Дмитрий Пейпонен
Бронзовый ангел над океаном
Глава 2
…Ночевать Натка осталась дома. Ей вдруг, захотелось побыть там, где она была счастливой. Натка понимала, что ничего уже не исправить, и что она, Наталья Соловей, осталась на этом свете одна и должна быть самостоятельной. Но ее очень пугали, и эта, неожиданно свалившаяся на нее, самостоятельность, и неизвестность впереди. Отец часто говорил Натке, что человек сам выстраивает свою судьбу и сам отвечает за то, что с ним происходит.
– Главное, Наталка, чтобы совесть была чиста! – улыбался отец и его карие глаза светились любовью. – Как говорится, береги честь смолоду, дочь!
Натка сидела на диване и представляла длинную дорогу, которая открылась перед ней. Куда ведет эта дорога? Где найти сил и ума, чтобы пройти эту дорогу, не потеряв честь и не запачкать совесть? У кого спросить, где повернуть в нужный момент? Не у кого спросить! Она осталась одна, один на один, с этой дорогой, ведущей за горизонт. Натка подошла к книжной полке, на которой стояли книги, любовно собранные отцом. В основном, это были книги из серии «Жизнь Замечательных Людей»
– Вот, дочь – говаривал отец иногда, указывая на корешки этих книг – Вот они, наши путеводные звезды! Когда не знаешь, как поступить, спрашивай у них! Уж они-то, точно знали, как правильно, а как нет! И их судьбы – лишнее этому подтверждение!
Натка смотрела на корешки книг с тремя буквами «ЖЗЛ» и горестно размышляла о том, как было бы здорово, если бы среди этих томов, стояли еще две книги: «Соловей Владимир Михайлович» и «Соловей Маргарита Игоревна».
«Вот с этих замечательных людей я и хотела бы делать свою жизнь» – подумала Натка. Взгляд ее упал на большую фотографию в рамке: лейтенант, похожий на адъютанта его превосходительства, а рядом с ним – хрупкая, изящная, ангельски-красивая девушка в свадебном платье. Оба счастливо улыбаются, стоя на фоне маяка «Токаревская кошка» – места, где, как утверждают коренные владивостокцы, начинается Тихий океан.
«Они такие красивые на этой фотографии» – подумала Натка. – «И такие счастливые! И такие живые!» – от последней мысли у Наташи закружилась голова, она обессиленно опустилась на диван и заплакала, закрыв лицо руками…
…Натка не спала всю ночь. Она ходила по квартире, рассматривая вещи родителей, прикасаясь к ним, думала, что каждый предмет хранил память об их прикосновениях. За окном пошел снег, стирая следы на тротуарах, засыпая белыми перышками снежинок колеи машин. Натка, внезапно, представила, как снежинки падают на серый железный памятник с двумя фотографиями и двумя именами, на два могильных холмика и на следы людей, которые приходили сюда прощаться с ее родителями. Она подумала, что утром кладбище снова станет белым, чистым, словно и не было этих похорон, и шеренга солдат-пограничников не давала залп из автоматов в серые тяжелые тучи, из которых падали мокрые снежные хлопья…
…А утром, пришла Розочка. Натка, как одурманенная от бессонной ночи и от слез, совершенно механически, сама удивляясь тому, что делает, угостила классную руководительницу чаем и бутербродами с сыром.
Они сидели за столом на кухне как две взрослые женщины, Розочка нудно говорила Натке, что ей нужно учиться, что скоро конец года и нужно серьезно подумать о том, куда пойти после восьмого класса – в девятый класс, чтобы после окончания школы, пойти в институт, или уйти из школы и пойти, например, в училище, чтобы получить рабочую специальность.
Натка слушала Розочку, понимая, что говорит она, в принципе, очень правильные вещи, но в душе, она не хотела принимать никакие решения.
«Это что, так и бывает?» – подумала Натка – «Вот так, ночь прошла, а утром, ты уже взрослая и должна что-то решать?» Натке все это не нравилось. Она с раздражением смотрела на Розочку, с ее вечной бомбошкой на затылке, отметив, с какой-то угрюмой злостью, что бежевый костюм, сидит на учительнице, идеально, подчеркивая стройную фигуру. Натке хотелось вскочить, закричать на бубнящую классную, выгнать ее на улицу, под снегопад. Но она, конечно, ничего этого не сделала, а просто молча слушала, кивая, время от времени, головой. Наконец, Розочка ушла. Натка умылась, попила чаю и села на диван, наморщив нос, думая о том, как ей жить дальше…
…Под вечер, пришел дядя Сережа.
