bannerbannerbanner
полная версияПреломление

Арина Бедрина
Преломление

Полная версия

оставайся свободным и счастливым

несмотря на саранчовое жало

и того, кто споткнулся

о саранчовую пулю

он упал в сирийскую пыль – он –

не вернулся

А я споткнулась о сожженную

библиотеку –

тысячи костров листали останки Мосула

Раскрошили свои древние святыни и

Бога

Я стала современницей темного века –

злого рока – возвращения средневековья

Врата Бога они превратили в пустыню

и предвечное в ней уснуло

Но кто-то совсем не вернулся –

он обагрил чужую пыль – он

где-то в другом месте проснулся

По нему теперь стенают и плачут

Выплачешь насмерть глаза –

все равно не поднимется

но молчит старая Мачеха –

даже если мое сердце вынет себя –

скупая на слова – беззрячая

III

Конец войны увидят только мертвые —

сказал Платон еще в те времена

Я сидела на лекциях по философии и

не знала – Платон мне пригодится –

в моей жизни будет война

В моем шкафу стоит рюкзак потертый

Он пахнет до сих пор костром и смертью

помнит гул ветра и Евфрата воды –

Конец войны увидит только мертвый –

так размышлял философ – о человеческой

природе

В Германии не приветствуется, когда

молодые люди уходят добровольцами на

фронт, чтоб бороться в Сирии с

террористами. Когда они возвращаются

домой, их допрашивают, изымают паспорта

и вещи в качестве улик, и пытаются

навязать связи с ПКК.

Власти считают, что эти люди портят

имидж страны перед лицом мирового

сообщества. Тем более, не идет речь о том,

чтоб почтить память погибших в Сирии в

борьбе с терроризмом.

Прощание с мини-юбкой

То ли Сулеймания то ли Истанбул

речь Востока на улице – напевы из шиша-

баров

магазины золота мужские чаевни гул

четки и мечети в руках прохожих

Речь Востока на улице – дёнерские будки

Возвращусь домой спрячу юбку в шкафчик

Жены их все в черном – от лица лишь

щелка

Взгляд стальной пронзает мою мини-юбку

А мужчины смотрят славно ухмыляясь

Словно я – верблюдица их давно родная

И служу им верно и живу в их доме

Нет пора упрятать мини-юбку в шкафчик

И пора закутаться в черный блеск чадры

А для головы – щелку лишь оставить

Смертницею черной в город выходить

Слышу за стеною заунывный клич

Прячу юбку в шкафчик – время для

молитв

То ли Сулеймания то ли Истанбул

А когда-то был – был немецкий город

А куда же немцы – немцы подевались

Немцы на Майорку видимо сбежали

Ну а что былого в городе осталось

Вот кусочек го́тов да рококо в Буртшайде

Да кантаты Баха в маленькой церквушке

Не пойму

То ли Сулеймания то ли Истанбул

Господи спасибо – все-таки не Ракка

Новая Кассандра

Если не верите мне – так что ж

будущее вас отыщет само

Догонит – накроет словно волной

покажет – что правда и – что ложь

И ненависть обретет покой

надо мной –

вам не будет охоты глумиться

охоты на ведьм закончатся –

и за пазухой нож – он

МАРИЯ ТУХВАТУЛИНА

Родом из Рязани. Филолог, журналист.

Автор книг «Простые вещи» (2016 г.), «Чудеса и

чудовища» (2017 г.), «Молитва дилетанта» (2019 г.).

Финалист Филатов Феста – 2017, суперфиналист

Чемпионата поэзии им. Маяковского – 2017.

В 2019 г. вошла в Золотую Сотню фестиваля

«Всемирный День Поэзии», заняв второе место по

Москве.

Ссылка на Творчество в сети Интернет:

https://vk.com/mezhdu_strok

ПРОИЗВЕДЕНИЯ

* * *

Так приходит волчок, не зная,

кого кусать –

переходят впотьмах друг в друга черты

лица,

умолкают в одном созвучии голоса:

разбери

лиса,

для чего засыпающих с краю караем.

Зажигалки и мелочь из их карманов –

вряд ли откуп зажравшимся слугам зла.

Подождут будильники и вокзал – не ворчи

«когда же», –

их разбросанные одежды

и невытертая посуда – знак того, что они

отсюда.

