными ресницами. Она выпустила дым длинной струйкой, манерно держа сигарету двумя пальцами с ярко-красными ногтями.
– А что рассказывать? – спросила Натка.
– Все! – ответила Машка. – Нам еще, надеюсь, долго вместе учиться, поэтому, рассказывай все – все-все.
– Прямо, все-все? – лукаво улыбнувшись, спросила Натка.
– Да, прямо все-все! – тряхнув волосами, подтвердила Машка.
– Ну… – начала Натка. – Сначала была тьма…
– Да ну тебя! – махнула рукой Машка. – А ты, видимо, из образованных?
– Из военных. – Ответила Натка и как-то сникла.
– Ты чего скисла? – спросила Машка.
– Родителей вспомнила…. – Натка вздохнула.
– Эй-эй-эй! – сказала Машка. – Ты тут, только зареветь не придумай! Давай, Мурашки, рассказывай!
И Натка, коротко, рассказала о себе: о школе, о родителях, о дяде Сереже, о танцевальном ансамбле, о секции айкидо. И странное дело, Натка, довольно легко, смогла рассказать Машке о родителях. Она даже испугалась, что вот, стала уже забывать. Но потом поняла, что уехав так далеко, она, как будто, оставила все произошедшее, где-то далеко-далеко. Она вспомнила слова отца: «У человека, дочь, есть прошлое, которое тянет его назад, и будущее, которое пугает. И только в настоящем, его ничего не угнетает. Поэтому, нужно жить настоящим!»
– Айкидо, танцы – повторила Машка. – Думаю, тебе легко здесь будет! Ты, знаешь что?
– Что?
– Здесь, как-то, все поодиночке, держатся, только мы втроем – Светка нас вокруг себя собрала, меня и Лику. Так что, девка, ты, я смотрю, нормальная, давай с нами!
– Ну, в принципе, когда кучкой, всегда легче – повторила Натка слова отца. – Если девочки против не будут, то да, я согласна.
– Ага, ты еще про прутики и веник расскажи – усмехнулась Машка, затушила окурок о подошву черного лакового туфля и бросила его в пепельницу.
– Все, пошли, сейчас тебя буду рекомендовать в нашу компашку! – Машка тряхнула волосами и потащила Натку обратно в спальню…
– Кувалда! – сказала Машка, едва переступив порог спальни. – Давай, Мурашки к себе в шайку возьмем? Она, вроде, девка неплохая.
– В шайку! – прыснула Лика, которая читала какую-то толстую книжку, сидя на кровати. – Еще, блин, «банда», скажи! Ну, ты, Красная, как ляпнешь!
– Ну, давай, раз сама Красная словечко замолвила – улыбнулась Светка. – Да по ней видно, вроде, что не гнилая. Ты сама-то как, Натка, хочешь к нам в шайку?
– Чтобы грабить караваны? – улыбнулась Натка. – Да, хочу!
– Караваны! – засмеялась Машка. – А Мурашки-то, гляди-ка, юморная!
– Юмор – признак ума! – наставительно сказала Лика.
– Ну, так я и говорю, что девка хорошая! – Машка сказала это с таким видом, будто это она лично сделала Натку такой хорошей.
Девчонки засмеялись.
– Так что, Натка, добро пожаловать в шайку! – улыбнулась Светка. – Будем грабить караваны вместе! – и Светка пожала Натке руку. Так Натка была зачислена в шайку Светки-Кувалды.
Глава 3
…Натка сквозь сон почувствовала, что кто-то трясет мягко ее за плечо и
мягко приговаривает шепотом:
– Натка, вставай, девочка…
Натка, не проснувшись как следует, села на кровати, протерла глаза. Перед ней сидела Анна.
– Вставай, Натка, – повторила Анна и мягко потянула за руку. Натка послушно встала, машинально сунула ноги в тапки, сонно уставилась на куратора.
– Пойдем со мной – сказала Анна, улыбнувшись.
«Я, наверное, смешная» – подумала Натка, пытаясь руками привести волосы в порядок.
