Арина Бедрина
Преломление
Жизнь моя счастливая
Вот моё приданое
Я сижу сопливая
Вытираю кладенец
Собираюсь под венец
Вот король обещанный
Вот и я красавица
Он водою крещеный
Мне с таким не справится
Всё равно иду за ним
Потому что мы сродни
Не бывает этого
Было нам говорено
Но по песням Летова
И не то спроворено
К нам летит трехглазый вран
Брандон или просто Бран
Рассказать о прошлом нам
Как мы стали будущим
Сказочка не брошена
Но она про двух мужчин
У всего один итог
Эта девочка никто
Кетцалькоатль
Если посыпать картошку листьями коки,
Ангел во сне привидится светлоокий.
Скажет: «Пойдем со мной, у меня есть план.
Мы отправляемся в город Теночтитлан.
Там нас ждет встреча с богом Кетцалькоатлем».
«Куда меня тащит», – подумаешь, – «уж не в ад
ли?»
Но ты согласишься, ясно же, Чичен-Ица
Лучше, чем два журавля и в руке синица.
(Думаешь ты, поскольку ты не историк.
Майя, ацтеки – эпикуреец, стоик?)
Ангел расправит златые свои крыла,
И зазвонят по кому-то колокола.
И вот вы на месте. «Я – оперенный змей,
ты не имел друзей, так и не имей,
ты и рублей не имел, так чего терять.
Ты теперь призван пополнить святую рать».
С ангелом вместе вы подойдете ближе,
склоните колени – но этим ты не унижен.
А тут вам и меда с акридами поднесут,
и ты осознаешь, что это – нестрашный суд.
Ангел тогда засмеется, взлетит, как птица,
вспыхнет и перманентно развоплотится.
И ты поймешь, что в поле один не воин –
а просто ангел. И ты теперь подневолен.
…Если нальет на хлебушек аяуаски
Кто-нибудь, кто не очень-то верит в сказки,
Ты ему явишься, светлоок, крылат,
Расскажешь ему, как прекрасен Кетцалькоатль.
АНАСТАСИЯ АРТЕМОВА
С 2008 года являюсь членом Интерактивного
Литературного Клуба «Начало» (ГБОУ СОШ №956,
г. Москва).
С 2015 года являюсь создателем и руководителем
Литературного сообщества НИТУ «МИСиС»
Lignum.
В стенах Литературного Сообщества (ЛС)
регулярно проходят поэтические вечера и
литературные гостиные.
11 апреля в свет вышел сборник ЛС «Восходящее
слово». Сотрудничаем с другими ведущими
поэтическими и литературными объединениями
Москвы (МГУ, МГИМО, РАНХиГС).
Победитель конкурса «Мир глазами молодёжи» (г.
Нальчик, 2012 г.). Также работы были неоднократно
опубликованы в школьных выпусках литературного
клуба «Начало», в журнале «Наша молодежь» (2013
г.) и в сборнике «Московский рассказчик».
Ссылки на Творчество в сети Интернет:
ilk-nachalo.ru/
vk.com/lignummisis
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Отчеканенные временем
По мотивам реальности
I
В запахе сигаретного дыма можно смириться
со всем, кроме запаха сигаретного дыма.
Громкие, но бесполезные слова. Не один
человек споткнется здесь о повторяющийся
набор букв.
– Как пороги.
Что-то изменилось. Но где, когда? Подобные
вопросы вызывают лишь чувство омерзения.
Слишком. Слишком много вопросов в
человеческих жизнях, а ты еще следи за
истоками и причинами каких-то поганых
изменений!
Первое. Записывай. Ничто не должно
теряться [мысли слишком дорого стоят]!
Второе. Наблюдай.
Третье. Осталась пара затяжек.
Всегда так: мысль за мыслью и заканчивается
остановка на перекурить. В двери вокзала со
стороны метро ломятся люди. Всех
досматривают. Меня тоже досмотрят. Время
такое: никому нельзя доверять. Пока моему
спокойствию здесь среди колонн ничего не
угрожает, в пятнадцати-то метрах от входа на
вокзал.