След помады на пустом бокале.

Переполненная пепельница на балконе.

Кто из раковины лакает – их оставит вот-

вот в

покое,

потому что – кого кусать? И квартира на

вид

– пуста.

Даже если чуешь, что рядом – локоть,

марципан или свежие сливки плоти –

каноничного края нет,

как у моря, что снится спящим. Нежить

ищет –

да не обрящет.

Забирает лишь горсть монет.

11 Страница

I

Мне даже нравилась та девочка из зеркала –

худые плечи, карие глаза.

Пока стихами правды не коверкала,

пыталась лишь снежинки вырезать:

до срока – раз стихи бывают белыми,

по осени засыплет пустыри.

Мне – нравилась, но зеркалу не верили,

не посвящая в правила игры.

II

Я пытаюсь понять, для чего в математике

буквы,

ты считаешь меня поглощённой учебником

букой,

а таких не зовут гулять.

Целоваться, курить и лгать

рот пока ещё не научен.

Первый лифчик слегка колючий –

кружева. Мне самой здесь скучно,

и не светит за четверть «пять».

Я люблю бунтарей – но встречаю их только

в книжках.

Я готова простить равнодушных ко мне

мальчишек –

как с такой танцевать медляк:

с той, что ждёт непомерно много,

что из клетки с подушкой мокрой

хочет выйти – не знает, как.

III

О милая, ты знала наперёд,

что внученька – ходячий тихий омут.

У ней внутри такое, блин, живёт –

не то, чтоб йохохо, бутылка рому,

но за окном беснуется весна –

и можно прочь из дома без скандала

с забавною заколкой в волосах,

куда захочешь с этого вокзала.

Алиса

Однажды дождливым утром Алиса

проснулась взрослой.

В нехитрой системе жанров все сказки

остались в прошлом.

Алиса расчешет косы, и кто-то ей сварит

кофе,

С годами стал как-то строже ее аккуратный

профиль.

Алиса любима жизнью – по вазам бутоны

лилий,

Пылятся на книжной полке Пелевин,

Бальзак, Тит Ливий…

Паланик сожжен бойфрендом, Коэльо

самой Алисой…

Они оба любят регги. Не любят соседи

снизу.

И вроде бы все как надо – Алиса в ладах с

мейнстримом,

Уверена – те, кто рядом, не пустят ей пулю

в спину,

С учебой – и там порядок, сданы без

проблем зачеты,

И средь облаков улыбку не чертит уже в

блокнотах.

Ты помнишь их всех, Алиса? Боялся

разлуки Чешик,

Вдоль края доски печально ходили слоны и

пешки.

А Шляпник – того всех жальче, как знал –

не вернешься больше.

Уйдешь – и забудешь напрочь. Ты

вырастешь, если проще.

Когда-то читала мама, что так умирают

сказки,

Когда в них не верим больше, когда

надеваем маски.

Сказала: «Нет в мире чуда», – и книжка

упала с полки,

Теперь поливай слезами, живою водой, что

толку?

Того и боялся Шляпник, он знал, что убьет

забвенье,

И зря заготовил с Соней к зиме для тебя

варенье…

Пока ты накрасишь губы, истлеет дворец

волшебный.

Ведь ты их не помнишь, правда? Ни

капельки.

Совершенно.

* * *

Март уже на подходе. Снегам

всё труднее держать лицо.

Если я не подам сигнал –

всё равно замыкай кольцо,

потому что не то, чтоб я

лишь сейчас начинала жить –

я и так легион бабья

не пополню – наладив быт,

я не стану над ним дрожать,

начадив фитилём свечи:

раз над разумом есть душа –

и тебя ли тому учить,

значит каждый неверный шаг –

лишний шанс приукрасить век.

Так однажды легко дышать –

а вокруг почерневший снег.

Говорят, что девочка без кожи

и в калашный ряд с такой-то рожей.

Мне досталась странная эпоха:

ни пера, ни пуха, ни гороха.

Я не лезу в сложные вопросы –

ветхий домик ждёт смиренно сноса,

дремлет на крошащемся боку.

Данте на троллейбусном кругу,

Дориан на выцветшей картине,

Покормить хромающую псину

половиной булки с ветчиной.

Мы малы – любой величиной.

В одну из антрацитовых ночей

уйду без телефона и ключей.

