Дмитрий Парсиев
Нифриловая башня
Глава 10. Академия могии
Ольха сидела за партой одна в пустом пока еще классе кафедры нейтрализации. Все ей здесь было в диковинку и все нравилось. Да хоть бы вот эти парты, – особые столы для письма, к удобству тех немногих, кто мог позволить себе иметь писчую бумагу. Остальным приходится полагаться на собственную память. Чтобы хорошенько осмотреться, она пришла в кабинет раньше всех.
Ее сразу поразил царящий в кабинете густой дух заклятий. По всему видно, нифрила здесь не жалеют. На некоторых партах были видны следы подпалин, и оставалось только гадать, какие заклятия накладывались в этих стенах. Похоже, «наука нейтрализации» изучалась не только в теории, но и на живых примерах. Возле каждой парты стоял ящик с песком, будто это был не учебный класс, а склад горючих материалов. Ольха невольно хмыкнула, она предвкушала, что будет весело.
Дверь класса отворилась, и в помещение ввалился Хухля, первый и пока единственный знакомец Ольхи в Академии, если, конечно, не считать пятиминутного разговора с ректором. Хухля бесцеремонно уселся рядом с Ольхой за одну парту, хотя все остальные были свободны.
– Так ты будешь учиться в нашей группе? – спросил он, – Вот здорово! Хочу посмотреть, на что ты способна.
– А с чего ты решил, что я на что-то способна? – спросила она с подозрением.
– Ха, да про тебя только и разговоров…
Хухля понял, что сболтнул лишнего, смутился и замолк. Ольха уставилась ему в глаза и приподняла бровь, давая понять, что ждет объяснений.
– Ну, все уже знают, что тебе дал протекцию сам князь Верес, – Хухля пожал плечами, – Ну и я не слепой, видел у тебя на запястье волка в короне.
Такого осложнения Ольха совершенно не ожидала. Все ее задачи содержали необходимое условие оставаться незаметной, или, по меньшей мере, не привлекать внимания.
– А что еще говорят? – спросила она.
– Некоторые думают, что ты высокородная княжна, но большинство считает, что ты скорее всего состоишь у князя на службе, а туда попадают только люди с особыми способностями.
– И ты тоже так считаешь? – высказала она довольно резко, будто бы такое предположение ее обидело, – Вот что, Хухля. Я на самом деле нареченная княжна. А на службу князь несовершеннолетних не берет, что бы там твои приятели ни говорили.
Ольха умудрилась не соврать, князь действительно не принимал в порученцы до пятнадцати лет, она оказалась редким исключением. Но знать об этом Хухле или еще кому-то в академии совершенно ни к чему. Она уставилась прямо перед собой и замолчала. Разговор не задался, а о чем еще можно заговорить с загадочной княжной Хухля не знал. Его выручила открывшаяся дверь. В класс начали заходить другие студенты, подошло время начала занятия.
Преподаватель нейтрализации Франсуа Семенович, надо отдать ему должное, умел увлекательно подать такой, казалось бы, сухой учебный материал. Он явно гордился тем, что был выходцем со Старшей Сестры и постоянно сыпал неизвестными поговорками и словечками на незнакомом языке. После небольшого введения в теорию предмета, позволившего освежить в памяти студентов прошлогодний курс, Франсуа перешел к вопросам:
– Какие два главных условия мы должны соблюсти, чтобы полностью остановить вражеское заклинание? – спросил он, – Ну, смелее молодые люди.
– Время и меру силы, – подсказал кто-то из класса.
– Совершенно верно. Нужное время и нужная сила позволяют достичь состояния рамсы, то есть равновесия всех сил. Я рад, что за лето вы забыли не все из моих лекций. А как временная задержка ответного действия соотносится с мерой силы?
– Чем позже мы производим ответное усилие, тем меньшая его сила требуется.
– Вот именно! Всякое воплощенное заклятие сразу же начинает терять силу до тех пор, пока полностью не рассеется. А почему нам так важно, чтобы встречные силы были равны? – снова обратился он к классу.