– Все нормально, потом причешешься, умоешься – успокаивающе сказала Анна и привела Натку в кладовую. Анна указала Натке на стул. Натка села. Анна, села на другой, закинув ногу на ногу и, каким-то неуловимым движением, одернув подол бежевого платья.
«Какая же она красивая и женственная!» – с восхищением подумала Натка, ежась в тонкой «ночнушке».
– Замерзла? – участливо спросила Анна. – Ничего, скоро пойдешь к себе! Мы с тобой немножко поговорим сейчас, а потом пойдешь.
– А почему так рано? – спросила Натка, косясь на часы на стене. Те показывали без десяти минут, пять часов утра. – И мы же вчера, вроде, говорили?
– Привыкай, красавица, – улыбнулась Анна. – Потом, когда работать будешь, обстоятельства не спросят, рано или не рано… Значит так, Натка: ты начинаешь учебу. С этого момента, ты – курсант. Я знаю, что ты, вроде бы, подружилась со Светой Шторм, Ликой Снежной и Марией Красной? Это очень хорошо, Натка! Девочки они очень хорошие, учатся отлично, кураторы ими довольны. И, конечно, лучше держаться стайкой, так больше шансов не вылететь. Так что, курсант Соловей, первые твои шаги очень верные! Молодец! Так и продолжай! Один момент, Натка: дисциплина – прежде всего! Четкий распорядок, подчинение приказам – это все обязательно, поняла? – Натка кивнула снова. – Вот и хорошо – улыбнулась Анна. – У тебя папа военным был, верно?
– Да, военным… был… – вздохнула Натка. – А что?
– Насколько я знаю, он брал тебя с собой на стрельбище?
– Брал… – опять со вздохом ответила Натка.
– Вот и хорошо – сказала Анна. – Значит, сегодня у тебя проблем быть не должно! Я вообще, Натка, очень хочу, чтобы с тобой не было проблем, договорились? Никаких драк, никаких конфликтов с курсантками, запомни это твердо! За это наказание очень суровое. И еще: у нас в охране, и в техническом обеспечении, служат солдаты – срочники. Так вот, всяческие отношения с ними, строжайше запрещены, хорошо?
– Хорошо. – сонно кивнула головой Натка.
– Ну, вот и хорошо! – улыбнулась Анна. – Сейчас, я выдам тебе одежду, обувь, набор косметики, полотенце и халат. Ночнушку свою, и тапочки, можешь выбросить. Все тебе выдам. Если, вдруг, что-то еще понадобится, придешь сюда, тебе выдадут. Поняла?
– Поняла. – Натка очень хотела спать и едва ворочала языком.
– Кстати, насчет сна, его не очень много будет, так что привыкай. И старайся использовать любую возможность, чтобы подремать, – сказала Анна.– Не в ущерб, конечно, занятиям. Договорились?
– Хорошо, договорились – ответила Натка, стараясь все запомнить…
– Вот и хорошо! – ответила Анна. – Ну, все, беги, сейчас на занятия пойдете!
Натка пошла к своей кровати, но тут же, в радио раздалась команда «Подъем!», и все девочки стали вставать с постелей. Натка увидела на своей табуретке новенькую форму, а под табуреткой – берцы и стала переодеваться. Форма, к ее удивлению, села на нее, идеально, берцы тоже прекрасно подошли по размеру.
Разгладив складки формы руками, Натка пошла строиться. Вообще, все это она видела не раз – папа часто брал ее с собой, когда ездил в воинские части.
Поэтому, Натка не удивлялась уже ничему. Знакомо было ей и построение.
Перед строем вышла хрупкая, небольшого роста, девушка в форме, с прямыми черными волосами и восточной внешностью. Она подошла к Натке.
– Новенькая? – спросила девушка, улыбаясь. – Тебя ведь, Натка, зовут?
– Так точно – ответила Натка – Натка. Наталья Соловей!
– Ого! – удивилась девушка. – Я смотрю, не зря ты с отцом по командировкам ездила! Кое-чему, научилась! Меня, кстати, зовут Ли. Можешь так и звать – просто Ли. Можно, кстати, на «ты» Договорились?