– Натка, ты как тут? – спросил он с порога, снимая шинель – Я тебе поесть принес! – дядя Сережа показал судок из трех блестящих кастрюлек, стоящих одна на другой. – В офицерской столовой взял! Пошли, поешь, пока теплое еще!
Они пошли на кухню. Дядя Сережа поставил перед Наткой свои кастрюльки, запах из которых напомнил, что Натка голодная.
Натка села за стол, стала есть очень вкусный офицерский обед.
– Натка, давай-ка поговорим с тобой – тихо сказал дядя Сережа и сел напротив. – Ты сейчас взрослая, надо думать, как тебе дальше жить.
«Сейчас начнет, как Розочка, про училище, про институт!» – с раздражением подумала Натка. Но вслух она ничего не сказала, только плечами пожала.
– Помнится, Володя говорил, что ты в военное училище хотела? – неожиданно спросил дядя Сережа. Это была правда, Натка, действительно, подумывала о военном училище и даже обсуждала это с родителями.
– Хотела, – ответила Натка.
– Ну, так вот, – сказал дядя Сережа. – Я позвонил, кому следует, поговорил и договорился! Примут тебя в одно очень интересное училище!
– Это как? – удивилась Натка. – А экзамены?
– А считай, что ты их уже сдала, – ответил дядя Сережа. – В общем, так, Натка. – Давай, собирайся, завтра летим с тобой в Москву, а оттуда – в Свердловск, это на Урале. Там и ждет тебя твое училище.
– А школа? – робко спросила Натка.
– Со школой я договорюсь! – сказал дядя Сережа и улыбнулся. Натка оторопела – впервые за последнее время, она видела человеческую улыбку. И в то же время, ей показалось, что дядя Сережа, улыбнувшись, совершил что-то нехорошее, какое-то кощунство. Натка задумалась, наморщив нос. Вот она, взрослая жизнь! Ей нужно что-то решить, взять ответственность за то, как сложится ее биография дальше. Было немного страшно. Натка, как ей показалось, взвесила все за и против и кивнула.
– Хорошо, давайте в военное! – сказала она. – Буду… А кем я буду?
– Как отец, офицером – ответил дядя Сережа – Да и ведомство, то же самое, что и у отца – Госбезопасность!
«Наталья Соловей, офицер госбезопасности» – подумала Натка, как будто пробуя на вкус, название своей будущей профессии. Она подумала, что будет очень правильно, пойти по стопам отца и стать офицером.
– Хорошо, я согласна, – тихо сказала Натка. – Хочу, как папа…
– Вот и славно! – сказал дядя Сережа. – Давай тогда, Натка, собирай вещи, к утру будь готова! Чемодан есть у тебя?
– Да, есть, коричневый, с которым я в пионерлагерь ездила, – сказала Натка. Пионерлагерь… Ей казалось, что это было очень давно!
«Так оно и было очень давно» – подумала Натка. – «Еще в прошлой жизни, в детстве»…
– Вот и славно! – кивнул дядя Сережа. Тогда собирай свой коричневый чемодан, утром я за тобой заеду! Ты, главное, поешь и поспи – а то смотри-ка, синячищи какие под глазами! Ты же красавица, Натка, тебе эти круги под глазами ни к чему! – и дядя Сережа опять улыбнулся – Ты же девушка, а не очковая змея!
Натка, неожиданно для себя, улыбнулась.
– Вот и молодец! – увидев улыбку на лице Наташи, сказал дядя Сережа, надевая шинель. – Все, Натка, утром жди меня! И чемодан не забудь собрать!
– Хорошо. – Сказала Натка. – До свидания!..
…Утром, дядя Сережа приехал рано. Он беспрестанно торопил Натку, приговаривая, что времени у них мало и военный борт, на котором они летят, ждать их не будет.
– Привыкай, Натка, к военному порядку! – хохотнул дядя Сережа – О, смотри-ка, стих получился!