Вскоре вот-вот должна состояться встреча на
перроне. Кажется, нам нужен первый путь. По
старой привычке явилась на пятнадцать минут
раньше, чтобы оправданно постоять в стороне,
созерцая хаос. Окунуться в чужой мир, забыв о
грызущем спазме голову.
Вон – желтые кроссовки прошлись по
глубокой луже, вон – смартфон засосал разум
девчонки, вон – отмеренным ритмом бьют по
луже капли да оглушительно ревет вентиляция.
– Опять ты с сигаретой. Что на этот раз?
Тушу окурок в ладонь:
– У нас впереди слишком много времени. Самое
интригующее оставим на потом. – Пауза.
Какая глупость. Времени никогда не бывает
достаточно.
Lise хватает меня за руку и тащит в толпу к
рамкам. Оправдываться и тратить время не
хотелось бы, поэтому будем надеяться, что не
прозвеним.
– Говоришь первый путь?
– Верно.
II
Я ненавидел эти шторы.
Ненавидел настолько, что перестал их
замечать.
За стеклом гудели дороги. Сквозь гущу
серого неба на пол пробивалось некое подобие
света солнца.
Когда я их покупал, потратив полдня на
разъезды по городу, продавщица дышала
табачным дымом мне в лицо, пересчитывая
деньги. За несколько лет мне так и не удалось
избавиться от назойливого присутствия запаха
табака.
Теперь её пепельница стояла у меня на столе.
Стояла и стояла. Я даже не выкидываю
окурки.
Бардак.
А у меня нет ни сил, ни желания нарушать
торжество беспорядка. Так уже почти год:
иногда она приходит и прибирается.
Потолок местами отсырел. Где-то появились
желтые пятна.
Я приходил сюда, в убежище (это не может
называться домом), не замечая ничего вокруг.
Ходить я начал месяц назад: перелом ноги и
черт бы побрал мою память, я уже не помню,
когда это было. Тогда еще, правда, мы не были
знакомы.
8:46.
Суббота.
Не люблю выходные. Свобода предоставляет
тебе шанс побыть в одиночестве, так
ненавистном мне, а я бы с удовольствием
провел бы время на работе.
Остаться наедине со своими мыслями?
Благодарю: игра не стоит свеч.
Раз всё равно не усну, пора вставать. А
встать, в моём случае, – это значит допрыгать
на здоровой ноге до стола, где стоит её
пепельница, лежат её книги, и включить комп.
Вот зашумел вентилятор, вот сверкнул экран
и не осталось ни одной мысли. Игры – это моё
всё, а она – та, которая любит во мне мои
мысли.
Больную ногу закинул на стол, загрузил
первую попавшуюся игру.
Нужно будет постирать футболку.
* * *
В реальность меня вернул пропущенный
звонок. Специально не стал брать трубку: я всё
ещё сплю.
Маленькая ложь.
Просто не хочу разговаривать.
А вот уже голоду и ревущему желудку
намного сложнее противостоять.
Она не знала, что иногда я подтаскивал у нее
сигареты. Если бы узнала, наверное, сказала бы
нечто вроде: «Днем раньше, днем позже…
Какая разница, когда умрешь».
Впрочем, не уверен.
Я был зол: Lise украла её сегодня у меня.
Теперь мне казалось, что шторы пахнут её
сигаретами.
III
Звонок не прошёл.
– Слишком много чести для того, кто её не
достоин.
– Ты действительно так думаешь?
– Нет, – Lise задумалась. – Слишком много
шуму из ничего.
Lise не жаловала Стаса.
В её взгляде сквозила уверенность, но
невозможно быть уверенным в чем-то до конца.
За стол присела тишина и вот-вот приобретет
форму, дабы заглотнуть участников диалога. В
руках Настасьи вертелось печение с
предсказанием. Стол пустовал, заказ был в пути
– вместе с тишиной над парой зависло
ожидание.
– Ну, посмотрим, что тут у нас, – Настасья
шумно разломила печенье, саркастично
зачитала тест с предсказания: – «Ваша судьба
находится совсем рядом с вами».
Она подняла глаза на Lise, будто та могла
точно знать ответ. Lise протянула:
– Слишком неопределенно. Это может быть кто
угодно.