– Так точно. – снова ответила Натка.
– Вот и хорошо! – Ли улыбнулась, достала из нагрудного кармана диковинную плоскую пачку сигарет в разноцветных переливах, открыла ее, наподобие портсигара и вытащила ярко-розовую сигарету с золотым фильтром. Натка удивилась. Она раньше никогда не видела таких, отец курил «Приму» или «Астру». Ли закурила свою чудную сигаретку, и повела строй курсанток на стрельбище, которое находилось в длинном бетонном ангаре.
Там она подозвала Натку к себе, указав ей на деревянный стол, выкрашенный зеленой краской, на котором лежал АКМ.
– Видела такой? – спросила Ли.
– Да, видела, – ответила Натка. – Это автомат Калашникова, образца тысяча девятьсот семьдесят четвертого года, модернизированный! Калибр – семь-шестьдесят две!
– Молодец! – похвалила Ли. – Теория, я вижу, тебе знакома. – А практика? – Ли пристально посмотрела на Натку. Так же, внимательно, смотрели на нее и девушки, стоявшие в строю. Натка вздохнула. Она вспомнила, как папа учил ее собирать и разбирать автомат. Натка провела ладонью по стали оружия, ощущая прохладу металла, и вдруг, ее руки быстро-быстро запорхали, раздались металлические щелчки. Детали автомата, с лязгом, ложились на дерево стола.
– Готово! – Натка подняла руку, закончив разборку автомата.
– А неплохо! – протянула Ли. – Очень неплохо! Пожалуй, даже в норматив уложилась! Молодец, Натка! А теперь, давай, собирай обратно!
Натка вздохнула и ее руки снова запорхали над автоматом, со стальным звуком, вщелкивая детали обратно. Наконец, Натка примкнула магазин и положила АКМ на бок.
– Готово! – сказала она.
– Молодец! – сказала Ли. – А стрелять?
– Умею! – ответила Натка. – Стоя или с колена?
– Давай стоя! – ответила Ли. – Магазин сама снарядить сможешь?
Натка кивнула. Ли поставила перед Наткой пачку патронов и вложила в ладонь коричневый бакелитовый «рожок». Натка отложила магазин, быстро разорвала картонную пачку, рассыпав патроны по столу, и стала один за другим, вщелкивать их в магазин, зачем-то шевеля губами, словно считая.
– Готово! – сказала, наконец, она.
– Прекрасно! – сказала Ли. – Давай, иди к ростовой мишени! – Ли указала рукой на огневой рубеж. Пока Натка собирала и разбирала автомат и снаряжала магазин патронами, оказывается, курсантки уже открыли стрельбу. Натка подошла к рубежу, примкнула магазин к автомату, встала, расставив ноги, как учил папа, натянула ремень локтем, чтобы создать дополнительную надежность хвата оружия, перевела переключатель режимов огня на «автоматический», вложилась в автомат, плотно прижав приклад к плечу, прицелилась и выпустила в мишень короткую очередь.
Ли только присвистнула от удивления. Она нажала кнопку на пульте, мишень подъехала к рубежу.
Ли внимательно ее осмотрела.
– Соловей! – восхищенно сказала она. – Да ты, оказывается, Дерсу Узала!
– Кто? – не поняла Натка.
– Снайпер, проще говоря! – ответила Ли. – Ты посмотри! И очередь, как положено, из трех патронов получилась, и попала как надо! Двадцать шесть из тридцати! Молодец, Натка! Порадовала! А из пистолета стреляла? – Ли, похоже, охватил азарт.
– Да, из АПС, – ответила Натка.
– Отец? – спросила Ли.
– Да. – При мысли об отце у Натки запершило в горле. Хотя, возможно, это случилось от порохового дыма.
Ли вытащила из кобуры на поясе тяжелый АПС, протянула рукоятью вперед Натке.
– Покажи! – сказала Ли отрывисто. Она нажала кнопку, мишень уехала обратно.