«Натка. Новое имя?» – подумала Натка. – «Ну а что, в новую жизнь, с новым именем! Пусть будет Натка, мне даже нравится!» Она слушала, как дядя Сережа, по-военному четко, рассказывал ей, как они полетят: сначала, на военном самолёте, до Москвы, а оттуда, уже на гражданском, до Свердловска.
– Ты не боись, Натка, до Москвы долетим быстро, это же ВВС! – с гордостью говорил дядя Сережа. Натка смотрела на него, удивляясь, как, все-таки, похож он на отца: такие же усы, такая же сильная, мужественная фигура, такие же четкие движения. Такой же красивый, с такими же карими глазами. Даже голос, очень был похож на голос отца. Форма летчика, сидела на нем, как влитая. Натка вспомнила, как маленькой, любила качаться на «Дядьрежиной» ноге. – Тот садился нога на ногу, сажал Натку верхом на ногу и, держа ее за руки, начинал раскачивать, приговаривая: «Едем-едем, видим – мост. На мосту лежит ворона. Мы возьмем ее за хвост и положим под мост – пусть мокнет! Едем – едем, видим мост. Под мостом лежит ворона. Мы возьмем ее за хвост и положим на мост – пусть сохнет!» И Натка, маленькая, заливисто смеялась и просила: «Еще! Еще, Дядьрежа!» И дядя Сережа, качал ее все сильнее, еще быстрее проговаривая свой чудной стишок про ворону, которая то мокнет, то сохнет. И мама, глядя на то, как подпрыгивает Натка, на Дядьрежиной ноге, смеялась, прикрывая, почему-то, тонкой ладошкой рот. Натка вздохнула, прогоняя не вовремя накатившие воспоминания, надела любимый свой красный свитер с вывязанной на груди белой чайкой и синие джинсы. Свитер этот связала ей мама, на прошлый день рождения. Натка вдруг вспомнила, что у нее день рождения, и ей стало так грустно, что, невольно, тихие слезы навернулись на ее глазах. Она быстро, чтобы не увидел дядя Сережа, смахнула их ладошкой и стала надевать черную короткую шубку. Быстро обулась в красные сапожки, надела красные варежки, связанные мамой из остатков шерсти от свитера, повязала красный шарфик. Взяла в руку чемодан.
– Я готова. – Сказала она.
– Вот это я понимаю! – похвалил дядя Сережа. – Сразу видно, что будущий офицер!
– Офицер госбезопасности – поправила Натка и легонько улыбнулась. Ей больше не казалось, что никто в мире, и даже она сама, не имеют права улыбаться.
– Да, верно, извините, Наталья Владимировна, будущий офицер госбезопасноти! – улыбнулся дядя Сережа. – Ну, Натка, пошли?
– Пошли – ответила Натка. Ей вдруг представилось, что сейчас они откроют эту, обитую зеленым дерматином дверь, и за ней – та самая, настоящая, взрослая жизнь.
«А ведь, так оно и есть», – подумала Натка и шагнула за порог…
…Натка не ожидала, что лететь придется так долго. Восемь часов они летели до Москвы, и Натка думала, какая же, оказывается, большая страна, в которой она живет. Натка немного расстроилась, что в иллюминатор не было видно ничего, кроме облаков. Правда, периодически, в прорехи между облаками, которые были похожи на огромные комки ваты, она могла видеть землю – темно-зеленый ковер тайги, который разрезали, отблескивающие на солнце, реки, похожие на ртутные ручейки. Натка смотрела на проплывающие облака, на эти бескрайние просторы лесов и думала о том, что вот она, Наталья Соловей, летит учиться на офицера, чтобы скоро защищать свою великую Родину.
– Настоящий офицер, Натка – как-то раз сказал ей отец, когда она спросила, что такое офицер, – чувствует ответственность за всю свою Родину. Он обязан сделать все, чтобы она жила в мире, и ни один враг не посмел причинить зло людям, которые живут в этой стране. На офицерах, лежит особая задача – жить и служить так, чтобы людям жилось спокойно, и они гордились своей страной, зная, что она самая сильная в мире, и никто не посмеет даже подумать о том, что можно воевать с Россией.
– НО ведь наша страна не называется Россия – сказала тогда Натка.