– Если они не уравновесятся, то перейдут в завихрение с непредсказуемыми последствиями.
– Все верно. И горе нам, если этот вихрь окажется над нашими головами! Силы должны быть равны, «камси камса», как говорят французы, или если по-нашему, – «пятьдесят на пятьдесят». А чтобы достичь нужной точности, необходимо выбрать наилучшее время для активации встречного воздействия. Коси коса пока роса! – радостно брякнул Франсуа.
До Ольхи начал доходит смысл непонятной надписи на двери кафедры «камси комса пока рамса». По всей видимости это выражение по мнению автора надписи емко вбирало в себя самую суть теории нейтрализации заклятий.
– Ну, что ж, – сказал Франсуа Семенович, довольно потирая руки, – А теперь перейдем к практике и посмотрим, как вы умеете останавливать заклятия. Проведем небольшой опыт. Готовы?
Студенты на местах задвигались, зашептались, кто-то полез доставать и пробуждать заряженные пятнадчики. Ольха до этого даже не слышала, что заклятия можно останавливать. Ей оставалось только сидеть и наблюдать.
Преподаватель поднял одного из студентов и приказал приготовиться. Едва заметным посылом он с изящной легкостью сотворил приказ и направил на ученика, который либо не смог, либо не успел ничего сделать в ответ. Во всяком случает его останавливающее усилие не сработало, а у него самого появились ослиные уши. Класс грохнул от смеха. Учитель применил наложенный морок, юмор был оценен.
Следующий испытуемый точно так же проворонил заклятие учителя, и прямо перед ним появился его зеркальный двойник. Ученик и его двойник глазели друг на друга как в отражение, раскрыв рот с дурацким видом. Класс ликовал.
Чтобы продолжить опыт учителю пришлось зашикать и замахать руками, утихомиривая учеников. Новый участник представления все-таки успел разрядить ответный выброс, но, по всей видимости, уравновесить силы ему не удалось. В воздухе полыхнуло зеленое нифриловое пламя, и парта незадачливого ученика загорелась. К вящей всеобщей радости пожар тушили всем классом. Хухля же при этом хохотал так самозабвенно, что на свою голову привлек внимание учителя.
– Я вижу, месье Хухля, вас весьма забавляют неудачи ваших товарищей, – вкрадчиво произнес Франсуа. Класс перестал ржать и затих, предвкушая новое развлечение. Хухля же все никак не мог остановиться. Понимая, что ему нужно подняться с места, он делал отчаянные попытки встать, но судороги смеха валили его обратно на парту.
– Да вы не вставайте, Хухля, не вставайте, – Франсуа Семенович подпустил в голос заботливое сочувствие, – Уверен, вы справитесь и так. Готовьтесь!
Хухля так и не успел ничего сделать. Он вдруг обмяк, уронил голову на парту и… засопел в сладком сне. Заклятье усыпления сработало безотказно.
Ольха к тому времени уже разобралась в том, как устроено останавливающее усилие. В нем не было совершенно ничего сложного. Нападающее заклятие гасилось чистой встречной силой. Это было и предельно просто, и в то же время, очень трудно выполнимо. Она вынула из ослабевшей хухлиной руки его пятнадчик и зажала в ладони, вчитываясь в содержимое.
В основе устройства лежал один из вспомогательных образов, называемый «глаз». Этот образ, направленный вовне, отслеживал нападающее заклятие и пробуждал следующий образ, создающий встречный выплеск силы. Она слегка подправила «глаз» на хухлиной монете и, немного подумав, добавила дополнительный вспомогательный образ, который можно было бы назвать «ограничителем». Его задача состояла в том, чтобы отсечь излишек и пропустить сквозь себя только требуемый объем силы.
От преподавателя ее приготовления не ускользнули. Он разбудил Хухлю, язвительно полюбопытствовал как ему спалось, а затем обратился к Ольхе:
– Я вижу, у нас в классе появилась новенькая. Однако боюсь, мадмуазель, вам следовало бы начать изучение нейтрализации с первого курса. Или может быть, вы полагаете, что окажетесь лучше тех, кто уже отучился у меня целый год?