Натка взяла пистолет (Лучший пистолет в мире, как всегда говорил папа), выщелкнула обойму, чтобы посмотреть, сколько в ней патронов, резко вогнала ее обратно, взвела затвор, встала в стойку, подняла пистолет одной рукой (удерживая пистолет двумя руками, только выпендрежники стреляют и в кино, утверждал папа), прицелилась, не прикрывая один глаз (тоже папина выучка – целиться двумя глазами), и несколько раз нажала на спусковой крючок. Пистолет дернулся в руке пять раз. Ли поаплодировала, снова вызвала мишень, осмотрела ее и снова зааплодировала.
– Ну что, курсант Соловей! – сказала Ли. – Отныне, твое оружие, это АПС! Вот технику наработаем с тобой, за пару месяцев, научу с двух рук стрелять!
– Как в кино? – спросила Натка.
– Лучше! – убежденно сказала Ли. – В кино, вот сама увидишь, они оружие, как коряги, держат! А ты будешь лучше всех у меня стрелять!
– Хорошо… – тихонько ответила Натка.
– Чтооо?! – переспросила Ли, сдвинув брови.
– Есть! – звонко ответила Натка.
– Вот, так-то лучше, курсант Соловей! – хмыкнула Ли и бросила окурок своей нарядной сигареты на землю, раздавив его каблуком берца…
…Натка шла по коридору ангара к выходу.
– Что, снайпер, выпендрилась? – раздался голос сбоку. Натка обернулась и увидела довольно миловидную, но какую-то неопрятную блондинку.
– Я не выпендривалась, – спокойно ответила Натка.
– Ну-ну! – хмыкнула блондинка. – Знаю я таких, как ты! Лишь бы выслужиться, да поуютней устроиться! Шестерка!
Натка решила ничего не отвечать, просто прошла мимо и пошла к выходу.
– Зенитка! – услышала она голос Светки. – Рот свой закрой, а то я помогу, если сама не в состоянии!
– Кувалда, твое-то какое дело? – спросила блондинка. – Не лезь, тебя не приглашали!
– А я сама прихожу! – ответила Светка. – Предупреждаю, Зинка, еще раз к Натке полезешь, в глаз дам!
– Да больно надо, к сучке костлявой этой лезть – ответила Зинка. – Так, предупредить, чтоб не выделывалась, а была как все.
– Вот и я так, предупредить! – сказала Светка. – Еще раз пасть откроешь, челюсть выверну набок!
Зинка пробурчала что-то под нос и пошла к выходу. Светка догнала Натку.
– Ты Зенитку не бойся! – сказала Светка. – Она, хоть и газует, но ссыкло то еще! Больше понтов, чем дела. Так что, не бойся! А будет хвост еще поднимать, дай ей в жбан! Только бей так, чтобы с первого удара вырубить! Поняла?
– Хорошо – улыбнулась Натка…
…После стрельбища, курсанток повели на полосу препятствий. И она, оказалась Натке очень знакомой! Сколько раз они с отцом бегали вот по таким полосам, которые отец называл почему-то «общевойсковыми», Натка и не помнила. Она всегда воспринимала эти их «побегушки», как игру и когда была маленькой, удивлялась, зачем солдатам нужны детские городки. «Неужели, солдаты играют?» – думала маленькая Натка, сопя от натуги, перелезая через деревянную стенку, зная, что с обратной стороны, ее поймает отец в свои сильные руки.
– А что, у солдат тоже папы их ловят? – спросила однажды Натка у отца.
Отец засмеялся и погладил Натку по голове.
– Нет, Наташка, папы с солдатами не служат, они их дома, вместе с мамами и невестами, ждут!
– Так им, наверное, скучно? – спросила Натка.
– Кому? – переспросил отец. – Солдатам?
– Да, солдатам! – ответила Натка. Ей, маленькой, очень нравилось это слово – «солдат», от него веяло чем-то, очень надежным и сильным.
– Солдатам, Наталка, скучать не положено, – ответил отец. – Они, солдаты, сильные, смелые и не скучают!