– Да, не называется – согласился отец. – Но все равно, как бы ни называлась страна, это великая Россия! Понимаешь, дочь?
Натка не поняла тогда, почему отец так сказал, но сейчас, своими глазами увидев, насколько огромна Россия, она, кажется, начала понимать, о чем отец тогда говорил…
…Когда прилетели в Москву, выяснилось, что самолет до Свердловска, будет только вечером. Натка, было расстроилась, но дядя Сережа успокоил ее, пообещав, что они сейчас поедут на ВДНХ.
– А Кремль? – спросила Натка.
– Хочешь Кремль? – спросил дядя Сережа. Натка кивнула. – Хорошо, будет тебе Кремль!
– ВДНХ, тоже хочу – поспешно сказала Натка. Ей очень захотелось, за несколько часов, посмотреть все, что можно. Увидеть и Кремль, который она видела только на картинках и по телевизору, посмотреть и ВДНХ, где, как рассказывали им в школе, очень много интересного. Школа… Натка вспомнила, вдруг, про школу. Вспомнила своих одноклассников, учителей, Розочку с ее бомбошкой, Боцмана с прокуренными усами. Это все осталось где-то там, далеко позади, в ее детстве. Она знала, что дядя Сережа, еще вчера, договорился с Боцманом и забрал ее документы. Сейчас, эта светло-зеленая папка с белыми шнурочками лежала в Наткином чемодане…
…Кремль, как и Красная площадь, показались Натке какими-то маленькими. Она всегда думала, что Кремль, обязательно, должен быть огромным. Но он был маленьким, да еще, к разочарованию Натки, оказался сложен из обычного красного кирпича. А Красная площадь – обычная брусчатка, точь-в-точь, как в ее родном Владивостоке на Привокзальной площади.
«Интересно, когда я теперь смогу снова оказаться во Владивостоке?» – подумала Натка и немного загрустила.
А вот ВДНХ ей очень понравилась: от забавных РАФиков с вагончиками, на которых посетители могли ездить от павильона к павильону, до кинотеатра «Круговая панорама», где они с дядей Сережей, посмотрели короткий фильм про море и дельфинов, стоя в центре круглого зала, стены которого и были экраном. Ей понравилось, как плескалось море вокруг них, как резвились блестящие, как будто лакированные, дельфины. Понравилась и столовая, в которой тарелки с едой ехали на конвейере. В столовой они вкусно поели и поехали в аэропорт. До Свердловска, они летели часа два, и после восьмичасового полета от Владивостока до Москвы, этот перелет показался Натке чуть ли молниеносным. В аэропорту, дядя Сережа взял такси, они сели на заднее сиденье. Натка во все глаза стала смотреть в окно машины, но сначала, они ехали по какому-то лесу. А потом, появился город. Свердловск сразу понравился Натке – он был красивым, со старинными зданиями. Очень понравился Натке цирк – необычный, состоящий из белых дуг, которые смыкались вверху – словно с купола, сорвали всю обшивку, оставив один каркас. Водитель в зеркальце поглядывал на Натку, видимо, заметив, как жадно она смотрит на город.
– В первый раз в Свердловске? – спросил водитель – молодой, веселый парень.
– Да, в первый – ответил дядя Сережа. – Учиться, вот, приехали!
– Учиться – это хорошо! – сказал таксист, изо всех сил, видимо, пытаясь показаться взрослым. – Ученье – свет!
– Ага. А неученых – тьма! – с усмешкой сказал дядя Сережа, и таксист, почему-то обидевшись, замолчал. Дальше, до самого училища, они ехали молча…
…Училище очень удивило Натку. Она ожидала увидеть старинное здание, с колоннами и львами перед входом, а увидела, какие-то железные ворота, кирпичные корпуса за бетонным забором, по верху которого тянулись несколько рядов колючей проволоки. На кирпичном домике КПП, Натка с удивлением увидела красную табличку, на которой желтыми буквами было написано: «Комитет государственной Безопасности СССР. Учебный полигон № 17-440/12»
Они вышли из машины.
– А это точно училище? – неуверенно спросила Натка.
– Точно, Натка, не сомневайся! – ответил дядя Сережа. – Точнее не бывает! Самое, что ни на есть, училище! Пошли, Натка, не бойся! Все хорошо будет!