Без револьвера, пояса, колёс.

Я – облако растрёпанных волос,

окутавшие комнату духи…

Ни слова про любовь и про стихи,

и ждут ли нас великие дела,

зачем на свет нас мама родила.

Поймёт тебя любовник или друг?

Не выходи из комнаты в фэйсбук.

Пора взрослеть – нелепая пора,

кончается весёлая игра.

Теперь в чернилах пачкай рукава

да отвечай за всякие слова.

Весну знобит – сугробов чернота.

Подводится уверенно черта,

и мы не всё, но многое исправить

имеем исключительное право.

Свобода, так похожая на смерть –

в глаза любые искренне смотреть,

на письма и звонки не отвечать,

повесить сон на гвоздик для ключа.

Как кофе – крепкий и без молока,

речь честная всегда на вкус горька.

Человек на шахматном поле

по мотивам романа Вл. Набокова «Защита Лужина»

Не заканчивать игры: просто жертвовать

фигурой.

Край доски – окно квартиры, кто читает с

партитуры,

Тот выходит молчаливым прочь из

шахматного клуба.

Снег, табак: картина мира, где никто не

приголубил

До последнего момента.

От турнира до турнира –

 

Только лучше бы туристом покупали

сувениры.

Тьма шкатулочная прячет не ахти какой

гостинец.

Ах, такого ль ждал писатель, чтоб наречь

самоубийцей,

По нему же не наденет траур родина: ни

ситец,

Ни расписанный кокошник – им нежнее бы

проститься.

Вас просили поберечься Достоевского и

шахмат.

Кто не знает середины, не всегда кончает

крахом –

Но с утра вздохнёт соперник над

берлинскою газетой,

Над ферзём, готовым к жертве, по-

старинному манжеты

так крахмальны.

Не-нор-маль-ный…

Чёрные ящики

Можно быть сколько угодно нужными,

но друг друга не знать настоящими:

где берём мы с тобою мужество,

чтобы ужинать с чёрным ящиком,

раздеваться пред черным ящиком…

Бортовой самописец сердца –

для того, кто не смог раскрыться,

шансы выжить равны нулю.

Сквозь помехи и скрежет датчиков

слышно только

люблю

люблю.

Чудовище

Чудовища красивы. Их глаза

похожи на бездонные колодцы.

Чудовище, не зная, что сказать,

уходит от ответа

и смеется.

Так, привыкая к собственным чертам,

знакомится душа с неловким телом –

ответ на нежность – уголками рта,

зрачками – на просвет в конце тоннеля.

Чудовище не знает, что оно

при внешней мнимой хрупкости –

жестоко.

В осенней акварельности тонов

так трудно оставаться одиноким.

Чудовище торопится забыть

и, в то же время, что-то тщится вспомнить.

Качаются фонарные столбы,

Вселенная, лишённая опоры.

Вскипают волны, тает тонкий лёд,

на счастье разбивается посуда.

Чудовище, нашедшее своё,

однажды сокращается до чуда.

Плач о колечке

Я приехала к морю почти налегке –

Лишь рюкзак да колечко на левой руке.

Я заранее сердцем пред-чув-ство-ва-ла,

Что колечко слизнёт озорная волна,

Дорогую игрушку волнятам своим

За цветные, прибоем пропахшие сны.

Я с простыми вещами опять не в ладах,

Потому что повсюду на птичьих правах.

Значит, если вернусь – не с пустою

ладонью.

Разожму – уроню перстенёчек холодный

На горячий песок, набухающий солью.

Что волна заберёт – я отдам добровольно.

…Было жаль, но, по тёплым ракушкам

бредя,

Поняла, что откуплена этим беда,

Или море меня поджидало весь год

Как подругу – а дружба важнее всего,

И за новый подарок упросит судьбу

Ещё раз – и не раз – прикоснуться ко лбу

И прохладой уткнется в колени моих.

Мне не жалко за то ни колечко, ни стих.

Но остался загаром нетронутый след.

Заглянув в пустоту, будь готов обомлеть.

– Потому что маленькой собачке вплоть до

самой смерти слыть щенком.

Кто-то непротянутой ладонью, кто-то

неподставленной щекой

Тщательно отстаивает право не светиться в

сводках новостей:

Вряд ли фатум выберет кого-то в жертвы

из плетущихся в хвосте.