– Я готова попробовать, – спокойно сказала Ольха и поднялась с места. Как бы ни было важно скрывать свои способности, подтверждать право на посещение любых занятий похоже все-таки придется. Ректор, конечно, добро дал, но и преподавателей, которые будут ревностно отстаивать, что их предмет следует изучать сначала, придется брать в расчет.
– Ну что ж, смелость города берет, – с сомнением сказал учитель и незаметно начал готовить новое заклятие.
Ольха прекрасно читала его действия и даже видела, какое именно заклятье он готовит. Хитрый Франсуа собирался выставить ее очередным посмешищем, нарядив в кукольное платье с кружевами и огромный бант на голову, какие повязывают маленьким девочкам. Сама Ольха пришла на занятия в походной одежде, другой у нее просто не было.
Она видела, как волна нифрила выстрелила из учительского пятнадчика. Ее исправленный «глаз» сработал четко и мгновенно передал приказ на рабочий образ. Волна ответной силы, как и рассчитала Ольха, была частично погашена ограничителем, и вырвалась навстречу нападающему заклятию в точно отмеренном объеме. В воздухе послышался треск, и присутствующих слегка обдало холодом… больше ничего не произошло.
– Си-и-ила нифри-и-ила, – протянул Франсуа, – Вам удалось меня поразить, милая барышня.
Он похлопал в ладоши. Класс с удовольствием поддержал. Хухля светился от гордости за Ольху так, будто это он ее всему обучил. После этого Франсуа стал серьезен, и уже без всяких шуток отчитал лекцию во вполне академическом ключе. Он сообщил, что в жизни, а тем более в бою, останавливать заклятия таким способом никто даже не попытается. Это слишком рискованно, и класс вполне смог сегодня в этом убедится. Вместо этого моги применяют ответные нейтрализующие заклятия.
Так, например, последствия заклятия, насылающего страх, можно преодолеть заклятием ярости, ратного духа и подобными. Или обратный пример, такое усиливающие заклятие, как ускорение, можно свести на «нет» заклятием, искажающим восприятие. Что толку от повышенной скорости, если ты не способен точно оценивать расстояния. Франсуа подытожил лекцию заявлением, что только тот мога, который имеет в своем арсенале самые разнообразные заклятия на все случаи жизни, может называться докой, то есть действительным мастером.
В перерыве между занятиями Ольха прохаживалась по оживленным коридорам академии. Она так старательно вслушивалась в царящую здесь насыщенную смесь тысяч заклятий, что у нее заболела голова. Становилось ясно, найти похитителя, если он вообще здесь присутствует, таким способом нечего и пытаться. Чтобы вычислить его, нужно находиться рядом с ним прямо в тот миг, когда он будет накладывать приказ на нифрил.
Ольха вышла во дворик и присела передохнуть на одну из скамеек. Все шло к тому, что в академии она может застрять надолго, а ее изначальный план держаться в тени, оставаясь незаметной, развалился в первый же день пребывания. Обдумав свое положение, она решила последовать примеру, поданному Ясенем, когда они однажды выслеживали шпиона на базарной площади. Порученец вырядился тогда в лоскутную куртку скомороха и шапку с бубенцами.
– Не имеет смысла прятаться посреди базара, – сказал он, – Чтобы остаться невидимым в толпе, нужно находиться у всех на виду.
Для Ольхи это означало, что ей придется намеренно удерживать себя на острие всеобщего внимания, пока окружающие к этому не привыкнут настолько, что это станет для них чем-то само собой разумеющимся. Так за пестрой скоморошьей личиной люди перестают видеть самого человека, и видят только то, что этот человек хочет им показать. К великому сожалению Хухли она не пошла на следующее занятие с его группой, предпочтя сходить на лекцию начального курса по общей теории нифрила. Ее читала, как оказалось, пожилая женщина с удивительным именем Таиссия.