– Вынуждена согласиться, – натянуто
улыбнулась Анастасия, поднявшись с места. В
руках были сигареты. Затем, не глядя на
подругу, она схватила серое пальто и выскочила
на улицу. За спиной тихо лязгнул колокольчик.
– Не помешало бы смазать петли, – буркнул
себе под нос случайный прохожий.
– О петлях ли кофейни брякнул тот?
Хрупкие ссутуленные плечи прильнули к
невзрачной стене Большой Московской. В
тонких пальцах загорелся огонь, затем к небу
заструился дым.
IV
– Знаешь?
Постелив на траву куртки да передавая друг
другу стакан кофе, заказанный на вынос в
какой-то забегаловке, подруги сидели на склоне
холма, едва ли соприкасаясь плечами. За спиной
мелькали прохожие, воздух трепетал
отдаленным звоном вечерней службы, а внизу
судорожно носились поезда.
Скоро должен начаться дождь.
– Нет. Не знаю, – ответила Lise, делая глоток не
самого лучшего кофе.
– Москва ограничена. Владимир безграничен, –
Lise посмотрела на подругу, та продолжала,
глядя вдаль. – Город не заканчивается в
условленных границах. Владимир
заканчивается там, где заканчивается горизонт.
Настя указала куда-то, где в дымке угасали
леса, переходя в небо.
«Зато она готовит отменный кофе в турке» –
подумала Lise, а вслух, передавая стакан кофе,
заметила, что подруга часто восторгается
простыми вещами.
Настасья посмотрела на часы, подумав о
Стасе.
Пора уже выдвигаться.
* * *
Без четверти восемь девушки оказались уже
на привокзальной площади. По стеклянным
стенам здания шли их искаженные отражения.
Начал накрапывать дождь.
– Хочу мороженое.
Lise резко остановилась:
– Иди тогда. Подожду тебя возле входа.
Кивнув, Настасья пошла в обратную сторону,
туда, где зияла в сумраке надпись «Продукты».
* * *
Впереди очередь.
У мужчины – хлеб, масло; у Насти – два
щербета. Мужчины пришли за сигаретами –
хотят две пачки Парламента.
У женщины много всего – не перечесть.
Собрав пакеты уходит.
– Нам только сигареты! – и уже готовы влезть
без очереди.
Настасья молча закатила глаза. Продавщица
отодвинула секретную дверь, пробила, приняла
деньги. И так весь день: дурацкая работа.
«Вот и зачем? У всех по два товара!» –
отчеканивается в голове после беглого взгляда
вдоль покупок.
Один из них озвучивает ее мысль,
вознаграждаясь цепким взглядом.
– Целый день открываешь и закрываешь эту
проклятую дверь, – все глаза откликнулись на
голос толстой мадам. – Что только не
придумают! Один закон глупее другого! –
словесный понос. Вырвалось. Прорвало. – А не
закроешь так штраф в шесть тысяч!
Спустя три минуты за спиной неподвижно
закрылись холодные двери. Остался холод, свет,
шум, она.
А в руках две упаковки щербета.
– Жизнь всегда очередь, и кто-то всегда стоит в
кассе за сигаретами.
V
Вагон поезда начал сотрясаться как раз в тот
момент, когда, опираясь на трость, Стас шел к
ближайшим дверям. Благо, людей было не
много.
Глядя на проносящиеся колонны станции, он
не сразу заметил появившуюся рядом девушку,
уткнувшуюся в сборник стихов Серебряного
века. Ее взгляд неотрывно скользил по строкам,
а разум исключал существование внешнего
мира.
Поезд остановился.
Она захлопнула книгу.
Взгляд светлых глаз уперся в запятнанное
стекло.
– Потому и серебряный, что не смогли
переплюнуть золотой.
«Такого она совсем не ожидала. Не привыкла,
что к ней обращаются незнакомые люди», -
подумал Стас.
Двери отворились.
Она шагнула на платформу.
Целеустремленно, жестко, возможно
мысленно отбивая ритмы.
Тяжелыми, пока неуверенными шагами Стас
направился к выходу из метро. Как позже
выяснилось, спешили они в одно место.
* * *
Потихоньку люди заполняли зал.
Когда свободных мест почти не осталось или
подошло уже время начала, на сцену поднялась
девушка с красными прядями в волосах и
глубоко вдохнула, набираясь смелости,
оглядела собравшихся сквозь слепящий белый
свет и поднесла микрофон к губам.