Пляшущих и пишущих как будто

принимать не принято в расчет.

Правда ли, что вглядываясь в бездну, ты

невольно чувствовал: влечет?

От тебя не ждут больших свершений: ешь,

что дали, пой себе да плачь.

Мама отыскала мамонтенка, Танечке

купили новый мяч,

Так что ты, наплачась и натешась, замуж

выйди,

хлеба испеки,

Потому что чье-нибудь спасибо вряд ли

стоит выжженой строки.

Ну и что, что кто-то да приходит, пишет

или дергает рукав.

Кто ушел в сторонку – тот и счастлив. Кто

сменил пластинку – тот и прав.

– Так хвала смотрителям беспечным, в

ураган не бросившим маяк,

Тем, что сочиняют злые песни, остаются

вне координат –

Теплую ладонь, холодный кафель ощущать

подставленной щекой.

Потому что маленькой собачке вплоть до

самой смерти слыть щенком.

ИГОРЬ КОСТРОМИН

Я родился в 1959 году в городе Харьков, Украина.

Писать начал с детства, но осознанно пришел к

пониманию, что поэзия – это моё, после службы в

рядах СА.

Во время учебы в Харьковском художественно-

промышленном институте (специальность

«художественное конструирование, дизайн») были

написаны первые «взрослые» стихи и песни.

Больше 20 лет проработал в журналистике,

возглавлял несколько крупных изданий, пресс-

службу Харьковского оперного театра и

информационное агентство. Затем занялся

исключительно творческой деятельностью, направив

все свои силы на поэзию и музыку.

В 2012 году создал литературно-театрально-

музыкальное объединение «Клуб в кубе», которое

еженедельно вел в течение последующих шести лет.

За это время выпустил два сборника стихов –

«Крылья» и «Мой Гамлет», записал в студийной

аранжировке больше 30 песен, около 150 в акустике,

снял пять клипов на свои песни.

ТО «Клуб в кубе» стал стартовой площадкой для

более чем 100 молодых поэтов и музыкантов,

которые сейчас достаточно хорошо известны в

Украине и России. Много выступал с концертами и

творческими вечерами, на фестивалях и конкурсах,

участвовал в Днях украинской культуры в Чехии.

В 2017 году провел крупнейший областной

музыкально-литературный фестиваль «Харьковская

осень».

Ссылки на Творчество в сети Интернет:

https://www.facebook.com/igorkostromin59

https://www.instagram.com/_igorkostromin2391

http://vk.com/public41454694

https://www.stihi.ru/avtor/ivankostrov

http://vk.com/public85559103

https://www.youtube.com/channel/UCiV9jbed3ESGKn7ORn3

mGGg?view_as=subscriber

https://soundcloud.com/user-4114229

ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Время

Через поля, через леса,

Сквозь дождь, туманы и метели,

Как резвый, молодой рысак,

Без устали бежало Время.

Неслось, как камень под уклон,

Не тормозя на поворотах.

Ведь от начала всех времен

Бежать вперёд – его работа.

От света нас ведет во тьму –

Ни жалости в нем, ни пощады.

И как ни прячься, а ему

Ничто не может стать преградой.

Не нужен Времени покой,

Разливы чувств и пыл эмоций.

Кто за его бежит спиной,

Ему плевать – не обернется!

Всё тоньше наших жизней нить,

А что потом – понять не сложно:

Земные кончатся пути

Однажды рано или поздно…

Найдем среди избитых фраз

Одну с существенным нюансом:

От Времени никто из нас

Не получает новых шансов.

И перед тем, как прыгнуть ввысь,

Мы остановимся у края.

…За Временем бежим всю жизнь,

Но никогда не догоняем…

Джинн

Ещё до конца не проснувшись,

Почувствовал холод затылком

И понял: я стал всемогущим,

Я – джинн, заключенный в бутылку!

За тусклой стеклянною мутью

Едва различить силуэты…

Хочу докопаться до сути,

Как выйти из горлышка к свету!

Во мне дар невиданной силы –

Без края, границ, без предела!

Но жаль, что в бутылке закрытой

Мое одаренное тело…

Я строить могу пирамиды,

Менять как угодно погоду –

Вот только бутылку нашли бы,

Чтоб вылетел я на свободу!