И вот сейчас, пробегая по полосе препятствий, Натка вспомнила, эти слова отца: «Они сильные, смелые и не скучают».
«Я тоже буду сильной и постараюсь не скучать, папа!» – подумала Натка, перепрыгивая через траншею…
…После полосы препятствий, наконец, объявили обед и всех повели в столовую…
…После обеда, в свободное время, Натка написала короткое письмо дяде Сереже. Она написала, что ей все понравилось в этом необычном училище, и что она подружилась с тремя очень интересными девочками. Она бросила письмо в почтовый ящик, который висел в коридоре, около лестницы, взяв конверт в кладовой. А потом, по радио объявили, что можно переодеться в гражданское и проследовать в учебный корпус, на занятия по английскому языку. Натка достала вещи, которые собрала ей Анна, переоделась, взглянула на себя в большое, в полный рост, зеркало, висевшее в спальне. В отражении, она увидела стройную, миловидную девушку с длинными ровными ногами и тонкой талией, в черной мини-юбке, оранжевой блузке и черных туфлях на высоких каблуках. От каблуков да еще и в короткой юбке, ноги Натки казались еще длиннее.
– Вот это ноги у тебя! – восхищенно сказала Лика. – Как у кузнечика!
«Ну вот!» – подумала Натка – «Мурашки, да еще и Кузнечик! Растешь, Наталья Соловей!» – и она, вдруг, вспомнила, что никогда не считала себя красивой. Наоборот, она казалась себе какой-то нескладной и долговязой. А ноги, которыми восхитилась Лика, Натке никогда не нравились. Она считала их, ну слишком некрасивыми, чтобы демонстрировать. Даже, когда почти все девочки в классе, стали укорачивать школьную форму, Натка упорно не желала этого делать, чтобы не открывать свои, как она думала, костлявые и нелепые, ноги. «Как у птички – трясогузки лапки» – думала она в то время, о своих ногах. Но сейчас, накинула куртку и побежала догонять девчонок, которые ушли в учебный корпус. Пока бежала, Натка размышляла о том, что ее взросление, каким-то волшебным образом, произошло не только внутри, но и снаружи. «Надо же, как бывает!» – подумала удивленно Натка и ускорила свой бег, поняв, что безнадежно отстала от своей группы, пока вертелась и прихорашивалась перед зеркалом. «А что, имею право!» – подумала Натка и вспомнила, как отец постоянно ворчал, когда мама долго крутилась перед зеркалом, и она отвечала ему именно так – Имею право! Я женщина, я несу красоту в мир. Я не могу сегодня, оставить мир без красоты! Натка улыбнулась и подумала – «Я тоже не могу оставить мир без красоты!»…
…Шло время. Натка совершенно втянулась в учебу, проявляя большое усердие. Предметы, которые преподавали в училище, немного, по началу, удивили Натку: помимо обычных, школьных, дисциплин, преподавали еще этикет, иностранные языки (Натка учила английский и немецкий), управление автомобилем, танцы, рукопашный бой. Но были и предметы, которые очень, поначалу, удивляли Натку. Это были занятия по психологии, по фармацевтике (в основном, по тем ее разделам, где говорилось об отравляющих и одурманивающих веществах), по устройству и применению различных систем вооружения. Были, также, занятия по тренировке выносливости, усидчивости и терпения. Очень любила Натка, занятия по артистическому искусству. На них, помимо актерского мастерства и сценической речи, учили так же, как за несколько минут, можно полностью перевоплотиться в другого человека, используя как грим косметику и подручные средства. Очень любила Натка и занятия маленькой Ли по стрелковому делу. С завидным упорством она тренировала умение стрелять с двух рук по разным целям. Любимыми были и занятия по акробатике, на которых Натка снова смогла почувствовать перерождение – к ее удивлению, оказалось, что она очень хорошо владеет своим телом и очень