– Здравствуйте!
Зал безмолвствовал.
– МИСиС, вы где? Я вас не слышу!
Зал отозвался пылкими аплодисментами,
отталкивающимися от стен и теряющимися в
занавесе. Оторвав микрофон, ее губы что-то
прошептали, возможно – «так намного лучше»?
Затем ее голос вновь отозвался в динамиках.
– Мы… Я рада приветствовать вас на первом
литературном вечере авторского слова. Прежде
чем приступить, хочу поделиться с вами одним
своим наблюдением.
Она выдержала театральную паузу.
– Скоро произойдет поэтический взрыв. Мы
стоим с вами на пороге Бронзового века. –
Небольшая пауза. – Читать стало модно. Читать
стихи – верх эстетики. Корабль истории плыл и
вот теперь время должно преподнести людям,
народу, стране яркие судьбы поэтов. Но
говорить только о поэтах грешно.
Литература многогранна: этим она и
прекрасна… Вспыхнут звезды. Будет много
мусора (ничего личного). Но только время
решит, кому обрети вечность, а кому
наслаждаться малым бессмертием. И кто знает,
– она пристально оглядела присутствующих, –
может быть кто-то из нас будет той самой
звездой, озарившей начало двадцать первого
бронзовым светом.
– Добро пожаловать! Сегодня мы готовы зажечь
еще одну звезду на небе!
Фортуна (так звали её присутствующие)
поклонилась и сошла со сцены в зал. К
микрофону вышел первый участник.
– Прекрасная речь.
Девушка подпрыгнула, обернулась.
– А… – она пристально вгляделась в
собеседника. – Человек «не переплюнуть
золотой».
– Гхм… странное определение, но да. Всё
верно. Не переплюнуть. Но забавно: поэты
бронзового века первой половины двадцать
первого.
– Время меняется.
– Вселенная тоже не стоит на месте.
После окончания мероприятия Стас пригласил
её на кофе.
VI
Ветер ревел над крышами.
Громыхали металлические лужи под
несущимися по Невскому до ближайшей
станции метрополитена ногами.
«Булка, поребрик, парадная… Ох уж эти
петербуржцы: москвичу здесь не место» –
думал Марат, выскочив с Михайловской на
широкий проспект. Попросил у кого-то
сигарету – свои кончились – дали. Стоя в
пятнадцати метрах от входа в подземку,
наблюдал за людьми ни о чем не думая. Прошла
симпатичная девушка, засмотрелся на стройные
ноги.
Бесшумный шепот.
Зависшие голоса.
«А дома…» – бросил он вместе с неоконченной
мыслью окурок.
Прошел турникеты, пешком спустился по
эскалатору. В центре зала взглядом зацепил
экран мобильного телефона с открытой картой
метрополитена у какой-то смазливой барышни в
руках, Марат подумал еще, что поедут в одну
сторону – в сторону Сенной – и сквозь колонны
повернул на платформу.
Стоявший состав в этот момент как раз
закрыл двери и, ускоряясь, зашумел,
освобождая путь «Невского проспекта»
следующему поезду.
Остановился вначале 4 вагона, глянул на
время: 14:29.
«Отлично, еще в столовую успею забежать
перед парой» – подумал.
Приехал следующий состав, зашел. Как
всегда, встал в дверях, не обратив внимания на
людей в вагоне. Где-то бродили смутные мысли,
может между труб и проводов тоннелей?
Почему-то на ум пришли Голгофа и распятие.
Вспомнил, что отец говорил – кости, что под
крестом, принадлежат Адаму.
Получается, Иисус искупил грех первого
искушенного человека?..
Глянул: в соседнем вагоне тоже толпились
люди. Заметил в противоположном конце ту
блондинку, что шла по станции со смартфоном.
Сейчас она листала страницы, склонившись над
яблочным изделием.
Сенная площадь. Поезд остановился.
«Почему Сенная?».
Марат, не придумав чем себя занять, тоже
достал телефон.
Пассажиры вышли. Вошли. 14:32. Двери
закрылись. Поехали.
«А кто искупит мои грехи?»