– Вы все знаете, что это такое, – сказала Таиссия, показывая зажатый между пальцами зеленый кружок.
– Монета, – сказал кто-то с места.
– Копейка, – уточнил другой.
– А это? – спросила она, показывая в другой руке еще один кружок чуть больше первого.
– Две копейки.
– Двушка.
– Все верно. У меня здесь копейка и двушка. А знаете ли вы, чем они отличаются?
– Размером. Двушка больше.
– Двушка тяжелее.
– Да, – согласилась Таиссия, – Двушка чуть-чуть больше и немножко тяжелее. Но не вдвое больше и не вдвое тяжелее. Почему же ее ценность вдвое выше, чем у копейки?
Не дожидаясь ответов с места, Таиссия взяла кусочек мела и начертила на доске девятиячеистую решетку с гранями три на три, будто собираясь сыграть в крестики-нолики. А потом заштриховала срединную ячейку.
– Ну, – обратилась она к классу, – Какое прикладное значение имеет для нас нифлил помимо того, что мы покупаем на него еду?
– На нифрил накладывают приказы, – ответили из класса.
– Верно. Мы можем наложить на нифрил приказ, и этот приказ будет храниться на камне до тех пор, пока мы его не сотрем или не перезапишем другой приказ. А это возможно потому, что нифрил создает особое поле в виде ячеистой решетки. Здесь на доске нарисована решетка копеечной монеты. Кто-нибудь знает, почему я заштриховала одну ячейку?
– Потому что ячейки работают только парами.
Таиссия снова повернулась к доске и стерла перегородки между некоторыми ячейками. А затем пронумеровала получившиеся пары.
– Итак. Чтоб принять на себя любой даже простейший приказ, требуется пара ячеек. У копейки таких пар четыре.
– А как же еще одна ячейка, которая без пары? – спросил кто-то.
– Она бесполезна. Поэтому я ее и закрасила.
Она начала рисовать на доске другую решетку, немного больше первой, с гранями четыре на четыре.
– А вот такую решетку образовывает двухкопеечная монета, – сказала она, когда рисунок был готов.
– Шестнадцать ячеек. Восемь пар! – послышалось с мест.
– Совершенно верно. Восемь пар. И если четыре пары составляют копейку, то восемь пар…
– Две копейки!
Без дальнейших пояснений Таиссия нарисовала следующую решетку размером пять на пять.
– Двадцать пять ячеек, и одна лишняя.
– Двадцать четыре ячейки, двенадцать пар дают три копейки!
– Хорошо, – сказала Таиссия, – порядок вы уловили. Тогда может быть кто-то скажет мне, какая монета будет следующая?
– Шесть на шесть – тридцать шесть. И делим на восемь.
– Получается четыре с половиной копейки, – кто-то засмеялся.
– Такой монеты не бывает! – класс загомонил.
– Правильно, – согласилась Таиссия, успокаивая класс, – Такой монеты не бывает, потому что больший камень начинает образовывать трехмерную решетку. Взгляните еще раз на трехкопеечную решетку. Если вместо квадрата мы возьмем куб с тем же количеством граней, что мы получим?
– Трехкопеечная решетка, помноженная на пять. Пятнадчик!
– Правильно пятнадчик. А у полтинника и у рубля решетки еще сложнее. Их трехмерная решетка получает дополнительный так называемый «гала-эффект». И так всегда бывает с нифрилом. Когда нам кажется, что мы нашли закономерность, которую сможем распространить на камень любого размера или объема, действительность рушит наши построения. Нифрил был и остается самым загадочным веществом, и от этого стремление разгадать его тайны только возрастает.