Дядя Сережа постучал в железную дверь домика КПП, открыл ее молодой совсем сержант с АКСУ на плече. Увидев погоны дяди Сережи, сержант отдал честь, но с дороги не уходил.
– Я Соловей Сергей, – сказал дядя Сережа. – Меня ждут.
– Секундочку, подождите, пожалуйста, товарищ капитан. – Сказал сержант и ушел в домик. Появился он буквально через минуту, с каким-то листком в руке, в который заглядывал.
– Капитан Соловей и племянница, Наталья Владимировна, верно? – спросил сержант. – Документы ваши можно?
– Да, конечно! – сказал дядя Сережа и протянул сержанту, свой военный билет и Наткин паспорт. Сержант, очень тщательно, изучил документы, посветив фонариком в лица Натки и дяди Сережи.
«Хоть бы извинился, за то, что ослепил!» – подумала с раздражением Натка.
Сержант снял с металлического телефона, висевшего тут же, у двери, тяжелую черную трубку.
– КПП, – сказал он в телефон. – Сержант Гринчук. Здесь капитан Соловей, с племянницей, Натальей. Да, так точно, проверил. Есть, товарищ подполковник, сделаю. – Сержант повесил трубку.
– Пожалуйста, проходите, – сказал он, открывая дверь пошире.
Натка очень удивилась, войдя в помещение КПП. Это было совсем не то, что она привыкла видеть, когда ездила с отцом по воинским частям. Довольно уютная комнатка, с диваном, телевизором, по которому шла трансляция какого-то хоккейного матча, с картинами на стенах: традиционные репродукции Айвазовского, Шишкина, в золотых рамах.
– Сейчас к вам придут, – сказал сержант, вешая свой автомат на крючок на стене. – Присаживайтесь, подполковник Бондаренко сейчас подойдет.
Дядя Сережа и Натка сели на диван. Натке начало нравится это странное училище, которое больше напоминало какой-то пионерлагерь.
В комнату вошла, а точнее, вплыла, невероятно красивая женщина с длинными темно-русыми волосами, в которых блестели, как звездочки, капельки растаявших снежинок. Женщина была в шикарной рыжей шубе, тоже в хрустальных капельках, и в высоких сапогах на высоченных каблуках.
– Здравствуйте, товарищ капитан! – мелодичным, очень красивым голосом, сказала женщина, усаживаясь на стул и закидывая ногу на ногу. Натка успела заметить, какие красивые у женщины ноги, которые почти не скрывала темно-зеленая юбка.
«Как артистка» – по-детски наивно подумала Натка, невольно залюбовавшись красавицей.
– А ты, очевидно, Натка? – спросила у Натки женщина. От нее очень вкусно пахло какими-то, явно дорогими, духами, на лице – идеальный макияж. Натка кивнула. Рядом с этой богиней, она вдруг засмущалась, почувствовав себя нескладной и нелепой.
– Ну, вот и познакомились! – улыбнулась красавица. – А меня зовут Анна. Анна Бондаренко.
– Товарищ подполковник? – удивленно спросил дядя Сережа. Натка тоже удивилась. «Это разве подполковник?» – подумала она с недоумением. – «Очень странное училище!»
– Да, товарищ капитан – улыбнулась Анна. – Подполковник Бондаренко, куратор вашей племянницы. Давайте документы посмотрим?
– Да-да, конечно! – как-то засуетился, смутившись, дядя Сережа. Он достал из Наткиного чемодана светло-зеленую папку, протянул Анне. Та развязала шнурки на папке, начала изучать документы.
– Так. – Приговаривала она. – Это из школы. Отлично! Характеристика из секции айкидо. Натка, ты айкидо занималась?
– Да, два года. – Сказала Натка.
– И как?
– Отлично, товарищ подполковник. – Сказал с гордостью, дядя Сережа. Видимо, ему захотелось, по-мальчишески, произвести впечатление на эту красавицу. – На городских соревнованиях, три раза первое место занимала!
– Солидно – кивнула Анна. – Молодец! О, и танцы?
– Да… – прошептала Натка. – Мама… – она неожиданно всхлипнула, злясь на себя за такую детскую выходку, вздохнула, взяв себя в руки. – Мама была руководителем танцевального ансамбля.