Он не разобрал громкий хлопок… нет, взрыв.
Состав массивно тряхнуло. Люди попадали.
Посыпалось стекло. Померкло. Услышал крики:
много криков, понял – лежит на полу в
осколках, обо что-то трахнувшийся головой –
висок обожгло.
Скрежет металла. дым. гарь. Не понял, как
оказался снова на ногах, помогая женщине
подняться.
Сработал инстинктивно, не думая. Помог
поднять еще нескольких упавших. Все отошли в
конец вагона. Марат шел последний,
поддерживая стонущую женщину.
Обернулся.
Соседний вагон заволокло черным дымом.
Оттуда кричали, стонали. Ничего не было
видно. И этот мучительный скрежет…
Состав не останавливался.
Время замерло.
В толпе ревели дети, по щекам испуганных
текли слезы.
Впереди забрезжил свет.
– Почти! – крикнул кто-то или он сам…
Скрежет пресекся. Понеслись колонны.
Состав тормозил.
– Скорую! – люди припали к дверям. Вылетели.
Марат прошел вперед, к третьему вагону. По
спине прошел холодок.
– Скорую! – кричали.
По-прежнему ревели дети.
Вагон раскурочен. Дверь вырвана волной
наружу. Внутри лежали люди. Света не было.
Он не помнил, был ли свет в остальных вагонах,
в том в котором он сам ехал.
Он и несколько других людей вцепились в
нераскрытые двери. Кажется, это были
мужчины. Схватил с каким-то парнем мужика,
поволокли на платформу. Помогли.
Увидел летящих врачей. Не слышал, что
кричали, не слышал что. Пострадавших начали
вытаскивать.
Блеванул, хватаясь одной рукой за колонну.
Дышать было нечем.
Увидел блондинку, она шла вдоль
раскуроченного вагона, снимала почерневшие
внутри стены, но боялась подходить близко.
Снова кто-то позвал скорую.
Помнил – 14:36.
Помнил – ударил снимавшую по рукам, так,
что телефон выпал, грохнувшись на каменный
пол. Называл её…?
Не помнил, как оказался на поверхности.
Начало трясти. Висок жгло.
Помнил перед глазами медичку, как
протянула руку, вытащила осколок, бросила
стерильную салфетку со спиртом, убежала.
Кажется, велела промыть.
Помнил, как ноги брели по асфальту.
Помнил толпы людей – скорую, полицию,
реанимацию. Вертолеты? Со стонами сливались
звуки сирен.
Не помнил, как оказался на Фонтанке, а
потом на Сенной. Только то, что видел воду под
мостом и потом название Сенной улицы.
Прохожие странно озирались. Посмотрел –
кровь.
Как оказался дома, тоже не помнил, просто
нашел себя сидящим за дверью собственной
квартиры, хватался за волосы, ревел как дитя.
– Что это было?!!
То третье апреля Марат запомнит на всю
жизнь.
VII
Сколько раз по Калужской площади мы
проходили мимо памятника Ленину?
Обычно он всегда приходил вовремя. Чуть
погодя, Настя заметила Стаса, идущего от метро
через дорогу. В руках по-прежнему была
трость: боялся пока ходить без нее.
Они обнялись. И присели на ближайшую
лавочку, чтобы Стас немного отдохнул.
– Как съездили?
– Хорошо, – в глазах не было искрометного
блеска после поездки. Формально съездили на
«пойдет». – Когда приехали, Большую
Московскую перекрыли. Мы прошли весь центр
пешком. Потом начали подтягиваться люди. В
какой-то момент их стало очень много.
– Что-то случилось?
– Все что могло случиться – уже случилось.
Она помолчала.
– Память погибших в теракте в Питере, – она
посмотрела на него. – Все шли с цветами.
Какое-то время оба шли молча.
– Марат звонил.
– С ним все в порядке?
– Да. Поцарапало немного. Он ехал в соседнем
вагоне.
– Слава богу, что живой.
– Да…
Они снова помолчали. Нелегко было говорить
о событиях, в которых погибли невинные люди.
Дойдя до парка, они присели на солнышке.
Настасья достала сигареты. Следовало сменить
тему. Первым прервал тишину Станислав.
– Ты говорила мне, что хочешь знать ответы на