Хотя Ольха уже знала большую часть из того, что рассказывала Таиссия, лекция ее захватила. Особенно ее поразили объяснения, почему для хранения в нифриле одного образа, требуются как минимум две ячейки. Таиссия сказала, что нифрил является естественным проводником в некий потусторонний мир. Именно из этого «параллельного» мира черпается особая сила для заклятий и там же хранятся образы. Таким образом, ячеистая пара подобна двум окнам, распахнутым в разные миры, – одна из нашего мира в другой, вторая из того мира в наш. И эти «пары» позволяют перемещать образы и силу из мира в мир.
Когда закончился учебный день, она собиралась еще посидеть в библиотеке, но сил на это не осталось. Она поднялась на замковую стену, с которой были видны окружавшие академию военные лагеря, в которых велась подготовка копейщиков, стрелков и конницы. До темноты она смотрела издалека как в одном из лагерей новобранцы учатся боевому построению. Ей невольно вспомнился паренек, встреченный недавно в Невине на конюшне, и показалось даже, что она его узнает, стоящим во главе замыкающей десятки пехотной роты.
Глава 11. Подготовка обоза
Верес шел по двору своего замка, обходя подводы с оружием и обработанным нифрилом. Отборные конные сотни Мангустов уже выстроились в ожидании, готовые погнать конвой в земли Азума. Следом за Вересом семенил его личный писарь с амбарной книгой, громко и торопливо зачитывая содержимое подвод. За писарем следовал ханский посол, который должен был принять обоз под свою ответственность.
– Этого недостаточно, князь, – в очередной раз заявил посол, – Вы знаете, Азум-хан будет очень недоволен.
– В таком случае придется подождать с отправкой, – Верес остановился и повернулся лицом к послу.
– Мы не можем больше ждать! – сердитый голос посла взвился, – Я буду вынужден сообщить хану о несоблюдении подчиняющего договора!
Верес знал, чего добивается представитель Азума. Жадюга хочет запустить свои лапы в личную оружейную волчьего князя. Поставив скреп на сердце, Верес уже преподнес ему совершенный клинок, сработанный тяжким трудом мастера в снежном высокогорье. И уже почти пожалел об этом. Подарок только еще больше разжег алчность посла, теперь тот хотел получить еще.
– Раз уж вы столь любезно вспомнили о договоре, то напомню, договор дает мне время до конца осени.
Под желтой кожей на лице посла загуляли желваки:
– Мы и так пошли на уступки, чтобы ускорить отправку обоза.
– На взаимные уступки, – поправил князь, – Но если вы желаете вернуться к исходной букве договора, то у меня есть еще три недели.
Посол не нашел, что на это возразить, и они снова двинулись вдоль подвод, писарь зачитывал, посол сверял по своему списку и ставил галочки. Верес и сам прекрасно знал, что содержимого подвод недостаточно. Но он досуха выжал все свои запасы, а, следовательно, на будущий год не соберет и половины от нужного. И это было еще не самым худшим, что заботило сейчас князя.
Во-первых, его беспокоил разговор с Кариной на последнем собрании в зале снов. Если королева Горностаев решилась озвучить опасения о затевающейся против князя игре, значит она имела больше одного источника сведений. Карина никогда не бросает слова на ветер.
Во-вторых, там же в сновидческих чертогах состоялся еще один разговор уже после собрания, о котором не знала ни одна живая душа. Когда председательский молоточек трижды ударил о столешницу, возвещая об окончании собрания Сорока Восьми, и правители стали исчезать из зала снов, возвращаясь в свои плотные тела, Верес остался в призрачном теле сновидца и переместился в иное закрытое пространство сна, выглядевшее как богатый шатер торговца, где его дожидался принц Бонифан, правитель Черепах.
Земли Черепах, населяющих острова далекого юга, и земли волчьего племени на севере отстояли друг от друга столь далеко, что, пожалуй, даже самый знающий и прозорливый человек не смог бы вот так сходу предположить, какие общие дела могут найтись у их правителей. И, тем не менее, и Верес, и Бонифан делали на свой скрытый союз чуть ли не главную ставку, держа его в строжайшей тайне даже от собственных самых доверенных людей.
– У меня плохие новости, принц, – прямиком сообщил Верес, войдя в шатер, – Мой посланец с камнем убит.