– Да, вижу – сказала Анна, взглянув на Натку, и явно, оставшись довольной тем, как быстро смогла собраться Натка. – Ну что же, товарищ капитан, все хорошо. – Анна улыбнулась. – Мы берем Натку в училище.
«Так просто?» – удивилась Натка. – «Просто, полистала бумажки, и уже берем?»
– Вот и славно! – облегченно сказал дядя Сережа.
– Теперь для вас, товарищ капитан. Прошу запомнить. Посещения – только по предварительному согласованию со мной! Письма, посылки – все это только приветствуется, но посылки – тоже, по согласованию, чтобы не было неприятных недоразумений. Что касается одежды и прочего, не волнуйтесь, всем обеспечим. Адрес свой я вам дам, пишите, если будет необходимость. Сведения об успехах Наташи, буду присылать вам регулярно, по итогам полугодий. Учиться Натка будет пять лет.
«Пять лет!» – с испугом подумала Натка. – «Когда окончу, совсем старая буду!»
– По окончанию – продолжила Анна – девочки сразу приступают к самостоятельной работе. Возможно, что и за границей!
– Это хорошо! – сказал дядя Сережа, не сводя глаз с Анны. – Мир посмотришь, Натка! Скажите, товарищ подполковник…
– Анна – поправила Анна.
– Анна – сказал дядя Сережа. – А специальность какая?
– Вы знаете. – Усмехнулась Анна.– Как говорят в плохих фильмах про шпионов, если я вам скажу, то мне придется… Как говорится, государственная тайна.
– Понимаю – кивнул дядя Сережа.
– Ну что, Натка, прощайтесь, и пойдем со мной! – сказала Анна, вставая.
– До свидания, Сергей Михайлович – Анна и дядя Сережа, пожали руки.
Натке стало вдруг очень страшно. Ей не хотелось прощаться с дядей Сережей. Но, в то же время, ее одолевало сильнейшее любопытство: что это за училище такое, где работают такие красавицы? И что это за специальность такая, которую нельзя называть?
«Что там она про кино говорила?» – подумала Натка. – «Точно, шпионы! Неужели, это шпионское училище?» – по-детски наивно подумала Натка, и ей стало еще любопытней. Она почувствовала, что она больше не боится и наоборот, даже хочет идти за этой красивой женщиной – подполковником.
– Ну, Натка. – сказал дядя Сережа, обнимая Натку крепко, и, погладив по голове. – Давай, Соловей, учись, как следует, не позорь семью! Ты же, продолжатель наших традиций! Пиши мне, слышишь?
– Хорошо, дядя Сережа – прошептала Натка и вдруг почувствовала, как по щекам покатились слезы. – Вы мне тоже пишите! Она обняла дядю Сережу, и тот вышел из КПП. Железная дверь, щелкнув замком, закрылась за ним, и Натка почувствовала, как делает она еще один шаг к взрослой жизни…
– Пойдем со мной, Натка. – Сказала Анна, выходя из домика КПП через дверь, которая вела на территорию училища. Натка осмотрелась: в центре была большая площадка – что-то вроде стадиона. По периметру – корпуса из белого кирпича, пятиэтажки. Одно из строений – двухэтажное. К нему, по тропинке между аккуратно выровненных сугробов и вела Натку Анна. Они вошли в довольно большой холл.
– Итак, Натка, – сказала Анна – направо – столовая. Налево – жилое помещение и спальни девочек. На втором этаже – кабинеты преподавателей. Курсанток немного, двадцать человек. Сейчас мы пойдем в мой кабинет и немного поболтаем, ладно?
– Хорошо. – Ответила Натка, удивляясь, насколько здесь все не похоже на училище. – Товарищ… – начала было она.
– Зови меня просто Анна – сказала красавица подполковник. – И можно на «ты», договорились?
– Хорошо, – удивляясь все больше, сказала Натка. – Анна, а где классы, где учебные кабинеты?
– Молодец, наблюдательная! – улыбнулась Анна. – Это все в других корпусах. – И аудитории, и учебные классы, увидишь сама, когда начнешь обучение. – Анна поднялась на второй этаж. Натка за ней. Анна остановилась у двери с красной табличкой, на которой было написано «Куратор А. Бондаренко», достала из кармана ключ и открыла кабинет.