пластична. Все упражнения, она выполняла на отлично, каждый раз радуясь, что смогла выполнить, казалось, такие сложные трюки. Учили всему: плавать, нырять с аквалангом, выживать в лесу, имея при себе только нож, бегать, правильно и красиво одеваться, ходить, двигаться, говорить. Учили прыгать с парашютом, спрыгивать на ходу с машин, с поездов. Учили думать и разрабатывать, как это называлось, «сценарии акций», учитывая все возможные и невозможные варианты развития событий. Учили, к удивлению Натки, слесарному и столярному делу, чтобы курсантки имели представление о различных материалах и могли с ними работать, если понадобится. Дни летели один за другим, и Натка опомниться не успела, как закончилось первое полугодие. Директор училища, Виктор Сергеевич, моложавый, подтянутый, в традиционном своем сером костюме, построил курсанток и объявил результаты первого полугодия:
– Товарищи курсанты! – начал он, пружинисто прохаживаясь перед строем. – Вот и закончилось первое полугодие вашего обучения, по итогам которого, несколько человек будут отправлены на службу в армию и силовые структуры нашей страны, чтобы там применить знания, которые получили здесь. Не разбазаривать же, таких специалистов, правда? – ВикС, как звали его курсантки, улыбнулся. – Те, кого назову, прошу выйти из строя и пройти в столовую. Там вы будете ждать результатов своего распределения. Всем все ясно? – ВикС обвел всех взглядом. – Вопросов нет, – удовлетворенно кивнул ВикС.
Натка замерла, стоя рядом с Машкой и Светкой. Светка пожала ей руку, мол, не ссы, прорвемся! Но Натке, все равно, было немного тревожно. Она подумала, что совершенно не хочет покидать училище и расставаться с Машкой, Светкой и Ликой, с которыми так крепко сдружилась. Сердце замерло, пока ВикС называл фамилии.
– Соловей! – сказал ВикС. Натка обмерла. Она просто не поверила своим ушам. – Не трясись, Соловей, все хорошо, остаешься! – улыбнулся ехидно ВикС, явно, очень довольный своей шуткой.
– ВикС, зараза! – шепнула Машка. – Скалится еще!
– Виктор Сергеевич, это не очень смешно! – сказала Натка в сердцах.
– Ну, это дело вкуса, Натка. – Ответил ВикС. За полгода, все преподаватели уже привыкли называть Натку Наткой, а не Наташей. Ей это нравилось. Казалось, что окружающий мир, принял, наконец, изменившуюся Натку и согласился с ее решением изменить имя.
– Дело вкуса, блин! – шипела Машка злобно. – Я чуть со страха, ежика не родила! Шутник!
– Красная, что-то беспокоит? – спросил ВикС, заметив, что Машка шепчет, гримасничая.
– Нет, Виктор Сергеевич, все прекрасно! Жалоб нет!
– Поздравляю! – усмехнулся ВикС.– Это прекрасно, когда прекрасно и жалоб нет! Наконец, ВикС закончил зачитывать «черный список». Девочки, которых он назвал, с грустными глазами, ушли в столовую. ВикС распустил курсанток, объявив остаток дня свободным…
…И потекли дальше, новые занятия, новые тренировки. К старым предметам добавились новые, о существовании которых даже никто не подозревал. Все предметы стали называться просто: «Спец» и номер дисциплины.
Натка стала уставать еще больше. И зачастую, под конец дня, она возвращалась в спальню, едва волоча ноги…
…ВикС вел занятия по концентрации и психологии, или Спец – 8. На его занятиях девочки занимались медитацией, различными дыхательными техниками для того, чтобы быстро сосредоточиться и привести нервы в порядок. А еще, ВикС учил девчонок, так называемому «сторожевому» сну. Натке очень нравились эти занятия.
– Так – говорил ВикС – Давайте, все засыпаем!
И девчонки стали погружаться в сон, одна за другой, применяя специальную технику. Натка довольно быстро, погрузила себя в дремотное состояние, не переставая, при этом, слышать все, что происходило вокруг.