– А камень? Камень не пропал? – встревожился Бонифан.
– Камень забрали.
– Но как такое возможно?! – голос черепашьего принца задрожал.
– Вот и мне очень хочется знать, принц. Как такое возможно? – холодно вернул принцу его же вопрос Верес.
– Да вы что… вы что, князь, допускаете, что я проговорился? Да вы хотя бы знаете, что будет, если это всплывет? Конец! Крах репутации. Я торговец, Верес, а не воин. Все держится на моем слове!
– Успокойтесь, Бонифан. Я не утверждал, что подозреваю вас, – Верес смягчил голос, но взгляд его желтых зрачков оставался острым как бритва.
– Успокоиться? Вы предлагаете мне успокоиться, князь?
Верес впервые видел, чтобы чье-то сновидческое тело тряслось от страха.
– Я послал по следу лучших людей. Они уже выяснили, что это сделали Лисы.
– Я хочу знать мельчайшие подробности расследования, – потребовал Бонифан.
– Разумеется, принц. Я буду вас первым ставить в известность.
– Так вы говорите, это сделали Лисы?
– Я в этом уверен.
– Может следует надавить на барона?
– Это будет преждевременно. К тому же придаст ненужную огласку.
– Да, князь, вы правы. Надеюсь, ваши люди найдут камень, – принц Черепах шумно выдохнул.
– Даже не сомневайтесь, – князь не стал дожидаться дальнейших расспросов и оставил принца…
Припоминая разговор с Бонифаном, Верес задумчиво разглядывал посла Мангустов, заканчивающего сверять опись ценностей в обозе. Могут ли все разом навалившиеся неприятности оказаться взаимосвязаны, думал он? Кто стоит за ними? А может в это вовлечен и сам Азум?
Его отвлек шум в дальнем конце замкового двора. Князь посмотрел туда, где одноглазый Клим обучал детей клинковому бою. Причиной шума, как ни странно, оказалась не детвора, а один из вересовых наукарей. Он что-то неистово доказывал старому воину и при этом размахивал черным клинком.
Наукарями Верес называл ученых и изобретательных людей, которых собирал везде, где мог. Предоставлял им жилье и стол в своем замке и возможность заниматься научными изысканиями. К сожалению, большая часть их изобретений оказывалась не применимой или бесполезной. Но пыл этих увлеченных людей не угасал, а Вереса это устраивало, он умел ждать терпеливо.
Он окликнул спорящих. Клим повернулся на оклик, понял, что его зовет сам князь, и направился к нему с решительной угрюмостью. Наукарь бежал следом, не переставая что-то быстро говорить ему в спину. Когда они подошли ближе, Верес начал различать слова.
– …опять бесполезно? Как так бесполезно?.. – изобретатель так взволнованно размахивал оружием, что князь забеспокоился, как бы тот не повредил сам себя.
– Что у вас там? – Верес добавил в голос строгости.
Подойдя к князю, Клим поморщился так, будто у него заболели все зубы разом.
– Опять он лезет со своими советами, – Клим раздраженно покосился на наукаря.
– Да не с советами! А с изобретением! Вот извольте, князь, – наукарь протянул Вересу самый обычный на вид черный куреневый клинок. Князь принял меч и внимательно осмотрел. Сработан добротно, но качество довольно среднее. Да и рукоять чуть тяжеловата и толще обычного.
– И в чем суть вашего изобретения? – полюбопытствовал он.
– В рукояти вложен нифрил, – сообщил наукарь так, будто открывал тайну. Клим громко фыркнул и покачал головой.
– А вы подождите фыркать! Я сейчас все объясню, – изобретатель опять начал горячиться и заговорил быстро, будто боялся, что его перебьют, – Этот нифрил настроен на особый приказ. На приказ образа действия!
Ученый обвел окружающих взглядом полным торжества. Непонимающие лица присутствующих дали ему понять, что объяснения все-таки потребуются.