– Проходи, Натка, садись, где удобно. – Пригласила Анна, впуская Натку. Кабинет был уютным, каким-то домашним. Светло-бежевые стены, мягкий свет, диван, два кресла, шкаф с книгами и второй шкаф, с непрозрачными дверцами, рабочий стол с множеством бумаг и тетрадей на нем. На стене – карта мира. Натка села в одно из кресел. Анна села в кресло рядом и очень грациозным движением, отбросила рукой за спину, свои волосы, одновременно с этим, закидывая ногу на ногу. Натка невольно залюбовалась, как красиво двигается эта невероятная женщина, завидуя, что она сама, не такая красивая.
– Итак, Натка, – сказала Анна, мягко прихлопнув ладонью по подлокотнику кресла. – Начинается твое обучение с завтрашнего дня. Подъем – в пять утра. После подъема – душевая, потом зарядка, завтрак. После завтрака – первый блок занятий. Потом – обед. После обеда – час свободного времени, потом опять занятия. График, как видишь, очень плотный. Отбой – в десять вечера. Плюс, в день рождения или на праздники у девочек свободный день.
– А у меня… – начала было Натка.
– Я знаю, – ответила Анна, улыбнувшись. – Был день рождения. Но, как ты понимаешь, свое право на свободный день ты получишь, только через год. Сейчас ты пойдешь к девочкам, знакомиться. Пока все живут в общей спальне. Потом, когда часть курсанток отсеется, жить будете, в отдельных комнатах.
– Как отсеется? – не поняла Натка.
– По итогам каждого года, проводится контрольная проверка по всем дисциплинам. Те девочки, которые не проходят проверки, отсеиваются и направляются на работу в МВД, КГБ или другие силовые структуры. На улицу, как видишь, мы никого не выгоняем! Но я хочу верить, что ты дойдешь до конца, Натка!
– И что тогда? – спросила Натка.
– Из тех, кто остается, формируются боевые группы, – ответила Анна. – И направляются на самостоятельную работу.
– Шпионами? – краснея от собственной наивности, спросила Натка.
Анна улыбнулась.
– Не совсем шпионами, но направление мысли, у тебя верное. Вообще, мы называем эти группы «Автономными кадровыми единицами», или «Средствами оперативного реагирования на контактные сценарии».
– Хитрое название, – сказала Натка.– Не сразу и разберешь, что оно означает!
– Так ты же видела, какому ведомству принадлежит училище. – Сказала Анна наставительно. – Привыкай к профессиональной терминологии. И последнее, Натка. Я – твой куратор, то есть, что-то вроде классного руководителя. Только в классе этом – ты одна. Так вот. Я помогу тебе с любыми вопросами. Как только появится что-то непонятное, ты знаешь, где меня найти. Ко мне можно, как к подружке – с плохим настроением, со сломанным ногтем, с любыми девчачьими секретами. Договорились?
– Договорились. Только это, не классный руководитель, получается, а старшая сестра, – сказала Натка и наморщила нос, размышляя. – Значит, мы должны доверять друг другу?
– Совершенно верно, Натка! – похвалила Анна. – А ты молодец! А что нужно, чтобы было доверие?
– Нужно, чтобы все было по-честному – ответила Натка, вспомнив, как отец учил ее когда-то, что честность, порождает доверие, а ложь, убивает его.
– Верно, Натка! Или, лучше звать тебя Натка?
– Давайте лучше Натка. – Ответила, подумав, Натка.
– Хорошо, договорились! – улыбнулась Анна. – Только «давай», а не «давайте», договаривались же! Пойдем, сходим в столовую, чтоб тебя покормили, а потом – в спальню, к девочкам…
…Столовая Натке очень понравилась. Она больше была похожа, на какое-то кафе – квадратные столики на четверых, светло-зеленые стены, аккуратные шторы на окнах и скатерти на столиках.
– Девочки, добрый вечер! – сказала Анна, входя в столовую. Из окна раздачи, выглянула симпатичная женщина в белой косынке.
– Марина, – сказала Анна. – У нас новенькая, нужно покормить. Найдешь, чем?