– Сейчас, как только я открою портфель, – прошептал ВикС – вы должны четко определить, сколько патронов я поставлю на стол, и тут же, резко встав, сказать их количество. Натка слышала, как ВикС ходит между столами, проверяя, все ли спят. Вот он подошел к столу. Натка спала и даже начала видеть какой-то сон, но щелчок замка портфеля, разогнал все картинки сна. «Открыл» – подумала Натка и стала считать металлические щелчки – ВикС стал ставить патроны («От АКМ, семь – шестьдесят две» – отметила Натка), на пластиковую столешницу. Семь тихих щелчков.
Натка резко встала, разгоняя сон и громко сказала: – Семь! просыпаясь окончательно от своего звонкого выкрика. Проснулась, кстати, не только она – Машка, с вытаращенными глазами, вскочила со своего места и тоже выкрикнула «семь!» Все дружно засмеялись.
– А вот сейчас, Красная продемонстрировала нам еще один вариант использования сторожевого сна, – смеясь, сказал ВикС. – Она, похоже, просто поставила себе программу, дождаться, когда кто-то сосчитает первым, вскочить и сказать за ним следом. Что ж, Мария, так тоже, как все убедились, работает! Молодец, находчивая! Хоть и дрыхла, как сурок, но справилась! Ты, конечно, хитра свыше всех разумных пределов, Красная, садись! Машка изобразила крайнюю степень смущения и села, протирая глаза.
– А вот Соловей – молодчина! – ВикС одобрительно покачал головой – Остальным, обратить внимание: Соловей первая встала и все верно сказала!…
…Но меньше всего Натке нравились занятия СПЕЦ 4, специальный курс по подавлению женских рефлексов, который курсантки называли «антибабским», особенно, когда их проводили в городе. Даже СПЕЦ 13, болевые тренировки, не вызывали такого ужаса и смущения.
– Наша задача – избавиться от этого политеса! – говорила жесткая и строгая Валерия Никоновна, психолог училища, указывая своим костистым пальцем в небо и грозно им потрясая. Все звали ее просто – «Валеник».
– А то, взяли моду! Тут подол, видите ли, задрался, надо одернуть, там, что-то расстегнулось, надо проверить, не вывалилось ли! Пока поправляете и свои перси обратно в декольте упаковываете, вам голову открутят с превеликим удовольствием! Поэтому, вышибаем из вас эти ваши одергивания, поправляния и прочую муть! Я понимаю, что все это, женщина делает рефлекторно, так сказать, у нее в базовой программе так заложено, чтоб, не дай Бог, кто чего не узрел! Но пусть, черт его дери, смотрят! И пусть, в конце концов, это будет последнее, что увидит враг в своей жизни! Не самая плохая смерть, если перед глазами, например, прелести Красной! Поэтому, будем тренироваться! Естественно, совсем вытравить не получится, природа свое возьмет, но закрепить, или, как говорят актеры, зазернить состояние, в котором вам все равно – одетые вы или не очень, обязательно нужно! Вот такая была Валеник, любительница крепкого словца и острых формулировок. И вот, сразу после обеда, Валеник поманила своим птичьим пальцем Натку, загадочно улыбаясь. Ее, торчащие в разные стороны, рыжие волосы, горели празднично и нарядно. Натка, вздохнув, подошла к Валеник.
– Чего вздыхаешь?! – сурово спросила психолог, кладя сухую ладонь Натке на плечо и встряхивая ее. – Не боись, не будет тебя никто насиловать принародно! Иди-ка, юбочку покороче надень!
– Так, и так короткая – возразила Натка.
– Нет предела двум вещам: совершенству и степени укорачивания женских юбок! – сказала Валеник со значением и подтолкнула Натку в спину – Шевелимся, Соловей, шевелимся! И да, белье под юбку не надевать! Поедем в город кататься! У Натки екнуло сердце. Она быстро сбегала и переоделась в соответствии с наставлениями Валеника. Быстро спустилась к машине, возле которой психолог демонстративно смотрела на карманные часы на длинной серебристой цепочке, которые постоянно таскала с собой, в кармане синего брючного костюма.
«Сама-то, в штанах!» – с раздражением подумала Натка и подошла к Валерии Никоновне.