– Образ действия, – повторил он, – Мы записываем на устройство в рукояти образ удара меча. И после этого любой человек берет в руку меч и без всякой подготовки воспроизводит любой даже самый мастерский удар!
– Один удар? – уточнил Верес. До него начала доходить суть изобретения, и сметливый княжеский разум сразу озаботился пределами его прикладного использования.
– Пять! – радостно сообщил наукарь, и победно посмотрел на Клима.
– Да хоть двадцать, – возмутился Клим, – Я не буду подсовывать ученикам этот костыль! Они должны сами обретать мастерство, а не получить пять готовых ударов даже от самого великого мастера за просто так!
– Вообще-то Клим прав, – сказал Верес раздумчиво, – Искусство боя всеохватно, его нельзя вместить в одно только умение правильно нанести удар.
Верес помолчал. Краем глаза он отметил, что ханский посол следит за разговором более чем внимательно, хотя и не подает виду.
– Однако, – продолжал он, – Ваше изобретение может оказаться весьма полезным.
Князь кивнул головой послу, приглашая того присоединиться к беседе.
– Согласитесь, посол, такие мечи очень пригодятся Азум-хану!
– С чего бы это, – презрительно ответил посол Мангустов, – Вы сами только что очень точно объяснили, почему воину такой меч не нужен.
– А я и не говорю про воинов…
Не откладывая, князь затеял проверку возможностей меча. Посол, несмотря на спешку, возражать не стал. Видимо ему и самому было любопытно узнать, чем эта проверка закончится. Сперва Верес заставил наукаря сделать несколько движений с мечом, чтобы убедиться в его полном неумении обращаться с ним. Затем ученый разбудил устройство и снял с него замыкающее заклятие. Верес, немного подумав, выбрал пять движений, два нападающих и три защитных. По знаку ученого он воспроизвел все пять по очереди. Когда движения были записаны устройством, меч в руки снова взял наукарь. Он встал в довольно неуклюжую стойку, непонятно чего ожидая.
– Чего же вы ждете? – посол невольно выдал нетерпение.
– Ах, да. Извините, – смутился наукарь, – Устройство срабатывает не по желанию, а в ответ на внешнее воздействие.
– Понятно, – вздохнул Верес, – Клим, обеспечьте «внешнее воздействие». Только не калечить! Сей ученый муж нам еще пригодиться.
Одноглазый воин пожал плечами. Он поднял свой игровой меч для занятий с учениками, сделал легкий подшаг и, не особо вкладываясь, нанес удар. Наукарь отбил удар мастера, с точностью воспроизведя движение Вереса. А сразу следом нанес и ответный удар, да такой, что Климу удалось отразить его в последнее мгновение.
– Достаточно. Очень хорошо, – остановил князь. Он остался доволен коротким представлением. На твердокожем лице посла сохранялась каменная маска, но алчный блеск глаз его выдавал. Опыт с мечом явно произвел на него впечатление.
– Так что скажете, посол, – обратился к нему Верес, – Воину такой меч может и ни к чему, а впервые взявшему в руки оружие он будет немалым подспорьем.
– Сколько у вас таких мечей? – посол перешел к делу.
– Пока только два десятка опытных образцов, – ответил ученый, – Дайте мне несколько минут, и я перезапишу приказы на остальные мечи.
– Отлично, – похвалил его Верес, – Посол с удовольствием возьмет каждый из них, как за семь обычных.
– Это грабеж, – тут же возмутился мангуст, – Каждый как за три обычных, и даже это будет проявлением слабости с моей стороны.
– Как за пять. И не забывайте, мечи будут воспроизводить удары от самого волчьего князя! – Верес усмехнулся.
– По рукам, – буркнул посол, старательно изображая человека, которого только что обокрали. Однако Верес мог поклясться, хитрый Мангуст уже успел прикинуть, кому он загонит мечи по безбожной цене.
– Вопрос по недостаче решен? – спросил князь, протягивая руку послу.
– Решен, – сказал посол и пожал руку князя.