Расправив затекшую спину,

Крутить буду в смерчи желанья.

Тайфуном развею рутину,

Мечты превращая в реальность!

…Но Время горящею свечкой

Меня запечатало в ссылку.

И вот уже целую вечность

Я – джинн, заключенный в бутылку…

Желание

Всё относительно. Дней состояние

В нас пробуждает тоску и желание.

С кем-то не хочется, с кем-то не можется,

Мысли о ком-то никак не уложатся.

Пусть непонятное, пусть безответное,

Это желание часто заветное.

В небо заброшено, там и зависшее –

Важное ли или все-таки лишнее?

Стиснуто стенами, сдавлено плитами,

Тщательно спрятано, тайной покрытое.

Недоговорено, непредсказуемо,

Болью разорвано, сбито безумием.

Тенью бессонницы, мраком наполненной,

Строчками-мыслями, песнями-волнами.

Холодом осени, бредом пылающим

Это желание – по нарастающей…

Стрессы привычно снимая запоями,

Где там угнаться нам за паранойями!

Дразнится призраком тихой обители,

Чтобы опять нас согнуть в три погибели.

Так и живем, и вот так получается –

Больше и больше тела покрываются

Свежими шрамами, криками, стонами

И загипсованных душ переломами…

Сказано – сделано, как и обещано…

И не удастся остаться нам прежними.

Капли дождя замерзают ледышками,

В память прессуя вчерашнее, бывшее…

Не привыкать нам качаться над бездною.

Это не море, а озеро пресное

Не получается выпить нам досуха,

Как и веревки не рубятся обухом…

Катится комом, слетает лавиною,

Спину согнув, выпрямляет извилины.

Кости ломает и жизнь нашу бренную,

Чтобы заполнить собою Вселенную.

И неподвластно нам это желание!

Но лишь одно в этом всём понимание

Шаг не дает совершить опрометчивый:

Всё относительно, всё переменчиво…

Журавли и синицы

Жизнь проводим в бесконечном беге,

Падая перед мечтами ниц.

Тянемся за журавлями в небе,

Не ценя в своих руках синиц.

Так и я: летать не перестану –

Столько планов, целей… Их не счесть!

В облаках гоняясь за мечтами,

Я давно привык к тому, что есть.

Но однажды, поисками маясь,

Наконец, я истину постиг:

Только журавля с трудом поймаешь –

Станет он синицей в тот же миг…

Можно быть удачливым, везучим,

Ну, а можно лузером прослыть.

Но без цели жить – ведь это скучно!

И я понял, как мне нужно жить.

Подержав в руках, я выпускаю

Ввысь, на волю все мечты свои.

Вон они – летают в небе стаей,

Бывшие синицы – журавли…

Ненавижу прощаться

Ненавижу прощаться, стакан наполняя

слезами,

Обжигая сердца обещаньями скоро

вернуться.

По асфальту не едут груженные на зиму

сани,

А колеса за лето успели до обода сдуться…

Ненавижу прощаться, застыв на родимом

пороге,

И пытаясь себя обмануть перспективами

нови…

Из любимых объятий – да прямо в объятья

дороги,

В неизвестность, которая след мой туманом

укроет.

Ненавижу прощаться, когда не могу не

проститься!

Но давайте не будем меня хоронить раньше

срока.

Я теперь превращен колдуном в

перелетную птицу,

Что несется по свету на крыльях тяжелого

рока.

Ненавижу прощаться под шум молчаливых

оваций,

Очень близких людей так жестоко

нечаянно раня.

А всем тем, с кем пришлось навсегда на

земле распрощаться,

Все же правильно было бы честно сказать:

«До свиданья» …

Ненавижу прощаться! Не склеить разбитую

вазу,

И ни время, ни память тоску и печаль не

излечат…

Но зато я согласен с когда-то услышанной

фразой:

Чем больней расставанье, тем будет

счастливее встреча!

О счастье

Лимит на счастье не иссякнет никогда,

Куда бы ни вела нас путь-дорога.

Нам нужно жить плодами своего труда

И милостыни не просить у Бога…

Когда нам ветер не дает шагнуть вперед,

Когда метель сечет нещадно плетью,

Так важно помнить: счастье наше где-то

ждет –

Его лишь надо вовремя заметить.

Рейтинг@Mail.ru