– Конечно, найду, Анна Николаевна! – ответила Марина и тут же вышла из двери, видимо, ведущей на кухню, с подносом, на котором стояли тарелки с едой.
– Садись, красавица – сказала Марина, составляя тарелки на ближайший к Натке столик.
«Красавица?» – удивленно подумала Натка – «Она что, шутит?»
Натка села за столик. Марина принесла ей салат из помидоров, макароны с двумя аппетитными котлетами, стакан компота и несколько кусочков белого хлеба. Едва взглянув на еду, Натка поняла, как проголодалась она во время их, с дядей Сережей, путешествия через всю страну.
– Это Натка. – сказала Анна. – Прошу любить и жаловать! Она из Владивостока.
– Ого! – удивилась полноватая Марина. – Далеко! А, правду говорят, что во Владивостоке, красную икру, бидонами продают?
Натка улыбнулась.
– Нет, неправда – сказала она. – Сколько там жила, такого не видела. Крабов, да, продают. И мясо китовое.
– Ишь ты! – удивилась Марина. – А кит вкусный?
– Да, вкусный – ответила Натка. – Мясо красное, на вкус – как говядина. Котлеты из него очень вкусные, если свининки добавить! Но ваши, тоже очень вкусные!
– Ты смотри, головастая какая! – удивилась Марина, явно оценив тактичность Натки.
– Других не держим, Марина. – Сказала Анна с гордостью. – Ну что, Натка, поела?
– Да, Анна, спасибо большое! Я такая голодная, оказывается, была!
– На здоровье! Ну, пойдем к девочкам?
Натка немного напряглась. Как примут ее в группе девочек? Что сказать? Как себя подать, чтобы не получить плохую репутацию? Отец бы сказал сейчас, что если хочешь вызвать интерес у людей, будь собой, не придуривайся, что ты лучше, чем есть на самом деле. Натка наморщила нос. Вслед за Анной, она вошла в довольно большую комнату. Вдоль стен, стояли кровати, застеленные красивыми покрывалами. У каждой кровати – тумбочка. Вдоль дальней стены – большой, во всю стену, шкаф.
«С одеждой, наверное» – подумала Натка. В комнате никого не было. Часы над дверью, показывали без десяти десять.
– Ну вот, Натка, здесь ты будешь жить – сказала Анна – дождись девочек, они на занятиях еще, посиди на любой кровати. – И Анна вышла из спальни.
Натка осмотрелась. Она, вдруг, почувствовала сильную усталость. Села на ближайшую кровать, и сама не заметила, как уснула…
…Проснулась она от того, что в комнату, громко разговаривая, вошли курсантки. Натка, не открывая глаз, слышала, как они перешучивались и вдруг, как по команде, замолчали.
«Меня увидели» – поняла Натка.
– Эй! Аллё! – услышала она над собой, девичий голос – приятный, с хрипотцой. Натка открыла глаза. Над ней, склонив голову на бок, словно разглядывая какую-то диковинку, стояла очень яркая девушка в коротком белом платье. Ты кто?! – немного бесцеремонно спросила девушка, уставившись на Натку большими зелеными глазами. Девушка была хороша! У нее были длинные ровные ноги, тонкая талия, высокая грудь и очень женственные руки с тонкими запястьями и трепетными, музыкальными пальцами. В ней чувствовалась, какая-то сильная грация, как, например, в рыси или леопарде. Но самым удивительным, в облике девушки, были волосы – прямые, до плеч, ярко-красного цвета. Сейчас, подсвеченные висящим с потолка светильником, волосы девушки, казалось, были из пламени. Вообще, в этой красноволосой, чувствовались темперамент и сила. У нее было очень красивое, сужающееся к подбородку, лицо с высокими скулами, ровным, чуть вздернутым, носом и полными, чувственными, губами. Красивого, почти идеального, рисунка, черные брови, сейчас были удивленно подняты. Она вся, была какой-то ладной, стройной и живой, эта красноволосая красавица с низким, с хрипотцой, голосом. Натка, невольно, залюбовалась девушкой.
– Ну?! – требовательно сказала красноволосая. – Ты кто?!
– Натка. – ответила Натка, решившая представиться своим новым, «взрослым» именем. Она попыталась встать, но нога затекла.
